Однажды я встретил бога

Это была ужасная неделя, в которой удача от меня окончательно отвернулась. Прошло примерно три дня с того злосчастного землетрясения. Более точно не скажу, с попадания в пещеру я ориентировался лишь на внутренние часы, и сколько времени прошло на самом деле не знаю. И навряд ли когда смогу узнать. Мои припасы закончились ещё вчера. Остатки керосина сгорают прямо сейчас. За три дня беспрерывного использования лампа ужасно закоптилась и света практически не дает. Но это не страшно, страшно то, что с минуты на минуту она погаснет. И я останусь в темноте. В первые дни я еще боролся, сбил ноги в кровь, бегая и ползая по этим треклятым пещерам, но выхода не нашел. Окончательно выбившись из сил, я просто опустился на каменистое дно и остался сидеть так. Я уже смирился со своей скорой кончиной и с тем, что именно эти пещеры станут моим склепом. Я не хотел умирать вот так. Честно говоря, я вообще не хотел умирать, боялся смерти, как и полагает всем живым существам, старательно избегал мыслей об этом всю свою недолгую жизнь. Всегда боялся. Но тот первобытный ужас, который я испытал, только провалившись под землю, я не испытывал никогда. Отчетливо помню то падение, продлившееся от силы пару секунд, но для меня время тогда остановилось. Я помню, как лежал на земле, не в силах вздохнуть, и крики товарищей, которые уже тогда смирились с моей смертью. В первые дни я боялся темноты и одиночества. А также тишины. Шарахался от любого звука, даже если это было эхо моих шагов. От страха и отчаяния я сходил с ума. Но все это прошло. Сейчас, лежа на земле и смотря как догорает лампа, я не испытываю ничего. Такого спокойствия и безразличия я не испытывал никогда. Наверное, так ощущается близость смерти. Бояться дальше сил не было. Ну вот моя лампа погасла, и больше ничего не ограждает меня от мира теней. Стоило источнику света исчезнуть, как со всех сторон послышалось тонкое и радостное шипение. Это тени празднуют свою победу надо мной и воспевают свою скорую трапезу. Интересно, испарится ли моя душа, или они отнесут её к своему владыке, и я продолжу существование в виде его раба? Я слышал, что те, кто встречают свою гибель в Ниадонских горах, перерождаются в бледных рабов и коротают свою вечность, выполняя самые грязные работы в теневом мире. Хотя мне также доводилось слышать, что бледные рабы – это грешники, пробывшие всю свою жизнь отпетыми негодяями, а сейчас расплачивающиеся за грехи в так называемом аду. Что ж, откровенным злодеем я не был, но и святым меня не назвать. Предвкушавший свою безрадостную жизнь внизу, я закрыл глаза, готовый уже никогда не проснуться. *** Я очнулся от сильного толчка в спину и, разлепив глаза, был ослеплен ярким лучом света. Такое резкое пробуждение лишило меня координации, ослеплённый и кем-то побитый я потерялся в пространстве. –Эй, эй, вставай! – полушёпотом кто-то обратился ко мне. – Нечего здесь лежать. Я корячился на земле, все тело болело, и где-то поблизости был слышен злобный шёпот. Тени… страшно представить, что они успели сделать со мной. Страшно представить, что сделали бы ещё, если бы не этот человек. Человек? Я резко поднялся и открыл глаза. Привыкнуть к такому яркому свету после нескольких дней, проведённых практически в темноте, трудно. Но я изо всех сил сопротивлялся рефлексу и что-то всё же смог разглядеть. Передо мной на корточках сидел человек среднего телосложения. Он был плотно укутан в чёрный плащ, лицо скрывал капюшон и намотанный в несколько слоев поверх шарф. Руки у него были в таких же черных перчатках. Ни одного открытого участка кожи, так обычно одеваются лики – дети ночи, что когда-то и вырыли эти бесчисленные туннели и пещеры. Рыли они их быстро, но не очень тщательно. Под постоянными землетрясениями большая их часть обвалилась, так что сейчас никто, даже они сами, ими не пользуются. –Я умер? – это первое, что пришло мне на ум. –Ещё нет, но участь эта была близка. – голос у лика мягкий и добрый, как у ребёнка, трудно было понять принадлежит он девушке или парню, но это пока и не важно. Лик поднес свою лампу поближе, и я смог разглядеть источник света. Это был бумажный