Новый поворот судьбы

Клересс весьма далекий, полный загадок архипелаг. Шесть Герцогств никогда не вели торговлю с этой страной. В свитках королевской библиотеки найдено не более нескольких упоминаний о далеких южных берегах, которые и по сей день остаются загадкой для умов большинства жителей Шести Герцогств, Калсиды и Джамелии. Поговаривают, что в Удачном до сих пор хранятся некоторые, относящиеся к истории народов тех мест книги. Возможно, в домах торговцев хранятся и карты, однако, никто не знает, насколько они достоверны и кто в последний раз их обновлял.

Советник короля лорд Фитц Чивэл Видящий «Заметки во время путешествия».

Исцеление Баррича сталось непростым как для королевского круга Силы, так и для самого Баррича. Сидя на промокшем от черного песка мешке, он то и дело широко раскрывал глаза, точно пытался поймать фокус или попросту не верил, что вновь может видеть. Когда солнце выходило из-за свинцовых туч, уже немолодой мужчина начинал щуриться и вместо зрения принимался двигать некогда поврежденной ногой. Застарелая рана пропала, Баррич помолодел лет на десять, не меньше и, казалось, теперь с трудом сидит на месте, а не прыгает и проверяет новообретенную силу. Чивэл запечатал его Силу, оставил для себя постоянно пополняющийся жизненной энергией сосуд, из которого можно черпать. Провидение то или удача нового мира, но сыну Чивэла удалось сломать заслон отца. Потрудиться пришлось немало. Если бы не талант Олуха, вряд ли бы нам это удалось, но маленький человечек справился, отдал много, а потом на радостях пошел лечить остальных. Все-таки до чего прост его нрав. Но именно он позволил жителям Хетгарда по-новому взглянуть на не совсем обычного мальчика. Свифт не отходил от отца на дольше, чем требовалось. Светился, точно солнце и почти подпрыгивал при ходьбе. За него я тоже радовался, как за самого себя, но лишь на грани восприятия, слова Пиоттра о смерти Шута не выходили из головы, а память возвращала в ледяной зал, где я ничего не мог сделать. Вообще ничего, даже не посмотрел на него в последний раз, якобы пытаясь защитить. Кому я врал и зачем? Принц почти не отходил от Эллианы, а та и не стремилась пропадать из виду, чем немало гневила мать. Повезло, что Пиоттр старался сгладить ситуацию. Две грозные, властные женщины могли натворить немало дел даже на этом диком берегу. Но и на их счастье воссоединения я смотрел, словно на витражное полотно, на сказку, которая не имела ко мне никакого отношения. Я принял решение, одно из самых правильных в своей жизни и теперь ждал, когда смогу приступить к его исполнению. Два корабля не рассчитывали на столь теплый, радостный прием. Люди суетились, радостно встречали казалось давно погибших братьев и друзей. Я отошел в сторону, точно боялся коснуться маленького праздника жизни, словно он мог поколебать мою решимость. Мне хотелось убежать. - Отойдешь еще на несколько шагов и упрешься в склон, - грудной голос Баррича выдернул меня из подобия транса, в который я сам себя загнал. – Ты поплывешь с принцем? - Я не поплыву. Прозревшие глаза бывшего королевского конюшего сосредоточились на моем заросшем лице. - Я останусь здесь. - Зачем? – мгновенно сел голос крепкого помолодевшего мужчины. - Я должен найти Шута, то есть, лорда Голдена. – Я не узнал собственного голоса. Сама мысль о том, что Шут там один с ней одновременно гневила и пугала. - Тогда я останусь с тобой, - нахмурился Баррич. - Нет, я должен сделать это сам. – Никто не смеет забирать у меня последние минуты с Шутом. – Тебе пора возвращаться к Молли. Они с Неттл страшно волнуются. - Ты злишься? - Ты лучше ей подходишь, а мне… - А я не знаю, кто мне подходит. Возможно, мне подходил только Ночной волк. Думать о том, как любил и искренне радовался моему появлению Шут я сейчас просто не в силах. Я знатно подпортил наши отношения, перед тем как попасть на этот проклятый ледник. Баррич затих, только брови сошлись на переносице, а кулаки сжались, словно он сражается с собственными мыслями, а может быть, и страхами. Боится, что я приду и заберу у него Молли. Я мог бы, я все мог бы, я Изменяющий, но я не стану. Не решился тогда, не собираюсь сейчас. Достаточно