***
Настенные часы показывали полдень. Вездесущее элтаунское солнце жарило даже сквозь затененные окна офиса. — Мой тебе совет: соглашайся добровольно, — Давид Коайе вымученно улыбнулся. На лице молодого, но успевшего заявить о себе юриста капельками блестел пот. Под хитрыми, покрасневшими глазами темнели круги от недосыпа и запрещенных веществ. — Даже не подумаю, — женщина смотрела на мужчину исподлобья, прикусывая кончик облупившегося от лака ногтя. Давид вздохнул, устало потер переносицу и хлопнул папкой по столу. От неожиданности гостья вздрогнула. — Послушай, Энн, я хочу, чтобы вся эта ситуация разрешилась с минимальным количеством жертв. Ты меня понимаешь? — Не смей мне угрожать, — глаза отлили зеленым, но тут же угасли. Энн Мерсье отпустила изжеванный палец и сложила руки на груди, подсознательно защищаясь. — Угрожать? Да ты в своем уме?! — Давид оттянул галстук. Упрямство собеседницы выводило из себя, как и дьявольски изнуряющая жара. Новый кабинет только-только отремонтировали, мелкие недочеты доделывали уже в процессе обживания. Спасительные кондиционеры обещали повесить еще на прошлой неделе, но, как это часто бывало, неделя плавно перерастала в месяц, а то и больше. — Ты меня с кем-то перепутала. Тебе очень повезло, что переговоры веду я. — У Магнуса кишка тонка? — съязвила Энн. Магнус Бранн — председатель Совета илари, никогда не вызывал у ведьмы теплых чувств — слишком молодой, слишком надменный, слишком уверенный в собственном величии. Он влез в мир политики бесцеремонно и так же вел дела. И если большая часть Совета, не считая безумного эльфа, беспрекословно приняли новые правила игры, Энн, получившая место в представительном органе только в начале года, не собиралась ни под кого подстраиваться. Особенно под самовлюбленную задницу человекоподобной ящерицы. — Клянусь, Энн, ты накличешь на себя беду, — Давид укоризненно покачал головой. — Решение Председателя не может оспариваться тобой. Ты же знаешь это не хуже меня. — Как и то, что он не вправе единолично лишать меня мандата. Это должно быть решение Совета, а не идиотский каприз одной выскочки. — Это формальность. И они уже проголосовали. — Что?! — женщина подалась вперед, миниатюрная сумочка свалилась с острых коленок. Давид свел брови от секундного раздражения, но сразу вернул лицу привычное добродушие. — Единогласно. Даже Морнемир поставил высокородный автограф, — Давид взмахнул рукой, имитируя росчерк эльфа из древнего рода. — Я же говорил — это формальность. — Я это так не оставлю, — Энн подняла сумочку. — Оставишь. И забудешь, — голос Давида перестал быть сладко-медовым. Он обтер лицо бумажным платком, отбросил его в мусорное ведерко и продолжил: — Ты умная девочка, Энн. К тому же ведьма. Вы всегда добиваетесь своего, не так ли? Еще найдешь способ прорваться в политику. А сейчас подпиши соглашение и ступай с миром. Тебе уже нашли замену. Слова обдали ледяным паром. Энн повела плечами. Обида сжимала внутренности, но женщина продолжала сидеть на стуле и прожигать бланк согласия гневным взглядом. — Не упрямься! Магнус не тот, с кем стоит ссориться. Поверь мне на слово. Энн продолжала молчать. Терпение юриста лопнуло, он некрасиво улыбнулся. — Что ж, не буду настаивать. Я пытался тебе помочь. Просто запомни: следующий, с кем тебе придется говорить — Элфорд. И эта встреча не будет столь любезной. Аrrivederci, дорогая! Упоминание имени прокурора Элтауна, а по совместительству правой руки Магнуса Бранна, остудило бурлящую кровь. Город полнился слухами самого бредового толка на его счет, но одно оставалось неизменным — Элфорд был жесток. Лежать в луже крови из-за ущемленного самолюбия, вселенской несправедливости и несбывшихся надежд — плохая перспектива. Энн схватила ручку, размашисто расписалась и вышла из кабинета, не говоря ни слова. Уже в дверях она столкнулась с собственной заменой. Лицо залило краской, но она лишь улыбнулась удивленной преемнице и поскорее скрылась в коридорах бизнес-центра.***
