У девчонки — серые полупрозрачные глаза и тяжелые кудри, которые оставляют влагу на светлом свитере. Тот же нос, что у её чёртова мужа, гореть ему в аду, и та же наглость — ведь только так можно объяснить её появление на пороге Реи.
Она стоит напротив, эти розовые губы и нарочито невинные тени от ресниц на бледных щеках, сжимает лямку рюкзака и выдыхает ртом. По классике жанра на Рунном Камне уже второй день не стихает дождь; девчонка дрожит, но не пытается пройти внутрь без приглашения.
Она только говорит, заглядывая в лицо Рее и та знает, что не сможет отказать раньше, чем Рейнира успевает озвучить цель своего визита:
— Мне нужно где-то спрятаться, и меня точно не станут искать у тебя.
Ей бы спросить, кто и зачем. Но Рея понимает, что иногда лучше не знать. Ей всё равно, в какие неприятности влипла племянница её законного мужа. Такие девочки, как она, избалованы и слишком любят внимание. Может, она просто поссорилась с папочкой или не поделила с подружкой очередного красивого мальчика. Рея молча освобождает ей дорогу, отстраненно замечая, что запах Рейнириных сладких духов смешался с запахом влажных от дождя вещей.
— У тебя есть во что переодеться?
Рейнира поднимает взгляд, отвлекаясь секундно от шнурков своих промокших насквозь кед. Она, похоже, шла от автостанции пешком. Странно, потому что Рейнира — это про личных водителей или на крайний случай такси. Представить её в автобусе до этого момента не приходило в голову.
Представлять её где-либо вообще — это что-то новенькое. Рея скрещивает руки на груди, наблюдая за тем, как Рейнира выпрямляется. Её светло-розовые носки темнее на пару тонов от влаги.
— Мои вещи в рюкзаке тоже промокли, — она пожимает плечами, очень по-подростковому, и Рея кивает. Понимает, что не помнит, сколько Рейнире лет; но между ними точно целая жизнь.
— Душ дальше по коридору. Я принесу тебе что-нибудь.
Этот вечер кажется ненастоящим. Рея мимолетно смотрит на собственный ноутбук на столе и чашку чая рядом с ним. Он давно остыл, ещё до того, как Рейнира неожиданно появилась на её пороге. Работа из дома имеет ряд недостатков — например то, что Рея забывает об отдыхе и еде. Если вдуматься, она не помнит, когда в последний раз выезжала в город, чтобы развлечься, а не по необходимости закупить продукты.
Ей нравится жить одной, в конце концов, это её добровольный выбор. Вся эта светская тусовка, никогда не интересовала её. Может, родители надеялись, что брак с Деймоном исправит ситуацию, но он только всё усугубил. Деймон просто стал ещё одной причиной (
довольно веской) не показываться в столице и избегать взаимодействия с людьми.
Когда Рейнира выходит из душа, она выглядит почти скромно, клон той девчонки, которая тянула на себя всё внимание и очаровывала гостей восемь лет назад на Дне Рождении Эйммы. И хотя Рея видела, как она взрослеет по фото, которые Джеральд зачем-то присылает ей время от времени, видеть это воочию всё равно иначе. Рея замечает, что щеки Рейниры раскраснелись от тёплого душа, а серый свитер велик в длине из-за их разницы в росте.
Рея ставит две чашки чая и пачку клюквенного печенья, частично чтобы занять чем-то руки. В её идеальном распорядке не бывает незваных гостей, и это выводит из состояния равновесия.
— Ты не спросишь, зачем я здесь?
Рейнира сидит за столом, поджав под себя ноги. У неё эльфийские черты лица — чуть суженные глаза и маленькие губы, вздёрнутый нос и веснушки по щекам. Она выглядит мягче, не похоже на остроту Деймона, с облегчением замечает Рея.
— Ты сказала, что тебе нужно спрятаться.
— И ты не...
— Мне всё равно, — собственные слова звучат жестко, но Рея не собирается бегать перед Рейнирой на задних лапках. Они едва знакомы; однако Рея помнит, как проводила детство с её матерью, милой и нежной Эйммой, и благодаря этой памяти она не звонит Визерису, чтобы тот забрал дочь. Она облакачивается о подоконник и держит чашку в руках, глядя, как Рейнира откусывает маленький кусочек от печенья. — Можешь остаться, только не мешайся под ногами.