того, что своим появлением я успел отравить их счастливую жизнь. Баррич не станет умалчивать о моем воскрешении. - Послушай меня, мальчик, я уйду только с тобой, а потом заберу тебя домой. - Нет. Уплывай. Крепкая мужская рука легла мне на плечо: - И думать не смей. Один ты тут не останешься. - Кто собрался остаться? – прозвучал рядом детский высокий от удивления голос. Мы с Барричем вдвоем обернулись и увидели раскрывшего рот Свифта. – Вы остаетесь? Папа? - Фитцу нужно доделать кое-какие дела. Я ему помогу, а ты отправляйся домой, скажи матери, что со мной все в порядке и я приеду, как только смогу. Гнев медленно закипал в груди. Казалось, еще мгновение и я сброшу руку Баррича. Сброшу и закричу на него. На всех остальных, кто смеет улыбаться, когда Шут мертв и прозябает в холоде с той, кто его уничтожил. Но тогда я выдам свои намерения. И они, конечно же, не понравятся Чейду, принцу и многим другим. Нет, лучше сделать все тихо. - Тогда я тоже остаюсь! – насупился Свифт и крепко прижал к груди полупустой колчан. - Нет, - рыкнул я, во мне опять проснулся волк, - вы оба уйдете и никому ничего не скажете. - Папа? - Мальчик мой, не глупи… - Либо я остаюсь, либо иду к принцу Дьютифулу и говорю, что ты собрался сбежать, - Свифт и сам сейчас напоминал волчонка после первой удачной охоты. На малыша, который понял, как пользоваться зубами и ступать след в след по опасному насту снега. - Вы остаетесь? – прозвучало на удивление тихо из кустов выше по склону. Я сразу узнал чуть глуповатый голос Олуха. – Тоже не любите лодки? Тогда прячьтесь. - Точно! – воскликнул Свифт, но тут же прикрыл рот ладонью. С проворством лисы мальчишка взобрался на склон и нырнул в кусты. Их шептания с Олухом стались не такими уж тихими и у меня волосы зашевелились на затылке. Одно дело кормиться самостоятельно, другое двоих детей и едва поправившегося, крепкого, но ослабшего мужчину, которому требуется много времени на отдых. На мертвом острове не так много еды. - Прячьтесь, - прозвучал приказ Олуха, и я невольно шагнул к кустам, настолько оказалось приправлено Силой слово. Пришлось поставить стены, потому что я знал, что будет дальше. «Вы меня не видите, уходите! Вы меня не видите!». Так и случилось, никто не посмотрел в нашу сторону. Люди торопливо погрузились на недостаточно большие корабли и с отливом принялись выбираться из опасной бухты. Когда хочет, Олух может смутить разум кого угодно. Поэтому сейчас ни принц, ни Чейд не думают о Томе Баджерлоке, чудесно исцеленном воине, его сыне и ненавидящем лодки дурачке. У меня в руке осталась небольшая потрепанная сумка Шута, с палаткой и легкими горшочками, но еды в ней нет. О чем я сообщил своим навязавшимся спутникам. Олух высунул кончик языка и задумался, но Баррич решил, что дело поправимое и мы сумеем прокормиться. Даже здесь на леднике должна водиться какая-нибудь дичь. Спорить с ним у меня не нашлось ни сил, ни желания. Я рассчитывал остаться один и обо всем, как следует подумать. Восстановить в деталях доклад Риддла, но теперь на меня легла ответственность за жизни еще троих человек. - Мы не станем тебе мешать, - будто бы прочтя мои мысли, заговорил Баррич. – Но и одного не оставим. Я бросил на него усталый взгляд и побрел по песку, припоминая с какой стороны Риддл вернулся к лагерю. Освобожденные шли два дня. Мне же стоит поторопиться. Приказ Олуха ненадолго обманет Чейда. А принц, чего доброго, заставит островитян развернуть корабль, но пока я не найду Шута, пока не увижу тело собственными глазами, никуда не поплыву. Где-то на задворках сознания у меня теплилась мысль – что если он еще жив? Понимаю, искалечен физически и душевно, но все же жив. Тогда мне в самом деле понадобится помощь Олуха, чтобы его вылечить. Пиоттр мог ошибиться. В уверенном темпе мы прошагали до глубокого вечера. Я оставил своих спутников немного позади, не обращал на них внимания, точно в самом деле остался на острове один. Сумерки на дальнем севере, как и ночь, вещь своеобразная. Здесь никогда не бывает по-настоящему темно. Сохраняться царству вечных сумерек помогал и ледник, отражая и рассеивая тусклый свет, так что я мог разглядеть дорогу. Даже усталость я ощущал