На парковке нервы сдали. Энн согнулась, сдерживая подкравшиеся слезы. Сумка на длинном ремне безвольно болталась у самых ног. Высоченный каблук отбивал по асфальту неровную дробь. Долгие месяцы работы пошли насмарку, еженедельные споры с кретинами-коллегами улетели в трубу, а амбиции пробить дорогу в мир политики и вовсе срезались на корню. Энн смахнула пару капель, когда в сумочке завибрировал телефон. — Да, мам, — неохотно ответила она. Губы тут же стали обкусываться. — Ну? Что он сказал? — спросила Клодия Мерсье — одна из самых уважаемых представительниц ведьмовской диаспоры Элтауна. — Они приняли решение. Я подписала документы. В трубке послышался тяжелый вздох. От этого звука у Энн затрещало в висках. — Я так и знала. Ничего удивительного, — хриплый голос матери продолжал бередить нервы. — Я сделала все, что могла. Мне не дали шанса. — Может быть, потому что ты недостаточно хороша, чтобы тебе давали шансы? — Перестань. Как я могу тягаться с Бранном? — А зачем было с ним ссориться, Энн? Молодая ведьма заходила из стороны в сторону, с трудом удерживая себя в руках. Ее трясло, а на глазах снова появилась влага. — Я не ссорилась, а отстаивала свои права. — Права? Ты опозорилась! Опозорила нашу семью! Что теперь о нас скажут? — Да какая разница, что об этом скажут! — вспылила Энн. Разговоры с матерью никогда не проходили гладко. Особенно, если дело касалось неудач Энн. — Эгоистка. Ты форменная эгоистка! Ты должна была стать достойной заменой Ольере! А что в итоге? — А где твоя Ольера теперь? Тебе не кажется подозрительным, что из всех илари Совета бесследно исчезает именно ведьма, а, мама?! — Прекрати истерику! — Прекрати на меня давить! Ты хотя бы раз в жизни способна поддержать? — Ты сама себе вредишь. При чем тут я и моя поддержка? — Праматерь сохрани, ты же моя мать! — Да, мать. И иногда я жалею об этом. Энн сдавленно выдохнула. Казалось, их перманентно возникающие ссоры уже давно вошли в привычку, но родительница всякий раз находила новые болевые точки и с маниакальным удовольствием давила на них острыми, наманикюренными ногтями. — Что? — переспросила на автомате Энн. Сознание все еще боролось с неприятной правдой. — Ты подвела меня, дочь. Снова. Поверить не могу, что ты как всегда думала только о себе. Мне стыдно за тебя… Телефон разразился короткими, монотонными гудками. Энн еще несколько секунд смотрела в пустоту, прежде чем сумела взять себя в руки. Она оглянулась по сторонам в страхе быть застигнутой невольными свидетелями семейной драмы. К счастью, в это время машин на парковке практически не было. Мысли о родителях разлетелись в пустой голове колючим облаком сожаления. Энн пригладила коротко стриженные волосы и подошла к машине. Хищная черная мазда мигнула фарами. Ведьма плюхнулась на сиденье, скинула туфли и переобулась в удобные кеды. Несколько минут она ерзала на кресле, открывала и закрывала бардачок, смотрелась в зеркальце, потом снова на пустую парковку. Когда организм уловил знакомый импульс, она со спокойной совестью достала заветный сверток, щелкнула зажигалкой и дымно закурила.***
Новость о замене в составе Совета илари втиснулась жирным шрифтом на первые полосы всех более-менее значимых информационных источников Элтауна. Энн с хмурым видом допивала кофе, когда розовощекий бестиар в круглых очках вещал с экрана об удивительном таланте молодой адвокатши Мегары Велш. Черноволосая, статная ведьма кратко отвечала на вопросы о своих целях и ближайших планах в статусе нового члена городского Совета. Энн хмыкнула и вырубила телевизор. Впервые за долгое время ей некуда было спешить утром. Она обвела взглядом полупустую гостиную. Телефон снова зазвонил. Энн сморщила нос. — Да? — с раздражением ответила она. — Ты дома? — Нет. Что тебе, Деви? — средняя из трех сестер Мерсье провоцировала у Энн сильнейшие приступы мигрени, независимо от того, что именно являлось причиной их вынужденной коммуникации. — Просто хотела узнать, как ты. Смотрела новости. — Отлично. Лучше