Я не сошёл с ума, я просто увлекся тобой

Вот и настал тот самый момент в их работе, когда можно назвать их напарниками. Разные взгляды на мир, ситуации, разные характеры и мировоззрения столкнулись и приняли друг друга. Дайске и Хару оставили попытки взаимного исправления, перетягивания на свою сторону, и просто смирились с неправильным мнением своего коллеги. Они научились выживать рядом друг с другом, но до мира в их паре ещё далеко. Один просто выкручивается, теряет свои нервы и выгорает, а другой в гармонии, и ему нравится, что происходит, ведь он в центре и этого достаточно. — Наконец-то мы закончили это, — Хару выпрямил спину, и если бы в кабинете была гробовая тишина, то возможно, все бы услышали этот хруст, — и нам даже не пришлось сидеть допоздна. На это все Дайске наплевать, он бросил взгляд на напарника через свои черные очки. Он уверен, тот даже не заметил этого. Хару сказал это больше для себя, чем для него. Ведь только так и можно забить брешь в малом общении между ними. Дайске малословен, ему не интересно общаться, он привык больше слушать, замечать и забирать, когда другому не нужно. Прямо сейчас Камбэ собирался встать и уйти, ведь взять нечего. Только его действие прервал Рё Хосино, детектив из первого отдела, который немного — сам для себя он не признаёт этого, но другие уже неоднократно ему говорили — вызывает агрессию. А вот у Като совсем другая реакция, его взгляд стал светлее и даже можно сказать ласковее. Увидел друга, реакция как у собачонки. — Хару, на пару слов. Наедине. Они, словно оба понимая, о чём будет разговор, вышли из пыльного помещения. Хару не злится, не испуган, а даже умиротворён, не то, что пару минут назад. Ему точно нравится будущая тема разговора. Это вызвало не то интерес, не то обязательное чувство знать, о чём они будут говорить. Камбэ направился за ними, не забыв при этом собрать все свои вещи, ни с кем не попрощаться и беззвучно выйти из кабинета — идеальный стандарт для него. Он понял, что они разговаривают совсем рядом, около поворота к туалету. Прошёл чуть вперед по коридору и остановился, слушая и складывая свою картину, которая совсем его не радует. — Почему ты так резко поменял своё решение? — Рё говорил с интересом, но это если не смотреть в глаза. Однако Хару понимал, что за этим вопросом скрывалась не только интонация интереса, но и нечто другое, что сейчас вызывало не страх и панику, как в былые времена, а притуплённое болевое чувство. — Мне уже давно было пора так поступить, — Хару слабо стукнулся головой об стену. Камбэ предположил, что это был затылок, — а жалость ко мне стоит унять. Прошло несколько лет, и я уже довольно хорошо отплатил свой грех. — Я не буду её показывать, — Хосино выдохнул очень шумно, это упала тяжесть прошлых обид и недосказанных слов. — Сам решился или кто-то навёл на это? — Думаешь, я настолько жалок, что со своими проблемами я не смогу сам справиться? — Хару начинал вскипать, только вот на удивление Дайске, он слышал сарказм и настоящие дружеские нотки, а не злость и усталость, как с ним — со своим напарником. — Все мои проблемы не решаются появлением нового мужчины в моей жизни, я не принцесса. — А я и не говорил о мужчинах… — оба выждали паузу и начали смеяться. Камбэ понял, что сейчас надо уходить, а то они поймут, что он слышал весь их разговор. Дайске Камбэ отошёл от стены, на которую был облокочен, поправил одежду, волосы, и пошёл дальше по коридору к выходу. Спиной к двум детективам, он знал, что они смотрят, чувствовал их взгляд на себе. Тяжелый и многозначный взгляд Хару, который всегда провожал его, как собака отпускала своего хозяина на работу. — Он всегда уходит так? — детектив из первого отдела отвернулся от спины Дайске и обратился к другу. — Этот магнат, всегда ведет себя как напыщенный и маленький мальчик, — Като нахмурился и его друг положил свою руку ему на плечо, чтобы отвлечь от не очень приятных мыслей, которые Хару собирал вокруг себя. — Может быть, перевод наоборот избавит меня от некоторых проблем и вернёт старую свободу. — Я жду тебя, в первом отделе, — Хосино улыбнулся. — Жду не дождусь. На этом закончился их разговор о переводе в первый отдел. Большинство тех, кто знал об этом, по большому счёту были довольны информацией. Рё и Хару надеялись снова стать ближе и работать вместе. Вернуться в те времена, когда была полноценная жизнь и возможность использовать свои способности — лучшее, что могло произойти с ними, особенно с Хару. Начальству осталось рассмотреть всё, что случилось с Като и как новая должность, до которой его понизили, повлияла на его состояние и возможность работать в первом отделе полиции. Однако всю эту ситуации омрачал только один человек и только его мысли, схватившиеся за определенные куски диалога, а не за весь разговор в целом. Строилась совсем другая картина, которую хотел видеть хозяин. Дайске не отпускала мысль, что Хару могут нравиться мужчины. Ведь по какой причине он подумал о мужчинах в момент, когда говорил о ком-то. Даске всегда видел, что Хару человек эмоций и реакция его моментальна. Поэтому в тот момент, о ком-то вроде любимого человека или того, кто мог ему нравиться, и нельзя было не сказать. Дайске был уверен, что его напарнику никто не должен нравиться. Ведь когда ты работаешь с идеалом мечтания любого человека, нельзя найти, кого-то лучше. Так же он знал, что для Хару нет партнёра лучше, чем он. Он же его. Но с другой стороны, ещё сильнее его бесила картина того, что Хару Като, его напарник, перейдёт в другой отдел, к тому к кому хотел, готовый бросить его. От непонимания как реагировать на всю эту ситуацию Дайске сжал посильнее руль дорогой машины и вжал педаль газа в пол. Он не направлялся домой, он направлялся по вечерним дорогам города, чтобы все мысли и нелогичные поступки других людей вылетели из его головы, как маленькие камушки из-под колёс машины. На следующий день Дайске увидел своего напарника в компании Рё. Никогда до этого он не замечал их вместе вначале рабочего дня, очень странно осознавать, что они уже с утра искали друг в друге компанию. Дайске схватил своего напарника под локоть, не сдавил, не потянул, просто обратился с просьбой отойти. Всё то, что крутилось в его голове с прошлого вечера, никуда не пропало, а наоборот сильнее нахлынуло от увиденной картины. Желание убрать, отодвинуть, забрать своё от чужого было очень сильно. — Я понял, Дайске, — Хару кивнул, но ничего не предпринял, смотрел озадаченно. — Можешь меня отпустить. Как договорю, так сразу же найду тебя. Дайске с силой заставил себя оторвать руку от локтя напарника. Его сбивало то, насколько глупо Хару расставил приоритеты между ним и каким-то человеком. Детектива попросили отойти и поговорить, а раз это делают лично, а не отправляют сообщение с местом встречи, где им нужно поговорить, значит это важней, чем обычная и точно дешёвая беседа с человеком, которой до этого никак не проявлял к нему внимания. Почему же он выбрал кого-то важней, чем Дайске Камбэ, является загадкой. — Найдёшь, когда будешь свободен, — Камбэ никогда не показывал, что ему неприятно, даже ввело ступор. Семья Камбэ никогда не позорилась при кем-либо, и Дайске продолжит эту традицию. Он отходил и не обращал внимания на взгляды других людей, на взгляд Хосино. Его волновал только взгляд Хару, который прикован к собственному локтю, где так недавно покоилась его рука. Хару даже немного потирал её, чтобы снять ту тяжесть, с которой в него вцепился Дайске. Дайске даже не знал, сколько времени прошло с их разговора. Он игнорировал все возможности знакомых с работы не только заговорить с ним, но и просто обратить его дорогое внимание на свои низкие потребности. Это было не так важно, как потеря драгоценных минут в пустое ожидание. Кто готов променять возможность узнать реально нужную информацию, на что-то подобное обыденному разговору с человеком, который не имеет никакой стоимости в этом обществе? Конечно же, только Хару Като. Дайске усмехнулся тому, что Хару умел собирать вокруг себя ущемлённых, униженных и обиженных жизнью. Магнит для всех убогих. — И что же такое важное ты собираешься сказать мне? — Хару оказался рядом бесшумно и даже неожиданно. Словно, только одно воспоминание заставило его появиться. Дайске даже мог назвать это появление наваждением. — Разговор не для помещения. Они направились на крышу здания, чтобы скрыть то, что будет происходить дальше, ведь Камбэ уверен, другой никак не сможет отказаться от его предложения; отказаться от него самого, это будет совершенно безумно и непрактично. Так не делал ещё не один человек, который был рядом с ним. — Такая скрытность? — Хару шёл вслед за ним. Ему всегда казалось, что Дайске создавал ненужный пафос и детскую игру, которая только для него и нужна. Никто не будет строить из себя загадочную личность. Только очень обиженная вниманием и окружающими людьми натура в детском возрасте. Обиженная особенно собственными родителями, кем и является представитель семьи Камбэ, по мнению Хару. — Ты же знаешь, если это ещё один из очередных твоих спектаклей для того, чтобы вывести меня, я не сдержусь, и место без свидетелей будет в мою пользу. — Мы пришли, проходи, — Дайске отступил и первым пропустил на крышу своего напарника, чтобы удостовериться, что она будет закрыта и никто, подобно ему, не будет подслушивать. Хару вбежал и развернулся лицом к Дайске. Всё это казалось ему очень странным, но он никогда не называл богачей нормальными. Всегда было предположение, что на своих деньгах они поехали крышей. — Если ты собираешься переводиться, я требую, чтобы между нами настал новый этап отношений. Дайске не собирался разжевывать или раскладывать всё по полочкам для иногда долго думающего, но не глупого Като. Он точно догадался, что между ними уже давно намечается что-то большее, чем напарничество и дружба. Никто не стал бы терпеть Дайске, не стал бы сбегать от своих чувств в другой отдел, и не стал бы упоминать о мужчинах в любовной форме в диалоге с коллегой, если бы у него не было чувств к кое-кому конкретному. А Дайске Камбэ уверен, у Хару нет вариантов лучше, чем влюбиться в него. Детективы удобны друг другу, у них есть и общие точки соприкосновения, точки разрядки и они оба открывали друг другу что-то новое. Что же может быть лучшей почвой для любви, чем это. План Дайске идеален, Хару остаётся только броситься ему в объятия, и отблагодарить, и тогда он будет в роскоши и богатстве, ведь именно это и должно быть вокруг того, кто является избранником самого главы семейства Камбэ. — Чего блять? — у Като совсем другая эмоция на лице, не та, что планировал увидеть Дайске. — Во-первых, откуда ты знаешь про перевод? И, во-вторых, что это за условия такие? А так же, потрудись объяснить, что это означает. Только так, чтобы я не украсил твое лицо. Желательно быстро. — Тут нечего объяснять, — он никогда не признавался в чём-то низком, таком как подслушивание чужих разговоров. Подслушка — пожалуйста, дорогой и шикарный способ, вживую — ни в коем случае. — Между нами определенно что-то есть, а в будущем я хочу развить этот потенциал. Тебе точно будет хорошо со мной. У твоих ног будет всё, что ты захочешь, а взамен я прошу только тебя. Выгодно. Не так ли, Хару Като? Напарники очень редко звали друг друга по полному имени, это резало слух. Като каждый раз морщился, когда слышал его, но сейчас, его раздражало нечто иное. Он резко схватил Камбэ за лацканы пиджака и вжал в стену. Довольно обычная практика для них, от которой никто не уворачивался. Одному надо выплеснуть гнев, а другому интересно выслушать, и снова замкнутый круг того, что им удобно и выгодно быть вместе. — Извини меня конечно, Дайске Камбэ, — Хару сдержался от того чтобы начать кричать и продолжил разговаривать спокойным тоном. Получилось ужасно плохо, настолько, что вена на шее была готова вот-вот лопнуть, — за кого ты меня принимаешь? — За потенциального любовника. — Мне не нравятся мужчины, особенно такие, как ты. Дайске не знал что сказать. Его расчёты и план не могли не сработать. В них всё было безупречно, ничто не могло испортить их. Но вот произошло так, что он столкнулся с реальностью. — Но… — ему не позволили договорить, его отпустили и отошли. Хару устало потирал свои глаза и тяжело выдохнул. — Дайске, знаешь что? — Хару сказал это больше как риторический вопрос, чем интересующий. — Между нами ничего нет, и не будет. Это невозможно, даже если бы искра и была, то продолжения не будет. Меня не интересуют мужчины и богачи, готовые тыкать мне в лицо этим везде и как попало. Поэтому перевод будет, только вот, не будет продолжения нашего общения, это конец. Хару разжевывал всю ситуацию, которая происходила между ними, и то, что будет в будущем. Он очень жесток, но правдив. Детектив не сломлен и не готов меняться, ему нужно то, что он имеет, и нужно то, что он собирался получить, то чего желает, кто-то другой ему безразличен. Как бы не был богат Дайске, ему не под силу купить то, чего он сейчас просил. — Не смей что-либо предпринимать. Я люблю прекрасных женщин и их тела, — Хару пошёл к выходу, он не смотрел на напарника, незачем. — А мой перевод тебя не касается. Я восстановлюсь в первый отдел. Если тебе так надо, заплати и тоже иди туда. Только вот, нужно ли это тебе? А в особенности для наших отношений, раз они есть между нами. Как считаешь? На последнем вопросе Хару повернулся вполоборота в сторону коллеги и посмотрел усталым и поникшим взглядом. Дайке смотрел в эти глаза, и сердце замирало. Только не поэтому он молчал. Он молчал, потому что ему нечего говорить. Ему нужно время для решения этой проблемы, маленькой незадачи, хрупкой преграды. А детектив не ждал, уходил. Только так между ними и можно поставить точку. А другой остался смотреть в спину и размышлять над тем, где он смел ошибиться. То, почему всё прошло совсем не так, как он предполагал, и самое главное, почему Хару действовал совершенно неадекватно. Он выбирал то, что ему в будущем никак не поможет и не улучшит его жизнь. Хару бросался под пули, бросал себя в надежде защитить всё и всех, но только не собственную жизнь. Дайске складывал в голове человека с синдромом героя и спасателя, что совсем не то, что можно быстро исправить, такого человека заполучить будет сложно. Он не смел думать, что это он проблема того почему ему отказали, ему стоило помочь своему напарнику вернуть здравый смысл для жизни и только тогда всё у них насладится. И чтобы решить, как ему надо это сделать он отправился домой, конечно, он не сбегал, чтобы пережить позорный отказ, это всего лишь решение проблемы. Не отпрашивался, сам себе начальник и сам разрешил себе то, что нужно. Вбежал домой быстро и стремительно, не будь дома новейшей, совершенной защиты и дворецкого HEUSC, то его сестра Сузуэ даже и не заметила бы его. — Дайске? — она не уверена в своей оценке его состояния, ей казалось, с братом что-то приключилось. Не просто случилось, а сотворилось что-то новое, как наркотики. Его взгляд бешенный, зрачки расширены и дыхание сбито. Быстрая оценка могла бы посчитать, что он употребил наркотики, но глава не посмел бы разрешить себе подобное. Сузуэ заинтересовалась. — Сейчас не до тебя, Сузуэ, — его шаг тяжелый и целенаправленный. Магнат не разрешал себе сбиться с курса и тратить время на пустые разговоры с девушкой, даже если и она могла помочь. Он обратится, если задачка не решится его силами. Она остановилась, как бы её не интересовал брат, она не успевала. Её шаг ничто по сравнению с его, а переходить на бег, было бы некультурно и некрасиво в особняке. Он так же быстро скрылся за поворотом, терялся для неё среди тысячи запутанных одинаковых коридоров. — HEUSC, оценка Дайске Камбэ, — девушка обратилась в никуда, но со стороны послышался механический и четкий ответ на поставленный вопрос. — Господин Камбэ испытывает злость вперемешку с возбуждением. В его организме не присутствует наркотических примесей, для достоверного анализа химического состава крови и оценки здоровья, просьба предоставить возможность использовать биологические материалы, — для девушки это был предсказуемый ответ про наркотики, а вот про испытываемые чувства, так ещё и таких несовместимых с самим главой. — Как думаешь, из-за чего он может такое испытывать? — Человек может испытывать такие чувства по разным причинам, от погоды до политических ситуаций. А так же причиной может служить и сам носитель чувств или вовсе незначительный поступок кого-либо, — HEUSC отвечал на все вопросы. Он не делал предположений относительно конкретной ситуации, даёт только варианты, а спрашиватель решал и сопоставлял факты самостоятельно. — Дайске? Испытывать подобное? — Сузуэ издала что-то наподобие смеху. Ей хочется, чтобы для дворецкого дошло какую чушь он несёт. У Дайске не то, что нет чувств сейчас, их и не было изначально. Всегда был тихим и спокойным ребенком, всегда знал, что его ждёт и кем он должен быть, кого представлять для окружающих. — Господин Камбэ человек — ему свойственно чувствовать, точно так же как и вам, Госпожа Камбэ. — Он делал в последнее время какой-нибудь странный запрос? — Сузуэ не задумывалась, что её брату нужна помощь. Он ставил перед фактом, она не имела права отказаться или исполнить его спустя руки. Только вот он не обращался к ней с вопросами с чувствами, девушка знала, что ему в такой проблеме должен кто-то помочь, ведь сам не справится. — Я не имею права предоставлять вам личные запросы Господина Камбэ, — механический голос звучал строго и непоколебимо, Сузуэ знала, что никак не сможет обойти этот протокол и узнать то, что запрещено даже ей. В тот момент Дайске не находил себе место не у себя в кабинете, не в спальне и даже подышать на балконе не дало ему того спокойствия в голове, которое требовало нутро. Он не понимал, как Хару смел, отказать, как он смел, говорить подобное. Это проблема не в нём, это проблема точно во вкусах его напарника. Всем нравился он, не только собственным состоянием и возможностью исполнить все, а ещё внешностью, характером и тем, что это только он. За его существование любая готова упасть к ногам, любой готов отдаться по его щелчку. Но, конечно же, только Като поступал не как все, уподобился всем убогим, которые вокруг него. С другой же стороны, это немножко и нравилось в нём, совсем другая личность, которая заставляла крутиться одной мысли в его голове — «завоевать, завоевать, завоевать». Для самого Камбэ нет невозможных целей и задач, всегда находился путь решения. А заполучить такой приз, будет усладой для его души и жизни. Хару Като хорошо вписался бы в его жизнь, хорошо смотрелся там, где он бы захотел, только подумать и всё сбудется. Дайске сделал бы всё, чтобы только он оказался рядом с ним, он был бы лучшим трофеем. Ведь знал, насколько приятен вкус победы. Какие же мужчины нравиться Хару Като? И не только мужчины. Дайске готов был по пунктам рассказать на кого готов променять его же напарник, и он взялся за ручку и лист, писал со злостью, вдавливал в лист чернила, чуть ли не ломал ручку. Но это не так важно, можно заменить ещё более дорогой. Тогда важно было доказать всем, кто захочет, что проблема не у него, а у другого. Он говорил это не только себе на повторе, но и тому, кто отказывался и создавал проблемы для них двоих. В голове бесконечно крутилось понимание, что другой виноват, он только направляет на путь, который будет искуплением и залечит все травмы. 1. Высокие и с подобной ему внешности. (Высоким людям удобней общаться с себе подобным. А если их внешность будет схожа, тогда и пара будет гармонична и не будет выделяться, что и хотел Хару.) 2. Глупые. (Дайке не замечал, что он ходит в те места, где можно найти умнее него или напарника. Значит, ему привычней, спокойней и нравится общаться со стандартом.) 3. Убогие. (Только такими он себя и окружал, таким помогал, таких жалел, такими интересовался.) 4. Те, кого можно назвать знакомыми и/или друзьями. (Хару обращал внимания на тех, с кем общался регулярно, а на первых встречных он обращал внимания только в момент их опасности.) 5. Кто, как и он интересовался одним и тем же. (Только так у них было общее. А с тем, кто откроет ему новое он не общался (см. пункт 2), а самому открывать новое другим нет смысла, они не поймут. (см. пункт 3)) К концу уже предпоследнего пункта его злость и нечто другое сошли на минимум. Наваждение, заставляющее всплывать в голове образы всех, с кем мог общаться его напарник, спало, особенно образ некто из первого отдела. Их утренний разговор снова всплыл только на затворках сознания, а не перед глазами. Осознание системности пунктов вызывало чувство предсказуемости. Такая логика показывала полноценную картину и способ решения этой задачи. Стоило только изучить, как заполучить его внимание и показать, что всё, что нравилось Хару — неверно. Когда же он создал логическую цепочку того как ему стоит исправить Хару все стало проще, поэтому теперь можно было выйти к сестре, решить оставшуюся проблему. Только вот Дайске чувствовал, что ему не хочется этого делать, ему не хочется даже говорить, что такая проблема у него существует. Сузуэ знакома с Хару, и она могла бы помочь с тем, как привлечь его внимание, ведь он знает, она понимает людей лучше, чем он. Дайске откинул голову на кресло и посмотрел в потолок. Голова не только освободилась, но и полностью опустела от всех проблем. Вместо них пришло другое чувство, которое было скрыто под гневом — сладкое возбуждение. Несмотря на непокорный характер, Хару был близок. Дайске злился и никак не мог обуздать его, что было раздражающе. Как бы не был хорош Хару, ему никак не стать сильнее Камбэ. Но то, как Дайске старался вправить ему мозги, как верил, что однажды до него дойдёт, правда очень смешно и одновременно интересно. Камбэ ослабил галстук и снял пиджак, чтобы его окружило больше воздуха и ослабло напряжение. Но это никак не помогало, наоборот стало больше пожара из-за поступающего кислорода. Вспоминались насколько зло и непокорно смотрели на него светло-карие глаза, почти янтарные. Как бы умилительно такое выражение могло смотреться наедине, в очень интимном месте с Камбэ. Как бы было приятно усадить его на колени, заставить слушаться и подчиняться. Дайске исполнил бы любой каприз такого человека, любой каприз своего напарника, любой каприз Хару. Только вот он не капризничал, а наоборот исполнял свои прихоти или глотал их, молчал. Он уверен, что затыкать его рот надо нечто другим, что подходило для этого лучше. Например, собой. Чтобы он был зависим, зависим от Камбэ, как и другие. Как каждый, кто познакомился с ним, становился зависим от его присутствия и дорого парфюма. Но ему нужно выделиться как кривой гвоздь не до конца вбитый в пол. Это ужасно сильно и неправильно возбуждало. Дайске всегда нужно чувствовать контроль, чтобы быть в комфорте, нужно чтобы человек сам надел на себя ошейник и поводок, отдался ему в руки, а тут совсем наоборот. Като нужно было поймать, как дворовую собаку, приманить и приручить, и только потом контролировать. Больше действий и больше моментов, где можно спугнуть, ошибиться и испортить всё. Магнат выдохнул и понял, что бесповоротно возбудился. Его сильно тянуло к Хару, тянуло к его телу, пробуждая желание. Только так можно было бы успокоить его, заставить принять доминантность Дайске. Ему не остаётся ничего, кроме как удовлетворять себя фантазиями о том, как Хару впервые пробовал бы мужское тело на вкус. Он бы получил почти задаром самое дорогое и желаемое тело любого, это был не то что презент, а целое состояние от самого Бога. Дайске хотелось схватить его и исцеловать тело, наставить отметин, чтобы каждый видел и знал, не пытался завоевать. Дайске мастурбирует быстро, не жалеет себя. Ему как можно быстрее нужно сбросить злость и возбуждение из-за Хару. Как он только смел, смотреть так, показывать свою силу по отношению к нему, когда сам так и требует себе богатого папочку. Делает грубо, без остановок и не даёт себе возможности передохнуть перед волнами возбуждения, после каждой новой фантазии о Хару на коленях между его ног. Като отлично бы смотрелся там, ему только там и место. Он даже и не может вспомнить, когда же он последний раз опускался до того, что не имел партнёра за деньги, а тратил время на нечто подобное, на закрытие первобытных потребностей как животное. Дайске выкинул брюки и весь костюм, ему будет неприятно использовать нечто такое повторно. Он ощущал легкость и нужное спокойствие. На следующий день Камбэ совсем не стыдно смотреть в те самые карие глаза и вспоминать, как мечталось о том, как они будут наполнены слезами от возбуждения и желания. — Сейчас нет никакого выезда и всё довольно тихо в городе, — Хару сидел напротив, и крутился на стуле — ему то скучно, то не знает можно ли исполнить задуманное, — поэтому, я отойду. Ты жди, если что, я на телефоне. Хару собрался уйти, только вот заметил, что Дайске делает это вместе с ним, что и вызывало кучу вопросов. — Ты куда? — Пойду с тобой. — Эмм… нет. — Да. — Ещё раз говорю, нет, — Хару скрестил руки на груди в знак протеста. Дайске отметил, что мимика тела у его напарника очень хорошо развита. Она яркая и постоянно давала намёки насчёт владельца. — Ты не можешь со мной идти. Во-первых, я не приглашал. Во-вторых, если нужна будет помощь, а из нас никого нет, то выйдет очень плохая история. И в-третьих, если ты хотел уйти, мог это сделать, а не ждать повода. — Я отвезу тебя, куда ты попросишь, это будет быстрей чем… Дайске оборвали на моменте объяснения порыва помочь своему напарнику. И это казалось ему проклятьем. С Хару не получалось поговорить уже не первый раз за этот день. До этого влезла Саэки, которой срочно нужно было поделиться новостями из интернета. Ещё внимание Като постоянно отвлекал Камэй, с которым так много чего нужно обсудить, а так же и другие коллеги. И Хару спокойно переключался на них, как и в этот раз. И сейчас он был особенно рад. Даже не извинился, в отличие от предыдущих случаев, просто посмотрел, как в помещение заглянул Рё Хосино, и пошёл в его сторону. — Ты