Неловко вышло

Чан живет по принципу «за братана и нож в печенку можно прописать», со всей любовью и искренностью относится к участникам своей банды и ценит важность морального и духовного развития в человеке, а не уровень образования. Именно поэтому без лишних вопросов верит Минхо, когда тот говорит, что не сможет пойти гулять с ним после школы, потому как снова отсиживает наказание в кабинете завуча за дисциплинарное взыскание. Кивает понимающе головой и обещает ждать его за гаражами в 4 вечера, покуривая сигарету, и даже не подозревает, что друг его — круглый отличник с идеальной дисциплиной и безупречной репутацией у учителей школы. А все братское предательство корнями уходит глубоко, на длину тощих, чуть загорелых пальцев левой руки, которые только дьявол знает, где побывали, кроме напряжённого сфинктера отличника. Хан Джисон, сын директора старшей школы, в которой обучается Минхо, не казался явной угрозой для чужой жопы при первой встрече, но спустя десять минут знакомства красные огни в башке Ли светились круче новогодней елки. Вечно порванные джинсы, разноцветный дизайн ногтей и надменный взгляд — то, что видят прилежные, одетые по форме элитной школы студенты, когда явно сидящий на домашнем обучении Хан вваливается через парадные двери к матери в кабинет. Минхо же видит розовые щеки и нервно бегающие глаза мальчика в первую встречу — слишком откровенное внимание сводит парня с ума, хоть он и держит маску невозмутимости. Они сталкиваются как раз в приемной директора, когда женщина твёрдо убеждает Минхо в необходимости его участия в каких-то общегородских соревнованиях по бегу, а тот всеми силами старается свалить домой поспать, да развязать зелёный мерзкий галстук, что сдавил шею по кругу. Контраст строгости и дикой вольности, спрятанной неуверенности в себе и открытого доминирования над окружающими — две пары карих глаз встречаются. Оба парня подсознательно начинают завидовать друг другу, но снаружи даже головой не кивают в приветствии. — Все, никаких отговорок, Ли, — директриса секундно окидывает наряд сына и выдыхает, — Школе нужны медали не только за шахматы, до встречи на следующей неделе. Джисон, черт возьми, быстро в кабинет, камбала глазастая! Мальчик протискивается между Минхо и огромным фикусом на табуретке, чтобы проследовать за матерью, и захлопывает увесистую дверь чересчур сильно. Ли улавливает носом сильный запах клубники и ванильной содовой, не специально, а потому что от Хана разит за километр этой смесью ароматов. В тот день Минхо очень много думал о странном ярком мальчике, который никак не вписывался в их темно-зелёной скучный школьный мир, и гадал, по какой причине мать посадила своего ребенка на домашнее обучение, хотя могла бесплатно выбить место в самой престижной академии города. А ещё старался отогнать тошнотный запах ягод, убеждая себя, что нравится подобное ему не должно. Химозно, вульгарно и странно. Минхо и сейчас так думает, лёжа спиной на огромном деревянном столе и слизывая тот самый аромат с горячей шеи, пока директорский сынок ерзает на нем сверху в попытках расстегнуть бляшку ремня. Влажные губы оставляют двадцатый по счету засос на измученной коже младшего, а трясущиеся пальцы все никак не доберутся до самого интересного. Хан недовольно мычит, когда Минхо прикусывает кадык слишком сильно, превращая метку страсти в огромную гематому, но понимает, что сам же виноват — добраться до желанного члена получится только после избавления старшего от штанов. Но вместо успеха лишь бесконечное количество раз лапает промежность, из-за чего парень под ним задерживает дыхание периодически и возбуждается все больше и больше. — Джи, мы не в музее, — Минхо приподнимается на локтях, — Здесь можно не только смотреть, но и трогать, пробовать. — Да если бы не чертов ремень, сосал бы тебе уже минут 10, — Джисон искренне злится, как ребенок, даже краснеет