всех. Это все? — Тебе не обязательно быть такой стервой, Энн. — Обязательно! — Энн сбросила вызов и откинулась на мягкие подушки кровати. Злость и обида матери были куда понятнее и обоснованнее, нежели непрошенная жалость сестры-неудачницы. При этой мысли Энн вспомнила о другом. Руки по старой памяти набрали знакомые цифры. Она не думала, просто хотела услышать его голос. После долгих гудков, он, наконец, ответил. — Привет. — Привет, Куп. Как дела? — Энн приподнялась и машинально облизнула губы. — Нормально. — Не хочешь узнать, как у меня дела? — Нет. — Все еще злишься? — Нет. Энн, кончай. Говори, что тебе нужно и хватит… Энн выползла из одеял и подушек. Короткий прохладный ворс приятно щекотал босые ступни. Она стала разглядывать себя в высоком напольном зеркале: — Хочу увидеться. Тонкий шелковый лиф не скрывал темных сосков на маленькой, практически плоской груди. Энн провела по ним пальцами и зажмурилась от приятных воспоминаний. — А я нет. — Нет? — Нет. — Ладно, — глаза Энн блеснули ведьминской зеленью, — не буду уговаривать. — Подожди! У меня …проблемы…- тяжелый вздох резанул ухо. — Какие? — Она беременна… С минуту Энн молчала. Мозг обрабатывал полученную информацию, как старый, допотопный компьютер. — Энн? Женщина сглотнула, отвернулась от зеркала и подошла к балкону. Жара уже вовсю сжимала воздух. На фоне безоблачной синевы города белело ядерное, июльское солнце. И только в спальне от ледяных потоков навесного кондиционера стало слишком холодно: — И? — Ну, и мне нужны деньги… — Сколько? — Где-то десятка. — Зачем так много? Аборт делается бесплатно, — Энн говорила голосом заведённого робота. Глаза блуждали по красным черепичным крышам, цветущим балкончикам и бликующим окнам впередистоящих многоэтажек. — Она не хочет аборт. — А ты? — А я не знаю. Это ведь ты настояла на том, чтобы мы начали встречаться. Так что, хрен знает, что теперь делать… — Видимо, рожать, — тускло проговорила Энн. — Я в этой дерьмовой ситуации из-за тебя. — По-твоему это я виновата? — Ты бросила меня! Или нет… Хер его знает уже. Ты уходишь, потом приходишь, мы трахаемся, и ты снова исчезаешь. А я, значит, твоя сучка, да? — Не говори так. — Говоришь, что любишь, а потом спишь со всякими богатенькими мудаками.Отсасываешь им за карьерный рост. Ненавижу тебя. Сука. — Я позвоню потом, Куп. Энн отключилась. Телефон выпал из ослабевших ладоней.***
Бар гудел. Нестройные голоса заполняли все ближайшее пространство. Энн глушила неудачи в холодной водке со льдом. Стопка за стопкой улетали, словно вода. Она не пьянела, просто становилась равнодушнее. — Эй, красотка, составить компанию? Энн сверкнула зелеными глазами, и нежданный кавалер ретировался в мгновение ока. Несмотря на всеобщую солидарность и формально установившееся равноправие между расами и людьми — ненависть к ведьмам сохранялась как у первых, так и у вторых. Никто не желал связываться с проклятыми дочерьми прародительницы тьмы. Это и забавляло, и вместе с тем порождало внутренний протест. Разве конкретно она, Энн, виновата в том, что когда-то ее выдающиеся или наоборот неудавшиеся предки понаставляли тумаков самовлюбленным илари и тупоголовым людям? Стопка шмякнулась о стол. Бармен вопросительно вскинул бровь, но Энн отрицательно качнула головой, едва удержав равновесие. Она бросила смятые купюры на стойку и побрела к выходу. Чья-то рука нежно задержала ее у двери. — Может повеселимся? — миниатюрная девушка с золотым кольцом в носу соблазнительно улыбалась. Энн осмотрела красотку с головы до ног и обратно. Короткая юбка и тесный кожаный топ не оставляли простора для фантазии. Алиутка сомнительного происхождения определенно стоила внимания, но, к сожалению, Энн этим не интересовалась. — Извини, — она отпихнула девушку и вышла наружу. Вечерняя духота от нагревшегося за день асфальта и бетона зданий давила на мозг. Энн цокала каблуками, вычерчивая относительно ровный маршрут домой. Свою машину она предусмотрительно оставила на парковке. В