где-то на задворках восприятия. Иррациональная мысль о том, что там в леднике меня ждет Шут подстегивая не хуже стека лошадь. - Фитц! – Видимо, уже не в первый раз завал меня Баррич. Я обернулся. - Пора сделать привал. Мальчишки не могут столько пройти, да и тебе не советую, - по-отечески тепло произнес бывший королевский конюший, после чего попросил мальчишек собрать сухие водоросли и какой попадется сушняк. Лето на крайнем севере довольно суровое, без костра не обойтись. Я снял с плеча мешок и достал палатку Шута. Она и правда легко собиралась, а также поражала своей пестрой красотой. Шут любил все яркое и необычное, как и он сам. Сегодня нам придется в ней потесниться, но так, возможно, будет теплее. Олух оказался куда прозорливее своего старшего друга, и перед тем как спрятаться в кустах утащил аул с остатками припасов: кашу, сахар, сушеную рыбу и даже солонину. Шикарная в нашем положении еда. Пока разваривался ячмень, желудки урчали у всех четверых, но никто из вежливости не обратил на это внимание. Баррич добро посыпал снедь сахаром, и мы приступили к еде. Она заставила меня почувствовать себя немного живым, но лишь чуть-чуть. Олух, съев больше всех, проклиная лодки и хваля свою сообразительность, уснул первым, за ним в царство грез провалился и Свифт. Я же никуда не торопился, мой взгляд то и дело приковывал к себе ледник. Мне все казалось, еще немного и я увижу вход. Обязательно увижу, а потом найду Шута. Баррич сел рядом и подбросил в костерок сухих водорослей. Пламя чуть поднялось, дав сноп искр и тут же присмирело, точно опасалось прогневать кормителя. - Я встречал его перед тем, как приплыть сюда. Он изменился. - Мы все меняемся, - не ответить было бы совсем не вежливо. – А у него всегда это хорошо получалось. - Вы не разлучались, так? - Мы не виделись шестнадцать лет. А потом он сам нашел меня уже в обличии лорда Голдена. Бывший конюший нахмурился и сжал губы, точно удивился ответу. - Из тебя будто жизнь вытянули, неужели ты также тосковал, когда узнал, что мы с Молли… - Не знаю, тогда не кому было за мною наблюдать, - прозвучало резко и довольно грубо. Со стороны могло показаться, что я пытаюсь обвинить Баррича в своем одиночестве, а мне не хотелось отталкивать еще и его. – Я знал, что с вами все хорошо. Знал, что вы нашли друг друга и создали свой маленький мир, эта мысль грела меня долгие года. - Прости, если б я знал… - Я сам не дал тебе знать, - я постарался произнести это с теплотой, которую заслужил мужчина, взваливший на себя обязанности по воспитанию моей дочери. – Довольно, Баррич, я не собираюсь врываться в ваш мир. - Ты должен вернуться домой. На ум мне пришел мой маленький домик неподалеку от Кузницы. Стены и стол, которые расписал своими ловкими пальцами Шут, аромат привезенного им абрикосового бренди и Недд. Там все было хорошо. Там было скучно и тепло, там с удовольствием лежал у очага Ночной Волк, там все было понятно, просто и не больно. - Дом понятие своеобразное, Баррич. Дом там, где ждут. Молли меня не ждет, а ты давно выполнил свой долг перед Чивэлом. Ему не в чем тебя упрекнуть. Как собственно и мне. Попробуй уже, наконец-то, обрести покой. - А что же ты? Что будешь делать, когда мы найдем и сожжем его тело? - Так далеко я пока не заглядывал. И я хочу сделать это один. - Мы не станем мешать, - как-то странно на меня посмотрел старый друг. – Только вот смотрю на тебя сейчас и ощущение такое, что ты прыгнешь в костер за ним. - Так уже давно не делают даже супруги. Баррич не ответил, хлопнул меня по плечу и полез в палатку. Я немного посидел перед костром и последовал за ним. Проваливаясь в сон, я заметил, как в мои стены Силы бьется Дьютифул и Чейд. Отвечать им не хотелось, поэтому я не стал. Все что нужно, они могут узнать от Олуха. *** Проснулся я, кажется, на рассвете. Ночь не принесла моему телу и разуму облегчения, только страх, что я могу опоздать и каждая минута на счету. Нет, разум понимал, что Шут скорее всего мертв, но надежда еще теплилась в сердце. Мои спутники проснулись чуть позже. Барричу требовалось больше отдыха, чем он в том себе признавался, но чувство долга отнимало у него естественное желание вытянуться