Кот

       Домашняя футболка, аккуратно сложенная, легла на кровать. Вместо неё на торс Штокхаузена была одета черная рубашка, которую он носил только на работе. Но сегодня свой внешний вид предопределял не немец, а майор Нечаев. Длинные тонкие пальцы ловко застегивали пуговицы, которые даже не было видно. Расправившись с верхней и единственной одеждой, тоже прихоть Сергея, Михаэль кинул взгляд на прикроватную тумбочку. На ней ютился черный ошейник и такие же черные кошачьи уши. Смотря на свои «аксессуары» Штокхаузен невольно передернулся. Какая-то часть, которая видимо смотрела трезво на мир, твердила, что это безобразие и стыдоба, появляться вот так даже при любимом. Но остальное нутро просто горело от интереса к сегодняшнему вечеру. Было интересно увидеть лицо Сергея, когда немец выйдет к нему.        Михаэль и знать не мог, что обычная игра в дурака обернется в нечто такое. В крайнем случае он не предполагал, что сам займет место кота в доме. А если так посмотреть, на что он надеялся. Обыграть советского офицера в карты? Тоже додумался.        Черный тонкий ободок слился с темными кудрями так, что казалось вторая пара ушей действительно была настоящей. Даже самому себе Штокхаузен показался довольно милым. Ремешок ошейника застегнулся на шее, что означало завершение сегодняшнего образа. Смотреть в зеркало еще раз Михаэль не стал, ибо уже представил себя и уверенности, чтобы показаться Нечаеву, заметно поубавилось.

***

       Половицы в коридоре скрипнули, вырывая Сергея из омута мыслей. Голубые глаза мигом метнулись к двери, находя там немца, сложившего руки на груди. Довольно милый и до одури подходящий ему вид кота выбил из головы Нечаева все слова. Оставалось только смотреть на Штокхаузена, прожигая в нем дыру, и прикрывать рот ладонью, ведь по лицу расползлась умилительная улыбка.        Михаэль, пытавшийся рассмотреть хоть какие-нибудь эмоции у майора, кроме разве что шока, пересек гостинную, останавливаясь напротив него. Руки по-обыкновению ушли за спину, еще больше обнажая немца. Поймать взгляд Нечаева было не сложно, ведь тот смотрел четко на него, практически не моргая.        — Тебе нравится?        Почему Штокхаузен задал вопрос именно так, можно было гадать. Хотя в голове формулировал фразу: Ты доволен?        Сергей оторвал руку ото рта, показывая Михаэлю свое довольное лицо. Лучший показатель в этом случае. А глазами так и метался по телу немца. По шее, обтянутой ошейником, который он сам лично достал, по незакрытым ногам, совершенно белым и худым, по лицу и черным кудрям. Нечаев до сих пор задается вопросом: Как можно быть настолько прекрасным, что даже самый глупый образ смотрится идеально?        Майор тянет руки к Штокхаузену, словно ребенок к чему-то блестящему. И когда руки немца слегка касаются его ладоней тянет на себя, призывая сеть себе на колени. Михаэль же удобно усаживается на Нечаеве, закидывая руки, выпутавшиеся из ладоней майора, ему на плечи. Между ними остается немного пространства, которое в данный момент кажется Сергею слишком далеким.        — Конечно мне нравиться. Ведь все что связанно с тобой, автоматически становится прекрасным. — проговорил Нечаев, оставляя поцелуй на щеке любимого.        И щекой он не ограничивается. Поцелуи полностью покрывают лицо: пару раз касаются лба, кончика носа, глаза, подбородка. Спускается ниже по челюсти, специально чуть тянет за волосы, чтобы Михаэль приподнял голову.        Приятная дрожь пробегает по телу, когда Сергей чуть прикусывает чувствительную кожу на шее. Ошейник слегка мешает, но снимать его сейчас некому, руки заняты у обоих. Борода Нечаева щекочет шею немца и тот тихонько смеётся.        Пальцы Штокхаузена вгрызаются в плечи офицера, когда он через чур сильно кусает кожу. Майору не больно, даже слегка приятно.        Спина начала затекать, поэтому Сергей падает на спинку дивана, толкая за собой Штокхаузена. Страх упасть взял свое и немец, неожиданно вернувшись в реальность, впечатал ладони в обивку дивана, нависая над майором. Волосы растрепались, лицо покраснело. Нечаев, все еще пребывая в какой-то эйфории, зарывает пальцы в черные волосы.        — Ты такой красивый, Фриц. — сказал Нечаев, моментально пожалев, что вообще начал говорить. От былого затуманенного взгляда Штокхаузена ни осталось и следа. Злобно сверкнув глазами, Михаэль ретировался из комнаты, скидывая с себя аксессуар на голове. И через несколько секунд громко хлопнула дверь. Скорее всего в спальню.        А Сергей так и остался сидеть на диване, смотря в потолок. Ладони накрыли глаза, специально ногтями вгрызаясь в кожу. Прозвище, уже давно закрепившееся за Михаэлем, случайно соскользнуло с языка. Конечно, когда не могли вынести общества друг друга, Сергей и сам частенько обращался к нему именно так. Но сейчас сказать такое-это высшая степень неуважения.        Выждав немного времени, чтобы злоба внутри немца чуть поутихла, Нечаев пошел извиняться. Штокхаузен даже не обратил внимания, когда майор предпринимал попытки заговорить из дверного проема. Сидел, продолжая читать книгу. Оторвался только когда Сергей дотронулся до его колена.        — Миш, прости. Я же не хотел… — начал Нечаев, поглаживая ногу немца. Но в ответ получил только вскинутую бровь. Мол: Говори чётче. — Прости меня за то, что назвал тебя так. — еще раз произносить это прозвище он не решился.        Эта минута удушающей тишины была для Сергея самой тяжелой в жизни.        — Извиняю. — ответил Штокхаузен, откладывая книгу.        На радостях Нечаев сгреб Михаэля в медвежьи объятия, утягивая на пол. В данный момент он был самым счастливым человеком.