⫷———ꕤ———⫸
Они сидят на крыше, провожая уже десятую минуту в тишине. Она не нагнетает своим неуютом; наоборот — кажется, они молчат, чтобы продлить этот момент как можно дольше. Зачастую их диалоги складывались из рассказов о прожитом сегодня школьном дне, ведь уроки уже подходили к концу: кто-то делился легкими переживаниями, а второй слушал так внимательно и крайне осторожно, словно держал в руках самый дорогой хрусталь, при этом еще не доведенный до блеска. — Тебе нравится здесь сидеть? — Это первый вопрос, который слышит Руи от Мизуки, и он кажется таким неестественным, точно выдуманным, чтобы поддержать их беседу. Это не злит и не радует, но по какой-то нелепой причине вводит в глубокое смятение посреди раздумий. — Думаю, да, — он легко качает головой и слабо улыбается. — И мне тоже, — подпирая колени, Акияма откидывается назад, опираясь спиной о стену на крыше школы. — Никто не мешает… Кажется, даже облака на небе расходятся для нашей встречи. Руи вскидывает голову и смотрит вверх: и правда ведь, на небе — ни единого облака. Интересно, что Мизуки легко замечает такие мелочи. Он ничего не говорит в ответ, поджимая губы.⫷———ꕤ———⫸
Монотонные дни тихо сменялись другими днями, и каждый из них наконец почувствовал, что неосознанно втягивается в разговор, почувствовал, что уже не стремится играть какую-то роль. Роль обычного ученика. Роль набожного принципам человека. Они вдвоем уже те, кто плывет по течению вместо того, чтобы поднимать собственные волны. — Знаешь, Камиширо, а ведь с каждым днем закат наступает все раньше и раньше, так же скоро наступят холодные ветры… Ты все равно будешь ждать меня здесь? — Все равно. — Даже когда будет очень холодно и темно? — Даже когда будет холодно и темно, — он осторожно выдохнул, — Мизуки, я же говорил, что не стану уходить без причины. И пока ты являешься моим единственным другом, я буду делать все возможное, чтобы сохранить эти долгие, но мимолетные встречи на крыше. — Ох… вот как. А если в один день не приду я? Ты будешь ждать меня здесь до следующего дня? — Ну уж нет, — смеется Руи, — боюсь, администрация школы не позволит просто так оставаться на крыше ночью. — Хм… значит ты не такой гений, как воспринимал тебя я. В воздухе воцарилась невнятная тишина. Руи бросил вопросительный взгляд. — Если ты и вправду так хорош, Камиширо, то ты точно придумаешь способ скрыться от учителей и уборщиков. Придумаешь какую-нибудь штуку, которая сделает тебя невидимым! — импульсивно ведет монолог Мизуки, полностью осознавая, что такое физически невозможно. — Или ты уже из-за собственных побуждений делать так не станешь? — Каких еще побуждений? — Ну не знаю, — говорит он, наклоняя голову, — каких-нибудь жизненно важных побуждений. Или хочешь мерзнуть ветреной ночью на какой-то непонятной крыше? — Только если ты для меня сошьешь теплую одежду, в которой я не замерзну, — искусно улыбается Камиширо в ответ. — Ла-адно… А ты хитер. Один-один в наши пользы. — Так не говорят, — вновь смеется Руи. — Да мне как-то все равно. Не говорят, значит я буду говорить. — Завершая фразу, гордо вскидывает подбородок Мизуки. Легкий ветер обдувает лица, пока они тихо беседуют ни о чем. Приятно осознавать, что прямо сейчас этажом ниже учится послеобеденная смена, а может, кто-то из их одноклассников еще покрывает долги. — Меня так бесит твой галстук, — прорезая тишину, внезапно заявляет блондин. — Ты когда-нибудь учился его завязывать нормально? — Да зачем мне это нужно?.. Как нелепо. Для них обоих. В первую очередь нелепо для Мизуки так внезапно спрашивать об этом, и в еще одну первую очередь — вопрос со стороны Камиширо крайне глупый. — Я понимаю, что гении не по последнему писку моды одеваются, но, может, хотя бы однажды взглянешь в зеркало перед выходом в люди? Как абсурдно минутой назад мотал головой Руи, и как нелепо они стоят рядом, пока Мизуки завязывает бирюзовый галстук на чужой шее. Едва уловимый бриз волнует воздух, разбавляя витающее вокруг тепло.⫷———ꕤ———⫸