— Гостеприимно, — она фыркает, и в ней мелькает тот дьявольский блеск, которого Рея ждала с самого её появления.
Это почти успокаивает — тот факт, что её ожидания оправдались.
Она выделяет свободную комнату в конце коридора, в которой никто не жил более семи лет. Если Рейниру это не устраивает, то она ничего не говорит.
***
Рейнире удаётся вписаться, удивляя Рею, которая вовсе не склонна к удивлению. Она не любит сюрпризы и ситуации, которые не может контролировать. Но Рейнира носит её вещи, изучает её книжные шкафы и тихо читает, забравшись на диван. Она не предлагает помочь с приготовлением еды, но Рея не собирается быть прислугой, а потому даёт ей указания и их лазанья получается даже лучше, чем у Реи выходит обычно.
Рейнира болтает о всякой ерунде: о своих друзьях, о книгах, о фильмах, но ни слова о том, почему сбрасывает звонки отца и Деймона. Она упрямо поджимает губы и пару раз отбрасывает телефон в сторону, в её жестах — импульс и сопротивление.
За ужином она наливает себе вина, и на вскинутую бровь Реи, только закатывает глаза с лёгкой дразнящей ухмылкой.
— Мне восемнадцать.
Рея не меняет выражения лица, только медленно пережёвывает пищу. Сглотнув, она ровным тоном говорит:
— Один бокал. И не налегай.
— Ты говоришь, как мамочка. Мне называть тебя так, Рея?
Она невозможная, и её стоило бы вышвырнуть, как непослушного котёнка. Но Рея этого не делает.
***
— Почему моя семья не может быть нормальной?
Рея поднимает взгляд от экрана ноутбука. Рейнира стоит в дверях её кабинета. Она в тех джинсах, в которых приехала, и в свитере, который ей велик. Волосы в небрежной косе, а в голубых глазах вопрос.
Рее хочется смеяться от его нелепости.
У Таргариенов не бывает
нормально. Как у всех.
У Реи, хоть она и оставила свою фамилию при замужестве, тоже не бывает, словно она заразилась этим вирусом воздушно-капельным. Она закрывает крышку ноутбука и громко и искренне усмехается.
— Если бы я знала.
Рейнира улыбается в ответ. Качает головой и прикусывает губу.
— Прогуляемся? Ты обещала показать озеро.
Они обе не выглядят так, словно принадлежит какому-то высшему обществу. Скорее наоборот. В резиновых сапогах и безразмерных вещах, они выбирают момент, когда на Рунном Камне передышка от дождя, и Рея показывает тропу к небольшому озеру.
В юности оно знало все её тайны.
И сейчас узнает ещё одну.
— Я понимаю, почему ты прячешься здесь, — говорит Рейнира. Она не смотрит на Рею, её взгляд устремлён на горизонт. Как на картине художника, её профиль и печальные глаза, тонкая бледная шея и руки, которыми она обнимает сама себя.
Рея не поправляет её; в чем-то Рейнира права: она прячется. В тот момент, когда она смотрит на неё, то понимает, никогда ещё за годы своего добровольного отшельничества она не ощущала себя настолько одинокой.
***
Рейнира приходит ночью. Во всех смыслах.
Она пробирается к Рее в спальню, как ни посмел бы никто другой (даже её паршивый муж), в кровать. Жмётся холодными ногами к щиколоткам Реи и бормочет:
— Не спрашивай ни о чём.
У неё хватает дерзости прижаться теснее и замереть, прежде чем нырнуть губами к губам, торопливо и жарко, не встречая сопротивления. Это безумие, совершенная нелепица.
Рея когда-то клялась себе, что не станет сближаться с Таргариенами, что посвятит свою жизнь сопротивлению. Но она подаётся вперёд и перехватывает ладони Рейниры.
Она ни о чём не спрашивает. По крайней мере, она держит обещания.
(А Рейнира обязательно уйдёт. Такие девочки, как она, не созданы для жизни отшельника.)