и поспать подольше. Я его не виню. Вместе мы разожгли костер. Я принялся варить кашу с кусочками солонины, а мальчишки пошли собирать сушняк. Баррич сидел напротив и смотрел в море, глубоко задумавшись, может быть, гадая, как там дети и Молли. Раньше я никогда не признавался себя в том, что обиделся на них. Гнал от себя постыдную мысль, а сейчас вдруг понял – так оно и было. Сейчас я могу себе в этом признаться, но только никаких чувств уже нет. Может быть, потому что я давно не видел их вместе, а может быть, потому что все мои мысли занимало горе по Шуту. Если он жив, я отвезу его в какой-нибудь домик. Нет, построю дом сам и позволю ему его украсить. Наши кровати будут стоять в одной комнате, чтобы я всегда мог его защитить. Дни и ночи мы будем проводить вместе: будем охотиться, ловить рыбу, разводить цыплят или свиней. Если Шут захочет, купим лошадь, но я вряд ли позволю ему далеко не ней уезжать. - Том, то есть, Фитц, смотри, что я нашел! – Свифт оставил водоросли Олуху и бежал ко мне с цветастой баночкой, в которой я сразу узнал вещь Шута. Я подскочил и забрал у мальчика баночку, которая пропала в одну из ночей нашего нелегкого похода. Меда в ней уже не осталось, кто-то ее то ли вымыл, то ли вылизал. Солдаты не отличаются такой аккуратностью, не с медом. Я принялся оглядываться по сторонам, пытался разглядеть следы, не веря, что тару выкинуло на берег море. И удивился, когда из-за очередного холма к нам навстречу вышел мужчина в белом, теплом балахоне. Ступая легко и аккуратно, точно по только ему известной тропке, он не торопился, но показался мне весьма напряженным. Черный Человек! Баррич, видя мое напряжение, спрятал за спиной детей и пригляделся к незнакомцу. Кажется, его тоже не радовала перспектива встречи с мифическим созданием. Я схватился за кинжал, другого оружия при мне не было. Молва недаром называла человека черным. Его кожа, темнее угля, резко контрастировала с одеждой и снегом. Черен он оказался настолько, насколько ранее был бел Шут. - Не подходи, - прорычал волк во мне. Черный Человек поднял руки, показывая свою безоружность, но не остановился. Подойдя довольно близко, он попытался заговорить с нами на языке Внешних островов, но с каким-то незнакомым мне акцентом, а заметив на наших лицах недоумение, перешел на язык Шести Герцогств. - Здравствуй, Изменяющий. Я почувствовал, как напрягаются мышцы шеи и колит сердце, точно мифическая личность пришла разбить все мои надежды. Не получив ответа, Черный Человек сделал еще шаг и продолжил: - Раньше я тоже был Белым Пророком. Также как твой друг. - Ты знаешь, где он? – это уже походило на мольбу. - Она забрала его. Бледная решила увезти его с собой на лодке. - Она жива?! Он жив? Я, забыв об осторожности, поддался вперед. Черный Человек решил остаться на месте: - Она жива, - он покачал головой и, наконец-то, опустил руки, пряча черные пальцы в рукава, видимо, он тоже боялся холода. – А он едва не умер. Что-то внутри меня оторвалось, ухнуло и разбилось. Я правда столько тянул из-за слов едва знакомого человека? - Она творила с ним страшные вещи, а потом оставила умирать. Перед самым отплытием передумала, она вытащила его тело из помойной ямы и увлекла в свои покои. Я не знаю, что там произошло, но выходили они уже вдвоем. Твой друг был не в себе. - Перекованным?.. – голос сел. - Перекованным? – переспросил Черный Человек. – Если ты о том, как она делала слуг, то нет. Скорее он не понимал, где находится. - Откуда тебе это известно? – Вступил в разговор Баррич. - Я подсматривал. Хотел унести тело вашего друга, после того, как она уйдет. Хотел похоронить своего сородича, но она мне не дала. – Я почувствовал тоску в его голосе. Тоску, с которой встречают с войны тела молодых ребят. - Зачем она его вернула? Куда они могли отплыть? – То, что я ощутил не передать словами. – Когда они отплыли? - Я не знаю. - Сторона! В какую сторону отплыл ее корабль? – Я рванул к Черному Человеку. Он не успел отпрыгнуть и попал в капкан моих рук. – Куда она могла уплыть? - Я не знаю! На Клересс, может быть, туда, в нашу школу Белых. Я задохнулся от ужаса и радости происходящего. Он жив! Мой Шут жив! Я еще могу его спасти!