фонарь, подвешенный на деревянный посох. Странно, обычные фонарики так ярко не светят, наверное, какая-то специальная магия. Лик поднес к нему руку и сделал что-то, от чего свет сделался ярче, а злобное шипение сделалось ещё более гневным, но оно отдалилось. Теням от света больно, так им и надо. Я посмотрел на своего спасителя. Ликов я практически не встречал, они народ такой, не сильно общительный. Слышал только, что от света им худо. Должно быть и спасителю моему при таком ярком освещении не очень, но он терпит дискомфорт из-за меня…. Подумав об этом, я проникся чувством благодарности. –Вставай, я выведу тебя от сюда. – услышав это, я оживился. Честно, даже думать забыл о шансе вновь попасть на поверхность. Я встал, осторожно опираясь на стену, и бегло оглядел себя. Одежда в пыли, но никаких дыр и ран не ощущалось. Решив, что я относительно в порядке, я посмотрел на лика. –Знаете, вы спасли мне жизнь. –Ну… это моя работа. – убедившись, что я могу идти, он развернулся и направился в один из более-менее широких проходов. –И давно вы так работаете? – света от фонаря хватало не только чтобы видеть дорогу впереди, но и во всех подробностях рассматривать потолок и стены, которые, оказывается, были шершавыми не из-за горной породы, а были исписаны удивительными узорами. Их я в первые дни не видел. То ли был ослеплен страхом, то ли просто попал не в ту часть туннелей. –Да, проваливаются сюда часто, вот хожу и ищу таких бедолаг, как ты. – мой проводник на стены не заглядывался, уверенно шел в перед, поддерживая со мной непринуждённую беседу. –Хах, не сильно то вы и торопитесь. – сказано это было больше из шутки, чем из упрека. Когда-то давно на глаза мне попалась карта этих туннелей, нарисованная ещё тогда, когда их только копали, то есть несколько тысяч лет назад. Уже тогда ориентироваться в них было невозможно, а теперь, спустя столько лет запустения, и подавно. Насколько же смел был этот молодой лик. –Ну уж простите, я старался как мог. – к моему облегчению, шутку он понял, по крайней мере ответ звучал без обиды, даже с улыбкой в голосе. Шли мы долго, туннель за это время приобрел более цивилизованный вид и стал больше походить на каменный коридор, искусно вырезанный внутри скалы. Узоры на стенах становились все сложнее, а позже приобрели вид картин, но не написанных маслами, а вырезанных прямо в камне. Они тянулись вдоль стен и наверняка изображали сюжеты древних ликовых легенд, которых я, к стыду своему, знал плохо. Свет от фонаря позволял разглядеть картины во всех подробностях, и я пользовался возможностью, зная, что, если выберусь, ноги моей не только в Ниадонских горах, во всем восточном плоскогорье больше не будет. –Здесь очень красиво. – наше молчание затянулось, и я решил хотя бы что-то сказать. –Да, выбравшись из Теневого Мира, лики стремились окружить себя роскошью, желая быстрее забыть жизнь безвольных рабов. – проводник говорил со знанием дела, ему бы очень пошла роль экскурсовода, если бы сюда только можно было водить туристов. –О, а эту я где-то видел. – я остановился у особенно большой вырезки, выделяющейся своей детализированностью. На ней была изображена толпа людей, хотя, скорее всего, это были лики. Все разодетые в лохмотья, они столпились, побросав свои дела и высоко задрав головы, наблюдали за чем-то в небе. А в небе оказались фонари. Понять, что это фонари, было не трудно, все они искусно вырезаны, не были одним бесформенным светлым пятном, как это изобразил бы обычный художник красками. Все детали у них: фитилек и даже пламя были вырезаны на камне. Даже самые маленькие, далекие фонарики сохраняли в себе все детали. –Да, она достаточно популярна. Её даже перерисовывали и в качестве полотна поставляли в музеи. – мой проводник бегло осмотрел картину. – Самая знаменитая легенда. Я опустил взгляд вниз, там шрифтом Брайля, который использовали лики, было написано название картины. Перевести бы я его не смог, но благо был наслышан. –«Принц дарует надежду». Так ведь она называется? –И да, и нет. Так картину назвали люди, но в языке ликов не существует слова «Принц». И своего принца они называли так же, как фонари. Поэтому