* * *
"Пшшш" Кагами неровно выдохнул, когда почувствовал, как что-то холодное и лёгкое ложится ему на грудь неширокой полоской. - Х-холодно... Чёрт... - Ммм... Ненадолго, - едва ухмыльнувшись, Мурасакибара наклонился и, опираясь ладонями о постель, намеренно неторопливо слизал сливочную дорожку с груди Тайги. И он был прав, чертовски, блин, прав! Потому что зажмурившемуся Кагами мгновенно стало жарко от прикосновений тёплого, немного шершавого языка к своей груди и спадающих волос Мурасакибары к ней же. Как только все касания внезапно исчезли, Кагами приподнял голову, успев заметить, как Ацуши, глядя на него, облизывает губы. - Сливки на Тай-чине - самое вкусное, что я когда-либо ел, - пожалуй, именно на этой фразе Кагами понял в полной мере значение выражения "плотоядный взгляд"... Тайга совершенно потерял счёт времени, буквально растворившись в холоде невесомых сливок на коже и совершено контрастирующих с ними, обжигающих касаний чужого языка. Поэтому и не смог определить, спустя сколько часов/минут/секунд весь его торс, шея и лицо стали липкими от застывшей на них сливочной пленки и слюны своего парня. Над резинкой трусов и на сосках всё ещё ощущались влажные дорожки, тщательно оставленные языком Мурасакибары (который сейчас внезапно отстранился), и Кагами подумал, что настало время сходить в душ и избавиться от этого безобразия на своём теле. - Эй, Ацуши, - разомлевший от ласк, но всё ещё соображающий, Кагами приподнялся на локтях и просмотрел на хмурого Мурасакибару, трясущего тубу, - мной уже мух ловить можно. Подвинься, а? - Кончились... - разочарованно вздохнув, Ацуши зашвырнул через плечо пустой баллончик. - Эй, ты меня слушаешь? - нахмурился Тайга. - Мне в душ надо, - Мурасакибара начал оглядываться по сторонам, казалось, совсем не обращая на слова Кагами внимания. - Мурасакибара! - Тай-чин, не кричи - ночь на дворе... - отстранённо проговорил Ацуши. - О! - потянувшись всем телом куда-то в темноту, центровой снова ровно сел и достал из схваченного подарочного пакета новый баллончик со сливками. - Эй, эй, тормози! - испугался Кагами. - Ты забыл, что уже всего меня измазал и вылизал?! Я иду купаться, - Тайга стал ускоренно подниматься, но большая ладонь схватила его под бедром, остановив. Ноги Кагами резко вытянулись перпендикулярно кровати, отчего он со стоном рухнул обратно на спину, образовав из себя нечто похожее сбоку на лежачую букву "Г". - Ацуш..! Х...холодно, чёрт тебя! - приподняв голову, рассерженный Кагами увидел, как на нижнюю сторону его бедра "змейкой" ложатся ярко-белоснежные густые сливки из нового баллончика. - Ацуши... - у моментально притихшего сейриновца внезапно сел голос, когда он поймал жадный и весьма многообещающий под полуприкрытыми веками взгляд фиолетовых глаз. - А ты забыл, что ты сегодня ночью - мой подарок? - словно загипнотизированный, Кагами смотрел, как прикрывший глаза Мурасакибара медленно, старательно слизывает прохладную массу с его бедра, полностью повторяя траекторию "змейки". Шершавый тёплый язык, касаясь чувствительной кожи, вызывал щекотку и мелкую дрожь, от которой Кагами, бессильно сдаваясь и снова со стонами (но уже иного характера), покорно разлёгся на постели. Тайге пришлось признать, что сейчас его тело официально принадлежало парню рядом. До тех пор, пока тому не надоест с ним играться. А тому это точно не скоро надоест! "Любимый Тай-чин в сливках" - Ацуши прекрасно знал, что такое ему вряд ли ещё когда-нибудь засветит, а посему Тайга будет сейчас вылизан почти везде и очень тщательно. Но ладно бы Мурасакибара просто слизывал сливки, так нет же! Он то покусывал тонкую кожу под самой коленкой, заставляя мышцы ног непроизвольно