чего ещё тут? — Хосино посмотрел сначала на Хару, а потом перевёл взгляд на довольно близко стоящего Камбэ. Его бровь поднялась в знак немого вопроса «что-то случилось?» — Всё нормально, просто Дайске снова приспичило сделать из меня беспомощного, — Като схватил какие-то маленькие незначительные вещи со стола, тем самым закончив сборы. — Нет, Дайске, ты не проводишь меня. На сегодня у меня уже есть компаньон для удачного обеда. После чего они ушли, оставляя Камбэ со снова вернувшимся бешенством. Он не уверен, как вообще такое возможно, быть не сконцентрированным и при этом везде и со всеми успевать. Като уделял внимание всем, кому оно нужно было, иногда его даже не нужно было просить. Он сам спрашивал, сам интересовался, сам обращался за чем-то. Но почему-то именно Дайске был обделён вниманием. Он не мог поговорить со своим напарником, просто поработать с ним в тишине. Но с другой стороны ему это помогло. Дайске может себе позволить сделать то, что всё это время у него не получалось. Да, Като не был рядом с ним, но крутился в поле зрения. Не получалось залезть и посмотреть, что есть на его рабочем столе и в ящиках. Это нужно для того, чтобы лучше узнать и понять своего напарника. Спросить окружающих не вариант, они не могут знать его настолько хорошо, насколько это нужно Дайске, а спросить самого Хару означало нарваться на ещё один скандал. Детектив не мог придумать такой вариант вопроса, где бы не получил отказа. И это не потому, что Хару не мог контактировать с ним, а потому, что тот не мог принять, что сближение будет в любом случае, как бы он этого не избегал. На столе как у всех компьютер, заставка стандартная. Канцелярия, потрёпанная и прожившая несколько травм. У большинства из пишущих предметов погрызены кончики, что говорило о нервозности владельца. Дайске отметил про себя, что Като очень злая и кусачая псина. Дальше на глаза бросается кубик-рубик. Собранный кубик-рубик. Он никогда не видел, чтобы напарник сидел и собирал его. Присмотревшись ближе, оценил его состояние, стертая краска и даже отломленный кусочек одного из квадратов. Камбэ быстро пробежался по ящикам. Чтобы не привлечь внимание коллег, что лазит по чужим вещам, сделал вид, что просто ищет что-то. Запомнил всё, что и как лежит, для чего и почему это есть у его напарника. Листы, папки и другие бумаги разбросаны, лежат неаккуратно, но не один из листов не грязный и не мятый. Как бы Хару не был неряшлив, он бережно относился к целостности нужного рабочего листа. Нет никаких фотографий и других личных предметов, нет фигурок любимых героев, томов книг или ещё предметов для мелкой моторики. Быстрая оценка почти ничего не дала Дайске, поэтому ему оставалось как-то заполучить другую личную информацию. Есть три способа: попасть домой к Хару, поговорить с ним самим или же допросить Хосино. Пока что Дайске остановился на первом. — Дайске, вызов на перекрытие дорог, — Юкихиро Киёмидзу обратился к нему, но его взгляд немного рассеян, так как не мог найти его напарника. — А где Хару? — Отошёл на обед, — у Дайске появился шанс для переговоров со своим напарником. — Но не переживайте, я захвачу его на место работы. Сначала он отправился за Хару. Чтобы узнать, где он, ему не нужно писать или звонить. — HEUSC, местоположение Хару Като, — Дайске отправил запрос дворецкому, на что незамедлительно получил ответ. Искусственный интеллект вывел на панель машины маршрут к маленькой кофейне, о которой даже и подумать нельзя, что она заинтересовала двух полицейских. — Что за кофейня? — последовали один за другим запросы, на которые у дворецкого нет варианта не ответить. — Кофейня «Кицунэ», недавно открывшееся здание со знаменитыми традиционными вкусностями Японии. А так же, является один из новых проектов компании «Цубоити», занимающейся производством не только традиционной выпечки, но и современных десертов. — Предположения, почему Хару отправился именно туда? — Детектив Като часто покупает десерты именно этой компании, предполагаю, что это его любимые, поэтому он и отправился именно туда. Для Дайске этого было достаточно. Он уже начал находить что-то, что нравилось Хару, значит это можно использовать. Кофейня состояла из двух залов, и плюс к этому с открытой верандой, где он сразу заметил Като с Хосино. — У нас дело, — Дайске сразу привлёк внимание всех посетителей и рабочего персонала. Деловой костюм, строгий вид и дорогая машина сделали из него владельца не только самой машины, но и кофейни и даже всей компании. — Как ты нашёл…? — Като встал, он не собирался сейчас устраивать ругань о том, что напарник всё же влез в его обед, ведь это могло навредить заданию. — Стой, дай угадаю. Дворецкий в твоей серёжке? Дайске кивнул в знак согласия, позволяя своему напарнику закатить глаза из-за такой простого, но раздражающего решения этой задачи. — Извини, Рё, — Хару обратился к компаньону. И для Дайске это удар под дых, его напарник выглядит опечаленным, но смирившимся с этой неприятной ситуацией, — обязательно продолжим. Дайске следовало уйти за своим напарником, но его гордость заставила показать своё превосходство. Он осмотрел Хосино надменным взглядом и выгнул бровь, как и тот в их сегодняшнюю встречу, только уже с другим смыслом, на подобие «Хару хотел променять меня на такое?». Только после этого он позволил себе отправиться за Като, ожидавшего его возле машины. — Что за дело? — Хару помнил цель приезда Дайске, и он не позволил бы отвлечь себя попросту. Камбэ заметил то самое движение, где другой скрещивает руки. И теперь ему интересно вызвано ли это гневом или желанием ощутить чье-либо прикосновение? — Перекрыть одну из частей улицы для фестиваля и просто, для представления безопасности людям, — Дайске шёл, чтобы открыть дверь для Хару, но тому не нужно это. Он сам справился с этим и довольно легко. Когда они направились на место работы, Дайске завёл разговор. Ему хотелось, чтобы Като чувствовал себя комфортно в дорогой машине, комфортно сидел на настоящей коже внутри вручную собранной машины. Ведь скоро эта роскошь войдёт в его жизнь, и ему придётся с ней смириться. — Что за кубик-рубик у тебя на столе? — Дайске не собирался быстро добираться до места, он знал, что и без них пока справляются. Поэтому он готов прокатить Като по улицам Японии на высокой скорости. — Никогда не замечал тебя с ним. — Он слишком долго у меня находиться, поэтому я уже столько раз собрал его, что могу и с закрытыми глазами это сделать, — Дайске удивлён, что тот ответил довольно спокойно, несмотря на сжатую и скованную позу. Хару смотрел в окно и просто ждал начала своей рабочей миссии. — А ногами? — И ими, если постараюсь. Дайске лихорадочно искал темы, для беседы. Вопросы должны быть касающимися его жизни, того, что интересовало Като, что будет приманкой в дальнейшем. — Почему бы тебе не заменить его на другие вариации, чтобы было интересней? Он слишком старый и уже не имеет приличного товарного вида. — Для тебя да, для меня это игра со времен учёбы в академии. Она постоянно развлекала меня на скучных парах, — Като выдохнул с тяжестью. — Не любил учиться? — Дайске усмехнулся. Его напарник, его любимая собачка очень глупая, но такая забавная. — Наоборот, — Хару обернулся и стал рассматривать лицо Дайске. И как бы это не льстило другому, он не мог позволить себе просто так катать его, ему нужна была возможность почувствовать насколько он бешенный, — учёба шла легко, а делать нечего. И вообще, я думал ты… Като не успел договорить, как Дайске въехал в крутой поворот, настолько быстро, что он двинулся вместе с машиной. Хару знал, что Дайске сумасшедший на дороге, не волновался из-за скорости. Только после того как весь кислород вышел и снова зашёл в Като, Дайске повторил такую же практику. — Ты, что творишь?! — Хару схватился за ручку двери, только бы не двинуться. Летать по салону вместе с машиной во время поворотов было не очень приятно. — Чем быстрей едем, тем меньше время тратиться, — Камбэ хотел познакомить добропорядочного Хару со скоростью, чтобы его жизнь могла наполниться чужим ритмом и принять его. — С твоим вождением, меньше жить будем, — Като чувствовал, как его голова теряет волосы и возможно даже меняет цвет. Остался один поворот и машина окажется на нужной улице, поэтому Дайске поступил безрассудно и точно не в своём стиле. Подготовил машину для самого резкого и быстрого поворота. Только бы въехать так, чтобы Хару отцепился от двери и отлетел, отлетел в его сторону. Чтобы позволить тому ощутить возможность довериться другому, это же замечательно. Но получилось не так, как ему хотелось, совсем не так. Хару выдержал, хорошая и крепкая хватка. Дайске осталось только насладиться возможностью похлопать своего напарника по ноге. — Приехали, — Дайске вышел из машины до взрыва Като. Като выскочил из машины, даже глухой услышал бы, с какой силой тот закрыл дверь машины. Закрыл с такой ненавистью, словно она не только спасла его от вылета под колёса машины, но и сожгла всю семью детектива. — Дайске! — Хару тяжело дышал, он никак не мог успокоить сильно бьющееся сердце. Пришёл сильный приток адреналина, ведь он точно никогда не мечтал быть прыгающим мячиком в салоне. — Если в машине помимо тебя кто-то есть, то следует заботиться об их безопасности. О комфорте молчу. Хару выдохнул, выпустил весь воздух, который вдыхал в машине и заменил его на уличный, вместе с этим отпустил испуг и окончательно успокоил сердце. Като осмотрелся вокруг и пришёл к выводу, что им досталась довольно оживленная улица с парой поворотов во дворы. С одной стороны это лучше чем маленькое пространство, им не придётся жаться и есть больше места для быстрых движений, но тут и тяжелей работается, больше возможностей бегать за карманниками. — Здравствуйте, где посты? — детектив сразу же смог отличить ответственного за происходящее мероприятия. — Хару! На него сразу обратили внимание. Глава группы был рад его видеть, и громкие разговоры сразу привлекли внимание Дайске. Его взгляд цеплялся за то, что его напарник позволил себя лапать другому человеку. Он сам потянулся пожать ему руку, слабо вырываясь с дружеского объятия. Тот капитан даже позволил себе на месте работы потрепать Като по голове, а последний и вовсе решил отказаться от попыток увернуться. — Что-то не похоже, что вы член первого отдела, — Камбэ не отказал себе в удовольствии ткнуть первый отдел в их халатную работу. Его напарнику, добросовестному, любящему свою работу там совсем не место. — Хару, твой напарник? — мужчина стал немного серьезней, но продолжал бросать быстрые взгляды на всех окружающих. Окружающие его пару людей скрывали свои взгляды. Они ниже по званию, чем капитан группы, но выше, чем Камбэ и Като. Однако вели себя словно не при делах. Словно они не видели, как нахально и непрофессионально вёл себя их капитан, закрывали глаза на ошибки других людей, только по причине их старшинства. Дайске злился, но был рад чувствовать своё превосходство по отношению к таким слепым представителям закона. — Ага, Дайске Камбэ, — Хару, казалось, был не рад представлять его как напарника. Дайске уже перевёл взгляд на своего напарника. Ему казалось, он становился скованней и снова возвращался к своему закрытому панцирю. Он так мило прятался от возможности людей узнать об их отношениях. Дайске знает, Като понимал, что он любил делать всё на показ, и всем демонстрировать своё «я» и своё имущество, поэтому ожидал, что так и будет в сторону него самого. Однако первоначальная цель это добиться признания самого Като. — Раз вас двое, то вы будете перекрывать этот переулок, — капитан показал место на карте, его просто найти и на местности. Камбэ осталось дождаться, что Като двинется в том направлении, но его снова остановил капитан группы. — Может, ты поменяешься с кем-то из своего отдела? — Зачем? — Като, должно быть, задело это. Дайске ожидал взрыва злости, он готов был начать отсчитывать секунды до криков, но вместо этого получил спокойствие своего напарника. — Я могу исполнять свои обязанности. Постоять и проследить за людьми не так тяжело. — Вот именно, я знаю тебя, — капитан осмотрел Хару. Дайске видел этот беглый оценочный взгляд, он означал, что тот подметил хорошую форму Като. Дайске сам пользовался той же тактикой. Его напарник должен остаться незаметным для других, ведь они могут заставить его исполнять совсем не то, что нужно. — Для тебя это не работа, твои бы силы пригодились в начале шествия или же в передвигающейся группе, на них приходиться куда больше давления. — Кхм, капитан Кент, — один из молчаливо стоявших рядом рядовых заговорил, и, казалось, он был смущён, что ему приходилось спорить или что-то объяснять старшему по званию, — в этих двух отрядах участвуют люди из первого и второго отдела, они куда лучше подготовлены и знают что делать. — Я знаю, — капитан повернулся к рядовому, его взгляд окончательно вернулся к строгому и проницательному, который и должен быть у людей его ранга, — но ещё я лично знаю Хару, который работал до тебя в первом отделе, и был куда лучше физически подготовлен, чем некоторые из вас. — Что-то вы меня расхвалили, — Хару по-настоящему смутился, его лицо немного скривилось от такой похвалы. У Дайске от чего-то скрутило живот, ему немедленно надо убрать отсюда Като, пока его не взяли в эти отряды. — Ой-ой, нечего скрывать, не зря работал в оперативной группе первого отдела, — Кент обернулся к Хару, он был серьёзно настроен взять его в те два отряда. — Все в отделе слышали, что ты хочешь вернуться. Не это ли шанс вернуть свой авторитет перед начальством? Лишним ты не станешь, утрёшь пару носов этим несносным мальчишкам, конечно, если твой напарник справится сам. — Это звучит очень заманчиво, я бы с радостью согласился, — глаза Хару загорелись. Он давно не работал полноценным полицейским, который постоянно подвержен опасности и разным критическим ситуациям, это заставляло его сердце биться в предвкушении. Какая бы некомфортная компания не складывалась из ребят, смотрящих на его нынешний отдел свысока, ему нужен шанс оказаться перед начальством с хорошим списком. — Напарник? Справиться. Я верю. — Не справиться, — Дайске ответил сам за себя. Ни под каким предлогом он не отпустил бы Като в те отряды. Так он смог бы заинтересоваться в других личностях, ведь они не смогут быть вместе во время миссии. За Хару нужен будет присмотр, чтобы он не вздумал попадать в какие-то неприятности. — И словно у вас не хватает ума распределить силы равномерно, чтобы никто не пострадал. Вы не справляетесь со своими обязанностями? Забрать людей с точек и перенести её в очаг не означает исправить её. Стоит иметь стратегические способности или это слишком для вас? Дайске выжидал ответ Хару, ему интересно кого он выберет. Кто для него будет важнее, напарник или же возможность просто покрасоваться перед бывшими знакомыми. Перед знакомыми, у которых хорошее представление о Хару осталось даже спустя столько лет молчания и бездействия. Хару ничего не говорил, он не успевал обдумать весь поток мыслей из брани и криков, чтобы высказаться. Но его взгляд отчётливо показывал, насколько он разозлён. Он знал, тот врёт в открытую. Тому только бы вылить всю грязь на полицейских, доказать, что только он единственный прав. — Что же… — капитан откашлялся, первый отойдя от слов Камбэ. — Хару, оставайся на первоначальном месте, тут ты нужней. Хару и Дайске остались одни среди пребывающей толпы, подходящей на фестиваль. Они не двигались, не направились на место. — Зачем? — Като обернулся к Дайске, его взгляд потерял всю ту злость, которая была раньше. Она словно потухла или наоборот изожгла себя всю. — Тут нет людей, только мы с тобой на этом участке. Одного человека не хватит, как бы ни хотелось, — Камбэ хотел было двинулся в нужном направлении, чтобы наконец-то сесть или занять полезную позицию для наблюдения, как его хватают за любимое место его напарника, за лацканы. — Да ты справился бы! — гнев Хару разгорячился снова, его начинал охватывать огонь. — Если нужно вызвал бы Камэя! Это был отличный шанс для меня, таких случаев больше не подвернётся! — Они тебе и не нужны. — Такой напарник мне не нужен. Като не то что отпустил пиджак магната, а словно бросил. Ему неприятна эта ситуация, ему неприятно, что за него решили, ему неприятно, что его друзьям в лицо говорили незаслуженные слова. — Не смей лезть в мои дела о переводе. Это очень просто. На этом их разговор закончился. Не было возможности, сил и тем для продолжения. Как бы сильно Дайске ни хотел привлечь внимание своего напарника, это никак не получилось бы. Тот полностью погрузился в работу, он не смотрел в его сторону, он не замечал его движения, игнорировал его присутствие. Дайске же позволял себе в открытую рассматривать своего напарника. Его профиль, черты его лица, всё его тело вместе с одеждой. Собака, которая сторожила и прислушивалась ко всему, являлась хорошей собакой. Выполняла свои обязанности в порядке с правилами. И Дайске согласен с мнением Сузуэ, им домой нужна охрана получше. Он даже знал, кто отлично подошёл бы на эту роль. Роскошный особняк, нуждался в сторожевой собаке. Хару будет отлично исполнять эту роль, не выходить из дома, не привлекать к нему внимание и следить за порядком. Дайске готов был просидеть так вечность и рассматривать красивый профиль. Но тому точно не удалось бы просидеть на месте ровно. Прямо сейчас Хару вскочил со скамейки, на которой просидел пару часов. Он бежал между людьми в толпе, бежал за кем-то. Как только Дайске потерял своего напарника в толпе и не имел возможности знать, где именно сейчас тот, он обратил внимание на плачущую женщину. А дальше он исполнил роль добросовестного полицейского. Когда он собрал всю нужную информацию о случившемся, то поступил, как и Хару. Двинулся за преступником, который смел обворовать беззащитную и совсем невинную женщину. — HEUSC, построй маршрут до Хару Като, — Дайске безоговорочно слушал все указания дворецкого, чтобы как можно быстрей добраться до своего напарника. — Догнал ли Хару преступника? — Ещё нет, но через пару поворотов он его догонит. Скорость и поворотливость детектива лучше, и он приспособлен для погони, — механический голос оценил напарника Камбэ. Он видел его на уличных камерах слежения, поэтому информация являлась достоверной. Дайске и сам знал, что Хару никогда не успокоится, пока не поймает мячик. — Ему что-то может угрожать? — Ему стоить быть внимательней, на последнем повороте… — HEUSC не договорил, замолчал и Дайске понял почему. Като оказался в его поле зрения. Хару столкнулся с сигнальным столбиком, который зачем-то был поставлен в проём между и так двумя близко стоящими домами. Для этого и был поставлен, чтобы между ними не ходили. Дайске приостановился, ему куда проще возместить ущерб даме за потерянные вещи, чем спешить за преступником, как сделал Хару. Тот не остановился из-за столкновения, немного уменьшил скорость, а после снова набрал. Камбэ немного подождал другого, теперь он понял слова капитана о физической подготовке его напарника. — HEUSC, отправь мне всё, что найдёшь о Като во время учёбы в академии, — ему стало очень интересно, насколько вынослив Хару ещё и в постели, сможет ли собачка порадовать его такой активностью, но сейчас ему важно увидеть другого Като во время исполнения долга по захвату преступника. Когда он во второй раз нашёл Като и преступника, последний уже сидит около стены, и Дайске уверен, тому не поздоровилось. — Ты его вырубил? — Камбэ присел и рассмотрел зрачки, которые говорили об отключке преступника. — Можно было просто в наручники заковать. — Под руку попался, не сдержался, — Хару поднял сумку женщины и направился обратно на пост. — Вот тебе его тело. Дайске улыбнулся, отмечая, что Хару до сих пор не отпустила эта ситуация. Прошло уже несколько часов, но это даже радовало его. Хару вёл себя как капризный ребёнок или же даже партнёр, которому нужно, чтобы всё было по его. Однако всю эту довольно хорошую ситуацию омрачал вид хромающего Хару. И Дайске заметил это, только когда у них закончилась работа, после сдачи поста. Он видел, как его напарник не мог наступать на ногу, и даже немного кривился, когда происходило какое-либо прикосновение к его ступне. — Давай я тебя довезу до дома, — Дайске открыл дверь машины перед Хару. Тому осталось только принять его помощь. Как бы Хару ни ненавидел его, но чувствовать такую ужасающую боль, которая нарастала с каждым разом, было не самой хорошей перспективой. — Откажусь. Спокойной ночи, Дайске, — Хару же сделал именно то, что не сделал бы никто адекватный. — Любишь страдать? Мазохист? — Камбэ захлопнул дверцу машины, его бесила такая недоступность напарника, но и радовала, значит, у других точно не будет шанса, а ему будет интересней. — Просто сам могу добраться до собственного дома, — он остановился около своего автомобиля и похлопал его по крыше, словно показывая свои силы. — Я, как и ты, являюсь владельцем машины, поэтому мне просто добраться до дома. Он не оставил напарнику и шанса переманить его в свою машину. Он поспешил сесть и уехать на своём транспорте в свою квартиру. Его не привлекала возможность принять помощь Дайске, чем быстрее они расстанутся, чем больше нервных клеток у него останется. Дайске стоял и смотрел в сторону уезжающей машины. Точно так же и ушла попытка оказаться в квартире Като, узнать его не было и шанса. Узнать, что хранилось внутри его квартиры и внутри самого хозяина. Но ещё он переживал за здоровье и состояние Като. Ему хотелось, чтобы его напарник был здоров, только так он сможет веселить и быть рядом. Камбэ ничего не осталось, как проследить и удостовериться, что его напарник в порядке. Только по этой причине, только потому, что хотел знать, что он в безопасности. Его не волновало, поедет ли он к кому-нибудь для получения ласки и успокоения, нет. Ну, может немного. А так же, неважно заметил ли это Хару, что за его машиной с самого участка следует другая. Дайске отметил все места, куда заехал Като, сколько времени он там прибывал и что делал. В этом ему помогал HEUSC, смотрящий по камерам. Заехал Като в аптеку и магазин, только вот, у Камбэ предположение, что его напарнику лучше в больницу. Там он мог бы окружить его безопасностью, и тогда, возможно, стал бы спокойней, но это маловероятно. Ведь он знал, пока он не приручил свою собаку, она никогда не будет смирной с ним. Дайске успокоился и отстал окончательно, когда Като зашёл в подъезд собственного дома и в его окне загорелся свет. На следующий день Като не оказалось на работе, именно этого и ожидал Дайске. Конечно, травма, которую он получил в ходе ловли карманника, не могла пройти за один вечер. Поэтому в его голове сразу сложилась приятная картинка, которой было бы неправильно не воспользоваться. Незамедлительно он направился в квартиру Хару для помощи. Камбэ был уверен, для налаживания отношений, ничего не может быть лучше, чем помощь в беспомощном положении. Если он сделает это без корысти и с чистой совестью, с любовью, его примут. Вызвать скорую, купить медикаменты и окружить заботой Като будет самое приятное, что он делал не только для своего напарника, но и самого себя. Он за один раз выучил путь от работы до дома Като, и для поиска даже не понадобился HEUSC. Добрался на быстрой скорости, его мысли были заняты представлениями Хару в беспомощном положении и ему хотелось, чтобы только он мог насладиться чувством принятой помощи. — Кто там? — Хару не ожидал, что к нему придёт кто-то, после того как он оповестил начальника о сложившейся ситуации. — Хару, — Дайске знал, что его голос Като узнает из тысячи. — А? — тот открыл дверь со странным выражением лица, ему точно было непонятно, кто и зачем пришёл. — Ты что тут делаешь? — Тебя не было на работе, я переживал. Хару открыл дверь шире, приглашая Дайске внутрь. От слов, которые он услышал, его настроение не поменялось, но он не отказал себе в возможности закатить глаза. — Ни за что не поверю. — Стоило бы. Дайске отметил, что на ноге Хару уже присутствует бандаж, а выглядел он очень уставшим. Напрашивался один вывод, что он побывал в больнице в ночное время. Тогда когда Дайске был уверен, что он находился дома и ни с кем не контактировал. Таким образом, Хару заставил поверить ему, что позаботится о себе дома, но вместо этого поступил по-другому. Дайске не смел, злиться из-за этого, он поступил так для своего здоровья, а не потому, что он врал. Хару добрый и верный человек, особенно к тем, кто сильнее. — Что сказали врачи? — Дайске зашёл в спальню. Занял место перед кроватью на стуле, что заставило Като сесть перед ним на кровать. Всё передвижение по квартире стало испытанием для детектива. Ему нужно привыкнуть к медленному темпу жизни, теперь не обойти маленькую квартиру в два шага, и не спуститься быстро по лестнице. Хару чувствовал, как выпадал из жизни. — Трещина в кубовидной кости в правой стопе, — Хару вытянул ногу, чтобы показать какая она сейчас «красивая». — Прописали разные антибиотики с мазями, лечебные тренировки и даже пару витаминчиков. — Сколько займёт лечение? — Дайске закинул ногу на ногу, сложил руки на коленях, наблюдая за беспомощным Хару. Отметил, что с трещиной он выглядел не очень. Побитый, искалеченный и уставший вид не подходил к образу благородной сторожевой собаки, сейчас он больше напоминал пострадавшую дворнягу. — Три-четыре недели, а так как пойдёт, — Хару откинулся на кровати и уставился в потолок. Ступню выкручивала резкая и сильная боль, настолько, что даже в спокойном положении ноги она пульсировала и не оставляла его в покое. — Ты вообще сейчас заставил меня пойти против назначения врача. — И как же? — Дайске в этот момент уже рассматривал заключения врача. Он воспользовался дворецким, который нашёл всю нужную информацию и отправил на телефон. Один клик и весь список написанный врачом оформлен и доставлен к его напарнику домой. — Постельный режим, а ты заставил меня встать и открыть тебе дверь. — Хару постарался встать, но, казалось, у Дайске были другие планы. Он осторожно придержал его за плечо, и заставил лечь