Too little to be scared

Это произошло довольно давно. Много лет тому назад, когда Вуд была еще совсем маленькой и проживала около штата Миннесота вместе с отцом, Джошем Райтом. Сколько Вуд себя помнила, она всегда бродила там, среди голубоватой лесной прохлады и тумана, подернувшего ранним утром макушки кривых сосен. Жарко не бывало никогда — даже летом, в самые солнечные месяцы, теплые лучи едва-едва продирались сквозь пушистые зеленые кроны, проседая на земле мелкими медово-желтыми веснушками. Подобные им однажды пролегли и на круглых щеках Вуд, сделав все лицо маленькой мисс Райт похожим на престранное кукушкино яйцо, рисунок которого занимал почти весь разворот в ее любимой книге. Большие города Вуд приходилось видеть редко. Точнее сказать, она почти что не видела их вовсе, имея весьма расплывчатое представление из рассказов дяди Томаса. Джош Райт уже более семи лет работал лесничим и добросовестно выполнял все свои немногочисленные обязанности, будучи человеком неразговорчивым и угрюмым, что, впрочем, не мешало ему относиться к собственной дочери со всей трепетной заботой, что только могла зародиться в глубине его души. Вуд любила лес. Любила она и небольшой дом, выстроенный на опушке, где по вечерам загадочные тени от лампы принимались за свой таинственный неторопливый танец. Все было привычно и уже знакомо, словно с годами отлаженный механизм, суливший проработать по аналогичной схеме еще долгие годы. Все изменилось холодным сентябрьским вечером. Вороны — молчаливые спутники сумерек, закружили над самой крышей, задевая крылом ее шершавую, пахнувшую смолой поверхность. Вуд с грохотом распахнула окно и, вооружившись длинной палкой, попыталась отогнать страшных птиц подальше от жилища. Ее пугали острые силуэты темных крыльев и то поразительное безмолвие, что они оставляли за собой блеклой тенью будущих бед. Для маленькой девочки Вуд была достаточно умна, чтобы понимать: никакой почвы туманные предрассудки о воронах никогда не имели, однако первобытный ужас, временами непонятный ей самой, шевелился где-то глубоко внутри, не дав забросить начатое. Наконец успокоившись, Вуд спустилась с высокого подоконника и уселась за письменный стол, взяв в руки брошенный блокнот. Карандаш легко заскользил по гладкой бумаге и след серой линии загнулся полукругом. Затем вторым. Она повторила одно и то же действие несколько раз, пока окончательно не удостоверилась в правильности вышедших форм. Мелкими штрихами жесткой шерсти обросло тело сильного зверя. Медведей по-настоящему боялись — исключительно по их вине Джош всегда держал в запертом на ключ шкафу небольшое двуствольное ружье. О медведях-шатунах также говорили помногу, особенно коренные жители ближайшего поселения, не понаслышке знавшие, что такое — увидеть растерзанное в бесформенную неоднородную массу тело. О тех же, кто периодически совершал нападения на самих хищников никогда не упоминали. Лишь шепотом, в кругу проверенных людей и за стаканом хорошего портвейна. Вуд взглянула на получившийся рисунок, самокритично оценив его на твердую четверку. Вышло действительно неплохо, неудивительно, что солнце уже успело скрыться из виду. Сумрак принес с собой далекий треск ломавшихся ветвей и безветрие. Хлопнула дверь и тяжелые шаги приблизились к окну, остановившись около художницы. — Почему ты до сих пор не в постели? — негромко спросил отец, ставя прикрытую старым платком корзину в угол. — Разве так поздно? Мне казалось, еще нет и восьми, — пожала плечами Вуд, завернувшись потеплее в собственную шерстяную кофту. Они оба стояли, смотря сквозь стекло на самодельные качели в пяти метрах от дома. — Ты права. Однако, черт возьми, я чудовищно устал. Обход затянулся, как видишь, закат я застал на обратном пути. Удивительное зрелище, особенно если наблюдать за ним с берега того лесного озера. Мы ходили туда