напрягаться и замирать, а самого форварда послушно дёргаться и отчаянно хвататься за скомканную простынь; то замирал на одном маленьком участке кожи Кагами и засасывал сначала толстый слой сливок, а затем и до покраснения саму кожу, оставляя на теле сейриновца яркие метки. Ацуши, очевидно, посчитал, что сливок в тубе очень мало, поэтому нужно экономить и слизывать каждый сладкий миллиметр с тела форварда. А Тайга уже даже не сопротивлялся - он был просто под контролем умелых движений чужих рук и языка. Под жёстким контролем. Хотя нельзя было сказать, что бы Тайга так уж сильно хотел сопротивляться. Это, скорее, было просто частью его непокорной натуры. Ведь, волей-неволей, а приходилось признать, что ощущения от действий Ацуши были, самые что ни на есть, прекрасные. И, кажется, теперь Кагами представлял, каково бывает леденцам у него во рту... - Ты такой сладкий, Тай-чин... - Тайга шипяще выдохнул и дёрнулся к изголовью кровати, когда его хорошенько укусили практически за зад. - Только... попробуй измазать меня там! Попробуешь снять с меня... б-бельё, - Кагами задёргал конечностями в попытках отползти, - оставлю на неделю без всех твоих запасов! - Ммм? - Ацуши поднял затуманенный взгляд, не отрывая губ от бедра Кагами, и совершенно игнорируя тот факт, что Тайга его яростно отпихивал, попутно натягивая трусы повыше. - На месяц! На месяц, слышишь? Тяжело вздохнув, Мурасакибара оторвался от Тайги, выпрямился и, схватив его ещё и за вторую ногу, резко потянул "беглеца" на себя, пристроив его пятую точку на своих бёдрах. Затем он обхватил ладонями чужой торс и с усилием, но оторвал-таки Кагами от постели, оказавшись с ним взглядами практически на одном уровне. - Вот, почему ты такой болтливый? - вздохнул Ацуши так, словно обращался к непослушному ребёнку, и прижал Тайгу к себе практически вплотную. - Не нравится - с какого фига ты тогда ко мне приклеился со своими чувствами? - разозлённый Кагами продолжил вырываться, попутно стирая ладонями с тела вызывающую зуд и дикое желание помыться плёнку. – Встречался бы с Тацуей – он не так любит языком трепать, как я! - Не глупи… И, во-первых, посмотри, как ты завёлся, - Мурасакибара опустил взгляд на упирающийся ему в живот член Кагами, хорошенько натянувший ткань боксёров. - Во-вторых, мы с тобой оба купались перед тем, как начать мой сладкий праздничный пир. Так что ты забыл в этом душе? - пальцы Ацуши нащупали ямочку на пояснице Тайги, отчего последний немного выгнулся в спине, успев вцепиться в сильные плечи Мурасакибары, который явно наслаждался представшей перед ним картиной. - Я вот, совсем не хочу, чтобы ты сейчас мылся... Только Ацуши хотел было свободной рукой снова покрыть сливками грудь своего парня, как тот внезапно выпрямился и, больно вцепившись в фиолетовые волосы, притянул к себе для поцелуя. Грубо сминая чужие губы, и бесцеремонно проталкивая свой язык в чужой и невероятно вкусный приторно-сливочный рот, Кагами уложил Мурасакибару на спину, намеренно жестоко оттягивая его за волосы вниз к постели. - Что бы ты там о себе не возомнил, я не слабак и могу тебя завалить. И постоять за свои права я также способен, - прорычал Тайга прямо Ацуши в губы, тяжело дыша после почти непрекращающегося двухминутного марафона поцелуев. - Воу... - выдохнул Мурасакибара, «поверженный» и раскрасневшийся от внезапного напора своего парня, и восхищённо посмотрел на нависшего над ним Кагами. – Мне нравится, как ты демонстрируешь свою силу, Тай-чин... - А? Услышав комплимент, Тайга немного завис, даже весь боевой настрой куда-то испарился. Зато теперь можно было наблюдать, как лежавший под ним Ацуши неровно дышал и томным, плывущим взглядом смотрел на него. Словно