— Я скоро присоединюсь к театральной группе. — На этот раз диалог завел Камиширо. И это начало диалога стрелой кольнуло в ускорившее биение сердце блондина. Он испытал то самое ощущение приглушенной реальности, когда зрение размывается по краям, а странное непонимание и недоговоренность окутывают любые мысли. — Что это значит?.. — Тихо начал он, стараясь случайно не повысить голос. — Ну… может, я могу найти себе новых друзей. Новых друзей?.. Разве Камиширо когда-то гнался за новыми знакомыми? Кто его пригласил, куда пригласил, сколько там человек? — Расскажешь? — Улыбнулся Мизуки. Улыбнулся так глупо и натянуто, что только дурак не увидит здесь лживую искренность. А если уж Акияма и называет Камиширо гением не только в шутку, значит он заслужил такое прозвище не просто так. — Что-то не так? — На его лице заиграли нотки смятения и неуверенности в своих словах. — Нет-нет, все так. Рассказывай, — кивнул он. — Я послушаю. Каким правдоподобным рассказом бы не обзавелся Камиширо, Мизуки все равно хотелось бы сочесть все за шутку. За бессмысленную шутку, которая не несет в себе хоть доли правды и достоверности прошедших в жизни Руи событий. А может он все придумал? Воображение-то у него хорошее!.. Почему Мизуки хочется, чтобы рассказ оказался шуткой? Ведь он знает, какие события это за собой повлечет. Знает, что если человек куда-то уходит, значит он уйдет навсегда. Да, может и не сразу, но уйдет. Даже не попрощавшись и не поблагодарив за прошедшие дни. Конечно, Камиширо — не такой простой человек, как остальные… Но можно ли ему доверять уход? Как скоро школьная крыша будет пустовать после уроков, как скоро ежедневный приход сюда потеряет смысл?.. — А давай я сошью тебе костюм? — Внезапно для самого себя, вероятно, с целью подавить все рвущие душу мысли, предлагает Мизуки. — Завтра приду с лентой, возьмем у тебя мерки… Ну какой из тебя актер без костюма?.. — Он поместил большой и указательный пальцы у себя на подбородке, взглядом смеряя сидящего юношу. — Кажется, у меня даже есть идея. На лицах обоих всплыла теплая улыбка, позволяя друг другу без слов сказать: «Все будет хорошо».⫷———ꕤ———⫸
Персиковые глаза внимательно бегали по ленте, а затем мерки аккуратно записывались в блокнот с розовой обложкой. Если уж Мизуки и предложил сшить сценический костюм, то он должен сделать это в любом случае. При этом сделать красиво и аккуратно. Конечно же, Мизуки ощущал себя неуютно. Так почувствовали бы себя большинство из людей, делая подарок человеку, который скоро должен будет уйти. Но Руи не славился тем же умением читать чувства людей, каким в нужные моменты пользовался Акияма. Он не мог прочитать все чувства, которые испытывал блондин. Но в силах ли сам Мизуки прочитать собственные чувства, понять мысли?.. Они какие-то смешанные этот последний час. Он руководствовал всем процессом снятия мерок поверх одежды; пусть Руи и носил не самую подходящую ему рубашку, взять мерки было возможно. К тому же, костюм для выступлений должен быть удобным и свободным, но при этом сочетающимся — по мнению Мизуки. Он говорил тихо, чтобы нелепое разочарование не прослеживалось в голосе. Хотя он правда был расстроен. Сердце стучало под ребрами, а совсем маленький комок по какой-то причине встрял в горле. Спустя десятки, а то и сотни навязчивых мыслей в голове, мерки были взяты, блокнот закрыт, а Мизуки до сих пор оставался в смятении, но тишину прервал внезапный голос: — Большое спасибо! — Кажется, Акияма впервые видит такую яркую улыбку на лице Камиширо. — Правда, спасибо. А теперь думаю, что мне стоит пойти… — Что? Куда? — Встрепенулся блондин. — На первый общий сбор… Ну, как первый… По общей договоренности — первый, — он неуверенно потер возле шеи. По телу Мизуки вновь пробежалась дрожь, отзываясь где-то на концах пальцев. Осторожно выдохнув через рот, Мизуки негромко произнес: — Руи, ты же точно придешь завтра? — Конечно приду. Это будет крайне неблагодарно с моей стороны, если я не приду к своему единственному другу, фу-фу. «Единственному другу?» Как часто слышал Мизуки