обратно. Взгляд у Дайске заиграл новыми красками, ему очень нравилась эта ситуация. — Раз так, лежи. Я принесу тебе хотя бы чай, чтобы искупить свою вину, — на лице Камбэ появилась обворожительная улыбка, самая лучшая из его арсенала, только чтобы его напарник согласился на эту авантюру. — Мне кажется, это плохая идея, зная твои способности готовить… И вообще плохое отношение с кухней, — Като переживал за свою кухню и дом, они ему ещё нужны. — Честно, всё будет в порядке, — Дайске не отказал себе в возможности погладить своего напарника по голове и направился на кухню. По пути он быстро отправил запрос HEUSC с поручением договориться с поваром на пару недель, чтобы он готовил для Като. Даже в этой ситуации Дайске искал выгоду для себя. Он понимал, что его маловероятно пустят в дом ещё раз, но чтобы всегда знать, как у Като дела и изучить дом получше, он воспользовался нечто изящным и сделанным руками Сузуэ. Это маленькие камеры с микрофоном для слежки. Что же может быть лучше, если они станут чуточку ближе. Он успел за один раз поставить камеру в ванной комнате, как бы зайдя туда для мытья рук. На кухне пока искал где чай и остальные ингредиенты для него, и в проеме, на всякий случай. Камбэ отметил, что нужно поставить ещё в прихожей и в самой спальне Като. Такой шанс никак нельзя упустить. — Самый лучший чай, который у меня мог получиться, — Дайске даже и не старался над созданием этого чая. Старался только быстро сделать несколько дел одновременно. — Ожидал худшего, — Като даже не морщился пока пил кулинарное творение магната. — Тебе больше не нужна помощь? — он осмотрел больного на кровати, который уже заполз под одеяло. — Ты выглядишь как мертвец. Я готов приходить к тебе каждый день, чтобы помогать. В твоём состоянии есть и моя вина. — Это конечно всё звучит очень заманчиво, но откажусь, — Хару выдохнул, он устал. — Не смотря на боль в ступне, я могу справиться с ухаживанием за собой. Я уже взрослый человек, а у тебя работа за нас двоих будет. Их разговор прервал звонок в дверь. Хару выглядел удивленным второй раз за день, но после, видя, как Дайске со спокойным лицом шёл открывать, всё осознал. Он слышал, как открывалась дверь и тихий разговор Камбэ с курьером. Один передал пакеты в руки другому и ушёл. Камбэ чем-то шуршал и после вернулся к Хару. Если бы он знал, что это было за шуршание, он бы пришёл в ярость, разукрасил бы всё лицо Дайске, не оставил бы ни одного свободного места. — Что это было? — Принесли фрукты. Раз ты пациент, то и прийти надо было с яблоками и чем-то ещё, — Дайске показывает пакет с фруктами, там даже был арбуз. — А так же то, что прописал врач. Чтобы тебе не нужно было выходить и всё это покупать. — Забирай это, и иди из моей квартиры подальше, — ничего нового, стандартный разговор. Однако в этот раз, Дайске намерен не только отдать ему всё это, но и заставить есть при нём арбуз, яблоки и если нужно будет, фуросемид. Только бы заставить Хару на пару минут выйти из этой комнаты. — Нет, ты болен, и это знак моей доброты к тебе. — Я не просил, ты даже не спросил нужно ли это мне. — Почему бы и нет? — Ты пришёл ко мне не в больничную палату, куда и нужно приносить фрукты. Да и плюс приносят что-то одно, а ты достал целый арбуз с разными фруктами! Сейчас вообще их сезон? — Хару потирал глаза, он устал объяснять то, что даже ребенок знал. — А таблетки у меня есть, я сам могу о себе позаботиться. Услышь меня хоть раз. — Я не знал. — Потому что спрашивать надо! А не делать что захотелось! — Хару говорил это как мантру. Дайске отказывался не то что понимать, а даже слышать. — Поешь хотя бы, а потом делай, что хочешь. Это почти витамины, как врач просил, — Дайске достал яблоко и протянул его Хару. Он надеялся, что яблоко, как мочегонное средство, будет довольно эффективно. — А от лекарств не отказывайся. Это же я виноват, что ты травмировался. — Поставил тот столб? — Хару вскинул бровь, магнат действовал ему на нервы. Он слишком долго находился в его квартире для напарника. — Считай, что так. Хару смотрел на безэмоциональное лицо Дайске. Оно ничего не показывало, нельзя понять с каким умыслом он предлагал это яблоко, но он устал для того чтобы спорить. Боль в ноге не утихала, ей наплевать, готов ли Като противостоять ей. Он согласился принять всё, что принёс Дайске, после он может выкинуть это или отдать соседям. Только бы получить долгожданную тишину и спокойствие. — Ладно, одно яблоко и ты уходишь. — Одно яблоко и я ухожу. Дайске никогда в жизни так не переживал как сейчас. Хару ел яблоко в обычном темпе, но Камбэ казалось, что яблоко исчезло за два укуса, и нет времени, чтобы оно начало действовать как мочегонное средство. — Давай, вали отсюда, — Хару встал с постели. — А после я собираюсь завалиться в кровать на несколько недель. Вот и всё, Дайске не справился. Хару так ни разу и не вышел из комнаты. Ничего не действовало. Дайске впервые в жизни захотелось помолиться, чтобы Хару оставил его одного хотя бы на три секунды. — Да, был уговор. — Ладно, ты пока собирайся, я быстро в туалет. Хару беззаботно развернулся и отошёл по делам. Камбэ, казалось, благословлён самими небесами, раз такое произошло. Он поставил две камеры, мысленно поблагодарив сестру, которая могла усовершенствовать что угодно, вытащил из пакета фуросемид, который никак не мог оказаться в списке врача. Пошёл в коридор, скрыв всё, что почувствовал за эти пару секунд размышлений. — Всё? — Хару вышел из туалетной комнаты, его волосы мокрые, зачесаны назад. Камбэ отметил, что ему идёт быть таким. Таким домашним, только для него. — Мне больше нечего тут делать. Хару закрыл за ним дверь и отправился исполнять задуманный план, о котором оповестил напарника. Дайске же почувствовал нечто подобное страху, что он не смог исполнить задуманное. Можно было найти другой способ, но хотелось сделать всё с первой попытки, чтобы Хару ничего не заподозрил и не смел, сомневаться в Камбэ. Всё же из него получился хороший детектив с аналитическим складом ума. Но чувства, которые он испытал пару мгновений назад, оправданы возможностью знать и видеть всё, что ему нужно. Это самое ценное, что он получал за всё время. Дайске возвращался домой в хорошем настроении. Теперь он уверен, что сможет узнать о Като все, что ему нужно. Ему больше не придётся всё вытаскивать из Хару щипчиками. Он встретил Сузуэ слабой улыбкой, тем самым награждая её. Но он всё ещё не готов разговаривать о том, что происходило с ним, и извиняться за прошлую встречу. — HEUSC, ты нашёл, что я просил? — Да, Господин Камбэ, сразу же, как вы приказали, — дворецкий сразу же отозвался на приказ Дайске. — Господин Камбэ, следует ли выводить камеры на экран Сузуэ? Вы не давали приказа по поводу камер. — Нет, — Дайске небрежно скинул пиджак и жилетку с галстуком. Его мало что волновало, кроме возможности узнать об обучении Хару в академии полиции. — О камерах Сузуэ не должна знать, подключи их только к моему личному компьютеру. — Принял, Господин Камбэ. Дайске переоделся и привёл себя в порядок. Он сбросил всю тяжесть и усталость, что накопилась в нём за день нахождения в обществе. Но вместе с этим он впустил тоску по Хару. По его активности и шумному поведению, он бы точно развеселил и закрыл потребности в беседах и в человеке рядом. Камбэ открыл первую папку из академии. И с первых же страниц на него смотрел молодой и ещё более активный Като. В его глазах играл огонь, который Дайске вживую замечал всего два раза. Первый раз, когда они только встретились и выполнили первое задание, а второй, когда ему предстала возможность снова поработать с капитаном Кентом. Этот взгляд был очень ярким, заметным, а самое главное, живым и заинтересованным. Он любил свою работу и выбрал её именно потому, что так захотелось ему, а не кому-то другому. Дайске провёл пальцами по лицу Хару и нежно улыбнулся. Дальше его взгляд пробежал по статистике напарника. Хорошие показатели не только по физическим, но и по теоритическим предметам. Вот что значит учиться по желанию. Но лучшим Хару был в дисциплине SP. На лице Дайске пропала нежная улыбка, вместо неё пришёл смех. Хару точно цепной пёс полиции. Всё так и кричало, что его напарнику суждено бегать и защищать, как сторожевой собаке. Он изучал высокие оценки и хорошую рекомендацию в дипломе Хару Като, которые в прошлом и помогли ему без труда попасть в первый отдел. Дайске заинтересовался тем, что происходило в личной жизни Хару. Такие хорошие результаты не могли получиться из воздуха, над ними нужно было кропотливо работать. — HEUSC, выведи изображение с камер и звук на три. Приказ исполнился моментально и теперь Дайске мог наслаждаться не только молодым и активным Хару из прошлого, но и его импульсивным и больным на данный момент Хару из настоящего. Тот, как и обещал, завалился на кровать, что-то листая в интернете, на заднем фоне звучал телевизор. Камбэ доволен картиной. Никто не посмел перетянуть внимание Като на себя. Он помнил только его приход в квартиру, и только его запах одеколона остался в ней. Чтобы всё, что окружало Като, принадлежало Дайске. Его мысли вернулись к личной жизни Хару в академии. Интересно, так же ли Хару валялся после физических нагрузок на полигоне, после сдачи экзаменов и после очередной проверки на детекторе лжи, или же это всё заменялось активным выбросом эмоций и бессознательной отключкой на пороге собственной комнаты в общежитии? — HEUSC, нашёл, что-то о поведение Хару в академии? Или же какие-нибудь рекомендации, выговоры или предупреждения? — Только похвальные грамоты и поручительные письма на имя Хару Като. А так же три выговора за поведение, но ни один из них не внесён в личное дело, они так и остались на стадии рассмотрения. Предположительно, на них специально закрыли глаза, чтобы не портить личное дело Като. Дайске пролистал пару папок, чтобы найти эти выговоры, и он их нашёл. Два из трёх были за драку без объяснения причин, а третий за непристойное поведение по отношению к преподавателю. В двух первых случаях драка произошла с одним и тем же учеником. — Что случилось с этим парнем? — Со вторым участником драки произошла похожая ситуация, что и с Хару Като. Он был одной из ярких личностей академии и на него так же имели свои взгляды лучшие отделы Токио. Но, из-за драк, после окончания обучения двух кандидатов с хорошими рекомендациями направили в разные участки для дальнейшей успешной работы. — Дальше не интересует. После Дайске углубился в третий выговор. Там сам преподаватель лично расписал причину: «Неуважительное и небрежное отношение к учебе. В ответ на рекомендацию исправиться и встать на верный путь получаю только ругательство или молчание. Просьба к высшему руководительскому составу повлиять на Хару Като и помочь исправить его!». У Камбэ не получилось никак привязать этот выговор к общему образу Хару. Драку ещё можно было списать на вспыльчивость и не состыковку характеров, но вот неуважение — это точно не про Хару. — Какие отношения было между ними? И почему Хару посмел так себя вести? — Из анализа всего дела Хару и другой полученной информации могу сделать вывод, что он был способным и умным учеником академии Токио. Изначально это давалось не очень легко, после становилось легче, а под конец года ему и вовсе не было нужды находиться в обучающем заведение. Наставники, наоборот, возлагали на него всё больше ответственности и надежд на прилежное обучение, которые он, возможно, не воплотил в жизнь. Конечно, это только мой анализ. — Его успеваемость в конце обучения снизилась? — Пиком успеваемости как раз наоборот был конец учебного времени. Однако, именно на это время приходились скандальные моменты его репутации, которые старался прикрыть высший кадровый отдел академии. Камбэ пролистнул пару страниц, просмотрел текст и оценил полученные грамоты. Его напарника даже благодарили за помощь и участие в организации обучения самообороне от маньяков для учеников старшей школы и преподавательского состава. Дайске никогда не замечал сильной любви Хару к детям, но вот к помощи им — постоянно. После, поняв, что его не ждало ничего нового, он отложил папку и вернулся к экрану. Хару заснул у себя в кровати и выглядел довольно мило. Конечно, не так хорошо, как если бы разговаривал с ним, но такое лицо нельзя было не отметить. Сонный Хару точно отложился в его памяти. — HEUSC, что интересует Хару? — Господин Камбэ, слишком расплывчатый вопрос. Вы, говорите про еду, фильмы, повседневную жизнь или про что-то ещё? — Про всё. — Хару Като предпочитает сладкую еду, чаще всего это выпечка из кондитерской «Цубоити», причиной служит активная деятельность. Имеет отличные навыки в дзюдо, что является его хобби. Так же часто занимается готовкой дома. Хорошие отношения с соседями, ещё не было ни одной жалобы или ругани с кем-либо. Так же могу заметить, что Хару является тем типом людей, которые любят контакты и общение с людьми. — Почему его хобби именно дзюдо? И какой контакт он любит больше всего? — Дайске повернулся на своём кресле к открытому окну. Было понятно, что он просидел довольно долго. Когда Дайке начал читать досье, был вечер, а теперь уже ночь. Но усталости не было, была только заинтересованность. — Хару ходил на дополнительные занятия по дзюдо не только во время учёбы в академии полиции, но и некоторое время после поступления на работу. А сейчас продолжает ходить на открытые занятия и иногда применяет свои навыки во время работы. Во время обучения в академии в своей комнате он устраивал встречи со своими друзьями. Также его можно было встретить в обеденное время в обществе Камэя. Поддерживал хорошие отношения с Саэки. В последнее время он восстанавливает контакты с работниками первого отдела, где его репутация была такой же высокой, как и в академии. Дайске погрузился в себя. Он понял, что Хару отдавал своё внимание всем, но не ему. Это раздражало и раньше, когда Камбэ ещё не придавал этому значения. Но сейчас он уже не хотел закрывать на это глаза, ему хотелось высказать всё своему напарнику, чтобы тот знал о том, почему так нельзя было поступать. Оставшееся время Дайске не смог потратить на сон. Тот никак не приходил, а вместо него появлялся образ Хару в форме полицейского. В глазах пылал тот самый яркий огонь, который было невозможно потушить. Только бы иметь контроль над ним, чтобы другим не досталась возможность обжечься и испытать это ни с чем несравнимое чувство. Дайске бы подкидывал дрова и заставлял его быть лучшей версия себя. А его форма имела бы больше статуса, чем у простого выпускника академии, он был бы полицейским любого отдела и участка, если бы хорошо попросил. Камбэ точно хотел себе только Хару, иметь возможность прикоснуться к нему и обладать тем же, чем и он. Слежка помогла узнать чуть больше о Хару и о том, что было в академии. Новый приход Дайске снова заставил Хару удивиться. — С прошлого раза прошло только два дня, — Хару в который раз сидел на кровати, а Дайске наблюдал за ним, сидя рядом на стуле. Чтобы не терять времени, он посмотрел, хватает ли лекарств, но это так, убедиться, точно ли он всё замечал с камер. — Если там и есть пустые упаковки от лекарств, мне всё равно не нужна твоя помощь с их покупкой. — Конечно, не нужна, — Дайске сложил все упаковки на столе в аккуратную стопку. — Так что же привело тебя на этот раз? — Желание узнать о твоём самочувствии и кое-что отдать тебе, — Дайске достал что-то из внутреннего кармана пиджака. Это была черная бархатная коробка. Чтобы передать её он даже встал и подошёл к Като. Като открыл коробку и его глаз снова начал дёргаться. Если бы не стоимость подарка, она полетала бы сразу в магната. Он не знал, куда деть коробку, чтобы даже своими дыханием не повредить часы премиум класса. Хару осторожно переложил её на тумбочку рядом со своей кроватью. — Можно ли узнать, по какой причине ты даришь мне это? — Хару улыбнулся натянуто, ему ужасно интересно узнать, что же это была за причина. И чтобы не показывать злость и постараться сдержать её, он сложил руки на коленях, словно пай мальчик. Только бы не дернуться, не ударить Дайске, не заставить себя снова страдать от травмы ноги. — Тебе не нравятся? Я старался подобрать такие, которые бы не сильно выделялись в повседневной носке. Может стоило брать другие? — Я спросил о другом, — Като начал массировать виски, он снова почувствовал головную боль. — Я словно с ребёнком разговариваю. — Так тебе всё же не нравятся дети? — Что? — Хару действительно не понимал, как так быстро менялась тема диалога и при чём тут это. — Как ты привязал одно к другому? — Ты упомянул детей в не очень хорошем ключе. Однако ты в своей работе и до неё часто общался с детьми, тебе не нравится с ними работать? — Като отметил, что магнату, возможно, и правда интересно это узнать. — Нет, детей я люблю, это просто такое выражение. Когда ты объясняешь одно и то же несколько раз, но тебя не понимают. — То есть ты считаешь детей глупыми. — Нет! — Хару замахал руками в знак протеста, но понимал, что Дайске уже упёрся в свою версию и не отпустит её. — Знаешь что? Просто забудь об этом. Ответь только, зачем мне такой подарок? — Часы отличный подарок для такого как ты, — Дайске вернулся к позе времён первого посещения квартиры Хару — руки сложены на скрещенных ногах, надменное выражение лица и малословность. — Ты пунктуальный, но никогда не используешь часы. Так тебе будет удобнее и спокойнее, и при этом, там встроен мой дворецкий, который поможет тебе во многих ситуациях. — Спасибо за комплимент, но я не просил. Повода нет и это слишком дорого. — Чтобы порадовать тебя, мне не нужен повод. А о деньгах стоит забыть, это не так много стоит. — Для тебя — да, а для меня — нет, — Хару ужасно раздражён. Сейчас у него плохо получалось контролировать гнев, и он начал просачиваться в голос через громкие высказывания. — Это я ещё не вспомнил повара, который пришёл ко мне сегодня и вчера, это то зачем? А об оплате коммунальных услуг тебя кто просил? — Чтобы тебе меньше приходилось напрягаться, за тебя приготовят, и не нужно будет напрягаться. А то, что тебе нравится готовить самому, стоит отложить на время. А если будет оплачена квартира, тебе не придётся выходить и травмировать ногу. — Откуда ты знаешь, что я люблю готовить? — ещё немного, и Хару просто разобьёт чью-то голову об стену. А чью — будет зависеть от ответа на заданный вопрос. — Это не составило труда узнать. И всё же Хару решил, чью голову хочет приложить к стене. Быстро вскочил и направился к Дайске. На пару секунд он забыл о боли в конечности, ему наплевать, что так он больше навредит себе самому, и что потом снова не сможет спокойно жить. Сейчас его волнует только то, что в его частную жизнь влезли, решили изменить его правила, так ещё сидят и доводят своим присутствием. И как же он рад, что Дайске сам встал навстречу, и если бы только тот остановился, они бы не упали назад на кровать. Это полностью вина Камбэ. — Блять, что ты себе позволяешь! — Хару ударил Дайске, ведь ему ничего не мешало. Он уверен, что если бы магнат, не отклонил голову назад и не постарался перехватить его руку, то попал бы и второй раз. — Всё! Слезь с меня! Като брыкался, старался сбросить тяжесть, но из-за мягкой кровати под ним, травмы и довольно умелого противника у него получилось вырвать только одну руку, которую, со временем, снова прижали к телу. — Сам-то что творишь, — голос Дайске холоден, а сам он никак не реагировал на оскорбления и то, что Хару всем своим видом показывал свою неприязнь. Хозяин квартиры остановился на пару секунд, взгляд холодных и спокойных голубых глаз ввёл его в безысходность. Пока он показывает свою злость, ему никак не отвязаться от Дайске, он уже давно усвоил этот урок. Но никак не получалось сдержать то, что каждый раз накатывало из-за безрассудно идиотских и детских поступков самого Камбэ. — Могу узнать, что ты ещё узнал обо мне? — Хару слабо попробовал ещё раз сбросить Дайске, показывая, что он либо сдался, либо выплеснул секундную злость и теперь ему без разницы, как другой добыл о нём информацию, и какую именно. Но, казалось, Камбэ не хотелось менять позу, он поудобнее перехватил руки Като и посильнее прижал к кровати по бокам. — Никогда не думал, что у тебя возникнут проблемы с речью в таком молодом возрасте, — Като наблюдал, как Дайске нагнулся чуть ближе, чтобы внимательней рассмотреть его зрачки и прийти к выводу, что Хару в здравом уме и порядке, и снова не понял, что вызвало такой гнев. Хару выдохнул, Дайске никогда не поймёт, что ему стоит поменять свои методы в разговорах с людьми. — Я повторюсь, что ты ещё узнал обо мне? — он позволил Дайске пару секунд самостоятельно решать, что делать в этой ситуации. Может, если бы он не заметил сопротивления, то ослабил бы хватку, ведь так действуют животные? — Только немного поинтересовался твоей учёбой в академии. А то капитан Кент рассказывал о тебе много интересного, — Дайске напоследок позволил себе чуть-чуть сжать руки его напарника и сел рядом, чтобы в случае чего, можно было снова прижать его. — И? — Хару следуя его примеру, присел рядом. Теперь они сидели лицом к лицу. — Из-за чего были драки? Хару улыбнулся, для него сейчас это просто приятные воспоминания, а тогда это была трагедия всей жизни. — Их же не внесли в личное дело, — Хару взглянул на Дайске сквозь растрёпанные волосы. В полутёмной комнате его глаза казались то ли мрачными, то ли пустыми из-за усталости. Но были очень завораживающими для Дайске. — Но они остались в архивах академии. — Мы были молодыми парнями со своими идеалами, не сошлись во мнениях. Не один раз, — Хару потёр лицо, словно смывая всю усталость прошлых лет и сегодняшнего разговора, и это вернуло ему его обычный взгляд. — Ему показалось, что я лицемерно помогаю всем и строю из себя героя только для похвалы. Когда то он сам шёл работать в полицию только из-за статуса и возможностей. Но теперь… — Но теперь? — Дайске действительно интересно, насколько Хару поменялся. Вырос ли он в своих суждениях, или наоборот, остался таким же, и просто простил парня. — Но теперь я понимаю его. Он был, как и я. Только вот у него изначально была возможность стать лучше, а мне приходилось работать. И ему казалось, что мне нужны подтверждения своим достижениям. Так что, в тот момент мы не знали другого способа доказать друг другу своей правоты, кроме как кулаками. Ведь если бы мы сели и начали разговаривать, получили бы разговор со своим двойником, именно этого нам и не хотелось признавать, — Хару тяжело засмеялся, он впервые рассказал это кому-то. И что-то впервые рассказал Дайске. — Почему у него изначально была возможность? — Потому что он из богатой семьи. У него не было трудностей при поступлении, ведь отец уже работал в полиции и имел свои связи. — Ещё я узнал о выговоре, связанным с ссорой с преподавателем. Ты, оказывается, был плохим мальчиком, хотя мне однажды сказал, что учёба тебе нравилась и давалась легко. — Так и было, пока преподавателям на последнем курсе не вздумалось возложить на последний курс ответственность за всё. Вот и вспылил. Терпел-терпел, вот и дотерпел. Дайске не знал, что ему теперь делать. Картина получилась полноценной, всё было логично. Ему не стоило додумывать, ведь Хару самостоятельно выложил всё. Как бы тяжело ему не было это говорить — услышать ком в горле было не сложно — он продолжал это делать. И чтобы поддержать своего напарника и показать, что тот для него что-то значит, Камбэ положил свою руку сначала на плечо, а после легко прошёлся до шеи и уже на ней остановился для поглаживания. — Ой, да ладно. Это было давно и это не травма, а просто прошлое, которое даже не тяжелое. — Ты поделился со мной этим, а это уже ценно для меня. После этого разговора, Хару отправил Дайске куда подальше из своего дома. У него снова начало крутить ногу и больше не хотелось раскрывать душу или сближаться с напарником. Всё это было сделано для того, чтобы избежать переживаний при переходе из одного отдела в другой, а не из-за неконтролируемых эмоций рядом с Камбэ. Но Хару отметил, что слушатель из Дайске был хороший, пока тот не решился воспользоваться своим всемогущим дворецким вместо обычных вопросов. Так он думал до момента, когда к нему пришёл курьер с букетом красных роз вместе с открыткой. Внутри было пожелание спокойной ночи и благодарность, за то, что рассказал о прошлом. В следующий раз Хару не впустит Дайске к себе, но перед этим пройдётся цветами по его лицу. И не один раз, для профилактики. Все последующие разы Камбэ не оставлял Като одного, заходил после работы или в обеденное время. Постоянно заносил какие-нибудь подарки в знак ухаживания: торты, пирожные, дорогие наборы чаёв, однажды был коньяк и бутылка вина, возрастом больше чем у самого Хару. Бывало такое, что вместо самого Дайске подарки приносили курьеры, в них всегда были открытки с пожеланием скорейшего выздоровления. У двух напарников повторялся один и тот же разговор, что Хару не нужны подарки, и он не готов принимать их. Дайске в свою очередь спрашивал, что тому нужно, но никогда не получал нужного ответа и четкой инструкции, поэтому продолжал раз из раза придумывать новые подношения, надеясь вызвать благосклонность. Но зато, через эти споры, Дайске узнавал о предпочтениях Хару. Узнал, что тот не прочь выпить, но не любитель крепкого алкоголя и что его устраивало безвкусное пиво в жестяных банках, от которого сам Камбэ кривился. Ему нравилось следить за новостями спорта, хотя он и не являлся фанатом какого-то конкретного вида. Зато он знал пару моделей, таких как Исэдзаки, и даже впечатлялся её работой. Конечно, до момента, когда они раскрыли дело про её связь с наркотиками. А замечание Дайске о том, что Хару сам мог бы стать моделью, если бы захотел, тот посчитал несмешной шуткой и отказался от этой мысли спустя один аргумент Камбэ. Но однажды, Дайске услышал вечерний разговор Хару и Рё, через камеры. И тогда он понял, что на самом деле ему стоило делать по отношению к Като. Вечером, под конец третьей недели больничного, Хосино позвонил его напарнику, пока тот занимался вечерней