Напряжение

      Теплый летний вечер. Кругом слышны детские радостные визги, оживлённые разговоры подростков и приглушенные диалоги стариков. Может показаться , что это прекрасный вечер для прогулки, причем любой: в кругу семьи, в компании друзей, в конце концов с самим собой, впрочем, так оно и было. И последний вариант как раз-таки подходил девушке сидящей у открытого окна и смотрящей куда-то в туманную даль, немного отсутствующим взглядом, но в рыжей голове Максин крутились только лишь мысли об Оди. Об этой очаровывающей с первого взгляда любого человека, будь он самым добрым на планете, либо же черствым грубияном, девушки. Макс не была робкой и стеснительной, она никогда не упускала шанс позвать кого-нибудь прогуляться и отлично провести время, и наоборот, не упускала шанса повеселиться с кем-то кто сам это предложил. Но вот только было одно препятствие. Оди уже гуляла. Впрочем, это не было бы проблемой для девушки, если бы ее тоже позвали. Конечно, никто не обязан был ее звать, но небольшая волна печали все равно накрыла Мэйфилд. В ее голове было миллионов вопросов: "Почему Оди не позвала меня? " "Я ей надоела?" "Она от меня устала?" " Ей интереснее с ними?"       — Ужин! — внезапный крик снизу смог вырвать девушку из раздумий. Макс была этому даже рада, ведь если бы она так и осталась сидеть у окна, наверняка бы продолжила уничтожать саму себя своей же тревожностью и ревностью, ведь ей тут тоже было место.       Ужин в кругу недосемьи Харгроув-Мэйфилд нельзя было назвать идеальным. Язык не поворачивался назвать его даже хорошим, комфортным и спокойным. Нет, каждый был напряжён, ну , наверное, кроме Нила, который только и делал, что смотрел в газету не обращая никакого внимания на просьбы Сьюзан ее убрать. На ее попытки создать семейный уют нельзя было смотреть без жалости. Она, вероятно, единственная кто желал сплотить их всех, чтобы семья по-настоящему стала семьей. Но не Нилу, которому плевать было на сына и уж тем-более падчерицу, не Билли для которого никто в этом доме не был авторитетом, и лишь его страх перед новым избиение со стороны его отца, заставлял его вести себя нормально, не самой Максин, для которой понятие "дом" было неизвестно и лишь изредка на нее здесь обращали внимание, не было до этого всего какого-либо дела.       И вот сейчас Сьюзан попыталась создать что-то отдалённо напоминающее живой диалог семьи:       — Как день прошел?       В ответ тишина, лишь через некоторое время, Нил, даже не удосужившись поднять глаза от газеты, сухо бросил что-то типа слова "нормально." Сьюзан, опечаленно подняв глаза на Макс, расстроено улыбнулась. Максин было больно видеть мать такой, хотя она уже и не помнит ее другой, по этой причине девушка иногда через силу старалась себя заставлять улыбаться и показать хоть какое-то участие в ее диалогах с самой собой. Поэтому в этот раз Макс заставила себя улыбнуться и поддержать беседу:       — У меня все хорошо, — немного напряжённо ответила девушка,— а у тебя как день прошел?       Казалось бы обычный стандартный вопрос, но именно от него у Сьюзан заулыбались глаза. Дальше шел длинный рассказ о том, как было непросто готовить курицу и чем она занималась на работе, но все это отошло на второй план и играло как бы фоном, пока Максин думала об Оди. Одновременно с привкусом радости и досады сопровождались мысли о ней, это и понятно. Максин ненавидела это чувствовать, она в принципе ненавидела чувствовать, что бы то ни было. Девушка считала, что лучше всего ничего не ощущать, да, тогда не будет радости, но к тому же не будет и боли, и разочарований, что уже являлось огромным плюсом.       