это незамысловатое сочетание двух слов, и как скоро он услышит его вновь? А как скоро забудет? Что заставляет улыбку появляться на лице, а сердце — биться на пару биений чаще, стоит только услышать эти два заветных слова?.. Мизуки, пусть Руи и предлагал вместе выйти из школы, все же решился остаться на крыше. Поправив красный пиджак, он заявил, что хотел бы подумать над моделью костюма на свежем воздухе; здесь выйдет лучше, нежели чем он будет делать это в четырех стенах. Проводив усталым взглядом улыбчивого парня, он почувствовал, что натянутая радость окончательно слетела с лица. Через решетку он отчетливо видел выбегающую из школы фиолетовую макушку, а ведь ему в голову даже не пришла мысль взглянуть вверх — туда, где будет ждать его Мизуки и завтра.⫷———ꕤ———⫸
Он пришел. Как и обещалось. Была ли в сегодняшнем приходе та же цель, как и в тех, которыми они уже проводили месяцы? Вполне вероятно. Жаль, что олицетворить приход человека нельзя; Мизуки бы сразу прочел все чувства, таящиеся за глупым названием «приход», словно перед ним настоящий человек. Так было бы куда легче и проще все воспринять… — О, кстати, Камиширо! — но его голос звучит звонко, — я уже сделал пару эскизов для твоего будущего костюма! И даже начал уже кое-что шить, — то, что точно будет у тебя в костюме. При любых обстоятельствах. — Правда? И как успехи? — на его лице сияет улыбка, когда он слышит эти речи. — Гляди! Мне кажется, тебе очень пойдёт плащ! Ты так не думаешь? Взгляду Камиширо открылся лист блокнота с очень ярким эскизом: он был выполнен не простым карандашом, а маркерами. Интересно, как долго Мизуки шёл именно к такому итогу? Недолго проведя взглядом по листку, Руи улыбнулся: — Просто потрясающе… — он приставил руки к щекам, — и чем я только заслужил такого талантливого друга?.. — Талантливого? Ты на себя посмотри, Камиширо. Я же частенько тебе говорю в зеркало смотреть. А ты и без него на себя не смотришь. Обижаешь, — с театральной грустью на лице мотает головой Мизуки. Они снова на крыше. Снова разошлись облака для их встречи, снова в небе нет ни единой птицы. Кажется, что в такие встречи даже администрация школы не появляется рядом, чтобы не мешать им двоим, а ветер становится тише вопреки каким-либо прогнозам. — Хм… но мне кажется, — вновь начал Мизуки, — что простой фиолетовый плащ — неинтересно. Может, добавить на него узор?.. — Он поднял к глазам блокнот с открытой страницей, на котором изображен эскиз, а другая рука заняла место на подбородке в задумчивом жесте. — Когда приду домой, то подумаю. А сейчас, может быть, поговорим? — Ох… — голос Руи зазвучал внезапно тихо, — боюсь, что у меня не выйдет остаться подольше сегодня. — В каком смысле? — Мне… нужно на собрание труппы. В глазах Руи отчëтливо заиграло чувство вины: он разом поникнул, заставив потушиться и свечи ярких бликов в зрачках Мизуки. — Что, опять? Смотря напрямую в глаза своему собеседнику, Мизуки внезапно ощутил неподдельный холод. И вправду: ветер сегодня режет прямо по фарфоровой коже, забывая о поминутно выглядывающем солнце. Оно скрылось за тучами забвения; за тучами забвения хотелось бы скрыться и Мизуки. Может, забыть о собственном обещании о костюме, а может, и о глупой правде… — Да, у нас в планах обсуждать идеи к первой постановке… жаль, что тебя с нами там не будет… — Ха-ха, жаль?.. Да чем бы я там сгодился, а? — Он недовольно сложил руки на груди, явно неудовлетворенный ответом Камиширо. «"Жаль, что тебя там нет…", пф-ф, льстить что ли пытаешься, непризнанный обществом гений? Ты же уже хорошо сдружился с теми, кто там орудует сценой, да? Или ты до сих пор не осознал, что эта тема — не лучшая для нашего разговора?..» — Эх-х, до звания гения в моих глазах ты все еще не дорос… — Мизуки сделал паузу, а затем тёплым голосом произнес: — Дурак. — Эй! — посмеялся Руи, — не нужно обзываться! Я ещё не ушел! — Значит, когда ты уйдешь, смогу говорить про тебя все, что душе угодно? — ухмыльнулся Мизуки. — По крайней мере, я этого не услышу, — он осторожно