ушами. Минхо усмехается коротко и расцепляет пряжку двумя движениями, она со звонким бряком ударяется о директорский стол, давая Хану доступ для дальнейших действий. Тот несдержанно тянет зеленые плотные брюки вниз и видит как белые боксеры натянулись в области паха от возбуждения, а на бёдрах — от диких тренировок на ноги. Все пацаны обожают этот цвет трусов из-за того, что задница визуально больше становится и Ли, как видно — не исключение. — Почему мы трахаемся в кабинете твоей матери? Минхо силой тянет Джисона вниз на себя до конца, выбивая из него протяжный стон от неожиданной наполненности, и закатывает глаза. Кулачки упираются в грудь старшему, пока парень весь выгибается кошечкой навстречу толчкам, слова теряются где-то на корне языка, сливаясь в несвязные звуки наслаждения. Пульсирующий член Хана самовольно трется Минхо о живот и уже непонятно, кто сильнее горит, пока Ли любуется влажной розовой головкой, периодически исчезающей между их телами. — Бля, надо сменить позицию, — мямлит Джисон, — Вообще тебя не чувствую. — Бесчувственный. Минхо хватает железной хваткой мягкие ягодицы и поднимается в сидячее положение, двигая мальчика плотнее к себе, вынуждая обхватить его лодыжками на спине. — Бля. Бля. Бля, как глубоко! Вопреки всхлипам, Хан достаточно активно крутит тазом по кругу, нащупывая максимально удобное положение. Брови старшего съезжаются к переносице, его бесит, когда Джисон притворяется доминантой и исполняет невнятные трюки на чужом члене. Отрезвляющий шлепок по бедру заставляет младшего убавить пыл. — Сам же не найдешь, я лучше знаю, куда бить. Хан закатывает обижено глаза, но позволяет подхватить себя под коленками и вертеть так, как старшему вздумается. Пара толчков и высокие стоны наполняют директорский кабинет непрерывной мелодией. Худые ноги разъезжаются шире, Минхо крепко сжимает лодыжки парня, окончательно лишая того контроля над своим телом. Член вдалбливается свободно, то скрывается в заднице полностью, то выходит практически до конца. Джисон скребет заточенными ноготками по груди старшего, извиваясь от гаммы ощущений внизу, красные полосы расплываются лучами в хаотичном направлении и жгутся. — Черт возьми, ты сегодня такой чувствительный, — острые передние зубки зажимают правый сосок Хана. Пальцы, украшенные огромным количеством блесток, вслепую находят пульсирующий член и сдавливают уздечку, давая долгожданное внимание и ласку. Другая ладонь путается в колючих волосах Ли, сжимает сильно от удовольствия. Минхо не сторонник самопомощи, особенно в такие моменты, когда его собственные руки мало заняты. — Перевернешься? — Джисон приоткрывает один глаз и тратит достаточно времени, чтобы понять просьбу, хмурится от натуга, — Да, прямо так. Гениальность идеи зашкаливает, но Хан почему-то заводится ещё сильнее от мысли прокрутиться на обожаемом члене вокруг своей оси. Старается развернуться задом максимально грациозно, но в самый ответственный момент горячая головка попадает на простату и координация покидает тело младшего вместе с протяжным воем. Минхо вовремя хватает хрустальные ягодицы в ладони и ставит Джисона раком прямо по центру стола, одной рукой тянет длинные волосы с затылка на себя, заземляя. Шлепки тел друг о друга пошло отзываются в ушах, капли пота стекают на лакированную поверхность и молчаливо остаются хранить грязные тайны. Шершавая рука грубо сжимает розовый член и растирает смазку вверх-вниз, провоцируя у младшего приятные вибрации по низу живота. Снова яркие ногти терзают Ли кожу, на этот раз бёдра — Джисон хватается за них руками в качестве опоры, под худыми пальчиками бешено сокращаются накаченные мышцы. Толчки становятся грубее, распирают изнутри и приказывают молиться не на жизнь, а на смерть. Джисон в открытую кричит имя своего парня и глаза закатывает, готовый распасться на миллион кусочков от дикого секса и природного аромата потного