Не успела Макс подняться в свою комнату, как из гостиной уже послышалась ругань. "—ну все как обычно" — подумала девушка попутно закатывая глаза. Ей уже настолько надоело это все, вся атмосфера этого жуткого дома, надоело слушать ссоры, надоели придирки сводного брата, надоело это одиночество среди людей. Хотелось наконец ощутить спокойствие и понять какого это находится с человеком которому ты дорог и которому ты можешь довериться, рассказав все то, что тебя волнует и получить поддержку. Максин всегда присматривалась к людям, конечно, зачастую она ни с кем не знакомилась, это было не в ее духе, да и к ней самой никто особо не тянулся, кто ж захочет знакомиться с холодной и колючей на вид девушкой. Но Максин это ни капли не огорчало, ведь в ее понимании лучше быть без людей вовсе, чем с кем то кто в дальнейшем может причинить тебе боль. Да, этого плана, скажем так, она придерживалась всю свою жизнь, до момента знакомства с Оди. Максин прекрасно знает, что быстро привязываются к людям, которые проявляют к ней какое-либо внимание, такое бывало и до Оди, но если раньше людям было достаточно пару дней игнорирования, то с Оди такой трюк не прошел. Как бы Мэйфилд не было больно вести себя так с человеком искренне проявляющим к тебе интерес, но по другому она не могла, даже не знала как. Но Оди ее научила. Сама Максин удивляется тому, как долго Хоппер не отступала и всячески пыталась с ней подружиться. Благодаря своей подруге она поняла, что не обязательно быть всегда и ко всем холодной, впрочем, теперь Макс уже не знала может ли считать ее подругой.       Мысли насчет того, не влюбилась ли она начали закрадываться еще около полугода назад. Да и сейчас девушка не была до конца уверена, что не путает влюблённость с привязанностью, от чего становится еще тяжелее и невыносимее.       Воткнув в уши наушники и надеясь поскорее уйти из реального мира, Макс на всю громкость включила музыку и желая поскорее провалиться в сон, легла в кровать. Увы, этой задумке не суждено было сбыться, ведь как только Мэйфилд закрывала глаза, перед ней сразу же всплывал образ Оди.       "— Она сегодня даже не звонила... — подумала Максин, а затем сразу же попыталась успокоить себя, — она не моя собственность, она не должна мне отчитываться каждый день где она и с кем, успокойся, Макс, успокойся..."       Песни пошли по второму кругу, когда девушка уже поняла, что не уснет сегодня.       — К черту, — прошептала Мэйфилд и кинула на пол уже успевшие запутаться наушники. Резко встав с кровати, рыжая не долго думая схватила скейт лежавший неподалёку от стола и выбралась на улицу через окно. Макс пыталась быть как можно тише, ведь если об этом узнают, ей не поздоровится. Интересно, конечно, то, что Нил и Сьюзан особо не обращают внимания на какие-либо ее успехи, а как только она в чем-то провиниться, так сразу же включается режим строгих родителей. Парадокс.       Выбравшись из душного, по мнению Максин, помещения и наконец вдохнув полной грудью слегка прохладный свежий воздух, девушка почувствовала некое тепло медленно развивающееся внутри, от чего стало очень приятно и уютно. Может показаться странным, что человеку уютно может быть не дома, как это принято, а на улице, ночью. Но для Макс это ещё означало и свободу. Никаких четырех стен, никаких криков снизу. Свобода. Обычно девушка катается где-нибудь в окрестностях, но сегодня ей хотелось убежать от всего, что упало на ее хрупкие плечи. Возможно все ее переживания не значительны, но они имеют место быть. Именно поэтому Мэйфилд решила ехать просто в никуда. Отключить мозг и наслаждаться прохладным ветерком, что нежно развивает рыжие слегка спутанные волосы.       Стук колёс об гравий. Толчок. Быстро набираемся скорость. Свобода. Свобода от дома. Свобода от тревожных мыслей. Это ли не счастье?       Резко притормозив у какой-то ближайшей заправки, Макс не долго думая направляется внутрь. Это место было для нее особенным. Именно сюда она приезжает по ночам, когда разбита или просто без настроения, что бывает довольно таки часто. На этой заправки практически никогда не бывает народу, хотя может это потому что ночь. Но все же. Интересно, что не задумываясь о направлении, скейт Максин привел ее именно сюда.       — Привет, Джереми. — устало произнесла девушка, проходя мимо кассы.       — О, Макс, долго тебя не было, — весело проговорил парень, которому по всей видимости было ужасно скучно.       Пройдя чуть дальше по рядам, рыжая остановилась у стенда со сладостями.       — Джер, я сюда не приезжала всего пару дней. — сказала Мэйфилд уже подходя к кассе. — и пачку вишневых.       — Как всегда?       — Разумеется.       — Иногда мне кажется, что ты пользуешься тем, что я твой друг. — нарочито обидчивым тоном произнес парень.       "Друг?... — эхом отдалось в мыслях девушки. — с чего он это взял?"       — А я думала ты мне продаешь сигареты за красивые глазки. — саркастично усмехнулась Максин и не попрощавшись вышла на свежий воздух.       Особого плана куда ехать не было, поэтому рыжая поехала туда, куда ее вез скейт. Не дожидаясь пока она доедет до какого-либо места, Макс вскрыв упаковку и достав из пачки одну вишневую сигарету, аккуратно подожгла ее, прикрывая рукой от ветра. От зажжённой сигареты исходил прекрасный сладкий аромат вишни, что еще больше создавало ощущение комфорта и покоя, как бы то ни было странно. Кинув окурок куда то в сторону, Максин заметила нечто знакомое вдали.       "— Дом... дом Байерсов... — прокрутилось в голове девушки, — этого еще не хватало, зачем я сюда приехала?"       Это действительно был дом миссис Байерс, обычно в это время все спят. Особенно у них, но почему то в одном из окон горел свет.       — Оди... — прошептала Мэйфилд.       Это было окно из комнаты Уилла и Оди. Остановившись где то поблизости в голове Максин что-то щелкнуло. Вся та легкость, которую она получила за это время на улице почему то вмиг исчезла. Просто пропала. На душе стало тяжело. Будто на нее откуда-то сверху свалился огромный камень, что хочет ее раздавить. И ему это практически удалось, если бы Макс вдруг не увидело силуэт шатенки за окном. Ее хрупкие плечи, узкая спина, чудесный профиль.       — Нет, — медленно прошептала рыжая, — нет... я не могу, нельзя...       В голосе можно было проследить нотку грусти и усталости, а лицо выражало потерянность и смятение.       Резко, казалось бы замершая фигура Мэйфилд ожила, девушка взяв в руки скейт стала приближаться к дому Байерсов попутно повторяя себе одни и те же слова:       — я не могла, это не правильно... нет...       Тихий стук в дверь. Еще один. И еще одни.       Наконец за дверью послышался шепот и просьбы быть тише.       Показалось лицо Оди.       — Оди, — начала Макс, но не успев продолжить, Хоппер начала говорить.       — Макс, я скучала по тебе. Да, мы не виделись всего пару дней, но мне было так скучно без тебя сегодня, — речь шатенки была сумбурной и без пауз, что немного умиляло рыжую и заставляло ее чувствовать себя счастливой, от чего и в этот раз на ее уставшем лице появилась слегка заметная улыбка. А Оди же продолжала болтать.       — Оди, — Макс взяла шатенку за плечи, пытаясь привлечь внимание той и заставить ее послушать, — ты мне очень дорога... — эти слова Мэйфилд дались не просто, девушка просто не привыкла говорить о своих чувствах, особенно при других людях. К слову, за спиной Оди стоял Уилл одетый в клетчатую пижаму.       На лице шатенки после услышанного застыла смущённая улыбка. Пару секунд давящей на Макс тишины, в ее планах было продолжить говорить, но что-то ей мешало. Страх?       " — Зря я это, какие нормальные люди приходят к тебе в час ночи и говорят такое? — не успела было подумать рыжая, как Оди произнесла слова, которые так необходимо было услышать девушке:       — Макс Мэйфилд, — звонко начала шатенка, на секунду позабыв о тишине, — я люблю тебя... не как подругу, — уже шёпотом продолжила та.       " не как подругу"— не могла не прокручивать у себя в голове Максин.       Лицо Мейфилд не выражало сейчас абсолютно ничего, ни печали, ни радости, что не могло не напрячь Одиннадцать, которой, в свою очередь, теперь показалось все это плохой идеей.       Медленно подойдя чуть ближе к Хоппер и осторожно приблизившись к уху, Макс нежно прошептала:       — И я тебя.       В этот момент, до этого тихо стоявший и не издавший ни единого звука Уилл, чуть ли не запрыгал от счастья и не захлопал в ладоши как пятилетний ребенок, который впервые увидел воздушный шарик. А с плеч Максин вновь свалился весь тот груз, который она несла за собой последние пол года, только теперь уже навсегда, а не на то время, что девушка проводит на ночных улицах их небольшого городка.