встал с места — с холодного пола крыши, а затем протянул руку в сторону сидящего Мизуки: — Вставай, я провожу тебя до дома. — А разве тебе не нужно торопиться? — Пусть в какой-то степени он и сомневался в только что произнесенном Руи предложении-обещании, руку он принял с удовольствием. Рука у Камиширо была в редких ссадинах, но безумно теплой; рука Мизуки была аккуратной, как лепесток белой розы, но холодной. За фарфоровой кожей таились переживания, вымывшие разум. Точно ли это тот человек? И Мизуки осознал это сразу же. Руи больше не тот человек. Руи больше не одинокий юноша, которого все сторонятся и считают чудаковатым. Руи… Руи уже не один. И Мизуки — уже не единственный его друг. Какое нелепое предательство. Ха-ха, «Я обещаю, что не оставлю тебя»… Кажется, Руи сам не хотел предавать. Не хотел оставлять Мизуки стоять в одиночку на ветреной крыше, не хотел снова заставлять его смотреть на свою убегающую фиолетовую макушку. Он не хотел. Но так сложилось. Да, бывает в жизни и такое. Ситуация сама берет над всем контроль, словно держит нитками. Берет контроль и отводит тебя в безопасную зону. В совсем другую сторону. И уже не важно совершенно, кто стоял позади тебя. Руи. Он стал уходить каждый день все раньше и раньше. А Мизуки растягивал работу над костюмом все дольше и дольше. Каждый шов, каждый использованный цвет нити держал свою историю, которую Руи даже не поймет. Например, эта нить — была самой первой. Она попала в швейную машину и на ткань тогда, когда Мизуки был полон энтузиазма в создании костюма, но… другие цвета нитей таким позитивом не отличишь. Было ли в действиях именно с этими нитями желание?.. Да, было. Но оно не имело в себе какого-либо заботливого подтекста. Было желание скорее закончить этот костюм. Но при этом делать это медленно. Посмотреть, правда ли Руи остается так долго рядом ради Мизуки? Или им правит какое-то другое чувство, способствующее его пребыванию здесь?.. Он же знает, что Мизуки шьет для него костюм… И вот, цепочка из пазлов складывается в голове. Неужто он пропадет навсегда, когда Мизуки отдаст ему готовый подарок?⫷———ꕤ———⫸
Не пришел. Кажется, будто ветер сегодня дует в совершенно другую сторону. Где он? Мизуки оборачивается по сторонам, в руках держа красивый пакет: на его ручках розовая лента, которая так и норовит развязаться. А внутри лежит искусно сшитый костюм. Тот самый, с фиолетовым плащом, дизайн которому они придумывали вместе. Для которого Мизуки подбирал пакет, бродя по магазину. Нужен был какой-нибудь красивый и милый макет, в котором уместится весь костюм, при этом даже не помявшись. Ну конечно, что такого не бывает. Он стоит один на крыше; прямо сейчас другие ученики сидят на занятиях, но… Руи. Ты же обещал прийти, разве нет? Конечно, можно подумать, что у них вновь была назначена какая-то сверх головы важная встреча всей труппой, но черт побери, Руи, ты же один из участников. В чем сложность попросить перенести на пару минут позже? На простые человеческие двадцать минут позже? Ни у кого не убавится, если встреча просто пройдет в другое время… Если же Руи и решился отдать приоритет труппе, это напрямую говорит о его пропавшем интересе. К Мизуки. Он всегда был уже на крыше, когда Мизуки только приходил. Руи всегда приходил первым; Мизуки всегда приходил вторым, последним. Приходился последним гостем на крыше и последним другом для Камиширо. Но теперь, судя по всему, если того попросить назвать его друзей, Мизуки будет числиться уже далеко не последним. Сегодня, как и обещали синоптики, — прохладно. Но когда они научились проникать вглубь человека и узнавать, как он чувствует себя в реальном времени? Холодно. Мизуки холодно, это видно по дрожащим пальцам. Он смотрит на пакет в руках и сжимает пальцы крепче. Нет. Костюм все равно нужно отдать. Это не повод для глупой обиды. Не вышло сделать сегодня? Ничего страшного. Получится сделать завтра. Волна мурашек пробежалась по коже, когда Мизуки пришлось спускаться на этажи ниже раньше нужного времени. Какое-то