***
Мужчина, сидевший на большой, мягкой кровати, разодетый в дорогие одеяния протягивал мальчику руку, лукаво улыбаясь. Мальчик пару секунд мялся, потом с опаской и робкостью коснулся руки мужчины. Тот улыбнулся ещё шире и одним рывком притянул мальчишку к себе. Долго не размышляя, руки старшего оказались на хрупких, узких плечах мальчика и с силой надавили на них, заставляя того опуститься. Снизу вверх мужчина казался более пугающим, узкие, как будто прищуринные глаза и лукаво-ехидная улыбка на устах. Глаза те были черны, как небо ночью. И мальчишка в них тонул. Только не так, когда смотришь в чистые глаза какой нибудь девочки, в которых ты тонешь, не чувствуя боли и страха. Утопая в них, ты чувствуешь только лёгкость и сплошную эйфорию. Эти глаза были не такими, они были грязными, черными. Утопая в них, Миша чувствовал лишь страх и боль. Они были словно болото, куда его затягивало и мальчик тонул в мучительной агонии. Мужчина распахнул шёлковое одеяние и грубо, под болезненый вскрик мальчика, хватая того за волосы притянул к паху. В предвкушении блаженства, он задрал голову и прикрыл глаза, слегка ослабив хватку. Миша, непонимающе сидел на полу и упивался горючими слезами, подрагивая и прикусывая губу. Через пару секунд мужчина с рыком сильнее схватил мальца за волосы, и придвинул его еще ближе. Головка упиралась прямо в губы. Мальчик направил свой взор на вверх и увидав грозный взгляд Хана, неуверенно взял основание в рот. Мужчина прождал так пару секунд, а после рывком пропихнул член почти полностью в маленький рот. Миша кряхтел, задыхался, но ему было абсолютно все равно. Он наслаждался процессом. По лицу мальца градом покатились слезы, слезы беспомощности.***
Миша извивался и тихо рыдал, ожоги и открытые, сочащиеся раны всё никак не давали покоя. Миша не мог лежать, ожоги жгли и жутко болели. Он не мог спать, старые болели не меньше. Ему запрещалось плакать. Он уже получал за это. В тот день это были первые ожоги и раны, что он получал. Он так же извивался на полу. Только кричал в разы сильнее и рыдал громче. Мучительную агонию разрушили громкие шаги в сторону комнаты где он находился. Дверь резко отворилась и в комнату, если её можно было так назвать, к Мише подлетел злой до жути Есугей, схватив мальчика он ударил его, ещё, ещё и ещё. Миша сбился со счёта. В перерывах между пятью ударами Есугей тряс мальчишку за плечи громко крича «نېمىشقا يىغلايسىز؟!»***
Один из прислуг принёс Мише зеркало, чтобы тот чательно осмотрел новую цацку, подаренную Есугем «за ласку». Миша смотрел на неё и плакал, она жгла кожу. Её хотелось закопать так глубоко, что если кто зазочет её найти, сгинет. Её хотелось сжечь до тла. Хотелось бросить её на дно самого глубокого океана и уплыть домой, в тепло, в покой. — چىقىڭ ، ئۆتۈنۈڭ... — Московский повернулся к прислуге. Тот покорно вышел. Миша задрал кафтан, исшитый разными нитками, он был похож на одеяния Есугея. Он повернулся спиной к зеркалу и стал рассматривать спину, шрамы, синяки, ожоги — всё, что на ней было видно. От Миши, как и от его тела не осталось ничего живого. В комнату тут же вошёл Хан Есугей. И Миша дернувшись быстро подбежал к нему и поклонился. Есугей, самодовольно улыбаясь потрепал мальчишку по золотой макушке и опустился на плечо, надавливая одной рукой он заставил Мишу опуститься на колени. — كەل ، ئېيتقىن. — рука его, зарылась в мягкие волосы мальчика. Миша молчал, он не знал, что говорить, он боялся говорить, одно не верное слово — он в могиле. Хотя, своим молчанием, того не осознавая, Миша уже копал себе могилу. Эмоции на лице мужчины стали медленно меняться. — نېمىشقا سۈكۈت قىلىسىز؟ — грозно, но с тем же холодно спросил Хан. Удар — !نېمىشقا سۈكۈت قىلىسىز؟ — воскликнул старший. Хватая мальца за волосы. Удар — سۆزلەڭ! — يېسۇگېي ، سىزدىنمۇ چوڭ ئادەم يوق! .. شەخسەن سىزگە خىزمەت قىلىش مەن ئۈچۈن شەرەپ! .. — пролепетал Московский, зажмуриваясь до боли и крепче сжимая ладонь Есугея. Удар. Проснулся Миша от неприятных и болезненых ощущений в внутри себя. Долго размышлять не пришлось. Он закрыл глаза, глотая слезы.***
Московский с шумным вздохом проснулся, и резко принял сидячее положение, утирая пот со лба он пытался восстановить дыхание. Саша, спал чутким сном и потому поднялся за Мишей почти сразу. — Миша! — вскрикнул он смотря на мужчину. — Миша, что случилось?! — обеспокоенно лепетал Романов. Он взял лицо Михаила Юрьевича в свои руки. И только тогда Питер разглядел на лице Москвы, подступившие слезы. —Он опять снился мне, Саша...