***
Сколько раз за этот вечер Фредо успевает проклясть традиции гостеприимства и своих «гостей», не знает даже он сам. Уж что он знает точно, так это то, что наблюдать за бесконечным потоком желающих побеседовать с юным героем двух континентов – самая изощренная пытка из всех, что ему приходилось пережить. Мужчины и женщины – все стремились урвать себе хотя бы пару мгновений внимания молодого человека, мечтали увидеть в холодных глазах хоть намек на заинтересованность. Эти ублюдки-аристократы старались как бы невзначай соприкоснуться с ним плечом, а некоторым даже хватало наглости будто бы случайно провести по изящным кистям, облаченным в белоснежные перчатки. (Хотелось вырвать ничтожнейшим руки и запихнуть поглубже в глотку, чтобы не смели и дышать в сторону его человека.) – Господин Хенитьюз, для нас великая радость принимать у себя прославленного героя! – ну вот, еще один представитель знати решил попытать удачу. Мужчине на вид было около тридцати, довольно красив, подтянутая фигура воина, по бледному цвету кожи и тусклым волосам определялся вампир. – Граф Аверес, к Вашим услугам. – с широкой улыбкой на лице он протянул руку. – Будет Вам, это для меня огромная честь присутствовать здесь и лицезреть величие Бесконечного королевства. – Кейл пожал протянутую руку и уже хотел было удалиться, как граф неожиданно приобнял его за талию, притягивая ближе. Глаза юноши полыхнули возмущением, но, прикусив язык, с которого уже норовили сорваться пару ласковых, он все-таки позволил вампиру вести себя. – Позвольте поинтересоваться: вы уже нашли место для проживания? – сладкая улыбочка, казалось, была приклеена к тонким губам. Про себя Кейл раздраженно цокнул. – Его Величество любезно предоставил мне покои в своей резиденции. – четко выговаривая каждое слово, ответил юноша. Ему уже надоело общество аристократа. – Ах... Видимо, не просто так говорят, что Вы с Его Величеством хорошие друзья… – Хенитьюз без труда уловил в голосе пренебрежение. – В любом случае, не хотели бы Вы завтра посмотреть столицу вместе со мной и лично оценить преображения? «Будто мне не известен каждый закуток и переулок» – посмеялся внутренне Кейл, и холодно произнес: – Боюсь, что вынужден отказаться от Вашего предложения – мне предстоит сделать немало, пока я здесь. В одно мгновение миловидная улыбка треснула, в глазах графа мелькнуло разочарование. – Очень жаль, но я надеюсь, что Вы однажды согласитесь составить мне компанию. – с надеждой сказал Аверес, все также придерживая спутника за талию и, судя по всему, даже не думая отпускать. Кейл блеснул стальным взглядом и легко высвободился из чужих рук. – Прошу прощения, но я вынужден покинуть Вас – уж больно утомил меня этот день. – ему не составило труда изобразить на лице усталость, а вкупе с природной бледностью это выглядело вполне натурально. Граф с беспокойством оглядел его с ног до головы и вновь протянул к нему руки. – Мне стоит Вас проводить? – в алых вампирских глазах полыхнул огонек. – Нет, не волнуйтесь. – отозвался юноша и сделал шаг назад. – Прощайте, граф.***
Все то время, пока за юным героем настойчиво ухаживал граф Аверес, Фредо не сводил с них острого, точно лезвие клинка, взора. Внутри все кипело, а желание броситься сию же секунду в зал, оттолкнуть паршивого вампира и прижать к себе любимого человека терзало изнутри. Вынужденное бездействие Кейла также немало распаляло, да и сам Фредо не смел поступить так, как хотел, связанный титулом и взглядами, обращенными на них. Но стоит им скрыться от посторонних глаз…***
Бесшумно шагая по пустому коридору резиденции Фредо фон Энджеллана, Кейл мечтает как можно скорее оказаться в своих покоях. На губах играет едва заметная улыбка. Фредо, когда только предоставил Кейлу его личные комнаты, показал тому тайный ход, который напрямую соединялся с его покоями. Тогда еще между ними не существовало как таковой связи – это было скорее на случай чрезвычайной ситуации. Однако после этот ход стал регулярно использоваться обеими сторонами. И вот, Кейл закрывает дверь, пересекает свою комнату и, проделав мудреную манипуляцию со стеной, оказывается в коридоре. Чем ближе он подходит к спальне короля, тем более ускоряется