старшего у себя за спиной. Надеется, что запах останется на нем ещё очень долго. Стол ходит ходуном от агрессивной долбежки, но держится отчаянно, что нельзя сказать о Хане, который незаметно для себя принялся драть столешницу всеми десятью пальцами. Внезапно голова Джисона дёргается в сторону двери, а по спине пробегает колючий холодок. — Черт, мама! — Надо говорить «о боже да, Минхо!» — гаденький смешок Ли прерывает влажная рука на губах, палец второй Джисон прикладывает к своему рту, приказывая замолчать. Минхо хмурит недовольно брови, но останавливается, заполняя собой младшего изнутри, чтобы не терять уже полученный запал. Со стороны приемной и правда слышатся голоса и приближающийся стук каблуков. Пара минут и директриса распахнет дверь, вероятно лицезря собственного сына, оскверняющего ее дорогую мебель на пару с лучшим учеником школы. Глаза округляются в испуге, зачинщик непристойностей так и не продумал путь отхода в таком случае. Джисон замирает и даже не дышит, лишь вздрагивает при каждом звуке из-за двери, но сдвинуться не может. Замок на двери щелкает при открытии, а у Минхо в голове щёлкает переключатель последней лампочки. Хватает парня за талию одной рукой, а вторую выставляет вбок и перекатывается на пол, заползая в укрытие. Хан от испуга пытается выпрямиться, но бьется о крышку стола и на автомате прижимается к обнаженной груди старшего, зарываясь носом. Цоканье каблучков металическим звоном отскакивает от пола прямиком по барабанным перепонкам прячущихся нарушителей. Джисон сжимает хватку на предплечье старшего не страстно, как пару минут назад, а в чистом ужасе, и Минхо чувствует бешеное сердцебиение у себя над ребрами. Гладит успокаивающе по голой спинке и совсем ни к месту осознает, что все ещё глубоко сцеплен с младшим, растраханная дырочка медленно сжимается и разжимается вокруг него. Самому Хану до этого нет дела. — Опять Джисон душился своими мерзкими духами здесь, — директриса отодвигает стул и падает устало, — Давай быстро обсудим твою идею и пойдем на обед. Черные бархатные туфельки замирают в паре сантиметров от головы Минхо, Джисон пялится на ноги матери с неподдельным испугом и молится, чтобы она не решилась заглянуть под стол. Оба не дышат. — Я считаю, что необходимо провести урок социального воспитания, — по голосу, кажется, что второй человек в кабинете — школьный психолог, — Пропагандируем традиционные ценности, а современные тенденции рассматриваем как секундное помешательство и начало гибели нормального общества. — Что имеешь ввиду? — всем троим становится интересно продолжение. — Ну, ранние половые связи среди школьников. Пускай свободное время лучше тратят на учебники и познавательный развивающий материал. Или, негативное влияние ЛГБТ-пропаганды на детский мозг, например. Кто-то же должен сказать студентам, что эта мерзость не является нормой. Джисон от возмущения дёргается и сразу же жалеет, чувствительная точка получает точный удар набухшей головкой члена. Чтобы не заорать, впивается зубами в плечо Минхо до крови и зажмуривается. Смесь адреналина и наслаждения дурманят голову не на шутку, старший героически выносит укус пиявки и продолжает успокаивающе чесать лопатки паникующему Хану. — Ты с этим пришел сюда, чтобы позлить меня? — голос женщины твёрдый, — Такой сплетник как ты, явно в курсе, что мой сын — гей. Не выдумывай оправдания своим мотивам, слушать дальше я не намерена. Оставь ориентацию детей в покое и подготовить открытый урок про раннюю беременность и отчисление из школы. В какой-то момент оба взрослых скрываются за дверью, оставляя подростков под столом незамеченными. — Чувак, ты че, голубой? — Минхо хлопает глазами. — Нет, просто по-братски жопу тебе языком вылизываю, — наконец-то Джисон слезает с Ли и старается подняться на занемевшие ноги, — И трахаюсь с тобой тоже, видимо, ради веселья мужского. — Бля, неловко вышло.