странное чувство било прямо по спине, щекотало ребра и отзывалось в сердце, просило, чтобы он остался на крыше, но в чем здесь довод? Он же не пришёл. Глупый, глупый Руи Камиширо. Он же знал, что Мизуки всегда рад встрече. А Акияма знал, что тот всегда будет ждать его… Неужели это навсегда изменилось? Вернувшись домой, Мизуки сходу взял иголку и золотую нить. На месте петли у плаща он аккуратными движениями вышил уже третью букву: получилось «Миз». Каждый день, когда он работал над плащом именно в процессе шитья и просто держал его без дела, он вышивал по одной букве из своего имени золотой нитью. Ожидание очень долгое: успеет ли он вышить свое имя полностью? Это сослужит чем-то вроде мести, ведь Руи будет невольно вспоминать истинного создателя костюма, который не решил оставаться безымянным. А может, сослужит и подарком. Подарком, который будет греть сердце. Они редко переписывались: в принципе, в этом просто не было нужды. Они и без того виделись каждый день и без того знали, что будут ждать друг друга. Конечно, да, можно было бы целыми ночами сидеть на кровати и глядеть в тусклый экран, общаясь… но в этом тоже не было нужды: они успевали насытиться общением вдоволь, большего ни разу не требовалось. Пусть сначала оно и было с некоторой стороны отстраненным; оно было невероятно искренним. Без какого-либо притворства.⫷———ꕤ———⫸
— Руи, стой! Услышав именно такие слова, он обернулся. Стоял школьный день, ученики лавировали по коридорам в течение небольшого перерыва. Камиширо направлялся к классу, где пройдет следующее занятие, но звонкий голос заставил встрепенуться. — Мизуки? Он сразу же заметил давнего знакомого, который бежал прямо по коридору. — Это… это что с тобой стало? — стоило Мизуки отдышаться, как последовал вопрос, — что за стрижка новомодная? И вправду: сложно не заметить, что сегодня Камиширо выглядит каким-то более… опрятным. Волосы короткие, аккуратно подстриженные и причесанные… — А, это?.. — он большим и указательным пальцами тронул за свисающую голубую прядь, — я подстригся. — Ну наконец-то, — усмехнулся Мизуки. — А то ходил как самый настоящий чепушила, — вместе с последним словом он взъерошил его фиолетовые волосы. Это заставило Руи улыбнуться. — У меня дело к тебе одно… раз уж мы и встретились в коридоре, будет лучше обсудить это прямо сейчас. — Он же знает, что вероятность его появления на крыше в процентах никак не больше прошедшего дня. Они даже не равны. — Что такое? — В его глазах появилась ненаигранная вина. Мизуки сразу же это заметил. — О, так ты знаешь, в чем провинился, да?.. Руи выдохнул, закрыв глаза, а затем произнес: — Прости меня. — Да я не сержусь. Разве я когда-то по-настоящему злился на тебя? Было видно, как в глазах Камиширо что-то вспыхнуло. Какое-то странное ощущение, явно выделяющееся на фоне бегущих суетливых учеников. Пока перед ними лавировали другие ученики школы, они смирно стояли на одном месте; так или иначе, занятия у них в разных кабинетах, что не позволяет вместе побродить по коридорам. — То есть… ты правда не злишься? — Если ты понимаешь свою ошибку и готов извиниться. — Ухмыльнулся Мизуки. — Ладно, в самом деле, я тебя не ради извинений на коленях тут поймал. Пройдешь со мной к моему классу? Я кое-что отдам. — А… я бы с радостью, но мне надо будет бежать сейчас… — Куда? Руи виновато потер руки, а затем на выдохе произнес: — Встретиться с кое-кем из труппы на перемене. — Ох. Перед Мизуки снова все расплылось. Пустые ладони похолодели, а по коже ознобом пробежалась волна мурашек. Вероятно, любой адекватный врач принял бы его за больного. Теперь блондин явно понял, что стоит далеко не на первом месте. Почему этот кое-кто так внезапно встрянул?.. Или, подождите… Руи сам забыл о костюме? Обычный человек, зная, что другой готовит ему подарок, точно бы стал ждать. А Камиширо, в свою очередь, сейчас даже ни разу не интересовался всем процессом?.. Внезапно фиолетововолосый произносит: — Я буду ждать на крыше, не переживай, пожалуйста. «То есть он сам