одном из переходов за спиной выросли чужие шаги. Энн обернулась. Четверо мужчин сально щерились, один из них, Энн узнала его по мерзкой ухмылке, уже пытался завести с ведьмой знакомство в баре. Она развернулась и ускорилась. Мужчины поспешили следом. Сердце Энн стучало так, словно готово было разорваться. Нечаянно в голове мелькнула мысль о пропавшей Ольере. Вряд ли обстоятельства исчезновения сумасшедшей старухи были аналогичны нынешним — глупый, нервный смешок прорвался наружу — но вполне соответствовали общему посылу: ведьму убрали. На повороте, когда Энн почувствовала на плече чью-то руку, она с кем-то столкнулась и, потеряв туфлю, повисла в чужих объятиях. Ошалелый, запуганный взгляд встретился с другим, не менее удивленным. Секунду все участники хранили молчание, пока случайный попутчик не расплылся в улыбке и не обнял ее, как старую приятельницу. — Вот ты где! А я все думал, что мы разминулись! Энн пучила глаза, но послушно исполняла роль безвольной марионетки. Кислые преследователи скептически оценивали развернувшийся перфоманс. Незнакомец в отличном, дорогом костюме перевел взгляд на мужчин и нахмурился: — А вы, господа, по какому поводу? Мужчины замялись. Особо настырный из них не спускал с Энн злых глаз. Он жевал зубочистку и не спешил верить происходящему. — Простите, может быть я неясно выражаюсь, — незнакомец продолжал держаться нарочито вежливо, — но мне кажется, моя подруга несколько напугана. — И чо? — выдал несбывшийся кавалер. Он сплюнул зубочистку наземь, при этом плечи расправились, а руки уперлись в карманы поношенных джинсов. — Скажем так, джентльмены, у нас с вами два варианта: либо мы осознаем, что неверно поняли друг друга, и вежливо прощаемся, либо я устраиваю вам продолжительный пикник в местах не столь отдаленных. С углубленным изучением особо несговорчивых задниц. На чем сойдемся? Для меня предпочтительнее первое. Голос звучал не зло, но убедительно. Как раз в этот момент, метрах в пятистах, за спиной новоприобретенного друга Энн остановился черный внедорожник. Несколько крупных парней, не спеша, вылезло наружу. Незнакомец махнул им и, улыбаясь, вернул внимание к задумавшимся собеседникам. Оценив шансы, хмурая четверка безмолвно удалилась, сплюнув напоследок сопливый комок неприязни. Только тогда Энн выдохнула и смогла высвободиться из крепких объятий спасителя. — Мáно, — мужчина протянул руку. — Энн Мерсье, спасибо, — разом протрезвевшая от страха ведьма пожала твердую ладонь, параллельно с этим цепляя на ногу потерянную туфлю. — Приятно познакомиться, Энн. — Условности ни к чему? — Я только что спас твою жизнь, нам поздно крутить реверансы, — Мано улыбнулся и подставил локоть. Энн приняла приглашение. Оба направились в противоположную от джипа сторону. — Охрана? — ведьма несколько раз обернулась на кучку внушительных силуэтов, что-то таскающих из здания в багажник машины. — Понятия не имею, — ответил Мано. — Но ты же… — Сымпровизировал. Ситуация так себе, а я не мастер боевых искусств. Энн громко рассмеялась и тут же покраснела. Мано улыбнулся шире. — Мне нравится твой смех. — Обычно я так себя не веду. — Так и я не обычный прохожий. — Мано…- Энн нахмурилась. Она вспомнила, что не раз слышала это странное имя и такую же странную фамилию. — Орфаноу? Бизнесмен? — В точку. Но сейчас вектор моих интересов несколько переменился. — В какую же сторону? Они свернули к аллее, ведущей в просторный парк с наземными фонтанами. Небезопасные подворотни остались в темноте элтаунских закоулков, впереди пестрел фонарями и красочными вывесками ближайший к центру район. — В ту же, где была и ты, — Мано не отреагировал на подозрительный прищур зеленых глаз. — Откуда ты знаешь? — Смотрю новости. Да и раньше не единожды видел тебя. — Удивительно. Я бы запомнила нашу встречу. — Это вряд ли. — Почему? — Потому что ты слишком сосредоточена на себе. И из-за этого не видишь происходящего вокруг. Энн выпростала руку и остановилась. — Хочешь поучить меня? — Нет. Хочу