ритм сердца, нелепый и совершенно неуместный румянец ощутимее опаляет щеки, мурашки бегут по спине, а воображение подкидывает возможные исходы этого вечера. Юноша уверен, сегодня ночью Фредо не оставит своего дорогого «друга» тосковать в одиночестве. Юноша слегка приоткрывает дверь и проскальзывает внутрь… Бах! Его резко прижимают к этой самой двери, жестко зафиксировав запястья над головой. Ухо опаляет жаркий шепот: – Ну здравствуй, Кейл. – дыхание щекочет нежную кожу, заставляет мелко вздрогнуть, что не укрывается от чуткого вампира. Тот хрипло смеется. Свободная рука скользит по разгоряченному телу вниз, бегло расстегивает пуговицы на униформе, как бы невзначай касается оголенной кожи. Парень не сдерживает судорожного вздоха. Губы вампира растягиваются в хищном оскале. – Хорошо ты сегодня провел вечер, м? – жесткие нотки в чужом голосе вновь заставляют вздрогнуть, дыхание сбивается. Кейл знает, все это лишь показательное выступление, напоминание о том, что Фредо фон Энджеллана не стоить злить или заставлять ревновать. Но, блять, как же ему нравится видеть ТАКОГО Фредо – до звезд перед глазами, тянущего узла где-то внутри и дикого, животного желания прижаться к сильному телу – кожа к коже – и быть оттраханным на ближайшей поверхности. Поэтому юноша лишь хитро усмехается и ответно трется о мужчину, шумно выдыхая, когда тот без труда протискивает между его ног свою и давит на уже заметное возбуждение. – М-м-м, – сладко мычит Хенитьюз, едва не закатывая глаза от удовольствия. – Неплохо, но было бы куда приятнее скоротать время с моим любимым королем. – алые глаза широко раскрываются, стоит этому самому королю совсем легонько пройтись по розоватой коже шеи клыками. Хочется наконец сильнее, ощутимее. – Хм, правда? А мне уж было показалось, что тебе и в компании графа Авереса было нескучно. – протягивает Фредо и наконец смотрит в глаза прижатого к нему юноши. Кейл почти скулит, когда рука вампира с силой проходится по бедрам и сжимает его задницу. – Мой милый, я знаю, ты наслаждаешься этим – сначала доводишь меня, играешь, а потом прогибаешь спину и стонешь подо мной так, что я начинаю беспокоиться за заклинания шумоизоляции. Кейл насмешливо фыркает: – Если знаешь, почему мы до сих пор одеты? Этого становится достаточно, чтобы заставить Фредо действовать. Он с напором приникает к желанным губам, все также одной рукой фиксируя запястья молодого человека, а другой безудержно оглаживая и сжимая манящее тело. Его язык яростно врывается в чужой рот, со знанием проходясь по знакомой территории, от чего Кейл не сдерживает первого тихого стона, который тут же проглатывает мужчина. Освободив руки юноши, вампир одним движение стягивает с того мундир и бросает куда-то в сторону. Он вновь прижимается лицом к разгоряченной шее, длинно вдыхая пьянящий аромат чужого возбуждения. Изящные руки обвивают его плечи, прижимая ближе. Кейл едва заметно кивает, и Фредо с чувством целует, лижет нежную кожу, а после вонзает клыки и делает первый глоток. Блять, ничто на Свете не заменит ему крови этого человека. Вампир уверен, за всю свою долгую жизнь он не встречал и не встретит вкуса прекраснее. Прекраснее Кейла Хенитьюза – тем более. Стройные ноги обвивают поясницу мужчины, пальцы судорожно сжимают ткань королевского камзола. Фредо отрывается от шеи юноши, слизывает крохотные красные бусинки, чувствуя, как собственное желание становится невыносимым. Кейл ничуть не помогает – ерзает на нем, трется сквозь ткань о вставший член. Мужчина усмехается: – Что, так не терпится ощутить меня в себе? – он ожидает смущения или обиды, но, на удивление, Кейл только кивает, глаза его горят алым пламенем вожделения и страсти. Фредо насмешливо хмыкает: – Ну тогда держись. В мгновение он расправляется с брюками и нижним бельем Хенитьюза, оставляя того в одной лишь расстегнутой рубахе, ничуть не скрывающей алых засосов и следов от укусов. Вампир с нескрываемым наслаждением обводит всю эту картину похотливым взглядом, а после смачивает пальцы одной руки собственной слюной и приставляет их к сокращающемуся заднему проходу. Кейл протяжно стонет, когда в него без усилий проникают сразу два пальца. – А ты, я смотрю, все