бы под кайфом... Хех, а он неплохо постарался! Но всё равно это как-то неожиданно... - Тебе... понравилось? – с явным недоверием тихо переспросил Кагами. - Угу, хочу ещё... - Кагами почувствовал, как большие ладони легли на его затылок, и Ацуши, приподняв голову, лизнул его в уголок губ. – Ты так вкусно целуешься... Ухмыльнувшись, Тайга снова ухватился за длинную шевелюру и притянул Мурасакибару к себе. В конце концов, не каждый день у него так томно и с придыханием выпрашивают поцелуи. Да ещё и Ацуши! Повод гордиться – уж точно. Да и просто приятно было, что ему так понравилось. Но ощутив чужие ладони у себя под боксёрами, а именно – на ягодицах... - Тай-чин, как тебе сливки в качестве смазки? Я просто не могу больше ждать, ты же чувствуешь... «Нет, я всё-таки придушу его и оставлю голодным на месяц!!!»* * *
Кагами с неимоверным усилием открыл один глаз, в который тут же безжалостно стали светить солнечные лучи, падающие из незанавешенного окна. Но организм, как понял парень, отчаянно не соглашался с наступлением утра (если уже не дня), поэтому Тайга, не имея сил ему противостоять, закрыл глаз снова, решив продлить свои отношения с постелью на неопределённый срок. Но, похоже, судьба была сегодня не на его стороне... На свободную от одеяла спину опустилось что-то тяжёлое, мокрое и ужасно холодное. Издав истошный вопль, Кагами мгновенно вскочил с постели и уставился на только что вышедшего из душа Мурасакибару, с волос которого и капала вода. «Убью! Убью его! Убью!» - только это сейчас звучало у невыспавшегося и оттого разъярённого Тайги в голове, поддерживаемое чешущимися кулаками, с которыми он уже хотел наброситься на Ацуши. - Прости, ты такой смешной, когда спишь… - протянул Мурасакибара, стирая полотенцем с плеч и груди капли воды. – Я просто захотел послушать, как стучит твоё сердце. - Ты... ты просто монстр! С наглой рожей и начисто лишённый стыда! - Но ты был таким милым, - надулся Мурасакибара и плюхнулся на кровать, раскинув руки и затем отвернувшись. – Я просто не мог не послушать… И, между прочим, я тебе там ванну набрал... Вздохнув, остывая, Кагами скрестил руки на груди, увидев, как «незаслуженно обиженный» Ацуши поджал длинные ноги. Чёрт... Ну, как можно было на него сердиться?! С полотенцем на мокрой голове, чистый, посвежевший, в сменных футболке и шортах Кагами плюхнулся на диван и довольно «растёкся» по обивке. Мурасакибары почему-то не было рядом, но разнеженный после ванны Тайга не долго над этим раздумывал. Неожиданно, ноздрей достиг аппетитный аромат мяса, специй, горячего хлеба и сыра... Это была просто божественная симфония вкусов для его желудка, который не замедлил откликнуться голодным, бунтующим урчанием. Выпрямившись, Кагами стал озираться по сторонам в поисках источника манящего запаха. Что, впрочем, уже не требовалось... С пачкой зефирок в зубах и дымящимся подносом в руках в комнате появился Мурасакибара. - Сволочь, я еле отмылся после этих сливок… - проведя ещё пару раз полотенцем по уже чуть подсохшим волосам, Тайга скомкал его и, словно кидая двухочковый, отправил его в корзину с бельём, стоявшую неподалёку. Мурасакибара приземлился рядом, поставил поднос Кагами на колени и, вытащив изо рта пачку, забрался на диван с ногами. - Это... бургеры?.. – на подносе, как оказалось, дымились свежие гамбургеры в форме... сердечек. - Угу, - отозвался довольный Ацуши, жуя непонятно откуда взявшуюся умайбо. – Я же тоже должен поздравить тебя. - А, ну, да... Их здесь два, четыре, шесть... четырнадцать? - Ага. - А форма... - Я сам вырезал. Нравится? - Н-ну, это мило... Наверное... д-да. Да, нравится... Ага... - Ты такой милый, когда смущаешься, Тай-чин... - Ничего