поцеловать. Энн не успела среагировать, как теплые губы Мано захватили ее, холодные. Энн оттолкнула мужчину от себя, но не смогла соврать, что по-настоящему хотела этого. — Какого черта ты делаешь?! — Делаю то, что хочу. Всегда так поступаю, — Мано облизнул губы. — Считай это благодарностью мне. — Я уже выразила ее словесно. — Этого недостаточно. Даже поцелуя мало, — хитрая улыбка Мано покрыла щеки Энн краской. Наглость, с которой он говорил с ней, дерзость и щеголеватый тон пробудили совсем не те желания, на которые она рассчитывала. Ведьминские глаза засияли ярче изумруда. Мано несколько секунд смотрел неотрывно, будто просчитывал ее, затем удовлетворенно кивнул и снова улыбнулся: — Я голоден. Составишь мне компанию?***
«Веранда» — новомодное кафе с ценником не ниже пяти сотен за кофе работало до самого утра. Богатые люди и илари проводили пятничные вечера, попивая неприлично дорогое эльфийское вино и эль, местного производства, в вялотекущих, абстрактных беседах. Энн не была бедной маргиналкой, но и позволить себе ужин в подобном месте было излишней роскошью. Тратить семейный капитал она не стремилась из принципа. Вылощенный официант, предположительно бестиар, принес пару меню, которые Мано вернул обратно. На удивленный взгляд Энн мужчина лишь хмыкнул: — Два стейка с кровью, пару салатов и бутылку эльфийского. Когда официант оставил их наедине, Энн скривилась. — Мое мнение тебя вообще не интересует? — Интересует. Но не в еде. Уж, прости, вряд ли ты меня чем-то удивишь. — Ты потрясающий нахал. — Не путай это с уверенностью и опытом, — парировал Мано. Он достал пачку сигарет, предложил Энн и щелкнул зажигалкой. Где-то сбоку раздался смех. Ведьма обернулась: сидящие внутри ресторанчика личности выглядели неправдоподобно расслабленными. Они не озирались по сторонам, не топили в одиночестве беды, не стенали о проблемах. В голове всплыл замыленный постулат всех верующих илари — наслаждайся жизнью. Конечно, подумала Энн, отчего бы им не наслаждаться жизнью, раз у них она столь прекрасна и беззаботна. Тут же отчетливо проявилась разница в социальном положении. Все слова матери обрели какую-то пронзительную ясность. — На суд бездарных, постных морд, я вынес свой ужасный горб, — процитировала она популярного поэта. — Большой. — Что? — Не ужасный, а большой горб. Увлекаешься поэзией? Официант принес дымящееся мясо с пестрой зеленью и запотевшую бутылку золотистого вина. — Сложно не увлекаться, если это трубит из всех щелей, — Энн с сомнением смотрела на сочащуюся медной, пузырившейся кровью мякоть. — Это очень вкусно. Попробуй, — Мано уплетал мясо, похлеще зубастого гибрида из древних легенд. — А ты? — поддержала разговор Энн, выцарапывая из салата кусочек пряного ананаса. — А я люблю поэзию. Мёрфи гениален. — Хотя он просто человек. — Что-за расистские убеждения? — Мано подсыпал перца и разлил вино по бокалам. — Я не расист. Просто говорю очевидные вещи. Трудно соперничать с илари в искусстве. — Трудно, но возможно. Как и илари биться за место под солнцем в сферах господства человека. Энн сделала глоток вина и выдохнула с наслаждением. В меру сладкое, невесомое, оно оставляло на языке тонкий привкус столичного шика и бесстыдного расточительства. — Вероятно, для ведьм нет места ни там, ни там. — Ерунда, — ни секунды не задумываясь, ответил Мано. Он закончил со стейком и переключился на свежий салат. — Много ли ты знаешь о таких, как я? — Достаточно, чтобы понимать твои перспективы. — Мои? — Да, твои. — Ты что-то предлагаешь? — Энн отставила пустой бокал в сторону и с интересом уставилась на мужчину. — Конкретно сейчас — то, что в приличном обществе вслух не произносят. — Ну ты и… — Но в планах очень многое, — перебил возмущенный поток негодований Мано. Энн изучала его, страшась обмануться. Слишком скользкий, слишком наглый, слишком уверенный. Неожиданно Мано расплылся в сияющей улыбке и привстал, подавая руку. Энн спиной ощутила давящую волну необъяснимого страха. — Добрый