рассчитал, милый Кейл~ Фредо с упоением глядит на расцветшее алым румянцем лицо, на лихорадочный блеск глаз, заслушивается громкими несдержанными стонами и всхлипами, не прекращая активно раздвигать пальцы внутри юноши. В один момент Кейл звонко вскрикивает, отчего губы вампира растягиваются в по-настоящему зверином оскале. Терпение трещит по швам. – Ах-а, Фред-до… пожалуйста… – срывается на скулеж Хенитьюз, стараясь самостоятельно насадиться на длинные пальцы и вновь окунуться в эйфорию чувств. Фредо наклоняется к нему и шумно выдыхает в красноватое ушко: – Скажи, чего ты хочешь, мой милый? – прикусывает мочку одними клыками. Он намеренно кружит кончиками пальцев совсем рядом со сладким местом, больше дразня, нежели растягивая или доставляя удовольствие. – Вставь… в меня свой член, пож-жалуйста… А-ах-ха! Кейл стонет высоко и длинно, когда Энджеллан, раздвигая округлые половинки, одним резким движением проникает внутрь, с силой прижимая юношу к стене. Из алых глаз брызжут слезы, пока молодой человек вцепляется в ткань рубашки короля, ноги его неконтролируемо дрожат, из горла доносятся совершенно разбитые хныканья. Фредо ненадолго замирает, борясь с желанием втрахать податливое тело в стену, так, чтобы его драгоценный Кейл сорвал от стонов и криков голос, а сидеть не мог еще пару дней точно… И чтобы все знали, кому принадлежит это сокровище. Когда он наконец начинает совершать медленные покачивания, Хенитьюз цепко хватает его за воротник и шипит прямо в лицо: – Дви-игайся уже! И Фредо действительно двигается: вжимает его в стену, с силой вколачиваясь в жаркую тесноту. Слух ласкают безудержные стоны, глубокие вздохи и звонкие шлепки кожи о кожу. Вампир не жалеет Хенитьюза, а тот об этом и не просит, даже наоборот – умоляет ускориться, хрипит что-то невнятное, захлебываясь в переполняющем его удовольствии. Зубы смыкаются на тонких ключицах, в нос ударяет безумный аромат, пьянящий и приводящий мысли в совершенный беспорядок. Пальцы с силой впиваются в мягкие ягодицы – синяки точно останутся – насаживая гибкое тело грубо, почти болезненно, но так сладко и хорошо, что Кейлу остается только хвататься за плечи мужчины и стараться в такт подмахивать бедрами. Фредо резко впечатывается в чужие губы, буквально выпивая чужие стоны, скользит языком по полости жаркого рта, легонько проходясь по кромке зубов, зная, как плывет от этого юноша. И этого хватает, чтобы Хенитьюз с протяжным мычанием кончил, запачкав белесой жидкостью их одежду. Фредо с хлюпом отлипает от его губ, дурея от того, как горячо и бархатно сжимаются вокруг ствола стеночки прохода. Еще парой движений, выбивающих лишь приглушенное поскуливание из разомлевшего человека, он сам доходит до пика, кончая глубоко внутрь. Тишину комнаты нарушает тяжелое дыхание, Кейл облизывает губы, не без наслаждения наблюдая за таким же, как он сам, запыхавшимся вампиром. Между бедер приятно щекочет горячая сперма, посылая по телу сладкую дрожь, волнующую и заставляющую член вновь приподняться. Хенитьюз довольно щурится, когда чужие пальцы плотнее обхватывают его бедра, и приближается к лицу напротив, даря мягкий, тягучий поцелуй. – Продолжим? – почти мурлычет Кейл в самые губы и ловит взгляд фиалковых глаз, глубокий, страстный и желающий, но при этом нежный и любовный. От бархатного тембра вампира по коже бегут мурашки: – Конечно, я буду ласкать тебя, пока ты не сможешь лишь покорно принимать меня, не в силах даже стонать. И Фредо сдерживает обещание. Сколько этой ночью раз они кончили никто точно не знал. Фредо безудержно ласкал хрупкое тело, одаривал поцелуями и поглаживаниями каждый миллиметр алебастровой кожи и трахал-трахал-трахал. Все тело юноши было сплошь покрыто красными отметинами, которые, несмотря на быструю регенерацию, были видны еще пару дней. И Кейл никому не признался бы, насколько ему нравится смотреть на такое свое отражение и как по телу бежит мелкая дрожь, когда он видит следы чужих пальцев на собственных бедрах. Зато Фредо без зазрения совести рассматривает ладное тело в свете первых лучей утреннего солнца, любовно оглаживая бархатное плечо и не удерживая себя от того, чтобы оставить призрачный поцелуй на алых губах.