уборкой. Дайске стал замечать, что Като не мог сидеть дома больше недели без дела. Его нога уже не доставляла ему той острой боли или каких-то страданий. Он уже записался на приём к врачу, чтобы как можно быстрей вернуться в строй и заняться делом. — Рё? — Хару взял телефонную трубку, и, для удобства, поставил на громкую связь, что было на руку Камбэ. — Привет, Хару, — вместе с голосом Рё из динамика послышался звук машины. — Как твои дела? И как больничный? — Лучше не бывает, — Хару выдохнул, ему уже невозможно сидеть в четырёх стенах. — Мне кажется, совсем немного, и я начну выть на луну от безысходности. — Ты так и не изменился. Даже после тяжелых ранений стремишься вернуться. — Ага. А ты уже домой едешь? — Да, хочешь, чтобы я заехал и составил компанию? — Если не составит труда. Выть на луну одному ужасно скучно, а так подумают, мы напились и вызовут полицейских. — Полицейских на полицейских, я бы посмотрел. Ладно, скоро буду. После чего Хосино первый положил трубку. Дайске не составило труда рассчитать время, за которое один доедет до другого. Камбэ не отрывал взгляд от лица Хару, видя, как тот был рад принять вечернего гостя. Пропустил на кухню, предложил чай и угощения, конечно не те, которые принёс Дайске. Из-за чего, казалось, что Хару стеснялся его подарков. — Так ты не ответил про свою травму, — Рё кивнул в сторону ноги. — Но вижу, ты шустрый, уже поправился. — Завтра к врачу, надеюсь, выпишет. Если нет, то я вешаюсь. — А чего так? Думал тебя, навещает твой напарник. Составляет очень интересную компанию и скрашивает одиночество. — Он словно решил прописаться в моей квартире и для этого покупает мне всё, что видит, тем самым оплачивая проживание, — Хару откинулся на спинку стула, и снова начал массажировать виски. — С Дайске сложно, не понимаю, чего он добивается. — Да понятно же чего, — Хосино отпил чай и продолжил свою мысль, — тебя конечно. Он за это время ни разу не задержался на работе, но зато как с тобой, так до часу ночи сидит. Ещё я иногда вижу его с подарками, которые как я понимаю, получаешь ты. Рё указал на очередной подарок Дайске, который являлся статуэткой журавлей. — Он приносил их на работу? — Като словно впервые увидел этот подарок. — Ну как приносил, ему доставили их прямо в участок. Как всегда, в его манере всем показать. — Господи, — Хару ударился головой об стол. — Я ему не один раз говорил, что такие подарки не для меня. —А что для тебя? — Хосино уже вовсю улыбался и посмеивался над Хару. — Он же не успокоиться пока не получит своего. — Я собираюсь уходить из того отдела, зачем нам укреплять связь? — Ну, видишь, ему надо. Почему бы не подыграть, чтобы он успокоился? Дайске совсем не нравилось такое предложение. Он всегда знал, что Хосино гнилой человек, и попытка убедить Хару поступить так грязно и подло была крайне глупым поступком. — Спасибо откажусь, — Хару не вытерпел, встал и убрал статуэтку журавлей в шкаф. С глаз долой из сердца вон. — Я может и подумал бы о том, чтобы попробовать укрепить общение, если бы он был не таким. — Каким таким? Мужчиной? Като выгнул бровь и смотрел на Хосино как на дурака. Дайске уверен, ещё немного, и его напарник придёт к осознанию, что его окружают совсем не те люди, которых он заслуживал. — Это и не обговаривается, — Хару всплеснул руками. — Таким разбалованным и отстранённым. — Это как так? — Он думает, что внимание можно купить деньгами. Но ведь внимание можно купить самим вниманием. Моменты, когда он нормально разговаривает, и мы ведём диалог, проходят хорошо. Мне даже нравится. Я готов поддержать и даже углубиться, ты же знаешь, дай мне только волю. А Камбэ делает совсем наоборот, затыкает или мне, или себе рот своими деньгами, чёрт его пойми. — То есть, хочешь просто внимания? — Хосино допил кружку чая, прося добавки, что и выполнил Хару, налив гостю ещё. В этот раз он достал пирожные от Дайске — Он его и так тебе даёт, вон какие сладости таскает. — Это совсем не то, снова деньги и снова молчаливое вручение, — Хару пробовал пирожные, и как бы не был неприятен дарящий, вкусом насладился. — Словно у меня нет права отказаться. Ладно, я не хочу о нём вспоминать и так его вижу чаще, чем солнце в небе. Дайске прослушал весь диалог о нём. Дальше нужды подслушивать не было, Хосино и Като проболтали ещё час, а после разошлись, ведь одному рано утром на работу, а другому к врачу. Камбэ же позволил себе подумать над разговором и словами Хару. Его напарнику было нужно внимание, но совсем другое, не то, которое он давал. — HEUSC, без денег и подарков, как можно проявить внимание к человеку? — Господин Камбэ, внимание это проявление интереса к конкретному человеку. Стоит действовать в чужих интересах. Спрашивать и узнавать о том, что тот думает и чего ждёт, а так же помогать в том, в чём нужно. Камбэ и так думал об этом. Хару ожидал от него разговоров и интереса к его жизни. Он признал, что начал действовать не с того пункта своего плана. Сейчас Хару нужно было принять факт того, что его жизнь не подходила ему. Дайске следовало сперва открыть ему глаза на это, а не пытаться сразу улучшить всё. Его напарнику стоило так и сказать, а не просто отказываться или кидаться. Дайске не глупый, понял бы, чего от него ожидают. Но при всех этих неудачах, есть и приятные новости, Хару нравилось, как они разговаривали. Значит, ему льстило, что Дайске интересовался его жизнью и принимал внимание Камбэ. Вот и настал тот момент, когда Хару спустя время, вернулся. Прошло три недели быстрого восстановления. Но врач всё ещё настоятельно рекомендовал больше сидеть и не заниматься чем-то активным. — Как на собаке всё заживает, — Дайске шептал сам себе, Хару не обращал внимания на его иногда странные поступки. — Мне кажется, я зря согласился на это, — Хару как обиженный ребенок скрестил руки и уселся поудобнее. — Но сейчас ты ведешь машину лучше, чем обычно. Даже не страшно. — Стараюсь. Дайске стоило большого труда уговорить Хару поехать на работу вместе с ним, на его же машине. Хару отнекивался и выталкивал его за дверь. Однако, его аргумент о том, что так ему придётся меньше травмировать ногу, и так будет быстрей, очень удачно сработал на Като, которому не пришлось бы спешить со сборами, чтобы приехать вовремя. Как только они зашли в рабочее помещение, вокруг Хару быстро собрались все работники, они абсолютно счастливы видеть целого и здорового коллегу. Като пришлось очень долго всем объяснять, что именно с ним было, и как он провёл больничный. Дайске же послушно стоял рядом и слушал, хоть и прекрасно знал обо всём. Первым делом, Дайске решил обратить внимание напарника на то, что он знаком с его маленькими привычками. Хару во время работы часто пьёт кальпис. Поэтому Камбэ не составляло труда приносить ему напиток, а иногда добавлять к нему дешёвую выпечку. — Не хочешь кофе? — Дайске встал со своего места, ожидая ответа своего напарника. — Можем сходить в кофейню какую-нибудь. Хару смотрел прямо на Дайске, ему действительно не верилось, что тот пригласил его на обед. Это точно очень рискованный шаг для него, но Като не мог отказать себе в желании узнать, что может произойти. Ведь спустя несколько попыток Дайске принести ему напитки, Хару уже привык, что тот, если и не принесёт их, то хотя бы спросит. Дайске научился принимать деньги за напитки, почему бы тогда не составить компанию. Он знал, магнат и не успокоится. — Ты просто очень часто крутишь ногой, предполагаю, она болит. Тогда стоит отвлечься на что-нибудь. — Да, ты прав, — Хару встал, последовав примеру Камбэ. Партнёры направились к выходу из участка. Поначалу было немного некомфортно. То самое желание попробовать и узнать, что из этого может выйти, немного угасло от вида каменного лица Дайске. И тот, заметил выражение лица напарника, но не понял, что к чему, поэтому решил воспользовался простым методом, а не угадыванием. — Что-то не так с моим лицом? — Дайске сделал шаг к машине, желая быстрее добраться до нужного места, но остановился. Они ещё не решили куда ехать, почему бы не предоставить это напарнику. — Есть на примете кофейня? — Предоставляешь это мне? — Могу решить и сам. — «Цубоити», хорошая кофейня. Только! — Хару поднял палец к лицу Дайске, тем самым заставляя его закрыть рот и внимательно слушать. — Идём пешком. Тут не так далеко. Дайске ничего не осталось, как согласиться. Изначально он хотел оспорить его решение, чтобы Хару не было тяжело. Но у напарника характер немного поскудный и мерзкий, поэтому тот уже развернулся и пошёл в нужном направлении. Такое поведение наблюдалось и у самого Камбэ. — Так что с моим лицом? — Ничего с твоим лицом, — Хару снова взглянул на Дайске. — Ни эмоций, ни выражений. Поэтому и поглядываю, по голосу тоже ничего не поймешь. — Было бы лучше, если бы можно было понять? — Камбэ помял мышцы своего лица. Ухоженная мягкая кожа, идеальное лицо. — Только если для этого есть разумная причина, — Хару уже повернул и вышел напрямую к кофейне. — Приятно же видеть, что человеку нравиться с тобой общаться. А от тебя никакой отдачи. Дайске мог бы рассказать всё, что он чувствовал, когда разговаривал с Хару. Как ему хотелось показать и доказать, что он единственный, кто мог сделать его счастливым. Но это никак не показать одной эмоцией. То, как внутри он реагировал на красивое лицо и насколько ему нравилось слушать Хару. Като был недосягаем не только для обычных людей, но иногда и для Дайске. Камбэ бился об стену, которая стояла между ними. Он невероятно сильно хотел сломать её, чтобы узнать, насколько Хару мог быть открытым с другим человеком. Ведь он знал, что все те улыбки, которые показывал напарник другим людям, это не то, что на самом деле мог дать Като. Дайске сделает всё, чтобы заставить Хару стать единственным для него, и он сам станет таким. Камбэ чувствовал, что Като будет прекрасен в его доме, он сделает всё, чтобы ошейник, который он преподнесёт, ему понравился. Он готов изменить всё, чтобы только его напарник вступил в то окружение, в котором Дайске мечтал его видеть. — Эй, Дайске, — Хару махал перед лицом Дайске, привлекая внимания к себе, — как бы мне не было смешно смотреть на твоё задумчивое лицо, но мы пришли. Дайске выдернули из раздумий, он понимал, что прямо сейчас стоит показать, что его золотая клетка добровольна, и сделана только для Хару. Золотая клетка с возможностью улететь. Они зашли в кофейню, и Хару сразу же направился к конкретному столику. Дайске знал, что тот довольно часто бывал в этом заведении, поэтому ему не составило труда подыскать для себя комфортное место и стать любимчиком некоторых официантов. — Господин Като, — к ним подошла молодая официантка, которая не отказала себе в возможности мило пококетничать с полицейскими, — Вам как всегда? — Да, Каори. —А, вам, молодой Господин? — девушка не забыла и про второго посетителя, но её улыбка уже раздражала Дайске. Ему неприятна официантка, но одного взгляда на Хару хватило, что бы осознать, что она ему не интересна. — Доппио. — Никаких угощений? — Нет. Девушка ощутила, что мужчина не настроен разговаривать, вид его тяжелого взгляда отпугивал. И если бы напряжение было видно, то его концентрация была бы именно тут. Каори снова развернулась к Хару и ласково провела по его пальцами, руке тем самым привлекая его внимание. Като был удивлён, но не возражал, ему точно нравилось это, как казалось Дайске. Камбэ хотелось оттянуть руку барышни от напарника, это его Като. Только он мог так поступать, но почему-то ещё больше его раздражало то, что сам Хару позволил это. — Вам добавить больше ванильной пудры? — Каори улыбнулась, и Дайске мог поспорить, её пальчики, прежде чем отпустить плечо Като пробежались по телу. Хару улыбнулся, но отказался. И девушке пришлось принять это и отправиться на кухню, чтобы озвучить заказ. Спустя относительно малое время заказ принесли. И Дайске снова обратил внимание на то, что Каори очень вежливо и с кокетством пожелала Като приятного аппетита. Она позволяла себе заигрывать прямо на работе с взрослым человеком, с его напарником. Поэтому Дайске, как бы невзначай опрокинул кружку прямо ей на фартук. И в последствие короткой перепалки, из-за желания Дайске поконфликтовать и слабохарактерности Каори они пришли к выводу, что это вина девушки и ей пришлось принести вторую порцию за счёт заведения. — За что ты с ней так? — Хару откинулся назад на стул, рассматривая напарника. Дайске не хотел показывать того, что позволил себе такое жалкое чувство как ревность. Никто не мог повлиять на него так, чтобы он начал пережевать, что на него не хватило внимания Хару. — Я и не сделал ничего такого, — Дайске не показал себя с такой стороны Хару. Такому Хару, который уже не первый раз не замечал, что какие-то пустышки привлекали его внимание простыми фокусами. — Ага, всего лишь прогнал её. Ещё и заставил прислуживать тебе. Камбэ не стал отвечать на упрёки того, кто в своём глазу и бревна не видел. Ему стоило вытащить его, а после искать соринки и чистить чужие. Но теперь и Хару прочувствовал этот взгляд на себе. До этого Дайске шёл послушно и даже поддерживал беседу, а теперь скривил свои губы в омерзении. После того, как подали второй заказ, никакой любимый кусок не лез в горло. У Като не было желания есть после того как недавно он видел не то, что ухмылку, а брезгливость к своим словам, а может даже к себе. В то время как Камбэ спокойно пил свой напиток, и даже не бросал взгляда на него. Хару пытался не показывать, что ему важно мнение какого-то магната, но в то же время он задавал себе много вопросов. Дайске никогда не отказывался от общения с ним. Всегда бросал пару слов, даже когда перед ним закрывали дверь и выгоняли, не отказывался оставить последнее слово за собой, но сейчас Дайске цеплялся за всё. То ему не понравилась кружка, то ложки были не качественно помыты и самое главное, официантка позволяла себе куда больше, чем нужно. Като не понимал, почему тот так вцепился в Каори, та просто вежливо интересовалась вкусами Хару, чтобы принести больше прибыли заведению. Камбэ повёл себя странно, но именно это почему-то привлекло внимание Като, то, как он бурно вступил в соперничество с официанткой, и это его завлекло. Он никогда не видел его со стороны в такой момент, из идеального человека он становился какой то другой личностью. И это притягивало внимание, хотелось смотреть и замечать, как горели глаза и нахмуривались брови до морщин между ними. В такой момент Дайске становился обычным злым человеком, и поэтому хотелось знать, что могло вызвать такое изменение в нём. — Дайске, — Като поставил кружку на блюдце, — чем тебе так не понравилась Каори? Хару впервые сам завёл разговор, и даже не про работу. Дайске перевёл взгляд на напарника, и немного призадумался. Ему нужно было ответить так, словно не он заревновал и постараться скрыть свою маленькую истерику. — Не мой типаж женщин. — И поэтому ты на неё смотрел таким взглядом? — Като изогнул бровь. — Такими темпами ты должен смотреть так на каждого второго человека. — Ей не стоило открывать рот, раз она не может следить за языком. — Она ничего такого и не сказала, а с кофе была случайность — Это тебе так показалось. Хару понимал, что в этом разговоре ему не переубедить Дайске. Как бы сильно ему не было жаль Каори, но он не сможет изменить произошедшее. Оставит чуть больше чаевых, чем обычно, а после, может и напишет хороший отзыв на имя девушки. Уже подходил конец обеденного перерыва, им стоило возвращаться обратно, тогда он попросил принести счёт. Каори выглядела немного разочарованной, но взгляд на сочувствующего Като поднял ей настроение. — Счёт пополам. — Как пожелаешь, Хару. Дайске поступил так, как просил Хару. Он не лез со своими деньгами и подчинился просьбе. От чего его напарник даже улыбнулся в знак благодарности, Дайске после этого подумывал позволять Хару быть чуть самостоятельней, чтобы видеть его улыбку чаще. Напоследок Хару вежливо поклонился и тихо извинился, но поглядывал на Дайске, понимая, что он слышал и видел всё. Но он не мог не попробовать ещё раз выяснить причину всей этой ситуации. Он видел, как Камбэ напрягся, а на ответ девушки вовсе снова разозлился. А Каори только улыбнулась и слабо коснулась на прощание, как и делает почти вся молодёжь Токио. Когда они вышли из кофейни Дайске почувствовал спокойствие, теперь он не мог видеть или даже ощущать взгляд этой жалкой и очень неприятной Каори. Они возвращались пешком, поэтому Дайске не мог позволить напарнику скучать в его компании, это было бы ещё ужасней, чем неуправляемая маленькая ревность. — Твоя нога в порядке? — Откуда такая заинтересованность? — Хару посмотрел на Дайске впритык, но, в конце концов, вернул взгляд вперёд на дорогу. — В кофейне вообще был молчалив и отстранён. — Я был как всегда. — Ага, конечно. И это был точно конечный разговор за время обеда. Не то что бы у них не было тем для разговора, просто что-то мешало. Хару ощущал тот холод, который Дайске стал излучать с момента появления Каори. Ему не хотелось разговаривать и лезть туда, но ему хотелось узнать причину, по которой ему так не угодило его любимое кафе. Что же могло испортить его настроение? Ведь никто не хотел испортить настроение ему и Дайске. Как бы тот не отговаривался, но за время его травмы они сблизились, и Хару уже знал, насколько Дайске любит вести диалоги. Хару кажется, что это заметили и на работе. Он видел, как шептались Махоро и Синносукэ, ему даже не казалось, что они могли разговаривать о чём-то другом. Ведь это так заметно, как презрительно Дайске стал смотреть на него, настолько, что даже ушёл с работы раньше. Но Като доволен, что с ним хотя бы попрощались. На следующий день вернулся не то, что Камбэ, а старый Камбэ. Со своей спокойной улыбкой, которая приветствовала Хару первой же по приезде на работу. Като даже немного ощутил, что утренняя сонливость отошла на второй план. Ему совсем не спалось сегодня утром, всё шло из рук вон плохо, как бы он не старался сосредоточиться. Но взгляд на собранного и довольного своей жизнью Дайске немного успокаивал, это точно константа этого мира. Вчера ему точно почудилось. — Доброе утро, Камбэ. — Доброе. Като уселся напротив напарника. На них, как и всегда никто не обратил внимания. Ведь сейчас ничего такого не происходит, ничего интересного и нового. — Ты сонливый, не спалось? — Дайске интересовался. Ему правда хотелось знать. Только вот знать причину, почему не спалось. Он и так видел, как его напарник крутился всю ночь. То душно, то холодно, то оделяло не так лежит, то даже просто пялился в потолок. — Даже не могу представить почему, — Като потёр глаза в желании разбудить себя. — В голову лезла всякая ерунда. Хару считал ерундой воспоминания о том, как Дайске кривился и смотрел с холодом не только на Каори, но и на него самого. Этого же ничего не было, ему просто причудилось. Если бы магнат был на него обижен, он бы не интересовался сейчас его поведением и не изучал бы изменения на его лице во время рассказа о ночной бессоннице. — Знаешь, у меня тут есть цитрусовый напиток, — Дайске встал, подошёл к своему напарнику, отдал напиток и обошёл его со спины. Каждое движение было пропитанно спокойствием и целенаправленностью. — Может быть, поможет проснуться. Я так же где-то слышал, что для того, чтобы проснуться, нужен массаж головы и ушей. Дайске без разрешения прикоснулся к голове Хару. Он старался как можно ласковее массировать затылок, слабо прикасаясь к шее и переходя к ушам. Разгонял кровь в ушах, а после снова возвращался к голове. Он массировал голову, словно поглаживал и дразнил собаку. Он видел, как Като сначала немного пребывал в шоке, но чувство, что сонливость уходила, а вместе с ней и слабая головная боль, заставило расслабиться в руках Камбэ и позволить ему продолжить. Сам же Дайске снова чувствовал тот прилив чувств к Като, как и сегодня во сне. В тот момент, когда его напарник не мог уснуть. Но он не рассказал об этом, не рассказал о том, как ему снилось, что Хару извинялся за то, что обратил внимание на женщину, как он стонал и как просил его о продолжении. Это был только сон, но воплотить в реальность это было крайне важно. Только так Дайске смог бы показать Хару настоящий пик удовольствия. — Ну и как? — Дайске не позволил себе продолжить массировать Като, если бы он продолжил делать это и вспоминать о сне, произошёл бы казус. — Действительно стало легче, — Хару подвигал головой из стороны в сторону, ощущая легкость. Камбэ же ближе подставил стакан с напитком. Он сделал его специально для своего напарника. Только бы Като принял его. — Попробуй, мне он не понравился. Като принял без всяких возражений, ведь сейчас нет желания ругаться и спорить. У него довольно быстро поднялось настроение, поэтому он подарил Дайске улыбку и благодарность. Камбэ понимал, что Хару расположен к прикосновениям. Это замечательно для них двоих. В последующие разы Дайске стал замечать, что, если помогать Хару в незначительных вещах, словно не намеренно, то Като сам отдастся в его руки и примет помощь. Он согласился на совместный поход в магазин, ведь Хару не успел ничего купить домой, а Дайске срочно захотелось узнать, что вообще продаётся в магазинах. Его напарник позволял себе принимать еду от Дайске, ведь тот не знает меры в заказах, а у Като бурчало в животе, потому что он опять не поел, так как опаздывал на работу. Таких моментов происходило очень много, Камбэ не составляло труда узнать, что испортило настроение Като в начале дня, чтобы при встрече можно было исправить это, а не предугадывать. И ему очень нравилось слышать то, как хорошо теперь Хару отзывается о нём при общении с Хосино. — Тебе помочь завтра в архиве с бумагами? — звучал голос из динамика телефона, который лежал на столе, пока его владелец готовил ужин. — Нет, спасибо, — Хару нарезал овощи и даже не задумывался о том, что говорил, это происходило непроизвольно. — Мне Дайске помог, мы управились за пару часов. — Он помог тебе с бумагами прошлых времен, когда ты был в первом отделе? — Рё был не то, что удивлён, скорее он был скептично настроен на хорошее продолжение этой истории. — И вы управились так быстро? С какой же скоростью ты закапал его труп? — Что? — но вот теперь, Хару выглядел удивлённым. — Ты за кого меня принимаешь? Я может и не принял его предложение на большее, но не откажусь от помощи. — Ага, и он, который не знает ничего о твоём прошлом, быстро смог помочь тебе разобраться в тех бумагах. А ну да, как можно забыть, что ты у нас ему точно всё рассказал, — Хосино насмешливо произносил это, показывая тем самым, насколько абсурдна эта ситуация. — То, что он узнал твоё прошлое без твоего участия, точно бы взбесило тебя. Хару задумался над этим, но воспоминания о том, что Дайске был спокойным, терпеливым и ждал его приказаний, а не действовал по своему усмотрению, показывало, что даже если он и знал о его прошлом, то не собирался лезть в него. Командная работа, которую они выполнили вместе, стоила дороже, чем когда он сам ловил карманника, из-за которого получил травму. — Даже если и так, — Хару скрестил руки и сверлил взглядом телефон, стараясь досмотреться до самого Рё, — он был послушным и даже не раздражал. — Он всегда был заинтересован в тебе, — детектив выдохнул, — но меня не волнует, то что сейчас происходит между вами, куда важней получить ответ от начальства. Что они сказали по поводу бумаг? — Ты же знаешь Такэйя и его мнение по этому вопросу, он постарается добиться согласия на перевод, — Хару снова вернулся к своему делу, к приготовлению ужина, но последнее слово в этом обсуждение будет за ним, — как бы Дайске не интересовался мной, я точно ему не отвечу. За эту фразу Дайске ухватился со всей силы. У него на затворках сознания и так существовала эта мысль, но вид улыбающегося Хару и его смех, иногда сбивали его. Он хотел верить, что теперь их связь наладилась и его напарник поразмыслит над тем, точно ли ему нужен перевод и Хосино. Эту ночь Камбэ провёл в мыслях, мечущихся между вожделением поиметь Хару на столе начальника и между тем, как Хару будет плакать, и просить прощения за свою глупость. — Доброе утро, Дайске, — Хару повернулся на своём стуле, чтобы встретиться взглядом с опоздавшим, впервые за эти прошедшие пару недель, Камбэ. Но в ответ он получил только кивок. Нет ни вопросов о прошедшем вечере, ни о ночи, ни о том, какое настроение, никаких вопросов, как бывало у друзей. Дайске не то, что спокоен, он холоден и безразличен, как в их первую встречу. Не хватало, только надменного взгляда. Хару сразу отступил, ему нет дела до того, что случилось. Он не собирался лезть в душу. Но не продержался и нескольких часов. Спустя вечность, но на самом деле полчаса, он снова обратился к напарнику. — Ты сегодня не в настроении? И снова он встретился с пустым взглядом напарника. Он безэмоционален, его не тревожило ничего, что окружало. Это было то, что с самого начала вызывало раздражение, а после, тревожность. Ведь Хару не мог понять, почему их хорошие отношения и диалоги ни о чём привили к этому. Снова запутанное отношение ко всему заставило его вернуться в прошлое. — Может, не с той ноги встал? Хару попытался обернуть их разговор в шутку, чтобы сгладить острый, не то, что угол, а взгляд Дайске. Като уверен, если бы он немного дольше задержал взгляд на нём, то однозначно заметил бы закатывание глаз. От непонимания ситуации Хару скрылся за монитором. А после ушёл на обед, напоследок попытавшись позвать с собой магната, но в ответ услышал только холодное «нет». Что с одной стороны было прогрессом — ему ответили, а с другой — они пропустили совместный отдых, на который всегда звал именно Камбэ. Поэтому Хару и осталось провести этот обед с Камэем, на которого он не один раз сорвался, не извиняясь за злость. Они не смогли нормально побеседовать и отвлечься от проблем с работой. И Хару уверен, что всё это из-за непонятного поведения Дайске. Он хотел бы узнать причину, но никак не мог выбить из камня Камбэ объяснения. Весь остаток рабочего времени он поглядывал на Дайске, изучал его лицо в ожидании изменений. В ожидании