вечер, Мано, — загадочный незнакомец пожал протянутую ладонь Орфаноу. Высокий, изящный, с безупречными манерами закоренелого буржуа. Ведьма разглядывала его без стеснения. — И тебе, дорогой. Какими судьбами? — сверкал зубами Мано. — Отдыхаем душой и телом, так сказать, — мужчина кивнул куда-то в сторону. Как Энн ни старалась, она не сумела разглядеть притаившихся в самом темном углу зала. — Благое дело, уважаю. Еще увидимся, Валентайн. — Конечно. Приятного вечера, — мужчина улыбнулся Мано и склонил голову в легком кивке перед Энн. Пыльно-медный отлив темных глаз завладел ею и тут же отпустил. Дракон — отчетливо прояснилось в сознании ведьмы. Она обтерла губы и удивленно посмотрела на Мано: — Кто это? — Один очень хороший знакомый. Другом язык не поворачивается назвать, но я дорожу этим знакомством. — Дракон? — прошептала Энн. — Он самый, а что? — Терпеть их не могу, — ведьма хотела изобразить презрение, но лицо застыло маской. Мано задумался, а затем понимающе закивал, борясь с непрошенной ухмылкой. — Не все такие, как Бранн. — Ты не илари. Тебе не понять. — Не спорю. Но ты всю жизнь собираешься прятаться за расовыми предрассудками? — О чем ты? — Энн нахмурилась. Мано подлил вина и продолжил: — Прекращай оправдывать себя и других этими межрасовыми штучками. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Зато я знаю, как нужно добиваться желаемого. Интересует? Энн фыркнула, но удержалась от язвительных комментариев. Слова Мано подкреплялись многими аргументами, она хотела знать больше. — Конечно. Рассказывай, — потребовала она. — С удовольствием. Но давай сперва начнем с более приятных моментов, — мужчина залпом допил вино и, не скрывая самодовольной улыбки, махнул рукой официанту.***
Весь путь до квартиры Орфаноу прошел в полнейшей тишине. Энн, уткнувшись в окно такси, поддалась детской привычке обкусывать ногти. Он листал записную книжку и делал какие-то пометки, не обращая на нее никакого внимания. Высотка недалеко от центра, в одном из элитных районов Элтауна, встретила их такой же странной тишиной. Лифт донес до 22 этажа, ни разу не остановившись по пути. Энн рассматривала мужчину, он отвечал ей редкими насмешливыми взглядами. Просторные апартаменты не удивили: чего-то подобного Энн и ожидала. Все было сделано со вкусом, но стандартно, без изысков. Мано сбросил наручные часы и ключи в вазочку у входа. — Проходи, — скомандовал он. Энн впервые оказалась в подобной ситуации. Обычно она спала с кем-то либо в тяжелейшем подпитии, либо это были редкие, страстные встречи с Купером. Вспомнив о нем, Энн нахмурилась. — Расслабься. Я не извращенец, — Мано притянул женщину к себе и увлек в холодный поцелуй. — Все очень банально, — шептал он в губы. — Не удивлена, — ответила Энн. Она дернула ремень мужских брюк и остановилась. Не вовремя подкравшиеся мысли о Купере сковали движения. Ведьма больно закусила губу и опустила голову, справедливо ожидая в ответ серию ядовитых колкостей и насмешек. — Неразделенная любовь? — тихо спросил Мано. Он смотрел на нее, не раздражая улыбкой. — Что? Нет… — Мужчина? Женщина? — Неважно, — Энн тряхнула головой, избавляясь от сентиментального наваждения. — Хорошо. Тогда не смей влюбляться в меня, ладно? — Даже не подумаю, — ответила она, хмуря брови. — Отлично. Потому что я не способен на чувства. Мано развернул ее к себе спиной и стянул лямки атласного топа вниз. Теплые руки накрыли бусинки затвердевших сосков. Энн выдохнула, полностью отдавшись чужим ласкам. Он продолжал раздевать ее, сопровождая каждое касание чувственным, сочным поцелуем. Возбуждение заставило ведьму свести ноги. Когда к шпилькам упали прозрачные стринги, Мано, налюбовавшись нагим телом, прижал Энн к себе и с чувством сжал крохотную грудь. Набухший член скользнул вверх, размазывая по коже вязкую ниточку влаги. — Обожаю маленькую грудь. — А говорил — не извращенец, — выдохнула она, зеленее в глазах. — Я солгал…***