правильнее будет прочитать как «Фонари, дарующие надежду». – поясняет мой проводник. –Но ведь фонари запустил принц. Если я правильно помню легенду, то именно поэтому они его так и прозвали, как же это на их языке… – я замялся, пытаясь припомнить замудрённое словечко. –Swihamoshiw. – не сказал, прошипел лик. – Что в переводе фонарь. –Да, как-то так. – наверное, глупо было пытаться блеснуть своими знаниями перед представителем этого же народа. – Ну, я про то, что в данной ситуации оба названия можно считать правильными. – закончив свою мысль, я быстро потерял уверенность в ней. – Наверное. После сказанного между нами воцарилась тишина. Я смотрел на лика, тот смотрел на картину, от его молчания и бездействия становилось неловко. –Хм, а вы что, увлекались историей ликов? – вдруг спросил он. –Ну… читал пару легенд, так, для развития. – в ответ он лишь понимающе хмыкнул и продолжил свой путь. Я отстал от него на несколько шагов, пользуясь яркостью фонаря и разглядывая картины, а когда взглянул вперед, то меня настигло чувство легкого дежавю. Мой спаситель был плотно укутан в черный плащ, что развивался при ходьбе, а в правой руке сжимал деревянный посох с фонарем. Он молча шел вперёд и казался очень одиноким. Где-то я такое видел. Кажется, похожая картина была на той же выставке, что «Принц дарует надежду». Ход моих мыслей прервало шипение, оказалось, что мой спаситель не стал меня дожидаться и ушел дальше, а вместе с ним отдалился и источник света. Тени приблизились ко мне на опасное расстояние и я, оставив размышления на более удачное время, ринулся догонять проводника. –Мы почти пришли. – осведомил меня лик через некоторое время. – Я покажу вам проход, после недавнего землетрясения стена в одном из подземных храмов осыпалась, через неё вы и выберетесь наружу. Там спуститесь вниз, окажитесь у лагеря. Думаю, дальше разберетесь. – я кивнул. –Слушайте, могу ли я чем-то вам отплатить? – я замялся, в намерениях лика сомнений не возникало, и простым «спасибо» я обойтись не мог. –Просто в следующий раз будьте осторожны. – перебил меня лик. Он остановился перед следующим поворотом, из которого дул свежий ветер. Там выход… даже не верится. –Хм, да, могу ли я хотя бы узнать ваше имя? – лик чуть склоняет голову в бок, будто раздумывая. –Вам это ни к чему, захотите – сами узнаете. Вам вперёд, просто идите на свет. –Хах… – я повернул голову навстречу ветру. Свежий морозный воздух обжег мои легкие. – Хах…– только и мог выдавить я. – Знаете, я очень странно себя чувствую. –От чего же? –Сам не знаю. – честно признался я. – Ощущение такое, будто я не из пещер, а с отдыха возвращаюсь. – я закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям – Я никогда не чувствовал себя так легко и свободно, как сейчас. – Знаете, мне все-таки кажется, что я умер. –Почему же? – лик еле сдержал смех, наверное, в его глазах я выглядел глупо. – Просто так и ощущается жизнь. – я посмотрел на него, лица не было видно, но я чувствовал, что говорит он серьёзно. – Просто иди туда. – он указал на проход. – И ни о чем не думай. И я пошел. Света фонаря за углом уже не хватало, но там уже не было темноты. Меня окружило мягкое свечение, тишина и покой. Коридор привел меня в большую квадратную комнату. На стенах её были вырезаны витиеватые узоры, имитирующие деревья. На полу валялись сухие листья, а в центре, на необработанном камне, восседала статуя. Мастерски вырезанная из камня, она в мягком освещении казалась живой. Изображенное существо прикрыло глаза, склонило голову на бок и мягко улыбалось. И в улыбке этой каменной статуи скульптору удалось отразить всю гамму пережитых эмоций. В улыбке той была и радость, и печаль, усталость и тяга к жизни. В одной руке статуя держала деревянный посох, а другую тянула ко мне, будто приглашая. Я протянул руку, погладил каменную ладонь. Вся пыльная, пары пальцев не хватало, и в основании ладони был какой-то срез. Наверняка, статуя что-то держала в руке, но беспощадное время лишило её предмета. «Нехорошо так» – пронеслось у меня в голове. Теперь, когда я знал, что в руке должно что-то быть, статуя не приглашала, а будто просила. Надо было что-нибудь