появления слабого настроения прошлых времён, когда он становился спокойным и раскрытым, а самое главное интересующимся обществом Хару, а не просто статуей, которая сидела и смотрела сквозь всех и вся. Они расходились точно также, Като попрощался, а Камбэ кивнул. Хару не мог находиться в отделе дольше, чем положено. Он не то, что сбегал от Камбэ и его незаинтересованности, он скорее сбегал от возможности и попытки ещё раз попробовать заговорить. Направляясь на работу, Хару впервые за долгое время, после академии загрыз ногти. Ему было интересно увидеть, в каком сейчас состояние Дайске, и какое у него настроение, будет ли у него шанс поговорить и узнать, что было вчера. И он получил именно то, что и хотел. Спокойного, заинтересованного Дайске. — Доброе утро, Хару, — Дайске пододвинул стаканчик с кофе, предлагая попробовать. — Доброе… — Хару уселся за стол и смотрел прямо на Дайске, выжидая изменений в его поведении, словно это обманка, которая скоро развеется как туман. — Вчера, ты был какой-то не такой… — О чём ты? — Дайске строил из себя для всех дурочка, но сам прекрасно понимал, о чём говорил его напарник. Но об этом даже не подозревал Хару. — Ну, ты даже не поздоровался и не попрощайся, а так же опоздал. — А я должен был? Может мне ещё вам кофе носить по собственному желанию? — Тогда зачем сейчас предложил этот? — Хару потряс стаканчиком. Он даже не хотел брать, но такая быстрая смена настроения и поведения Камбэ ввела его в ступор. Он повёл себя очень глупо, но благодарен, что такое было только в мирное время, а не на работе. — Попробовать. Там моё имя. Хару посмотрел на стакан и, действительно, увидел имя Дайске. Ему никогда не приносили кофе и напитки по своему желанию. У него просто спрашивали, взять ему или нет, а после брали его же деньги за это. Никогда не приносили просто так, всегда только в те моменты, когда ему хотелось пить или был обеденный перерыв, который и подразумевал, что они пойдут пить и перекусывать. Хару возвратил стакан, но Дайске не принял. — Если тебе так хочется, представим, что именно этот напиток для тебя, — а после куда-то отошёл. У Хару не было слов, он просто смотрел на стаканчик с именем магната. Всё же он рад, что вернулся тот, кто может объяснить свои поступки. Тот самый Дайске, который интересовался, что нужно, а не делал по-своему, как вчера. Дайске ушёл и оставил Хару одного только для того, чтобы в конце снова не сдаться своим чувствам и позволить им сделать всё для Хару, показать, что детектив прав — любой его запрос воплотится в жизнь сию же секунду. Но сейчас он составил план того, как привлечь внимания парня к себе. «Чем меньше мы любим, тем больше любят нас», Камбэ надеялся, что это сработает на его напарнике, который захотел узнать причину такого поведения, и тогда он поймёт, что потерял, и уже добровольно попадёт в его руки. Осталось только слабо приманить его, поэтому сейчас ему нужно помочь коллегам в отделе со всем, с чем надо. Ему не составило труда поспрашивать, нужна ли его помощь. Он знал, насколько участники отдела важны для Хару и как бы он не старался сбежать, или как он называл это — вернутся в первый отдел, они были и будут его друзьями и коллегами. Дайске помогал отнести, принести, закончить отчёты, один раз даже сходил в магазин и оплатил покупки. По его логике это было не для Хару напрямую, значит, деньги можно использовать в любом размере и как ему хотелось. Каждый был благодарен по своему, кто-то вешался на шею и был рад, кто-то скупо отвечал, а кто-то начинал рассказывать истории из своей молодости, и Камбэ не скупался на эмоции, вежливо отвечал. Только он остро ощущал на себе взгляд своего напарника, то, как он этим взглядом провожал его, отвлекаясь от работы, даже сотрудники быстро принимали помощь и не обращали внимания, только Като не мог успокоиться и искал во всём какую-то заковырку. — Тебе тоже нужна помощь? — Дайске не выдержал, ему точно надо что-то делать со своим отношением к глазам его напарника, они его сбивали с истинного пути. — В начале дня приходишь как всегда напыщенным и с поднятым носом к вверху, и холодным ко всему, что тебя окружает. Но спустя пару минут я вижу тебя, помогающего всем, — Хару знал, это точно не стиль Камбэ. Но куда больше его смущало, что он не проявлял внимание к нему. Он знал, что не всё крутиться вокруг него, но что-то было не так. Это выглядело, как какой-то байкот, причём коллективный. Никто не спрашивал у него, что случилось с магнатом, словно они и так знали, и им незачем было узнавать. Так получилось, что только он оставался без ответа и это точно мерзкое чувство, от которого захотелось избавиться сразу же, как он осознал его. — Меня просят — я делаю, мне это не составляет труда, — Дайске откинулся на спинку кресла и запустил новую разработку Сузуэ встроенную в солнцезащитные очки, только для того, чтобы спрятать свой взгляд. — А мне поможешь? — Хару попытал удачу. — Ты и сам прекрасно справляешься, — Дайске отодвинулся на стуле ещё дальше от стола и самого Като, тем самым ставя точку в их разговоре. Как после выяснилось, это была точка вообще всех их разговоров на этот день. Камбэ стоял, смотрел и кивал, тем самым показывая, что как бы он не игнорировал его присутствие, он слушал. Их работа оставалась работой. Хару не понимал, что происходило следующие две недели, он замечал и ощущал то, как менялось поведение Дайске. Были дни, когда магнат был добр и общителен, становился ближе и предлагал свою помощь, и от того, как он делал это — нельзя было отказаться от неё. Она заключалась только в мелочах, и никакие принципы Като не переступала. С этой помощью становилось легче жить. Но когда спустя время Камбэ становился невыносимым засранцем, снова сыпля деньгами, игнорировал все адекватные просьбы и замечания от Хару, но словно переключался на других. Словно коллеги привлекали его внимание больше, и тогда Хару осознавал, как себя чувствовал Дайске, когда он оставлял его одного и убегал по другим делам. Чувство одиночества и пренебрежения преследовало и шло по пятам. И два чувства рядом с Дайске всегда боролись, хотелось, чтобы одно пропало или же его поглотило другое, но ничего из этого не происходило. А заговорить было трудно, все слова застревали в горле. Но Като не мог просто так оставить это, третья сторона кричала, что нужно всё узнать и решить. Третей стороной было осознание, что Дайске, который имеет высокое личное достоинство, всё это делает для него. Но эта сторона была очень глухой и маленькой. Не стоило делать этого для Като, он бы не повёлся, а так же это было глупо по отношению к мужчине. Хару с каждым днём, когда он получал нужную помощь, от которой он не смел отказаться, становился всё расположенней к Камбэ. Он уже сам начал выхватывать его из толпы, чтобы заговорить и узнать о его планах на день и вообще разузнать какой сегодня настрой. Като сам не замечал, что приходил к выводу, что ему нужно что-то попросить у магната, хотя недавно был убеждён, что ему хорошо без него и его помощи. — Вы стали крутится около друг друга чаще, чем обычно, — Рё замечал это ещё раньше, но теперь он предчувствовал нечто неприятное. — Мы наконец-то поладили, — Хару ответил спокойно, ему нравилась мысль, что он смог немного изменить Дайске в правильном направлении. Только вот лицо Рё изменилось, он понял, что это может быть не так. — Тебе не кажется, что это довольно поздно случилось? — Ты из-за перевода? — Именно, — друг положил руку ему на плечо и взглянул в глаза. — Надо снова отправить запрос, чтобы быстрее вынесли решение, а то останешься тут. И так радостно ходишь на работу, словно всегда мечтал там работать. Эти мысли не оставляли в покое ни на минуту. Наплыв новых размышлений, в который раз заполонял его голову, в одиночестве дома. Пустая квартира, темнота, прохлада и мысли о работе, переводе и отношениях с Дайске не оставляли даже в крепости. Он никак не мог подобрать слова, которые смогли бы описать их отношения. Дайске словно был везде, знал всегда и помогал во всем. Хару не мог отказаться от этого, это была помощь, которую иногда делали и Махоро, Синносукэ и все члены его отдела, а иногда и Рё. А некоторые поступки были нормальны и для всего первого отдела из прошлого, но теперь вместо этих людей всё делал Камбэ. Он был рядом и заполнял собой всё внимание Като, теперь общение с Хосино снова пропадало из его жизни. Магнат мог перехватить и заполнить потребность в общении. Хару становилось комфортно и самое главное удобно в его компании. Вот и вывод всей этой ситуации, они становились друзьями, поэтому и нахождение Камбэ рядом было необходимо. Рё был прав, распрощаться будет сложно, но он уверен, возможно. Дайске в это время наслаждался своими мыслями, которые поедали его всё быстрее и быстрее или словно поражали участки мозга, заставляя вспоминать всё, что он видел, чувствовал и ощущал рядом с Като. Все его звериные инстинкты словно обострялись. Ему становилось невозможно контролировать, что происходило вокруг, когда рядом был его напарник. Ему нужно было научиться контролировать Хару, чтобы он не вызывал желания огородить и не заставлял переживать, что его как собаку уведут, если покажут кость или хороший кусок мяса. Ему хотелось, чтобы его напарник ходил только за ним и желал только его, так же как и он. Возбуждение накатывало раз за разом, как представлялись глаза Като, такие верные и доверчивые. И ничего не могло заставить Дайске обижаться на них, только бы они смотрели на него и просили только его. С каждым разом становилось всё тяжелей и тяжелей удовлетворять себя, ведь Хару был так близко, но не получалось получить того, что они могли бы сделать вместе. А это было бы пиком доверительных отношений, тогда бы Хару закрыл все свои потребности во всём, ему нужен будет только Дайске. Закончить получилось только от представления, как будут расстроены Каори, другие девушки и Хосино от понимания, что, в конце концов, выиграл Дайске Камбэ и получил самый желанный приз, который сам добровольно ушёл к нему в руки. В скором времени это станет реальностью, он верил в это. Спустя пару дней настал действительно удачный момент для Дайске, чтобы понять, действует ли он правильно. Он держался намеченного плана, цель которого была эмоционально привязать к себе Като. Только так бы его напарник нуждался в его присутствии на постоянной основе, и никто другой не смог бы удовлетворить его нужды. И это преподнесло свои плоды, в который раз на спаде общения, из-за дезориентации Хару проявил свою активность. Ему пришлось пойти и узнать, что с Дайске, что же он сделал такого, что они не могут эмоционально подпитывать друг друга. — Дайске, мы можем поговорить? — Като очень ласков, словно побитая собачонка, которая хочет найти хозяина, словно она уже его выбрала. Дайске был доволен, осталось только позвать Хосино, чтобы он увидел, то чего тот добился. Добился того, что Хару отказывается от своей мечты, только из-за эгоистичного желания присутствия Камбэ в его жизни. — Ты стал каким-то отстранённым, — Дайске знал это прекрасно. Он отвечал коротко, иногда вовсе не смотрел, проходил мимо и не замечал; никакой отдачи, никакого удобства, и теперь из-за этого Като ничего не успевает, из рук всё падает и в голове полный бардак. — Я просто был занят. — Что-то случилось? — Ага, — Камбэ было сложно не усмехаться и удерживать свои руки у себя в карманах, — я договорился о твоём переводе. Точнее ускорил его. Дайске не блефовал, он ставил Като перед выбором. Они оба понимали, что это значит. Всё то, что было — ничего теперь не значит, поддерживать это будет сложно, особенно с Дайске, который и вовсе может уйти, никто не подходит по его критериям в отделе для статуса напарника. А у Като будет полная занятость на работе и не будет времени даже вздохнуть. То есть или сейчас оборвать отношения и исполнить мечту или отказаться от мечты для отношений. Если рассматривать грубо, для каждого из мужчин это означало нечто разное и у каждого были свои плюсы, минусы и события, которые повлияют на это. — Като! — в отдел вбегает Рё. Всё удивлены его поведением, никогда такого не было. Чтобы Хосино был очень встревожен или вдохновлён, то того, чтобы действовать так непрофессионально. — Слышал? — Да… Хару не мог оторвать взгляд от Камбэ. Его лицо немеет, холодеет и в душе становиться пусто. Его не бросили, ему помогли исполнить мечту, но почему-то тяжело отказаться или согласиться. Словно он не мог, словно, что-то держит… — Тогда тебе осталось подписать, — Рё схватил его за плечи и что-то осознал. — Я… — Хару действительно тяжело принял решение. Ощущение рук Хосино на своих плечах заставляло почувствовать тяжесть ответственности прошлых желаний и целей, а взгляд на спокойное и довольное лицо Дайске кричало о собственных желаниях нынешнего себя. Он понимал, что прошлый он точно принял бы предложение, точно пошёл и подписал заявление, но сейчас мешало нечто. И это точно было что-то связанное с Дайске. Ему было тяжело ни то прощаться с ним, ни то идти против него. За это время, когда они эмоционально начали сближаться и поддерживать общение, они начали нуждаться друг в друге, было невозможно не отнестись серьезно к просьбам магната. В горле пересохло, и говорить было невозможно в ту минуту, но язык уже работал отдельно, как и тело, только мозг отказывался воспринимать собственные действия. Он не смог объяснить свой поступок и не понимал его, но нужно вернуться в строй, а для этого нужно остаться на старом месте без изменений в жизни и, особенно в работе и обстановке. — Отказываюсь, Рё, — Хару убрал руки друга со своих плеч. Хосино понимал всё, даже, наверное, больше, но молчал. Он просто выдохнул и бросил взгляд на плохо играющего удивление Камбэ. Ему нравилось всё, что сейчас происходило, это точно было его целью. — Като, — Хосино не хотел в который раз принять вариант потери своего друга. Первый раз уход с должности, а второй раз самоличный отказ от восстановления. — Шанса больше не будет, и так была удача, что решились рассмотреть твоё дело. Голова Като опустилась, он не хотел поднимать взгляд на друга и видеть там разочарование, но он уже решился, и менять ничего не будет. Только вот Хосино после этого не останется с другом. Като чувствовал, как его руку сжимали, но оставил это без ответа, поэтому Рё продолжил. — Может, подумаешь? День в запасе ещё есть, — Рё схватил Хару за плечи, он оттолкнул Дайске назад, но тот спокойно отступил сам. Он уже всё понял и начал предвкушать свою победу. Хару поднял голову, и в ней появляется слабая мысль о том, что вдруг и правда можно отложить на время, но только один взгляд на лицо Дайске менял мысль полностью. От этой улыбки веяло холодом, она не такая как прежде, словно вся ненависть направилась на него. И Хару чувствовал, что не может идти против его власти. Появилось что-то, что сдерживало его. Это появилось точно давно, просто только сейчас затянулось и показало себя. Голова откинулась назад, только ко всему этому добавилось отрицательное покачивание и полная слабость в опустошённом теле. Хосино отпустил и отошёл. — Знаешь что, Хару, — Хосино разочарован, ему так же неприятно всё это, как и самому Хару, однако он не смог заставить его изменить решение, не сейчас, когда на Хару повлиял Дайске. Он предупреждал и говорил об этом ещё раньше. — Я действительно ждал этого момента, как только ты ушёл из первого отдела. Като молчал, горло сжимало, что-то держало. — Ты же сам хотел, что случилось? — Хосино бросил взгляд на Дайске, тот только развёл руками, он не приделах и сам не понимал, что происходило в тот момент. Хару через силу сглотнул слюну, и во рту окончательно стало сухо, настолько, что рот слипся и не позволил ничего сказать. — Я не узнаю тебя, — Рё отступил и теперь перед ним появился новый образ его друга. Опустошённый, забитый и уставший, который чего-то боялся в этот момент. В голове так и рождались ассоциации с брошенной собакой, он не мог поверить, что это произошло. Ему осталось только уйти, всё равно беседы не получилось из-за Дайске за спиной. Като поднял взгляд на Дайске. Тот немедленно подошёл, позволил себе улыбнуться и похлопать по плечу. Ему нужно было похвалить Като за так хорошо исполненную роль. — Ты хорошо справился. После чего оставил напарника одного со своими мыслями, чтобы тот мог обдумать и принять всё, что решил. Ну и так же ему нужно было продумать следующий шаг. И решить готов ли Хару для сближения или нужно ждать. Но последующее действие Хару подтвердило, что он готов двигаться дальше по плану. Те самые, подаренные часы появились на руке. — Ты надел их, — Дайске с первых секунд обратил на это внимание. Это довольно неожиданный шаг со стороны Като. — Я так подумал, часы нужный атрибут во время работы, — Като поправил их, — и никто не знает, что с нами может случиться в любую минуту, а они универсальны во многих случаях. Да и это подарок, к подарку меня учили уважительно относиться. Хару не рассказал о том, что он думал, когда последнюю неделю носил их по дому. Любой подарок становился очень значимым, если он был сделан Дайске. И они не были исключением. Это всё появилось после одного вечернего разговора. Хару запомнил его очень отчетливо, ведь тогда Дайске вёл себя адекватно, спустя три дня полного отсутствия. Он тогда показался действительно сломленным, рассказал вескую причину всего, что происходило между ними. Тогда Хару осознал, что, несмотря на всю свою силу и жестокость принципов, он был неправ. Он всегда считал, что Дайске всё мог купить деньгами и не искал другого метода, однако он был твердым и устойчивым человеком, который хотел помочь, как и он, только своими путями. — Почему? — Хару остановился рядом с Камбэ. — Что же могло вызывать твою неприязнь к моей компании? — О чём ты? — Дайске хотел выкинуть свою сигару, но рука схваченная другим заставила его остановиться. Хару сам тянулся к его прикосновениям, и он позволял ему делать это в минуты их общения. — Ты в который раз избегаешь моей компании, — Като уверял себя, ему просто интересно, ему не обидно и не грустно. Одиночество тоже хорошая компания, но магнат выигрывал в сражении под названием «лучший собеседник и компаньон». — А ты будто не знаешь, сам всегда это мне говоришь, — Камбэ нравилось заставлять Като размышлять над их отношениями и их диалогами, это означало, что тот помнил всё об их разговорах. — Я просто человек такой, гадкий. Поэтому, почему бы мне не вести себя так. — Раньше это тебе не мешало со мной разговаривать. Дайске никогда не позволял выставлять его виноватым, ведь такого и быть не могло. Только Хару, как щеночек виноват. Глупый, который не знал куда ходить в туалет и не научился звать своего хозяина на улицу. — Ты не виноват, но просто даже я со своими стальными нервами не могу вынести твоего характера, то, как ты относишься ко всем. — О чём ты? — А ты не знаешь? Дайске в тот момент рассказал ему всё, что знал от других о Хару. О его тяжелом и невыносимом характере, о том, как он жестоко относился ко всему, к чужим косякам, но не замечал своих, пока не случилось несчастие. — И после этого ты сразу спрятался в свою скорлупку, только чтобы тебя жалели, — Камбэ выкинул сигару. Хару, казалось, что точно так же он выкинул зачатки общения с магнатом. — Так что вина есть, но не я не считаю тебя виноватым. — Я уже проработал свою травму… — ему хотелось рассказать, что работали некоторые и с большими грехами, только вот Дайске выдохнул тяжело. — Хару. Я-то всё понимаю, и не делаю тебя виноватым… — Камбэ действительно выглядел уставшим, словно разговаривал с ребенком. Като чувствовал дежавю, только инверсивное. — Только вот будут ли готовы снова тебя там держать? Тебя и в первый раз не особо-то сильно старались удержать, им наоборот легче избавиться от тех, кто всех осуждает, но своих ошибок не замечает. Като тогда словно увидел себя со стороны. Словно он понял, что его поведение было настолько ужасным, что даже стойкий магнат не выдержал. Что же говорить о других, о Хосино, который бегал между отделами только чтобы отдохнуть от него, о его же коллегах по участку, которые не разговаривали, а только обменивались знаками, и о соседях, которые только заходили отдать письма и рекламы. За них всех пришлось отдуваться Дайске, которому нужен был перерыв в общении, чтобы остыть и не навредить ещё больше. — Я не говорю, что ты виноват, а вот другие… Теперь Хару понимал, что всё это время, Камбэ старался его поддержать и показать, что о нём кто-то заботился. Все подарки это был способ отгородить от жестокой реальности, ведь никто не мог эмоционально побыть с ним, это было невозможно, когда он видел только себя, а других не замечал. Это точно правда, тогда бы магнат не сказал: — Многих просто уже достают вечные жалобы. Чем больше жалуешься, тем меньше это действует. Камбэ был прав во всём. Он виноват в холодности окружающих и самого Дайске. — Мне нравилось первое время находиться в постоянном контакте с тобой, только вот как ты снова начал восстанавливаться в прошлый отдел, сразу изменился. Стал заносчив, видел у всех проблемы, только сам был хороший и искал себе достояния. Словно тот, кого ты описывал, чтобы рассказать обо мне. Тем же вечером и были, первый раз надеты часы, только в знак благодарности Камбэ. Когда он единственный смог рассказать, что Хару виноват перед многими, когда был зациклен на себе. Тогда и открылась новая сторона магната, такая спокойная, тихая и словно умиротворённая, с которой хотелось вечерами сидеть и разговаривать, то чего не хватало во время трудностей, которая смогла бы направить на правильный путь. — Я действительно рад, что тебе они пришлись по душе, — Дайске усмехнулся и внимательно изучил лицо Хару, ему хотелось знать, нравиться ли ему всё, что происходило вокруг или нет. — И так же рад, что ты остался со мной. Хару взглянул на Дайске, а Камбэ позволил себе насладиться сломленным и печальным взглядом. Он сам видел, как Хару плакал вечером после всего случившегося, как он метался между тем, что происходило в его жизни, но всё же он делал это для него, для его же блага. Всё что происходило вокруг, не заслуживало Като, его напарник имел нечто особенное, то, что должно быть его. Камбэ понимал, что без этого его жизнь не то, что будет пуста, она будет невозможна. Смотреть и видеть перед собой Като, было одной из ключевых вещей, которые держали его в равновесии. Он знал, что то чувство, которое он ощущал в глубине себя, это именно любовь. Нельзя назвать это мимолётной заинтересованностью или влюбленностью, оно засело глубоко, держало твёрдой хваткой и любое действие и поступок Хару вызвали у него эйфорию. В груди бушевали животные инстинкты, и то, что он позволил себе надеть часы, подаренные им, заставляло что-то рваться, словно выпуская на волю всё, что копилось. Он позволял себе делать то, что никогда не делал, он мечтал, фантазировал и представлял. Немного, и всё это превратилось бы в убийство. Он был готов растерзать, сжать, вырвать, откусить и расцеловать Хару, только бы он позволил ему быть рядом. Его напарник творил с ним нечто нереальное и невозможное, его аналитический точный склад ума превращался в примитивный и звериный. Ему нужно было знать все, что происходило с его напарником, знать где он, с кем он, о чём думает. Только он мог направить его на действительно верный путь, чтобы тот мог чувствовать то же, что и он. Ведь Камбэ уверен, что он прав, не мог же он поступать иначе. Все хвалили его, воспитывали по верным и жестоким правилам, которые принесли свои плоды успеха, только не хватало тепла и любви, поэтому и нужен Хару, для создания лучшей жизни и комфорта. Для этого он сделает всё, и сделает любым способом вне зависимости от того, что для этого понадобится, как бы это не сказалось на других. Самое главное утолить тот голод, который вызывал его напарник. Мысли, которые преследовали его, не имели логической цепочки, они все были пропитаны животным желанием, но это никак не мешало ему выстроить план и реализовать то, что он уже предвкушал. Его плоды, и то, что это приносило удовольствие, заставляло Като принять свою участь и роль в жизни Дайске на правах любимого, который получил золотой билет в счастливую жизнь. Его это радовало, но с другой стороны, он чувствовал, что-то наподобие сожаления к нему. Однако это было для него, ему стоило принять предложение ещё в первый раз, чтобы ничего такого не было. Но Дайске поможет и вернёт его в нормальное сознание. Только перед этим он добьётся своего и покажет, как сильно он может любить. Семья Камбэ всегда защищала своё, а то, что Хару его, было понятно с первых минут, ведь только он смог не подчиниться и выстоять против него. А это уже то, что привлекло его внимание. И снова мысль, что привлекает Дайске в Хару, заставляла хвататься за всё и ничего одновременно, он был настолько идеальным, что одними простыми словами и мыслями не выразить. Логика снова сбивалась, стоило только задуматься о любви к напарнику. Дайске был уверен, он знал, что только одно желание Хару и всё окажется около его ног. Да даже сам Дайске, только бы он принял его и понял, что он его, и полюбил его так же сильно. Как бы он не старался сосредоточиться на чем-то другом, обыденном, чтобы вернуться в прежнее состояние, в его голове крутилось только одно имя: Хару, Хару, Хару, Хару. И это была словно мантра, ни одного дня, ни одной ночи не проходило без этого. Это сводило с ума, но при этом наоборот помогало и приводило в порядок, так как было осознание, что работать и становиться лучше стоило ради одного единственного человека, который в скором времени примет его, пожалеет, приласкает и предоставит ему полную свободу в поступках. А взамен, он положит весь мир к его ногам, и усыпит всеми дарами планеты, только бы он позволял ему быть рядом. Кровь бурлила и становилась слишком горячей, это было невозможно терпеть. — Дайске? — Хару позвал Камбэ. — Что такое? Он показал на руки магната, в которых был сломанный карандаш. Тот без промедления его выкинул и вернулся в реальность, но та самая тяжесть в штанах никуда не