Вода смыла остатки сожалений. Секс с Мано был неплохим, но лишенным каких бы то ни было чувств. Мысли упорно возвращались к Куперу. С ним она всегда могла быть по-настоящему собой. С ним ей хотелось кричать от наслаждения и плакать от оргазма. Но жизнь дала выбор, и Энн сделала его совершенно осознано. Сожалеть не о чем, но она продолжала это делать. Обмотавшись полотенцем, ведьма вернулась в спальню и замерла у самого порога. Мано, переодевшийся к этому моменту в удобные, домашние штаны, курил сигарету и беззастенчиво копался в ее телефоне. — Какого хера?! — выпалила она зло. — О, не сердись, мне просто стало интересно, — Мано улыбнулся и оставил телефон в покое. — У тебя совсем нет понятия о такте? — Есть. Поэтому, извини, — он выдохнул густое облако дыма и смерил женщину хищным взглядом. — Да пошел ты, — Энн схватила одежду в охапку и забрала телефон, скрипнув пластиком о стеклянный столик. — Тебе не хватает выдержки, — он продолжал нагло улыбаться. — Засунь свои советы себе в задницу, — Энн развернулась на пятках и направилась к выходу. — Тебе еще нужны 10 тысяч? — раздался голос Мано. Ведьма остановилась. — Думаешь меня можно купить? — Просто хочу помочь. Чувствую себя виноватым. Энн презрительно хмыкнула и вышла в гостиную. Стыд, отвращение и уничижительное чувство жалости сбили дыхание. Она сопела, дергано одеваясь и путаясь в застежках. — Энн, ты поступаешь опрометчиво, — выплывший из спальни Мано оперся о дверной косяк. — Да мне срать, что ты об этом думаешь. Как ты говорил? Поступаю, как хочу. Вот и я делаю так, как хочу. — Быстро учишься. Мне нравится. Послушай, я действительно могу дать тебе очень многое. Например, открыть дорогу в парламент. За определенную цену, конечно. Что скажешь? Она затянула юбку и остановилась. Руки дрожали, глаза отливали зеленью, но в голове засвербила крупица надежды. — Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросила она, обернувшись. — Ниоткуда. — И с чего вообще такая щедрость? — Энн сбросила туфли на лоснящийся деревом ламинат. — Я же сказал — это за определенную цену. Благотворительностью не занимаюсь. — Тогда что ты хочешь взамен? — Тебя, — Мано поспешил опередить едкий выдох недовольства. — Не в том смысле! Ну и в том тоже… Но, если серьезно, мне нужен компаньон. Преданный, надежный. Тот, кому я мог бы доверять. — С чего ты решил, что я стану на тебя работать? — Ни с чего. Не нужно на меня работать. Будь со мной в партнерстве. В тандеме мы добьемся большего успеха, — он сделал несколько встречных шагов. — Страхуй меня, сообщай все, что будет важно, и я обеспечу тебе карьеру. С твоими амбициями и способностями, Энн, ты станешь моим самым лучшим вложением. Так что скажешь? Энн сглотнула горький ком недоверия. Мано был изворотливым говнюком, но не лгал. Она чувствовала это как ведьма. — Хорошо, я согласна. С чего начнем? Мужчина улыбнулся и подошел ближе. Его рука собственнически прижала Энн к себе. Он сорвал с поджатых губ мокрый поцелуй, наградив в ответ табачным привкусом. — Знаешь, никогда раньше не спал с ведьмой. В целом, ничего особенного, но твои сияющие, зеленые глаза и крошечные сиськи сводят меня с ума.***
Ранее утро обрадовало запекшихся от солнца элтаунцев моросящим дождем. Энн припарковалась у разбитой двухэтажки бывшего общежития городского рыбокомбината. Из колонок доносилась популярная баллада первой в своем роде человеческо-иларской группы Revolution. Энн знала солистку, когда-то пересекалась с ней в коридорах универа, а теперь подпевала незамысловатым куплетам. Ведьма дождалась, когда светловолосая женщина с округлившимся животом вышла из квартиры на втором этаже и потерялась за ближайшим поворотом. Три стука дались с трудом. Энн стояла перед обшарпанной дверью в дорогих туфлях, то и дело одергивая липнувшую к телу блузу. Замок щелкнул, она вздрогнула. — Привет, — прошелестела Энн и протиснулась мимо высокого мужчины. Купер Броуди закрыл дверь, провожая нежданную гостью вопросительным, скорее удивленным взглядом. — Зачем пришла? — Хотела