осознает, что очень сильно виноват? Или все же нет?..» Мизуки кивнул, молча развернулся и, не проронив и слова более, ушел в противоположном направлении. Злость, вызванная раздражением, пробирала до глубины души. Хотелось высказать абсолютно все мысли: рассказать о прошедшем дне; рассказать о своем негодовании относительно поведения Руи. Конечно, желание рассказать о последнем было куда сильнее, — нет, оно пробирало до глубины души, хватало за сердце и медленно, протяжно долго рвало его клочьями. Но он не стал что-либо говорить. Тот же торопится. Так же торопливо Мизуки уйдет после уроков домой. Руи сказал, что будет ждать на крыше, но блондин даже не явится туда проверить, правда ли это. Правдиво ли его мимолетное обещание. Снова что-то вроде мести? С тех пор как, люди называют это так, пусть так оно и будет.⫷———ꕤ———⫸
Золотыми нитями появилась и четвертая буква возле петельки: буква «у». Теперь неполное имя представляет из себя «Мизу». Хе-хе, а Руи ведь иногда называл так Акияму. Так беспечно, легко и по какой-то неведомой причине мило. Такое сокращение слетало с его губ очень нечасто, но заставляло своим единичным появлением согреться каждую частичку сердца блондина. Нужны ли будут еще два дня для полного имени, или все получится раньше?.. — Мизуки, почему тебя вчера не было? Что-то произошло? — Камиширо поймал взглядом и догнал блондина, медленно идущего по коридорам. Собственно, если не пытаться скрыть правду за пеленой лжи, ради этого итога он и шел медленно. — М-м… — он в задумчивом жесте потер шею свободной рукой; во второй руке была школьная сумка и пакет с розовой лентой: эта лента была потрепанной, ведь он уже несколько раз доставал и снова упаковывал костюм. В чем была задача отрезать новый кусочек ленты? Пусть Камиширо потом сам будет раздумывать, по какой причине ленточка такая потрепанная. — Мне надо было кое-что доделать, — он спрятал руки за спиной. — А ты ждал? — Ждал. — Как долго? — Около часа… Мизуки смерил его каким-то непредсказуемо сочувствующим взглядом. — Забирай. — Он внезапно, но медленным движением, столь непривычным для самого себя, протянул пакет с розовой лентой. — Мне, думаю, оно уже ни к чему. Руи вздрогнул, приняв в свои объятия пакет. Он показался ему каким-то странно тяжелым, непривычным подарком. Нет, он не просто показался подарком. Это и был самый настоящий подарок. От друга. По его позвоночнику пробежался холод, а затем смешался с теплом в сердце. Непривычно, когда смешанные чувства играют в догонялки где-то внутри тебя. — Там костюм тебе. Как я и обещал. — Мизуки… — Да-да, спасибо потом скажешь. Когда померишь хотя бы, — он махнул рукой, словно сшить полноценный костюм для него было пустяковым делом. — Нет, я… — он прочистил горло, — я видел, как ты пару раз приносил пакет в школу… — он вновь замялся, но затем резко поднял взгляд: — Я думал, что ты не находил подходящего повода его мне отдать… — Обсудим это потом, хорошо? Сейчас уже занятия начнутся… Ну, я побежал! — он крайне пустяково бросил взгляд и вновь махнул рукой, но на этот раз на прощание. Руи глядел вслед убегающему юноше, не находя себе места. Он глупо стоял с пакетом и школьной сумкой в руках прямо посреди коридора, пока другие ученики суетливо бегали вокруг. Он растерянно смотрел на клубнично-блондинистую макушку, которую бы в своих сценариях не раз сравнил с кремом для торта. Взгляд снова пал на костюм; собственно, а что ему мешает эту идею воплотить в реальность? Если он официально стал режиссером театральной группы, значит, изучить и использовать возможности этого направления нужно от начала до конца. У него будут сотни дней, за которые он точно создаст потрясающие сюжеты; у него будут сотни дней, в течение которых он сможет рассказать через постановки о чем угодно. Лишь об одном он никогда не сможет договорить. Точно так же, как застыло неполное имя Мизуки на задней части его плаща, — оно уже никогда не будет дописано полностью. Сопутствуя этому, так же никогда не будет рассказано о потерявшихся словах.