пропала. — Ничего, всё в порядке, — немного подумав, он продолжил в ожидание согласия. — Не хочешь сегодня, на обеденном перерыве, сходим вместе в кафе? Я угощаю. — Почему бы и нет. Дальнейшее время до обеда прошло спокойно, каждый из них предвкушал приятное времяпровождение и отдых от работы, хотя никто из них и не делал ничего сверхъестественного. — Что ж, я считаю, мы можем идти, — Дайске первым встал, направился к выходу, ожидая Като. Тот незамедлительно оставил работу и направился за Камбэ. И тому точно нравилась такая беспрекословность в поступках, — не будешь против, если я сам выберу кофейню и поедем на моей машине, а не пешком? Как бы он не желал того, чтобы другой был полностью в его владении, он понимал, что любой неосторожный поступок мог разрушить и спугнуть его драгоценного напарника и заставить всё вернуться к тому, с чего они начинали. — Нет, я бы хотел сходить в «Кицунэ», но думаю, будет быстрей и проще съездить, чем идти, — Хару направился к выходу, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Дайске посмотрел ему вслед и заметил, что Хару похудел и стал немного другой версией себя. С одной стороны, это возбуждало, а с другой, хотелось старого Като, но это просто решить. Сам же Камбэ, поспешив за своим напарником, заметил, как на них на улице посматривал Хосино в компании с капитаном Кентом. Когда они заметили Като, их реакция была двоякой, возможно, это было из-за присутствия Камбэ рядом. Хосино обрадовался, и хотел было подойти или подозвать их для разговора, но Хару поступил как выдрессированная псина. Приблизившись к хозяину и ускорив шаг, он избежал контакта с Рё. Ему или невозможно объяснить, что стало причиной такого ответа, или просто стыдно. Кент же только грустно проводил его взглядом, он как при первой встречи оценил Като, так и сейчас. Дайске это раздражало, никто не смел этого делать. Только Камбэ имел возможность оценивать то, что являлось его собственностью. Поэтому он постарался быстрей отъехать от участка и поехать в кофейню, прислушиваясь к просьбам Хару об осторожной езде. — Ты действительно прав, Рё, — капитан Кент выглядел опечаленным от всей этой ситуации. — Хару выглядит худшей версией себя. — Камбэ никогда не влиял на него так, а в последние месяцы он как с цепи сорвался, — Рё поковырял ногой землю рядом со зданием, только бы не смотреть туда, где недавно был его друг. — Он избегает меня, я не могу выловить его для разговора. — Дома? — Не открывает, а перехватить не получается, разное время работы. — А с переводом что? — Я смог его отложить, с вашей помощью. Спасибо за благодарственное и похвальные листы на имя Като, однако, глава сказал, если через неделю тот не явится, то всё аннулируют. Стараясь поддержать Рё, капитан положил ему руку на голову и потрепал волосы. Хосино был таким же, как и Като, они были на одном потоке в академии и оба проходили практику в его группе, да и он иногда брал их на задания в паре. Каждый из них был хорош по своему, и Кент позволял себе гордиться каждым из них, однако, то, что сейчас происходило между ними, не только портило настроение на весь день, но и разбивало его сердце. — Иногда я стал задумываться, что мне стоило проглотить свою гордость и взять Като в свою группу на том роковом фестивале. — Дайске знает, как вывести людей, каждый раз поражаюсь, как его терпел Хару. А сейчас и вовсе весь его мир стал сплошь построен на нём. — Что собираешь говорить, если представиться такая возможность? — Даже не знаю, только бы Хару одумался, — Хосино стал немым и просто изображал странные знаки руками, стараясь объяснить всё, что он чувствовал и думал об этой ситуации. — Вы же знаете, Като не просто мой коллега, он мой друг. И мне невозможно видеть его таким. Это даже не он. — Хару… Оба осознавали, что Дайске играл с его сознанием, проводил какие-то практики с его разумом, из-за чего Хару не то возвращался в ту стадию, когда только убил человека, не то терялся во всех негативных чувствах. — Надо узнать, что вообще повлияло на решение Хару, что он даже отказался от этого. И как можно быстрей показать, что ему действительно нужно вернуться и избавиться от Дайске в своём окружении, — капитан Кент сложил руки и подпёр кулаком подбородок в размышлениях. — Когда рядом нет Дайске, у него случаются просветления разума, но его пугает, что будет, если он сделает что-то против его воли. Когда мы в последний раз разговаривали, он поглядывал на него после каждого своего ответа. — Я предоставлю работу для тебя и Хару, поговоришь с ним, вразумишь. А так же после этого я снова пойду к начальству и буду уже кардинально настаивать на том, чтобы его взяли. — А что будешь делать с Камбэ? Он же увяжется. — Его же займём или чем-то другим, или же его втянет начальство, он не пойдёт против их воли ради сохранения своей репутации. Камбэ же предчувствовал что-то, его душа была не в порядке. Те целенаправленные взгляды ничего хорошего не предвещали, а от Хосино можно было ожидать чего угодно. Его цепкая хватка в Като ещё никогда не сжималась так сильно, как сейчас. Он уже долгое время не мог отвязаться от него, куда бы они ни пошли, где бы ни были. Присутствие Хосино ощущалось везде и его влияние на Хару так же проявлялось. — Ты какой-то напряжённый, — Хару сжал ноги, спрятав руки между ними, ему было холодно. — Просто что-то тревожит меня. — Значит, ты не злишься? — Хару посмотрел на Дайске и, кажется, на его лице читалась радость от того, что его мысли не подтвердились. — Хару, я не могу злиться на тебя, чтобы ты не сделал, — Камбэ сделал паузу, чтобы Като осознал, о чём он говорит, или же выбрал, что ему нравиться больше. — Я всегда буду на твоей стороне и всегда поддержу тебя. Хару же подумал о своём переводе, отказе и, конечно, об убийстве. Он ещё никогда так сильно не хотел спрятать свои кисти, как сейчас, только бы не видеть их. — Действительно ли я был жесток по отношению ко всем? — Не то, что жесток, просто защищая свои права, ты забыл, что и у других они есть, и они так же важны и значимы для общества. И остальным не понравилось, что ты, представитель законности, поставил свои эмоции и своё эго выше, чем чужие. Это действительно того стоило? — Дайске остановился перед светофором, ещё один поворот, и они будут на месте, там, где ему нужно будет накормить Като. — Но мне тогда действительно было плохо, я убил человека, — Хару вернулся в те времена, когда его не радовала мысль, что человек, который идёт на профессию, которая должна защищать, могла убить того, кто доверился. — А другие этого не делали? — взгляды двоих встретились в зеркале заднего вида. — Делали… — Хосино делал? — Да… — Капитан Кент? — Разуметься… — Мне стоит продолжать? Так чем же твой случай особенный? Вот и все приняли то, что ты повёл себя эгоистично, и им не было и нужды держать тебя. Так что не делай им одолжения. Оставшиеся пару минут, которые они потратили на парковку и заказ еды, были проведены в молчании. Как всегда их встретила Каори, но не почувствовав былой реакции от Като, она расстроилась. — Спасибо, Каори, — Като улыбнулся девушке, и это подняло ей настроение. Дайске же не посчитал это веской причиной, чтобы ревновать, всё равно он смотрел только на него. Но официантка не оставила попытки поднять настроение своему любимому посетителю, надеясь не потерять шанс на дальнейшие встречи. Она принесла дополнительный десерт навынос, новый торт, который должен вступить в продажу только через пару дней. — Господин Като, просьба принять этот вкусный кусочек торта от заведения, — девушка поклонилась и поставила на стол пакет навынос. — Надеемся, эта сладость поднимет настроение и подсластит жизнь. Приятного аппетита, Господа. Каори ушла только после того, как получила в ответ на свой поступок прежнею улыбку Като и его благодарность. У Дайске сжалась рука, маленькая фарфоровая кружка могла треснуть в любой момент. Всё оставшиеся время Дайске старался себя сдерживать, чтобы снова не отстраниться и не испортить приём пищи Хару, только начал есть с ещё большим аппетитом, чем до благодарственного торта. Но он снова позволил себе разгуляться, стоило им оказаться в машине, на его территории, где Като полностью беззащитен и как на ладони его руки. — Она ничего не положила тебе в пакет кроме торта? — Дайске посмотрел, как Хару достаёт листочек с какими-то цифрами и словами. — Номер телефона и просьба написать ей, — Като улыбался на это. — Откуда ты знал, что она что-то положила? — Видел, — сухо и коротко ответил Камбэ. Рука сама тянулась, чтобы ударить что-то, а желательно кого-то. Он даже не знал, кого больше. Каори, которая посмела тронуть его напарника и посягнуть на шанс встретиться с ним, или же Като, который снова и снова хотел сломать всё, что они так долго строили. — Будешь выполнять просьбу? — Даже не знаю, может быть на выходных, — Като хотел было сложить записку и аккуратно положить её в карман, как продолжил. — Надо же узнать, что хотела, да и она… — Будешь таким, как и всегда? Или будешь играть другого, адекватного человека? — Дайске не видел смысла дослушивать идею, несмотря на то, что это была мысль его напарника. — Смотря, чего она хочет. — Ясно же, чего она хочет. — Если так, то я не хочу её обманывать. — Покажешь ей маленького обиженного мальчика? — Дайске отмахнулся от этих слова как от мухи, словно он говорил невзначай. Поняв, что ему не собирались отвечать, он продолжил. — Не кажется ли тебе это пустой тратой времени? Тогда уж лучше сыграй адекватного человека, чтобы пару месяцев пообщаться с ней, а то она как все другие будет только смотреть и кивать, даже не вникая в суть. Я-то понимаю всё, травма, проблема, задета душа, из-за смерти человека от собственных рук, я, как и ты работаю на этой же работе. Однако она же не будет вникать, она поймёт что ты или убийца или эгоист, который думает только о себе, ни то, ни другие не очень хорошо. А она довольно молодая и красивая. Дайске ждал реакции Като, но видя, как он сидел и смотрел на записку, молчал и слушал всё, что ему говорили, продолжил. Хару должен был понять, что только Дайске примет его таким, какой он есть, а не какие-то девушки, которые ведутся на внешность, а не то, что собой представляет сам Като. — Но, как я и говорил, она не мой типаж девушек, она не умеет следить за своим языком, так что думаю, она может и ранит тебя. Ты же так сильно защищался, чтобы никто ничего лишнего не сказал о тебе, а она проболтается обо всём. Так что же ты решишь? Но это моё мнение, и мы приехали, я просто хочу защитить тебя, ведь никто этого не делал до меня, так что это трудно принять. Като вышел из машины и направился к мусорке на улице, Дайске был прав, он видел всю ситуацию со стороны, да и все остальные доверяли ему то, что думают о Като. У него куда больше информации, и он уже много раз доказал, что переживал о нём. Поэтому решение написать Каори, было пустой тратой времени, особенно для самой девушки. Она бы разочаровалась, и если он будет иногда заходить в кофейню, она будет смотреть с призрением, с тем взглядом, который он заслуживал. Он с тяжестью на сердце выкинул записку, а после размышлений, и кусок десерта. Като действительно спрятался в панцирь для своей защиты, но есть тот, кто готов оберегать и сам панцирь. Как только они снова зашли в свой отдел, начальство подозвало только Камбэ. Как только он смог освободиться, Като узнал, что его отправляют на участие в тренировочных практиках на новых моделях машин, для лучшей специальной подготовки полицейских и всё в таком роде. Дайске невероятно сильно смущало название, и то, как нервничал Юкихиро. Он не мог внятно объяснить цель задания, даже в названии программы сделал несколько ошибок. — А почему именно тебя? — Като тоже не особо хорошо понимал, что за причина такая веская, чтобы выдернуть именно Дайске, а не кого-то другого. — От каждого отдела нужен тот, кто хорошо умеет ездить. Но Дайске не был собой, если бы стал доверять всему сразу, как только ему сказали это. — HEUSC, что за программа такая? — Господин Камбэ, такой программы нет на официальных сайтах государственных органов и даже в разработках нет ничего подобного. И в голове стало складываться нечто подобное пазлу. Не очень хорошие и приятные взгляды Хосино и капитана Кента на его напарника, невероятно откуда взявшая программа, которая требовала его отъезда, но куда больше раздражения вызвала неопределённость, что ему ожидать в дальнейшем от появления Кацухиро Такэйя, который целенаправленно приближался к Камбэ. — Согласился? — Дайске понял, о чём он спрашивал, и ему придётся ответить на это, но сначала ему нужно было узнать, зачем вообще это нужно. — Что это за программа? И так же её нет на официальном сайте, я имею полное право не соглашаться на то, о чём я не имею представления. Но Кацухиро являлся главой первого отряда не просто так, его стойкость и выдержка настолько же сильны и твердолобы, насколько таковы у самого Дайске. Камбэ отметил, что говорил он уверенно и с пониманием дела. — Это не то, что новая программа, это практика и наша инициатива для улучшения защищённости города, можешь посмотреть, — после чего глава протянул ему документы и действительно, всё что говорили и рассказывали ему, оказалось правдой. Он прочитал вдоль и поперёк, чтобы точно убедиться в достоверности всех слов и особенно узнать, кто являлся инициатором всего этого, но ничего не указывало на определенное лицо. — Кто будет ещё участвовать? — Все отделы по одному человеку. — Хосино будет? — Нет, он не очень хороший водитель. У нас в отделе есть водители куда лучше и искусней, ты как раз сможешь с ними познакомиться. И ему ничего не осталось, как согласиться и отправиться на сборы. Но перед этим он решился поговорить с Хару и предупредить его, чтобы был острожен на всякий случай, пока его нет. Если бы Дайске знал, к чему это всё приведет, он, несомненно, отказался бы от любого предложения и уже преступил к новому этапу своего плана, чтобы как можно скорее заявить свои права на своего же напарника. Хосино, как только все уехали на специальные сборы, направился к Като, который, как его и просил Дайске, сидел на месте, не привлекая внимания и не ища себе новых неприятностей. — Мне нужна твоя помощь, — Рё схватил его за руку, таща в сторону выхода. — Господин Юкихиро, я для помощи первому отделу забираю Като. Срочно. Не дожидаясь ответа, он насильно потянул Хару в сторону оружейной комнаты, но с приближением к ней, он почувствовал, как сопротивляемость и сила в Хару появлялись всё активней и активней, из-за чего ему пришлось остановиться и повернуться лицом к своему другу, к тому, что от него осталось. И как бы не было грустно это принимать, Рё следовало начать действовать так, как это предполагалось в экстренных ситуациях. Он знал, что Хару из-за травмы в первом отделе очень изменился, и его разум стал куда податливей к любым изменениям, но нужно кардинально изменить всё, что творилось в его голове, чтобы вернуть прошлого Като, вернуть своего друга, для его же блага. Он был готов на многое для его благополучия, настолько же, насколько был готов и сам Хару, когда был в состоянии. — Зачем мы тут? — Хару отступил назад, его взгляд бегал по всему, что находилось вокруг, но никак не мог остановиться на глазах Рё, но это не бесило Хосино, а скорее расстраивало. — Я попросил позвать тебя, — из оружейной вышел капитан Кент. — Для вас двоих есть работа. Так как вы хорошо работает в паре, было бы очень продуктивно поставить вас вместе для быстрого исполнения моей просьбы. — Просьбы, а не приказа? — Хару вскинул бровь. — Именно, — Кент позвал их рукой, чтобы они шли за ним. — Меня в этом месяце назначили ответственным за проведения учений в школах против маньяков и терактов. Но я сейчас немного занят, нет возможности, поэтому посетите пару школ и исполните это за меня. — Поэтому это и срочно, — Хосино посмотрел на Като, он видел, как у того немного дёрнулся кадык, пока он глотал слюну, как взгляд забегал после всех слов, но он не давил, а просто ждал. Он хотел знать, осталось ли в нём хоть что-то от прошлого себя. — Хару, пожалуйста, — Кент подошёл ближе, положил свою тяжелую, но тёплую ладонь на плечо. — Я могу доверить общение с детьми только вам. Като ничего и не осталось, кроме как согласиться исполнить такую маленькую, но довольно важную просьбу. Он даже не смог осознать, как быстро оказался в машине Хосино, как они уже направлялись в первую школу. Хару чувствовал неудобство, словно он не мог здесь усесться и вести себя как всегда. Это не было такое же комфортное место, как дорогая машина Камбэ, в которой он привык ездить. Он бывал в машине магната чаще, чем у себя дома, он подвозил как личный водитель, но это никак не смущало, ему не приходилось напрягаться и тревожиться по поводу собственной машины. — Ты окончательно решился по поводу перевода? — Думаю да. — Думаешь? — Нет, я решил, что не буду переводиться, поэтому и не стану. Хосино решил оставить разговор на потом, когда они исполнят первую часть просьбы капитана Кента. Они с капитаном надеялись, что они смогут ему помочь вспомнить свои способности, вспомнить, что он был хорошим полицейским, который не может просиживать своё драгоценное время в самом низшем отделе. Первое время Хару был скован, его смущали взгляды, направленные на него, смущало то, что они говорили и о чём просили. Ему казалось, что вся его сноровка с коммуникабельностью закончилась, как только он ушёл с первой должности. Он не мог правильно сформулировать свою речь, ему казалось, что все смотрящие, знали о его секрете и слушали его только из уважения к профессии. Ведь сам он не выглядел как Хосино, которого ученики боялись и уважали. И выходя из некоторых кабинетов, он ощущал каждый взгляд насмешки направленный на него. Дети и подростки были проницательными, они видели людей насквозь и знали, что Хару сам боится некоторых людей так же, как и они маньяков, от которых их учат защищаться. — Тебе не нравиться эта работа? — Хосино остановил его перед кабинетом, чтобы немного ободрить. — Не то что не нравиться, просто ученикам не так интересно слушать меня, как тебя, — Хару потёр свою шею, ему казалось, что все, что он говорит, было логично. — Это же логично, тебе так не кажется? — Мало ли, что тебе кажется и что логично. Бред это всё, — Хосино нахмурил брови. — Ты никогда не стеснялся говорить, что думаешь и быть общительным. Всем это нравилось, мне это нравилось, капитану нравилось, а детям особенно. — Но это когда было, уже прошло много лет, и сколько всего произошло. Хосино кивал на каждое слово, словно соглашался, но его лицо говорило об обратном, ему не нравилось ничего из сказанного. Хару, по его мнению, брал основу для своих выводов из ниоткуда, из пальца высасывал информацию. — И что? Ты, Хару Като, всегда поступал по своему, всегда говорил, что думаешь и всегда имел своё понимание справедливости, так почему же сейчас это должно измениться? — Рё остановил попытку Хару сказать ему что-то против или доказать, что он не прав. — Дети всегда тянулись к тебе, ты был примером лучшего полицейского, к которому и нужно было стремиться всем остальным. Ты даже после глупой случайности поступил по своей совести и справедливости, сам себя наказал, хотя тебя и нельзя было назвать виноватым. Так что забудь всё, что ты мне сейчас наговорил, и иди, расскажи ученикам об их безопасности, только тебя они и будут слушать. Меня может и уважают из-за страха перед нашей профессией, но тебя уважают за то, что ты действительно разговариваешь на их языке. После этого работа пошла легче. Хару начал раскрываться и становиться активнее. Ему всегда нравилось понимать, что дети знают о своей безопасности, это его работа — защищать. Только мысль, что маленькие дети, подростки могут быть в опасности по вине людей, которые как звери хотят исполнить свои мерзости, воспаляла в нём гнев. Поэтому ему и нравилось делать это, дети всегда поражались некоторым силовым приёмам, удивление в их глазах стоило борьбы над своим страхом. Может Хосино и был прав. Снова и снова в каждом новом классе он соглашался с мнением, что ему просто стоило перестать зацикливаться на старом. Дети, которых он сейчас учил — те, кого он обещал защищать. Поэтому если он сдастся и не исполнит свою мечту, тогда в любой момент может повториться тот случай. Но в голове раз за разом всплывали слова магната, которые тоже верно говорили о его опасности к окружающим и его ужасном поведении. Он мог воспитать не новое защищённое поколение, а наоборот более жестокое, готовое на всё. Но если Хосино поддерживал его в начинаниях, Кент хотел, чтобы именно он делал это, значит, он делал всё правильно, на данный момент. Но слова Камбэ всегда оставались с ним, в любой момент он мог принять другую сторону, ту сторону, в которой примет слабую личность себя, то есть — настоящего себя, который опасен для общества. — Немного осталось, последняя школа, и работа выполнена. — Даже немного жаль, — Хару размял шею, она затекла очень сильно. — Давненько я таким не занимался, может быть, даже и скучал по этому. — У тебя это хорошо получалось и раньше, а сейчас с практикой ещё лучше. — Может быть. Хосино сжал губы, ему хотелось рассказать всё, что он думал. Он не мог долго держать своего друга в неведении. По этой причине он ощущал себя виноватым вруном. Хару всегда был честен с ним, поэтому он не мог не ответить ему тем же. Как только они вышли из машины, Рё заговорил. — Знаешь, есть шанс, что после того как мы исполним работу… — Хосино улыбнулся, ему правда хотелось верить, что это скоро сбудется. — Капитан Кент обещал подписать твои документы о переводе, как трудолюбивого рабочего, заслуживающего повышения. То есть, это не восстановление по просьбе, а инициатива высшего по званию. — Но я не хочу, — Хару сразу нахмурился и встал в позицию защиты. — И уже отказался. — В этом случае у тебя только один выход, это уволиться. Я не хочу, чтобы так было, — Рё остановился и уткнулся своим взглядом себе в ноги. А после резко рванул к другу и обнял. Ему хотелось достучаться до его головы и разума. — Нам стоит попробовать всё сначала, всегда будет способ исправить что-то. Като хотел обнять в ответ, он давно не ощущал таких объятий. Того, что он и Хосино, как старые друзья обнимались и поддерживали друг друга. Не только он нуждался в защите и поддержке, но и его друг искал всё это в нём самом. Однако главное что он понял его, а не принял мнение других людей. Он понимал его так же, как Дайске. Хару только похлопал по спине и дождался, когда тот отойдёт от него. — Можно попробовать, почему бы и нет, — Хару знал, что сейчас он собрался поступить странно, но это действительно правильный поступок. — Я сейчас подойду. Как только они разошлись, Като сразу набрал Дайске. Ему нужно было узнать, что об этом думал магнат. — Никогда не думал, что доживу до этого момента, — Хару слышал улыбку в голосе Дайске, и сам не заметил, как ему стало легче на душе, словно камень упал. — Но как думаю, мне не стоит привыкать к этому? — Да, — Като сглотнул, ему теперь казалось глупо скидывать на него свои переживания по этому вопросу. — Ну, так, что хотел? — Хотел узнать твоё мнение в отношении одной ситуации. — Мне приятно знать, — Дайске выдохнул довольно громко для его образа. — И особенно слышать, что моё мнение стало важным. Я, правда, хочу помочь тебе. Что за ситуация? Если бы Хару знал, как Камбэ переживал всё это время и ждал возможности узнать, что происходило у него сейчас. HEUSС добыл ему все разговоры в машине Хосино, и его раздражало, что все говорили противоположное его словам. Хару мог снова выбиться из его рук и начать действовать самостоятельно. А когда его напарник сам пошёл обратно в его руки, он не мог позволить себе отпустить своего верного Хару. — Хосино и капитан Кент договорились, что если я исполню просьбу капитана, тогда меня повысят, — Като покопал землю носком ботинка. — И Рё настаивает на том, чтобы я согласился на это предложение. И я так подумал, что может быть это хорошая идея. Как считаешь, Камбэ? — Я считаю это не то что плохой идей, а просто глупой, — Дайске звучал уставшим, ему снова и снова приходилось объяснять то, о чём они говорят каждый день. Словно Хосино и Кент не могли успокоиться и раз из раза начинали снова и снова подначивать Като на их авантюры. — Они хотят снова подставить кого-то под угрозу? Като молчал, его взгляд погрустнел и снова стал забитым. Плечи опустились и снова всплыли все слова, что ему говорил об этом Дайске, всплыли и предстали перед ним. — Мне продолжить? — Но если они так хотят, чтобы я вернулся, может это действительно будет хорошей идеей? — И ты возьмёшь оружие в руки, посмотришь на него и снова начнёшь думать, какой ты плохой, что убил человека? Или будешь снова ставить свои интересы выше, чем того, кого должен защищать? — Като не видел глаза светло голубого холодного оттенка, но представлял, как они смотрели с жалостью и самое главное с пониманием того, что пряталось в душе Като. — Хару, ты действительно убил человека, а после обиделся на всех и поставил себя выше, чем тех, кого должен был защищать до этой случайности. И если что, я поставил невидимые кавычки. — Я не хотел убивать, это, правда, получилось случайно. Тут ты точно не прав! — Хорошо, я тебе верю Хару. Случайность так случайность, — Камбэ передал улыбку в голосе настолько хорошо, что вся злость и обида за обвинение в преднамеренном убийстве спала. Като знал, что Дайске понимал его и готов был принять свои ошибки в сведениях. — Меня там не было, но я верю и понимаю тебя, тебе не зачем врать мне. — Поэтому второго такого случая не будет, я постараюсь этого не сделать. — Это ты так говоришь, но, сколько бывает непредвиденных ситуаций. Уж лучше остаться на спокойном месте, где ты можешь помочь и правда исполнить свою работу без проблем и самое главное, без надоедания другим, — в динамике телефона прозвучал звук зажигалки, Хару понимал, Дайске уже начал уставать от его жалоб на всё и непонимания ситуации. — Есть же вероятность, что ты забьёшься в свой уголок и будешь защищать свои