однажды, помнишь? — Да, — вздохнув, ответила Руд, — разумеется, я помню это. Как жаль, что мне не удалось увидеть его вновь. — Обещаю постараться освободить следующие выходные. Работы хватает, но я сделаю все, что в моих силах. Если будешь умницей, сможем навестить Томаса. Помнится, он давно звал нас погостить. Что скажешь, моя маленькая мисс? — Звучит чудесно, — улыбнулась Вуд, — я посижу здесь еще немного, если ты позволишь. Хочу нарисовать Белую женщину. — Разумеется. Спокойной ночи, Вуд. Шаги снова проснулись и смолкли в спальне, сопровождаемые скрипом массивной кровати под тяжестью тела. Ночь опустилась незаметно. Пристроив лампу у себя в ногах, девочка наслаждалась приятным светом, глядя на свое бледное отражение. Миндалевидные карие глаза и русые короткие волосы — она была похожа на большую куклу со стойким запахом пряного ореха. Вуд пошла в отца, такого же темноволосого и загорелого. Мать Вуд помнила плохо. Быть может, оно и к лучшему, не укрепившийся в сознательном возрасте образ не вызывал никаких эмоций. Эвелин осталась лишь на выцветших фотографиях альбома, сокрытого от глаз в большом пыльном сундуке. Вуд видела его краем глаза, вновь взобравшись на подоконник и обхватив себя руками. Она видела сундук и… что-то еще, мелькнувшее на подкорке сознания молниеносно и неярко. И все-таки она успела заметить его. Вуд прижалась носом к окну. Темный лес приветливо потянулся к ней силуэтами близких кустов. Девочка горячо пожелала на миг сделаться кошкой, чтобы хорошо видеть во тьме и внимательно посмотрела на петлявшую впереди тропинку. Оттуда на нее с живым интересом уставились в ответ. Вуд резко отпрянула, на миг зажмурившись и убедившись, что все происходящее вовсе не сон. Как было бы славно, будь совершенно осмысленный взгляд кошмарным сновидением. Вуд знала об этих. Им не заглядывают в глаза и не встречаются с ними ночью. О нихне рассказывают. По крайней мере до сих пор не было ни одного счастливчика, повстречавшего кого-нибудь из них и сумевшего бы об этом поведать. Вуд вздрогнула и заставила себя взглянуть снова. Ее робкую попытку тотчас заметили, словно предугадав изначально, и к покачивавшимся качелям вышло странное создание, невиданное Вуд ранее. Существо было похоже на медведя или являлось таковым на самом деле — разглядеть оказалось непросто. Оно не внушало ужаса, невзирая на острые когти и неестественно длинные конечности, безвольно свисавшие по бокам от туловища. Оно просто стояло, изучая Вуд точно так же, как мы порой изучаем капли дождя, падающие на землю. Девочка замерла, не в силах шелохнуться. Один вид существа внушал ей смутное чувство сладкой щемящей тоски, переворачивающей сердце потоком светлой печали. Вуд сама не знала, почему совершила этот необдуманный поступок. Ступая, будто в полудреме, она вышла на крыльцо, оказавшись один на один с незнакомым и манящим. Холод обжег плечи и спину, но она и не замечала этого вовсе. Существо ступило к ней, обдало запахом гнилости и затхлого меха. Оно не хотело причинить ей вред, иначе не звучала бы неподалеку нежная мелодия хрустальных колокольчиков. Вуд зачаровало и она, околдованная печальной музыкой уходящего дня, позволила поднять себя над землей и оставить позади родной дом и уютный огонек одинокого окна. В голове было пусто и легким сделалось тело, отгоняя прочь отголоски умирающей совести. Вуд улыбнулась и в ее сознании всплыли мягкие черты давно забытого женского лица. Здравствуй, мама… *** Двадцать пятого сентября *** года в 11:23 около лесного озера «Рудо» было найдено тело девятилетней девочки. Смерть наступила предположительно за день до прибытия помощи от лап дикого животного. В руке жертва до самого конца сжимала клочок размокшей бумаги с неопознанным текстом. «Не вер те бальшым с арым птица. Там во се не с рашна. P. S. Я б ду сапровождат ь ее дА самага кон а, Д ош. »