положить. Я принялся рыться в карманах: там обнаружились скрепки, коробок от спичек, в нем, кажется, ещё оставалось штуке две, и использованный амулет. Я вспомнил, что у меня была лампа, она бы идеально подошла сюда, но вот только осталась где-то в пещерах. – Прости, не могу ничего дать. – статуя продолжала улыбаться, а я избегал ее лица. Мой взгляд упал на её основание, там под табличкой в пыли лежала пара свечей. Я наклонился и поднял одну более-менее целую. Выглядела она неплохо и, наверное, была принесена совсем недавно, возможно, тем же ликом, что привел меня сюда. Я подумал, что это лучше, чем ничего, и дал её статуе. Благодаря неровной поверхности и мягкости воска, свеча ровно встала у нее на ладони. – Вот так. – сказал я и поджег фитиль. Пламя было неровным, маленьким и нелепым, но казалось очень уместным. – В этих пещерах очень темно, так пусть это пламя послужит путеводителем для таких бедолаг, как я. – прозвучало как молитва или пожелание, не важно, я говорил от всего сердца, и это было главное. Вдруг пламя свечи слегка колыхнулось. Листья на земле зашуршали. Я повернул голову вправо: оттуда дул ветер. Отвлеченный на статую, я даже не заметил, как каменные узоры переходят в настоящие деревья. В дальнем углу стена обвалилась, и оттуда пробивалась настоящая, живая листва. Я тут же забыл обо всем, кроме зелёной листвы. На негнущихся ногах подойдя к зелени, я закрыл глаза и сделал большой глоток воздуха. Боже, как же это прекрасно – просто дышать свежим горным воздухом! Листва была очень густой, раздвигая ветки, я слегка поцарапался, но зато смог увидеть небо. Розоватое и безоблачное, оно было как никогда прекрасно. На улице начинало светать. Я слез с дерева и оказался на широкой каменной дороге. Это единственная дорога, ведущая в Ниадонские горы, узнать её было нетрудно. Когда я поехал в восточное плоскогорье, мы как раз проезжали по ней. Я огляделся, было тихо, но откуда-то издалека раздавались весёлые голоса. Я подошел к краю и глянул вниз, там, как мне сказали, стоял лагерь. –Люди. – я набрал в грудь как можно больше воздуха. – Люди! Кажется, внизу меня услышали, пара фигур, сидящих поближе ко мне, даже встала и принялась махать. –Люди! – я крикнул ещё раз и, наплевав на все, просто побежал вниз по склону. Я кричал ещё и ещё, и от криков моих внизу все оживились. Они подскакивали со своих мест, и кто-то даже, кажется, меня узнал, ибо наперебой моим крикам какой-то до боли знакомый голос взревел. –Ромка? Да это же Ромка!!! – и вот я уже не бегу, а задыхаюсь в крепких родных объятиях. Я плакал. Я был практически самым счастливым человеком во всем мире, от этого звания меня ограждал пустой желудок, но я надеялся это быстро исправить. Вокруг меня столпились люди, знакомые и новые, все были наслышаны о моей трагической гибели и теперь с удивлением и радостью расспрашивали, как же мне удалось выбраться. Кто-то похлопал меня по плечу, кто-то предложил присесть. –Послушай, Ром. – обратился ко мне Николь. – Ты провалился в самое сердце горы, там, по последним исследованиям, вообще проходов не осталось, ты до сюда-то как дошел? – Николь был ликом полукровкой и нашем проводником. Он крепко взял меня за плечи и встряхнул. –Да, не поверишь, я встретил одного из ваших. Он то ли спасателем работает, то ли проводником. Сказал, что помогает провалившимся выбираться. – Николь сначала удивился, а потом нахмурился. –Рома, там закрытая территория, никто, даже маги, туда по одиночке не ходят. – я хотел сначала возразить, но промолчал. Я лишь непонимающе оглядел всех собравшихся, а потом обернулся, пытаясь снизу разглядеть проход, через который выбрался. И не знаю, было ли это взаправду, или почудилось моему больному сознанию, но я отчетливо видел маленькую фигуру, стоящую в тени дороги. Человек этот был одет во все черное и мило улыбался. Он махал мне на прощание своей левой рукой, а в правой держал догорающую свечку. Я кивнул ему, и фигура исчезла. Тут уже меня подхватили и повели к костру, пока я шел, до меня начала доходить одна очень смелая мысль. И я озвучил её полушёпотом, чтобы слышал только мой отец. –Знаешь, мне кажется, я встретил бога…