очень важные границы. — Я понял тебя Дайске. — Не стоит обижаться, если я говорю жестоко, но так будут говорить все. Ты сам мне так говорил, не так ли? Магнат как всегда был прав в глазах Хару. Он говорил правду, выражая мнение большинства, ведь он сам ощутил на себе всё то, что Като делал для других, даже куда грубей, и ощущал ненависть в отношении к себе. И он не мог винить Дайке, который иногда отвечал ему так же, но и при всём этом был единственным, кто как-то проявлял к нему заботу, не считая его родителей. Но Като сильно любил их, чтобы говорить им о том, если ли у него проблемы на его работе или их нет, всё замечательно не зависимо от того, что происходило вокруг, апокалипсис или ядерная война. — Я пойду, спасибо за всё. И Като снова обиделся, снова закрылся, но теперь с него опять сняли розовые очки, через которые он смотрел на всё. Ему, правда не стоило мечтать о хорошем будущем на прежнем месте работы, и он сам виноват в этом. С тяжелой головой и немного мутным разумом он отправился к Рё, которого нашёл около пары последних кабинетов, где они и должны закончить свою работу по просьбе капитана. — Хару… — Рё смотрел на снова изменившегося в лице друга. — Ничего не говори. Идём. И дальше Като даже не помнил о том, что он сделал для того, чтобы не было желания повышать его в должности. Но при этом очень отчётливо помнил мягкость подростковой щеки под своей рукой. — Что это было такое?! — Рё был на взводе, его глаза говорили о том, как он зол ещё немного и он впадёт в безумие от гнева. — Ты что сделал! Като молчал, ему ничего не оставалось кроме как хранить молчание, и получалось это у него точно лучше, чем что-либо другое, если только не считать жалование на всё Дайске. — Не хочешь рассказать, зачем ты ударил ученика? — Рё в невозможности озвучить все свои мысли и чувства ударил руль машины. — Это просто немыслимо! Теперь всё, что мы с капитаном делали, ничего не сбудется, так ещё и ему, возможно, прилетит. — Так и надо, — Като был настроен так же враждебно, только его злость бушевала внутри и не так сильно выходила, ведь Камбэ был прав. Он опасен не только взрослым, но детям, которые ни в чём не виноваты. — Почему же? — Рё смотрел прямо на своего друга. — Я не просил вас делать для меня что-то, — Хару отвернулся и посмотрел в окно, теперь ему не было дела не до чего, что будет с ним дальше. Уволят, понизят или выпишут штраф, срок — ничего не было важно. Като уже давно стал опасен, почему никто этого не понимал кроме Камбэ? Сам Хару ещё не до конца хотел принимать это, всё ещё находил себе оправдания. Он слушал всё, что говорит Хосино, но не отвечал ни на один из вопросов. Каждое слово, которое было направлено в его сторону, было разбито о стену, которую моментально построил сам Хару, оградившись от Хосино. Его бесили, расстраивали, вымораживали и самое главное нервировали и поэтому он не мог осознавать всё, что он думал. Всю дорогу до участка его мысли прыгали с одной на другую, соскакивали с любого диалога, который был за всё это время, искажались и снова проигрывались в его голове. Крики Хосино никак не помогали прийти в себя, он вспоминал только спокойную и конструктивную речь Дайске, который говорил уверенно и без запинок, он говорил правду. Рё же говорил с большими перерывами, в нём играли эмоции и поэтому он приукрашал всё, что происходило вокруг, не видя правды. Като никак не мог довериться ему, ведь сам был таким же, и вера в чувства и эмоции привела его сюда. Как только они остановились около участка, Хару незамедлительно вышел из машины, ему не хотелось оставаться наедине с бывшим коллегой. И как же он рад был встретиться взглядом с Дайске, к которому он незамедлительно пошёл. Только его остановила рука Рё, тот держал уверенно, ему не хотелось отпускать всё, что было между ними, он был готов бороться до конца. — Хару, пожалуйста, выслушай. — О чём? — Дайске быстро оказался рядом, он не мог позволить навредить его напарнику. — Хару, нужна помощь? Тот покачал головой отрицательно, после чего вырвал свою руку из хватки Рё. — Нам с тобой не о чем говорить. Я отказался, мне ничего не нужно. Ни перевод, ни повышение. Ваша же доброта и обернулась против вас, ведь изначально надо было поговорить, а не делать. — А как мы бы это сделали, если ты избегал меня? И всегда прятался и находился в компании с Камбэ? — Может это и был намёк, что тебе стоит отстать от меня? — Как и в тот раз? Я не хочу больше тебя терять, Хару! Оба не стеснялись разговаривать на повышенных тонах, обоих так и начинали распирать все эмоции, которые вызывала эта ситуация. — Ты меня никогда и не терял, просто мне действительно не нужно было там находиться. — Да кто тебе такую чушь сказал? В том случае никто не виноват, на твоём месте мог быть кто угодно. Ты отличный полицейский и то, что ты отсиживаешься в самом подвале нашего участка, это несправедливость. — Рё, о том случае все помнят, не ты был тем, кто стрелял, и не тем, кто дал этот приказ. Не можешь ты за меня решать, что мне делать и как поступать. А то, что ты называешь «несправедливостью» и есть то, что я заслужил. За мои поступки и то, как я относился ко всей работе в целом, это очень мягкая несправедливость. — Хару, ты такой бред говоришь, — Рё схватился за свои волосы, ему было тяжело говорить с Като. Так ещё нахальная улыбочка Дайске не давала ему покоя, словно тот знал всё, что скажет Хару. А каждый раз, взгляды, которые они бросали друг другу, подтверждали эту догадку. — Ты хотел вернуться на должность и многие были готовы тебе помочь. Почему же ты не хочешь поверить им всем? Они что, врут? — Хосино, ты действительно думаешь, что Хару будет говорить то, что думает о вас, вам же в лицо? — в разговор вступил спокойный голос Камбэ. — Да, Хару может такое сказать, но как ты думаешь, как он будет чувствовать себя, после того, как скажет это тебе? Мне то он скажет всё, что думает, но ты, то это другое дело. Дайске очень умело высказал это, каждый подумал о своём, ведь каждый был по разные стороны относительно ситуации. Но самое главное, он смог заставить замолчать такого неудобного Рё. Любое его слово могло заставить Хару сказать что-то, что будет неверно и тогда сломается всё, что было так упорно построено. — Рё, я устал, — Хару отвернулся от него. И продолжил говорить уже спиной к своему бывшему напарнику, даже можно сказать, бывшему другу. — Я не просил ничего из того, что ты сделал за сегодня. Пожалуйста, давай останемся просто теми, кто работает в одном участке. Мы друг другу никто и никогда не были чем то большим. Он положил руку ну плечо Дайске, посмотрел в его глаза и слабо улыбнулся. Дайске сделал это в ответ, он был уверен в Като на все сто, тот выбрал его, прямо сейчас сделал выбор в его пользу. Как бы судьба не ставила его перед выбором, Като справлялся с этим правильно. Дайске положил поверх его руки свою, тем самым поддерживая и наслаждаясь немощностью Рё и такой приятной и ласковой рукой Хару. Они ушли, оставляя полностью разбитого Хосино одного. Ничего из того, что он хотел сделать, не получилось. Он подвёл не только Кента, но и Хару, который, по его мнению, был запутан и подавлен властью Дайске, однако никак не хотел признать этого, и поэтому ему было сложно изменить что-либо. — Он выбрал, кто ему важней, — Кент оказался рядом. — Вы всё знаете? — Мне уже доложили, что случилось в школе, а так же я всё прекрасно сам слышал сейчас. — Мне ужасно стыдно и обидно, — Рё посмотрел на капитана, и на душе остался тяжелый камень, который он уверен, не сможет сбросить долгое время. — Ещё раз попытаемся, только бы он дал нам шанс. — Он же не хочет? — Рё был обижен на Хару за его слова, что все эти годы, только он считал его другом. — И я больше никто для него и никогда не был чем то большим. — Ты сам прекрасно понимаешь, чьи эти слова. Хару нужно время, чтобы переосмыслить всё, что происходит в его жизни. Только вот, Дайске никак не хотел дать Хару время для осмысления всего, что они наговори с Рё друг другу. В последнее время, ему стало невозможно долго находиться без Като. Он каждое утро просыпался с мыслями только о Хару. Всё крутилось только вокруг его, и осознание того, что он ещё не его, мешало. В голове Дайске, они давно были вместе, ведь они так идеально подходят друг другу, и поэтому не послушаться воли судьбы было бы преступлением. Да даже, если это было не так, он был готов пойти против судьбы, только хоть раз коснуться губ Като. Вдохнуть его приятный запах, посмотреть в его глаза и увидеть там только себя, чтобы Като имел в своей доступности только Камбэ. Не только тело просило Хару, но и разум кричал о том, что нет для них никого лучше Като. Его неспокойный нрав, но при этом собачья верность, будет лучшей благодарностью за все труды и тягости жизни Дайске. Поэтому ему хотелось, как можно быстрее заставить Хару привыкнуть к жизни, которая будет у них двоих. — Раз сейчас произошёл не очень приятный разговор, не хотел бы ты составить мне компанию и поужинать вместе? — И к чему это? — Ты отвлечешься, вкусно поешь, да и это будет интересней, чем гнить в своём доме. Хару посмотрел на Дайске и пришёл к выводу, что тот прав. Ему будет интересней находиться в его компании, чем наедине со своими мыслями, которые съедали его изнутри, не давая подумать над ними, такая спешка всегда приводила к не очень хорошим концам. А если он будет с Дайске, он всегда будет в безопасности и всегда найдёт опору в нём. — Почему бы и нет. Только конечно они сначала разошлись, каждый по своему дому, чтобы подготовиться. Изначально Хару думал, что посещение ресторана будет через пару часов после окончания рабочего дня, но он ошибся. Камбэ оказался в его доме спустя час, причём захватил с собой для Като дорогой, он уверен, костюм. Который был идеальным, как и сам Дайске, ни одной складочки и ни одной лишней детали. — Это тебе, — магнат бросил костюм в своей манере, именно эту деталь никак нельзя было изменить или исправить. — Зачем же? —Хару, это действительно глупый вопрос, — Дайске сложил руки и взглянул на Като. — Ты идёшь по моему приглашению в ресторан, который я выбрал. Стоит быть достойным этого заведения. Хоть я и вижу, что ты превышаешь все стандарты, однако другим тоже стоит этого показать. Като вздохнул и начал переодеваться, хоть желание немного поругаться или отказаться присутствовало, не хотелось добавлять Дайске больше проблем. Как только он начал исполнять просьбу магната, тот ушёл из комнаты, и предупредил, что ждёт его в коридоре. После чего они отправились в ресторан на машине Дайске, он сам вёл её, уже по привычке, которую он воспитал в себе для своего напарника. — Как долго нам ехать до места назначения? — Хару посмотрел в зеркало заднего вида и поправил галстук, ему всё казалось, что он неправильно его повязал и поэтому он немного душил и сдавливал его. — И что за место? Дайске сбавил скорость, чтобы была возможность освободить одну руку. Ладонь легко легла на колено Като и прошлась незаметным проглаживанием по всему бедру. Дайске не пришлось смотреть в сторону пассажира, чтобы определить, как его действие отразилось на нём. — Могу тебя уверить, ты не заскучаешь, — пальцы чуть сжали ногу, а после рука осталась на месте и никуда не сместилась. Като прочистил горло и заговорил: — Дайске, я не против таких как ты, — Хару убрал его руку со своей ноги аккуратно, чтобы не обидеть Камбэ. Всё же его чувства стали довольно важны для него, но он не может исправить своё мнение и отношение ко всему этому. — Но сам нет. И мы об этом уже говорили. Дайске чувствовал себя оскорблённым. Хару, который уже принял всё, что ему дали, согласился со всем, что предложили, отказался от прямого намёка. Но с другой стороны он понимал, что действует в неправильный момент. Хару ещё не в том состоянии, чтобы принять свои изменившиеся вкусы. Но для того, чтобы удовлетворить свои внутренние потребности он продолжил, слабо намекнул и подтолкнул для верного решения. — Я понимаю, — Дайске остановил машину перед светофором в ожидании зеленого цвета, но не стал терять время. Повернулся на кресле в сторону Хару и поправил его волосы, убрав их за ухо. — Но я ничего не могу подделать со своим чувством к тебе. Пока ты позволяешь мне это делать, ничего не поменяется. Хару не стал изменять то, что сделал Камбэ с его волосами, просто продолжил ждать приезда. После признания в чувствах к нему, он не смог отказать. Что-то мешало ему, казалось, что если он оттолкнёт ещё раз своего напарника, он потеряет его насовсем, этого не хотелось. Однако все мысли об этом прервались после того, как Дайске остановился около ресторана. Они вышли и направились внутрь, всё было как в фильмах про романтику. Встретил хостес, который провёл до зарезервированного столика и пожелал хорошего вечера. Само заведение было подстать тем, кто заходил сюда поесть и провести время — дорогое шикарное помещение, украшенное хрусталём и позолотой. Хару поражался всему, что находилось тут, и он уверен, Дайске может себе позволить купить это место только по одной его просьбе, даже не будет вдаваться в количество цифр на чеке при покупке. Оно было таким же замечательным, как и сам Дайске, который хотел поддержать Хару в трудную минуту его жизни. Когда они сели за нужный столик около панорамного окна, через которое хорошо просматривался вечерний вид города, Хару смог обдумать всё, что произошло за это время. Разноцветные блики играли не только на улице, но и на посуде их столика. Като было неудобно и некомфортно из-за не очень подходящей для него обстановки, но из-за всех нахлынувших ощущений ему хотелось остаться тут, чтобы насладиться местом и компанией. Компанией Дайске, она была очень приятной и интригующей, только с ним было спокойно, а паника с тревожностью и страхом отступили. Все мысли о прошлом пропали из-за того, что был хотя бы один человек, который понимал его, с кем можно было поделиться всем. — Сейчас ты полностью свободен, — Дайске открыл меню. — Можешь мне рассказать всё. Дайске спокоен, его холодные глаза не смотрят в сторону Хару, однако, он полностью поглощён самим Като. Только бы он мог поделиться своими ощущениями со своим напарником. Он бы не смог продохнуть от чувств, которые сейчас бушуют внутри Камбэ. Ему хотелось, чтобы тот говорил без остановки, делился всем, рассказывала обо всем, чтобы быть в курсе всей его жизни. Ему не только хотелось контролировать не только окружение своего напарника, но и его самого, его поступки, мысли и сознание, хотелось быть уверенным в том, что его верный пёс его не оставит. Чтобы они с Хару были вместе так долго, как только возможно, запах его волос сводил с ума, взгляд дразнил, а то, что внутри терзало его собачку, пропало безвозвратно для душевного спокойствия не только Като, но и Дайске. — Знаешь, перед тем, как я перед тобой поругался с Хосино, мы в машине говорили. Камбэ знал об этом, он слышал весь разговор, происходивший в машине. Это его не интересовало, но голос Хару был грустным, это было так мило, что хотелось гладить по лицу и притягивать к себе. — И тогда я наговорил много чего на эмоциях, однако внутри ничего не было. Было пусто. Дайске сделал заказ и посмотрел на Хару. Его глаза были такими же печальны, как и голос. Им не хватало слёз, чтобы казаться ещё ласковей. Дайске чувствовал своё превосходство и чувствовал, что хочет ощутить его слёзы. — Тогда я думал, что меня совсем не волнует, уволят меня или нет. Камбэ согласился со своим внутренним голосом, что Хару будет лучше, если так действительно произойдёт. Он будет ждать его дома только в его окружении, и никто не будет угрозой для верности Като. — Но теперь, когда я отошёл, я начал переживать. Вдруг, правда, уволят. Дайске повернулся к окну, чтобы скрыть радость на лице. Като жалок в своих переживаниях и это так притягательно, слабость и страх собаки так интересна. — Хару, ты сейчас в достойном ресторане, одет, обут, приехал на машине и в компании. У тебя сейчас есть всё, что нужно. И если тебе надо, я сделаю всё, что может потребоваться. Дайске хотел уверить в этом Хару. Он знал, что если тот начнёт просить его о помощи, начнёт нуждаться в материальном плане, тогда он будет зависим навсегда. — Знаешь, если у тебя уже была такая мысль, и ты так относился к этому, тогда может так и надо поступить? — Дайске хотелось этого, сильно, очень сильно. Тогда Хару нужно будет место и защита, и он сможет найти это в нём. Ведь только он готов был для него сделать всё, что угодно. — Нет, — Като сказал это очень резко, Дайске не ожидал этого, он не думал, что в Хару ещё осталась способность сопротивляться ему, надеясь, что внутри напарника была лишь стыдоба и слабость. — Я не буду увольняться, для меня работа важна и она нужна мне не только как способ заработка. Я даже не собираюсь это обсуждать. — Тогда как тебе вариант с отпуском? Проведешь его, отдохнёшь и обдумаешь всё, что надо, — Внутри Дайске немного разогрелся интерес, несмотря на сломленный характер, его напарник продолжал вырываться из цепких рук, и это было изумительно в его характере. — Я не хочу оставаться дома один, ехать к родителям, значит рассказать всё, не хочу этого. — Есть я. Можем провести его вместе. Сузуэ тоже будет рада с тобой снова встретиться и поболтать. Хару смотрел на Дайске внимательно, размышляя над его предложением. От него это было неожиданно, ведь такого скрытого предложения побыть в его доме не было. Он всегда говорил прямо, и то, что Камбэ искал новые фразы для предложений, даже немного веселило и притягивало. Като пока ещё не уверен, чтобы ответить согласием на это. В ход уже были пущены пару бокалов шампанского, дорого коньяка и некоторого вида алкоголя, который мозг Хару уже не смог запомнить. Вкус дорого алкоголя во рту был в новинку, а он продолжал литься, литься вместе с откровениями и разговорами ни о чём. Язык Хару был ему не подвластен. Сначала Хару держал себя в руках, не лез к магнату, придерживался норм, но когда в голове стала образовываться каша, из-за жары и всё так же удушающего галстука, он начал наваливаться на стол и просить Дайске уехать. Ему казалось, что то, как он смотрел на Камбэ, было неприлично делать в таком месте, неприлично было думать о нём, ведь кто-то мог прочитать не только его поведение, но и его мысли. И только бы они знали, как Като стыдно за такие ласковые и приятные мысли о напарнике. — Мы можем уехать? — Хару схватил Дайске за руку, держась за неё словно за спасательный круг. — Мне плохо. — Конечно, Хару, — Дайске перехватил его под руку, чтобы тому было удобнее. Руки Камбэ держали уверенно для человека, который выпил столько же, сколько и сам Като. Камбэ помог Като сесть в машину и пристегнул его, чтобы тот не свалился. Дайске же сел за руль, на переживания Хару, что он пьян и не может вести машину ответил, что всё в порядке, тому хватило этого, чтобы слепо начать верить. И Дайске был рад тому, что ему не пришлось объяснять и доказывать. Хоть он и мог спокойно это сделать, ему не хотелось раскрывать, что за всё время он выпил только один первый бокал шампанского, а всё остальное влил в Като. Ему пришлось постараться, чтобы не опьянеть от вкуса алкоголя и запаха Като, а так же скрыть сам факт такого маленького шарлатанства. В машине для комфорта Като, Дайске открыл окно и ехал быстро, чтобы добраться до своего дома. А так же нельзя было позволить себе упустить такую возможность. Машину Камбэ вёл аккуратно, чтобы драгоценный пассажир не пострадал, и он был рад, что тот уснул, и мог не отвлекаться, а только изредка поглядывал на его прекрасное лицо с красным румянцем. Ведь, в таком состоянии он мог отказаться от всего, что хотел предоставить ему Дайске, а этого нельзя было допустить. К моменту, когда им нужно было выходить и идти в дом, Дайске почувствовал нечто иное. Като спал в его машине, он полностью в его власти. И Камбэ прекрасно понимал, что Хару сам позволил себе оказаться здесь, он соглашался на всё, полностью подчинялся и даже не сопротивлялся. И это было важно, только так он мог понимать, что Като видит в нём такого же привлекательного и важного человека. Хару не позволял никому так близко подбираться к нему, только ему разрешил. Конечно, пришлось пойти на пару уловок, но при этом он знал, что если бы его напарник изначально не был готов к игре, то ничего не получилось. Хару всегда хотел его так же сильно. Поэтому впервые за всё время он позволил себе прикоснуться к Като. Пододвинулся ближе, отстегнул ремень безопасности для удобства и положил свои руки на лицо Хару. Он смотрел в его расслабленное и открытое лицо, румянец от алкоголя совсем не портил его, а наоборот делал интереснее. В голове появлялись жалостливые и щенячьи янтарные глаза, за которые уже можно гладить по голове. Руки начали очень медленно двигаться с лица к шее. Дайске всегда действовал быстро, ему не нравилась медлительность, она раздражала, но сейчас, ему хотелось запомнить и выучить всё, что успеет. Горячая кожа и пульсирующая артерия были очень важны, их тоже нужно было запомнить. Дайске даже посчитал удары сердца в минуту, ему хотелось знать. Руки дрожали как у человека, которому позволили дотронуться до самого драгоценного и важного. Они спускались всё ниже и ниже, хотелось расстегнуть рубашку, прикоснуться к груди и увидеть, как быстро на ней расцветут его отметки, но ему хотелось сделать это когда Хару будет в сознании, чтобы его грудь вздымалась в бешеном ритме от возбуждения. Поэтому он спустился дальше и его взгляду предстал пах. От этого в горле застал ком. Дайске ощущал себя как школьник перед возлюбленной, сердце билось настолько быстро, что было слышно, как пульсировала кровь в ушах, губы пересохли, появился мандраж, не только в руках, но и по всему телу. И как бы желание раздеть и овладеть своим напарником не одолевало его, ему следовало разбудить Хару и направиться в дом. Но что-то тянуло и просило хоть капельку позволить прикоснуться и утолить голод, который он так долго топил внутри себя. Руки сжались сильней на тазу Като от чего тот начал крутиться и просыпаться, на что Дайске среагировал быстро. — Хару, просыпайся, — Камбэ приблизился к его лицу, а рукой слабо поглаживал щёку. — Мы приехали. — Что? Камбэ переложил свою руку со щеки на шею, а сам вдохнул как можно глубже запах, чтобы заполнить свои лёгкие только им. Это было настолько важно, что в голове крутилось только это и то, насколько они близки. — Дайске, — Хару упёрся рукой в грудь Камбэ. — Ты очень близко, и убери руку. Като надавил на руку магната, которая была на нём. Он чувствовал, что так следовала сделать, а самое главное, знал, что нужно ещё раз напомнить Дайске, что ему не нравятся мужчины. — Она тебя смущает? — Не то что смущает, просто мы говорили об этом. Дайске вернулся на своё водительское место. А руки легли на его же колени, только они не могли найти себе места, постоянно поглаживали ноги или сжимались в кулак. — Ты даже сейчас строишь из себя кого-то, — Дайске не то, что был зол, он был обижен. Като не мог отблагодарить его за всё, не мог поступать как адекватные люди, ему нужно было стать подобным низким отбросам, которым так и хотелось набить себе цену. Хару был лучше, и ему следовала поступать лучше. — О чём ты? — Хару не понимал, о чём тот говорит, и откуда взялась злость, но ему стало стыдно за свои слова и поступки. — Всё это время ты защищал свои права, как только можно, но к чему это привело? Все отвернулись от тебя. И теперь продолжаешь это делать! — Голос Дайске изменился, он стал грубей и перешёл на повышенный тон, что смутило Хару, он привык всегда видеть спокойного Камбэ. Камбэ, который может затушить любой его пожар, а тут получилось всё наоборот, теперь сам Дайске разгорячился, что пугало, ведь от него могли отказаться. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Я не прошу сделать, что-то сверхъестественное, а просто принять меня тоже! Но вместо этого ты продолжаешь играться и делать всё на показ! Конечно, уж лучше пусть меня покормят, всё сделают, все хотелки исполнят, поймут, выслушают, поддержат, а я взамен просто сделаю пару намёков и буду дальше сидеть. — Я не… — Хару хотел вставить своё мнение, ведь он действительно никак не показывал своего любовного интереса, которого и не было. — Вот не надо тут, Хару! Ещё как были. Сколько раз ты прикасался ко мне без надобности, позволял помогать, побуждал на ревность к Рё, сколько раз строил невинного, когда я с тобой флиртовал, и строил мне глазки. Ты даже сегодня в ресторане касался меня под столом, позволил тебя провести до моего дома, согласился на свидание. Что это, если не взаимность? Мои часы, которые я тебе подарил, ты носишь не потому, что я тебе важен? Хару, ты даже для меня ничего не можешь сделать, в твоём мире только ты один такой хорошенький и миленький! — Ты важен для меня, но ты просто напридумывал себе этого… — Теперь это я виноват? Я виноват, что ты кокетничал со мной, а я решил сделать тебе приятно? — Дайске иногда во время пауз в своих яростных речах посматривал на Хару, и ему, правда, было обидно, он столько сделал для него, а тот ничем не мог ответить из-за своего эгоизма. — На самом деле ты так не думаешь, что я важен для тебя. Потому что будь я таким, ты бы не делал мне больно, а старался понять меня так же, как и я тебя. Дайске не хотелось дальше разговаривать на эту тему, он вышел из машины и направился к своему дому. Однако, он понимал, что Хару может просто уйти и этого нельзя было позволить, всё же попытку добиться взаимности можно повторить ещё раз, только, чтобы Хару чуть больше выпил и было больше благоприятных факторов. Камбэ остановился около входа в дом и закурил, просто ждал Като. Ему даже не пришлось курить вторую сигару, его напарник был верен ему, просто немного глуповат, поэтому и приходилось всё доносить грубыми и прямолинейными словами. Като же просто сидел и смотрел в одну точку, в голове всё звенело от громкого голоса Дайске. Вся эйфория, что была в ресторане, пропала, не было той тягучей тяжести в теле и пустоты в голове, всё стало в несколько раз хуже. Слова Дайске задевали, ведь он к нему относился по особенному, он был для него важен, его мнение было значимо. Но теперь, когда ему сказали всё это, казалось, что Хару думал только о себе и считал себя главным, раз он смог задеть Дайске. Ни с кем так близко он не делился проблемами и тем, что его окружало, поэтому все слова застряли в его голове. Он последовал за Дайске. Их взгляды столкнулись, Хару чувствовал, как ему становилось стыдно, чем дольше он смотрел в глаза. Дайске подал знак, чтобы за ним следовали в дом, Хару не мог ещё больше разочаровать напарника. Внутри дома он следил за движениями Камбэ и затем, как тот разговаривал с HUESC. — HUESC, Сузуэ спит? — Господин Камбэ, Госпожа уснула двое часов назад, по поводу Вас она распоряжений не давала. Мне следует разбудить её? — Нет. Камбэ взглянул через плечо на своего напарника и, убедившись, что тот следует за ним, продолжил свой путь до одной из многочисленных шикарных комнат, но только он знал, что идут они в комнату подальше от Сузуэ и в ту, где им будет удобно в любое время и в любой ситуации. — Проходи, — Дайске открыл дверь и пропустил вперёд Хару, тот послушался. — И зачем мы тут? Дайске был готов в подробностях рассказать, как он собирался разложить на кровати Хару. Как бы без остановки он трахал его на дорогом постельном белье, на мягком матрасе, и как был бы готов целовать всё его тело, которое стоило больше, чем вся сумма на его счету. Однако, он понимал, что Хару был не готов принять тот факт, что он очень хорошо смотрелся бы на этом месте, месте принимающего, и как бы ему понравилось, поэтому пришлось немного увильнуть от этого вопроса. — Продолжение банкета, присаживайся, — Дайске указал, на столик и пару стульев на балконе этой комнаты. Хару направился туда. Дайске подкатил к столику другой сервировочный столик на колесиках, на котором было ещё больше алкоголя разного вкуса и вида, и Хару был уверен, дороже, чем в ресторане. И первый стакан, который дал ему Дайске, было стыдно брать, ведь за ним продолжали ухаживать, ему захотелось уйти. — Останься, сделай милость, — Дайске попробовал алкоголь на вкус, изучая жидкость и её запах. — Но если тебе и это составит труда, то тебя никто не держит. Никого насильно не держу. Дайске играл на чувстве стыда, показывая своё обиженное «я», которое Хару так жестоко задел. Като выпил залпом поданный стакан. И всё пошло по старому кругу, как в ресторане, расслабленность, легкость в голове, дезориентация, только по голосу Дайске Хару ещё мог понять, где он, и кто с ним. Его настроение поднялось, и вид иногда поднятых уголков губ у Камбэ вызвал собственную глупую улыбку. Като невероятно приятно было сидеть тёмным вечером или глубокой ночью на высоком балконе и наблюдать за небом. Волосы тормошил ветер, ему было невероятно спокойно, никакая паника, ни печаль дня, ни тяжесть работы не мешали ему насладиться погодой. Такое чувство свободы наполнило его лёгкие, что-нибудь сильных рук Дайске, он точно перевалился бы за перила. И он не забыл отблагодарить его за это, хоть язык и не поворачивался. Хару чувствовал себя счастливым, ему хотелось разговаривать с Дайске без остановки, и рассказывать обо всём, что замечал, и что появлялось в голове. Но со временем, волна эйфории поменялось на нечто другое. Вкус стал тошнотворный, живот крутился, и пульсация в голове стала громче и быстрей, Хару осознавал, что немного и, казалось, голова лопнет. И та самая улыбка, которая давала ему спокойствие стала не то что раздражать, а пугать и вызывать агрессивность. Ему казалось, что кровь внутри него вскипела и агрессия, которая всё это время копилась, захотела вырваться наружу. Дайске не хотелось это выливать, но его уже не было возможно остановить, особенно язык. — Знаешь, только ты посмел мне сказать подобную грубость про моё поведение, — Хару тыкал пальцем в Дайске. Он даже не заметил, как оказался в объятиях магната. — Потому что ты как тиран всех запугал своей непробиваемой бронёй. — Я хотел как лучше. — А получилось как всегда, — Дайске прижал Хару ближе к себе, вдыхая его запах. Аромат тела Хару сводил его с ума, и пока ему это позволяют делать, он будет упиваться им. — У тебя никогда ничего нормально не получается, ты неадекватно реагируешь и делаешь из мухи слона. А я говорю тебе о твоих недостатках прямо, потому что люблю тебя. Ведь не хотел ничего плохого. — Я понимаю, и благодарен тебе. Мне бы хотелось извиниться за всё то дерьмо, которое тебе пришлось пережить за это время, но я не знаю, что мне сделать. И Хару задумывался над этим. И снова, раз из раза, ему повторяют одно и тоже. Только вот голова не хотела думать ни о чём, она болела и не давала спокойно смотреть на Дайске, в глазах всё плыло и не давало возможности остановить руки, которые так незаметно окружали его тело. И Като отвечал на эти прикосновения. Сначала он положил свои руки на шею Дайске, а после ввёл их вверх, к лицу. Он знал, ему не один раз говорили и показывали, что больше всего Камбэ желал взаимности. Если он её даст, ничего плохого не случится. Дайске осознал, что вот в этот момент, когда Хару полностью в его власти, он мог получить желаемое. Руки, которые так ласково отвечали на его напор, совсем робко показывали взаимность. Он мягко потянул своего напарника к кровати, а тот послушно следовал. Он, конечно, старался сопротивляться, но у него совсем нет координации и понимания, что его окружало, и в какой он обстановке, что позволяло Дайске легко и просто уложить Като на свою кровать и оказаться сверху. Дайске не мог оторвать взгляд от Хару, ему неважно, в каком тот состоянии, в какой позе и в разуме ли вообще. Осознание того, что это уже Хару в его кровати, невероятно опьяняло, больше, чем то, что он пил за весь день и за всё время его жизни. Любое сопротивление, которое оказывал Хару, было отклонено или вовсе не услышано. Он в таком состояние был слабей, никакие толчки руками и брыкания не могли снять Дайске. Тот уже полностью прижался и вцепился в своего напарника. Руки были заняты снятием рубашки, а губы целовали шею и ключицы Като. Это было невероятно, чувствовать его вкус и запах. Жар, которым Хару делился с Камбэ, был самым ценным. Он никак не хотел останавливаться. Когда его укусил Хару, он, с некоторым усилием, оторвал, наконец, взгляд от уже обнажённого туловища напарника. — Дайске… — Хару смог сказать только это. У него было чувство, что ещё немного, и его стошнит. Самого же Дайске сейчас никак не волновало ни то, что тот хотел сказать, ни то что чувствовал в эту минуту. Он молил только, чтобы ему не мешали наслаждаться, чтобы Като позволил себе стать его. — Хару, ты сам позвал, — Камбэ взглянул на него через опущенные ресницы, и в его взгляде сквозила обида. — Тебе не нравиться? Ты снова отказываешься извиняться и прячешься от любящего человека? Когда он увидел, что Хару отвернулся к окну, то вернулся к незаконченному делу. Дайске получил полную свободу над телом своего напарника, и это было невероятно. Мягкость тела, тепло кожи и запах Хару было единственным, о чём он мог сейчас думать. Он смог двинуться дальше, только когда изучил каждый миллиметр туловища и оставил там множество своих укусов. Как же приятно звучало шипение Като из-за приятной истомы. Он знал, что эта сладкая боль, которую Хару заслуживал. Дайске чувствовал, что если бы он продолжил, то уже бы кончил в штаны. Руки тряслись, он старался как можно скорей снять всю одежду не только с него, но и себя. Она не давала ему насладиться тем ощущением, когда оба партнёра обнажены и доверяют друг другу. Но этому всему мешал Хару, который никак не принимал участия, он прикрывал себе лицо и словно старался сжаться, чтобы его не видели. Только вот, Дайске осознавал, что ещё немного, и Хару поймёт, как ему повезло, и так же войдёт во вкус. И только тогда к Хару пришло осознание, зачем конкретно он это делал. Чтобы отблагодарить Дайске за всё, что было сделано, это было малой ценной, и он позволил этому случиться. Хару попытался расслабиться, чтобы принять всё, что с ним происходило. Живот крутило, но он не обращал на это внимания. Он ощущал, как его мышцы напряжены под руками Дайске и как он жался к нему всё ближе и ближе. Этот жар вызывал головокружение и за ним тошноту, поэтому легче было закрыть глаза, и отдаться ощущениям. Камбэ не хотелось откладывать момент не только заполучения своего напарника, но и становления Като его. Ему хотелось как можно быстрей оказаться внутри и как можно быстрей заставить Хару смотреть на него, пока он втрахивает того в дорогую кровать, которая заслуживает, чтобы Като остался в ней на всю ночь. Перед тем как войти в Хару, Дайске убрал руки от его лица и прижал к кровати над головой. Если бы только он мог расписать, как хорошо смотрелась эта картина в его глазах. Тогда бы Хару осознал всю свою значимость и действительно задумался над всеми его предложениями, и точно бы согласился. Ведь только он смотрел на Като так и любил его таким, какой он есть, готов был благословлять всё что угодно, что было связанно с ним. — Ты очень красивый, — Дайске пытался описать своему напарнику всё, что видел, и как ему нравилось это. Но что его бесило, так это скривлённое лицо Хару. Как тот кривился, дергался и хотел вылезти из-под его тела. Словно тому не нравилось, как Дайске обращался с ним, и это было омерзительно по отношению к нему. Но чтобы не испортить совместное времяпровождение он отвернул Като лицом вниз. И так стало гораздо лучше. Так ему открылся изумительный вид на прекрасное тело уже его Хару, шею его Хару, которая уже начала изменяться из-за укусов и засосов, и самое главное, так, он получил возможность заставить его Хару подать голос, словно собака. Като не то, что хныкал, скулил и тяжело выдыхал. Он старался сдержать все звуки, которые вытягивал из него Дайске, старавшийся подготовить его. И если бы Хару осознал, как это возбуждало, он бы точно гордился собой, что смог по полной отплатить. Красное лицо, слезы в глазах, тяжелое дыхание и задранная голова из-за руки Дайске в волосах Хару было тем, что Камбэ хотелось запечатлить в своей голове. Он не мог влиться и ощутить всё, что чувствовал сам Камбэ. Он не ощущал такого же блаженства, которое играло на лице магната. Ему было приятно всё это, однако сам он не ощущал ни капли возбуждения. Ему приходилось врать и подыгрывать всем эмоциям Дайске. От этого становилось ещё хуже, а тошнота подходила ближе. Как же ему хотелось отблагодарить Дайске так, как он того заслуживал. Но что-то не давало ему полностью отдаться. И каждый раз, как он бросал взгляд на магната, он надеялся, что тот не увидит смятения Хару и его омерзения не то, что к ситуации, а к самому себе. Дайске был благодарен Хару за то, что тот никак не мешал ему. Он спокойно принимал всё, что Камбэ давал. И это было так мило, что Като действительно захотел извиниться за всё, что он натворил. Он так мило слушался, словно принял роль собачки на коротком поводке. И Камбэ понимал, ещё совсем немного, и Хару привыкнет ко всему новому в своей жизни и научится наслаждаться ею. Дайске прекрасно это всё осознавал и понимал, оставалось только дать понять это и Хару. Камбэ кончил внутрь Хару. И казалось, он никогда не получал такого сильного оргазма. Всё его тело сжалось, а после расслабилось. Как же было хорошо и спокойно рядом с его Хару, который сразу же свалился как только его отпустили. Это было хорошим признаком того, что он не убежит, если Дайске закроет глаза. Только вот когда это всё закончилось, Хару не мог отдышаться не только от того, что произошло и боли, которую случайно и по его глупости всё же нанёс Дайске, но и от чувства омерзения, которое снова нахлынуло. Немного привстав на локтях, он взглянул на Дайске и осознал, что совсем немного, и его стошнит. И он оказался прав, так и произошло. Он осознавал, что всё его тело невероятно тяжёлое. И каждое движение вызывало боль. Като пришлось преодолеть самого себя, чтобы оказаться в туалете. Като смотрел ошарашенно. Он ничего не помнил, в голове был туман и тьма, которую было сложно преодолеть, но с каждой секундой его поглощали ощущения и, самое главное, то чувство отвращения и неприязни полностью окутало его. Хару понимал, что как бы сильно ему не нравился магнат, он не сможет изменить себя, чтобы полностью принять его, и это было несправедливо по отношению к Камбэ. Врать ему — было самым худшим, что Като мог сделать в своей жизни. Тошнота, которая стояла в горле и боль, крутившая в животе, снова вышли наружу. Хару решил, что всё, что произошло сейчас, его не волнует, он оплатил хоть немного того, что для него сделал Камбэ. Это мысль крутилась в его голове, только так он мог оправдать свой безрассудный поступок. Сейчас он мог только вернуться в кровать и полностью раствориться в ней. Като проснулся от руки Дайске, его лёгких поглаживаний и ощущения губ на оголённом плече. — Доброе утро, — Дайске близко, Хару проснулся окончательно. Некоторое время Като пришлось смотреть в никуда и считать воображаемых ворон. В голове не было ничего, только во рту был вкус мерзостной тошноты, боль в теле, невозможная усталость и головная боль. И всё это напоминало о том, как закончилась ночь. Хару не понимал, как к этому относиться, ему не осталось ничего, кроме как обратиться к тому, кто и был инициатором. — Доброе… — Камбэ заметил, насколько тот напуган, но он сделает всё, чтобы тот остался с ним после всего. — Это может считаться благодарностью? Рука, которая всё это время поглаживала то голову, то плечи, остановилась. Дайске ощутил, как злость охватывала его с невероятной скоростью. В голове моментально появилась мысль, что Хару мог отдаться ему только из-за этого, а не любви, что всё снова было впустую. — То есть ты снова воспользовался своим привилегированным отношением к себе? — О чём ты? Я просто хотел отблагодарить за всё, что ты сделал, — Хару смотрел, как Дайске встал с кровати и начал одеваться. — Я же знаю, что ты этого хотел, поэтому я и позволил тебе это сделать. И я думаю, мне стоит уйти? — Ну конечно, я заставил тебя исполнить свою прихоть без твоего согласия. И теперь я не только гнусный лжец и высокомерный мудак, но ещё и насильник, — Дайске застегнул рубашку, если бы у Хару не было расфокусировано внимание, он бы заметил дрожь в руках. Камбэ не мог этого контролировать, он не мог осознать даже, что это — или страх, что нет взаимности, или злость. — Насильник, который изнасиловал своего напарника, который работал в полиции. Что еще скажешь? — Я не говорил, что ты насильник. — Но сейчас ты не говоришь, что был согласен и сам намекал на это, — Дайске подошёл ближе к Хару. — Сам хотел, то, что я сделал, лез ко мне с прикосновениями, позволил за собой ухаживать и сам раздвинул ноги. И значит, ты счёл это как должное? Лучше бы ты ничего не делал, а то… Одним коленом Дайске встал на кровать и нагнулся к Хару, прошептав последние слова ему в лицо. Хару почувствовал, как тот словно выплевывал их. Это было омерзительно, но он заслужил. — Теперь это я жертва, а ты просто воспользовался моей любовью к тебе. Потом всем будешь это рассказывать и хвастаться? Может тебе ещё денег заплатить? Или мне? Чтобы окончательно сделать совей сукой? Хару, прекрати этот цирк, скоро даже и я могу устать. А так проблема тут в тебе, а не во мне, ты не уверен в себе и за мой счёт хочешь восстановиться? Хару осознавал, что если Дайске встанет и уйдет из этой комнаты, то ничего уже ничего нельзя будет сделать для их отношений. Поэтому, то, что он схватил и поцеловал Дайске, а после прижал к себе, было сделано под эффектом голубых глаз, которые не хотелось терять. Он верил и сам помнил то, как тянулся к Дайске, как игрался с ним, это было его собственным желанием. Камбэ был прав, если бы Хару этого не хотел, он бы отказался или вырвался, но поступить так с магнатом он не мог, ведь чувства горели и стремились к нему. — Прости меня, я действительно неправильно выразился, — Хару шептал быстро-быстро, ему хотелось как можно больше успеть сказать до ухода Дайске. — Просто я не знаю, как оплатить тебе то, что ты сделал для меня. Ты самый важный для меня из всех, кто есть у меня. Пожалуйста, не оставляй меня. — Я бы не поступил с тобой таким образом, которым действуешь ты, — Камбэ погладил щёку Хару. — Я-то знаю, насколько это больно, когда исходит от любимого человека. — Прости меня… Като оставалось только это и шептать, ему хотелось как можно больше эмоций и чувств вложить в этот шёпот. Ему не хотелось терять Дайске Камбэ из своей жизни, он кого угодно мог отпустить, но не его. Он уже осознавал, что без него дышать было трудно, еда не лезла в горло, и казалось, что все сразу начинали шептаться и обсуждать его. Только магнат понимал его, и только он защищал его спокойствие в такие минуты. Като был готов давить на жалость, унижаться и отдаваться, только бы тот был рядом. Камбэ же понимал, что Хару полностью на его поводке. Теперь всё, что он хотел, будет полностью его. Цель была достигнута, задача выполнена, а его, наконец, стало его. — Возьми отпуск, как я тебе раньше говорил, — Камбэ отошёл, было трудно отцепиться от верной собаки. — А там решим все твои проблемы, я помогу тебе. И Дайске знал, что тот исполнит приказ. В этот же день, Като взял отпуск и остался в его доме. Сторожевой пёс принял свою позицию. И это было настолько безумно, что Камбэ не хотелось делиться своей собственностью даже с сестрой или дворецким. Хару был только его и мечта начала воплощаться. Хару же просто мечтал отдохнуть и побыть с важным для него человеком. Даже ожидание того, чтобы провести время вместе уже доставляло ему удовольствие. Мысль о том, что, не смотря на его грубость, неуважение, сложность характера, неправильные поступки и слова, его всё равно продолжали любить, была величайшей радостью, за которую он не мог бы отплатить и за всю свою жизнь. В отпуске Хару стал свободнее, даже несмотря на то, что проводил его в новом месте, не в том, где обычно. Ему не хотелось возвращаться в свой дом, он казался теперь ему пустым и одиноким. Дни, проведённые вместе с Дайске, были спокойными и не наполненными тревогой. Всё было так, как и должно было. Отпуск Като для Дайске стал чем-то иным в отношение к своему Хару. Его наполняла радость, что теперь то, зачем он гнался, находилось там, где и должно. Но теперь смотреть на него было неприятно, воспоминать о том, насколько он был грязным и жалким в некоторых моментах секса, было мерзко. Но понимание, что его такого мог увидеть кто-то ещё, было хуже. Хару наедине с Дайске открывался с новых сторон, и ему в этом помогал сам Дайске. Он узнавал о новых эрогенных зонах своего тела, и поэтому Като научился получать удовольствие и глушить страх и омерзение к себе, для него стало главным только радовать Дайске. Он открыл в себе гастрономические предпочтения к самым изысканным блюдам, и даже сам угощал Дайске и его сестру. Ему нравилось знакомиться с Сузуэ и осознавать, что Камбэ готов впустить его в свою семью. Дайске позволял себе делать с Хару то, что хотел. Брал его везде и как хотел, не слыша иногда, что ему говорили. Для него это было неважно, ему невозможно сильно хотелось насытиться его Хару, чтобы полностью избавиться от зависимости. И он был рад, что такими глупыми вещами, как разговоры, Хару отвлекала Сузуэ, и ему не нужно было выслушивать глупости, которые иногда до того его бесили, что он не мог сдерживать себя. Находясь рядом с Дайске, Хару чувствовал облегчение, и никакие проблемы не давили на плечи, ему казалась, что Камбэ готов сделать для него всё, чтобы тот был счастлив, и он был благодарен за это. Хару полностью отдавался магнату, без остатка. Камбэ же делал это только для того, чтобы Хару не сбежал от него. Чтобы не мог посмотреть на кого-то другого, ведь теперь он его. Ему не хотелось, чтобы тот даже думал о побеге, золотая клетка захлопнулась. Ему просто надоедало смотреть на обиженное, грустное и унылое лицо, от этого пропадало желание. Словно Хару отталкивал его и не мог порадоваться тому, что происходит с ним, и поэтому приходилось потакать его хотелкам. И Камбэ был рад, что рядом с ним Хару научился молчать, и теперь раздражение было ниже, чем до этого. Като научился различать, как меняются эмоции на лице Камбэ в ответ на разные его слова и разные поступки, и он старался делать так, чтобы на лице его напарника не прекращала играть улыбка. Дайске веселило то, как Като начал прыгать и бегать вокруг него. И тот действительно должен был так делать, он уже долго ждал правильного порядка в жизнях обоих. Теперь не он должен потакать тому, кто даже не может поддерживать интерес, находясь в доме любимого. Хару становился всё меньше и меньше значим в глазах Дайске. Неприязнь и тошноту от секса Хару научился полностью заглушать, и даже иногда получалось получить слабый оргазм, и удовольствие охватывало его тело. Самым главным было осознание, что Дайске всё ещё хотел его после всего. Камбэ уже надоедало общество Хару, и иногда он не обращал внимания на какие-то его желания. Тот уже слишком расслабился, и если не срывается с поводка, значит можно проигнорировать. Под конец отпуска Хару, в кровати, на груди Камбэ и с его рукой в волосах, он осознал, что привязался к магнату и теперь всё, что связано с ним, очень сильно важно для него. Ему не хотелось терять дорого человека, и поэтому переступить через себя было теперь самым простым и верным решением, чтобы порадовать любимого. Дайске же гладил по голове своего верного пса, который был навящивым, радостным, громким и любвеобильным щенком. И для него это стало тем, что Като должен обязательно делать, чтобы только он продолжал обращать на него внимание. Никто не заслуживал видеть такого Като, только он получал это и брал тогда, когда хотел, и это становилось чем-то другим, не таким притягательным и жгучим желанием. Эйфория от получения своего отступила, и воздух, наполненный его запахом, начинал раздражать и бесить. Дайске хотелось, чтобы Хару пах или им, или вообще никак. — Мне даже как-то не хочется, чтобы отпуск заканчивался, — Хару выводил какие-то непонятные знаки на теле Дайске. Его кожа, тело и дыхание увлекали, хотелось полностью подстроиться под него. — Ты всегда можешь остаться тут настолько, на сколько тебе захочется, — Дайске взял руку Хару в свою, ему не хотелось, чтобы тот делал это. Камбэ ощущал, как его бесила наивность Като. — Но на работу-то ходить нужно будет, иначе мне придётся сидеть на твоей шее, — как бы сильно ему хотелось не работать, а узнавать больше и больше о Дайске, мешать тому нельзя было. — Я готов обеспечивать тебя столько, сколько надо, только бы ты был рядом, — Дайске встал с кровати, тяжесть и тепло Хару были невыносимы, ему нужна была передышка от игр и развлечений. — Если хочешь уволиться, я полностью тебя поддержу, а если нет, то это уже твои проблемы. Камбэ ушёл из комнаты, оставив Хару наедине с собой, у него были дела, и разбираться в желаниях его Хару никак не хотелось. Он сказал, что считает нужным и как нужно поступить, если Като не научился различать и думать за это время, то это его проблемы. Като же полностью понимал, что защита обеспечена, его благосостояние оберегается, а к его желаниям прислушиваются в доме Камбэ. Поэтому то, что Дайске предложил, было услышано и самое главное принято. Хару хотелось остаться с любимым. Только он не знал, что Дайске просто хотел оставить дома своего пса. Хосино сидел за своим столом в первом отделе. Весь день он провёл как на иголках, сегодня Като должен был выйти на работу после отпуска. Ему хотелось увидеть друга, ему нужно было поговорить с ним, но тот никак не появлялся, он опаздывал на работу, что было ещё более странно. Эта была привычка Дайске, но не Хару. Рё в который раз встал из-за стола и пошёл в отдел Като, чтобы узнать на месте ли он или даже опросить его коллег, чтобы добыть информацию. Хосино спустился в нужное помещение и уже около двери он услышал возгласы девушки об увольнении и о том, как некто не может так поступить. Хосино понял, кто этот некто, но всё равно ворвался в кабинет. И там правда стоял Хару и ждал, пока Юкихиро Киёмидзу подпишет все документы не то с причитанием, не то с жалостью, не то с облегчением. — Хару! — Хосино не знал, за сколько шагов оказался рядом, или в один, или в тысячу. — Увольняешься? Что за бред? Хару только бросил на него взгляд и молча забрал документы из рук бывшего начальника. Рё не видел ничего от бывшего напарника в человеке перед ним, не было той вспыльчивости, огня жизни и радости окружающему миру, словно разбили не лицо, а душу. И ту руку, которую Хосино схватил, чтобы не потерять хоть оболочку друга, вырвали из хватки. Детектив был полностью разбит, что-то говорило ему побежать за другом и остановить, даже если это было бы насильно. Рё пялился в пол, ноги не слушались, не давали ему сдвинуться в нужном направлении. И это было действительно унизительно, он никогда не был в таком состоянии и положении, казалось, что все присутствующие в кабинете смотрели на него и корили, обвиняли и призирали, что он не заметил, насколько плохо было его бывшему напарнику и самое главное его другу. Какими бы напряжёнными не были их отношения, то, что они не прошли вместе, что не сказали друг другу, не позволяло Хосино дать ему уйти без объяснения ситуации, и он побежал за Като со всех ног, мечтая только успеть. Рё догнал силуэт Хару только на улице. Он думал, что тот пришёл без Камбэ, того, кто точно причастен к изменениям Хару, того кто довёл и испортил его, того кто был виноват в отказе перевода и повышения достойного сотрудника, но нет. Хосино заметил, как Дайске стоял и ждал пока Хару подойдет к машине. И конечно, как только Рё и Дайске встретились взглядами, второй начал улыбаться. Ему и в радость притянуть к себе завоёванный трофей и поцеловать податливое тело. У Хосино сердце пропустило удары, и появилось желание то ли кричать и топать ногами, чтобы ему вернули друга, то ли плакать и тихо шептать мольбы, чтобы его услышали. Но всё это не помогло, он не успел ничего, мог только смотреть в след уезжающей машине.