увидеть. — Увидела, дальше что? — Броуди возвышался на добрые 30-40 см. Стройный, крепкий, хмурый, лишенный изящества, но неизменно желанный. — Не смей так говорить со мной. — Ты не меняешься, — вздохнул Броуди. — Ты тоже. Мужчина плюхнулся на продавленный диван. Мебель скрипнула под его тяжестью. Энн осмотрелась. Гостиная больше походила на просторную прихожую. Тут и там в беспорядке лежали вещи, женские преимущественно. Ведьма поморщилась. На столе перед старым, треснувшим теликом валялись пустые банки от пива, рассыпались чипсы и еще какая-то дрянь, название которой Энн даже не знала. Броуди сложил руки на груди и пинал ножку стола, насупленно поджимая губы. Обиженный, но гордый. Она скинула сумку и взобралась на него, утопая в родных объятиях. Броуди не отверг ее. Энн вцепилась в него жадным поцелуем. — Энн… — выдохнул он в перерыве, мутнея глазами. Вся злость исчезла, уступая место мальчишеской влюбленности. Руки Энн сами стали расстегивать блузку. Броуди смотрел на нее во все глаза, а когда она сбросила лифчик, прильнул губами к холодной коже, обласкивая поцелуями твердые горошинки груди. Энн издала стон и вжалась в него ногтями. Мужчина напрягся, учащая сбившееся дыхание. Она запустила руку в спортивные штаны, нащупывая затвердевший орган. Броуди смял ее ягодицы и оттянул ниточку кружевных трусов в сторону. Энн приподнялась и с новым стоном опустилась на пульсирующий член. Броуди издал вздох наслаждения и начал двигаться навстречу плавным бедрам ведьмы. Их крики и протяжные стоны огласили всю округу, обоим было не до соблюдений общественных норм и приличий. Кончив, Энн зажмурилась. Нестерпимое желание разрыдаться от нахлынувших чувств лишило сил. Она упала на него, обвивая руками взмокшие, мускулистые плечи. — Ты моя, — шептал он, оглаживая женщину по спине. Энн смотрела на сгоревшую розетку в углу комнаты, постепенно возвращаясь в реальный мир. Когда на улице громко просигналила чья-то машина, она слезла с него. — Уходишь? — спросил Броуди, заправляя поникший член обратно в штаны. — Ухожу, — Энн достала из сумочки салфетки. — Что если ты тоже залетишь? — Этого не случится. — Почему это? — Я на таблетках. И я ведьма, Куп. Такие вещи у меня под строжайшим контролем. — Ясно. Энн застегнула последнюю пуговицу на шифоновой блузке. Смотреть на Броуди не хотелось, она боялась, что передумает, но слова Орфаноу не выходили из головы. Энн снова раскрыла сумочку, достала конверт с деньгами и плюхнула пачку на стол. — Что это? — нахмурился Броуди. — Десять тысяч, о которых ты просил, — как можно равнодушнее ответила Энн. — Ты трахнула меня за десять тысяч? — мужчина вскочил с диванчика, пружины жалобно заныли. — Я просто хотела помочь, — Энн закусила губу. — Извини. И …прощай, Куп. — Прощай?! — Броуди перегородил ей дорогу рукой, — Ты снова бросаешь меня?! — Не снова. Это наша последняя встреча. Больше ты меня не увидишь. Будь счастлив и заботься о ребенке, — Энн смотрела в безумные, сверкавшие злостью глаза, отчетливо понимая, что никогда не сможет полюбить кого-то сильнее. — Что? Да пошла ты! — взревел Броуди. В глазах мелькнула влага, он часто заморгал и отвернулся. — Пошла ты, Энн… — добавил он тише, уходя куда-то вглубь квартиры. Путь был свободен. Энн выскользнула наружу, едва не столкнувшись на лестнице с беременной женщиной. В тяжелых пакетах шелестел целлофаном батон, бутылка молока и еще что-то из съестного. Женщина выдохнула, узнав Энн, но не успела ничего сказать. Ведьма стремглав добежала до машины, села, завела мотор и рванула с места, не оглядываясь. Только на главном шоссе она позволила себе заплакать. Громко, сильно, никого не стесняясь. Слезы жгли кожу, она смахивала их, размазывая жирную тушь по всему лицу. Единственное светлое пятно в ее жизни померкло. И отчасти она была этому рада. Теперь ей нечего терять, нечего бояться, нечего ждать. Энн взглянула в зеркало заднего вида, блеснула зеленоватым отливом и вжала педаль газа навстречу новой главе в своей жизни.