я не смущаюсь! - На, будешь? - Отвали! Я не смущаюсь! Не буду… Погоди, а это что? Мурасакибара с неохотой повернул голову и лениво взглянул на один из гамбургеров-сердец в руке Кагами. - Бургер любви для Тай-чина... - Д-да нет, я про это, - Тайга развернул бургер, показав надкусанную часть. - А… Ну, я же не буду кормить тебя всякой гадостью… Вот и продегустировал. - Хм, логично... - Кагами начал опускать гамбургер обратно к «собратьям». – Ну, это... спасибо... - Съешь. - А? Секунду назад мявшийся в смущении Тайга был немного удивлён, когда его руку остановили на полпути к подносу. - Я хочу, чтобы ты доел его за мной. - Отвали, - буркнув, Тайга попытался вырвать руку, но Ацуши вовсе не собирался её выпускать. Аметистовые глаза смотрели так серьёзно, выжидающе и с такой надеждой, что казалось, если Кагами не выполнит просьбу, то совершит тягчайшее преступление или разрушит мировую цивилизацию. Ну, или разобьёт Ацуши сердце, что было гораздо ужаснее. - Для такого упрямого и капризного характера у тебя несправедливо сильные руки, - нахмурившись, Тайга позволил поднести ко рту бургер и укусил его на том месте, где «дегустировал» Мурасакибара. - Давоен? – хмуро спросил Кагами, пережёвывая свой «подарок». - Ага. Улыбнувшись, счастливый Ацуши облизнул свой палец, который замаслил, случайно коснувшись бургера. Затем, сняв с запястья резинку, он завязал волосы в хвост, оставив только боковые пряди, которые были короче остальных, и растянулся на диване, положив голову Кагами на колени, убрав предварительно поднос. Раскрыв пачку в своих руках, Мурасакибара стал хрумкать зефирками и наблюдать снизу, как голодный Тайга за обе щеки уплетал гамбургеры. «Отвали», как же... Пусть только попробует сказать, что не был голоден и он его плохо знает. - Что решил на счёт курсов? – наевшийся Тайга сидел, откинувшись на спинку дивана, и перебирал пальцами свободные от резинки волосы Мурасакибары. Последний, в свою очередь, по-прежнему лежал у него на коленях и сосал карамель-соломку, так как с зефирками было давно покончено, а затем и с чипсами, и с крекерами, и ещё много с чем другим. - Я пойду. Думаю, мне понравится быть кондитером. - Хех, вроде раньше тебя это не особо вдохновляло... - Ты вдохновил меня этой ночью. - Эй! - Мне кажется, если бы ты принёс не только сливки, я бы сотворил что-то великое... - обдумывая пришедшую мысль, Ацуши вытащил карамель, от которой осталась только половина, изо рта и начал лениво водить ею туда-сюда в воздухе, следя за ней глазами, как за маятником. - Гадёныш… У меня из-за тебя всё было в сливках, всё! - Я хочу теперь создать такой вкус, как у тебя, - продолжил Мурасакибара. – Пусть все знают, какой ты вкусный, - он засунул соломку обратно в рот. – Как думаешь, у меня получится? - Не знаю, - буркнул Тайга и вылез из под головы Ацуши. Потянувшись, он направился на кухню, слыша, как Мурасакибара плетётся следом. - Хотя, знаешь… я не буду делать этого. Достав бутылку чая из холодильника, Тайга захлопнул дверцу и обернулся к Мурасакибаре. - Почему? - Я не хочу, чтобы ещё кто-то знал, какой ты на вкус, - языком передвинув карамель из одного угла рта в другой, Ацуши стал неотрывно наблюдать, как кадык Тайги поднимается и опускается в такт глоткам. - Какой ты жадный, - Кагами выдохнул после холодного чая, усмехнулся и только успел поставить бутылку на столешницу, как оказался прижат спиной к холодильнику. Руки сами собой вплелись в фиолетовые волосы на затылке и притянули центрового «Ёсен» ближе; рот сам открылся, впуская сладкий язык и карамельку-соломку, от которой уже почти ничего не осталось; глаза сами собой закрылись от удовольствия и открылись вновь, чтобы чётко увидеть каждую ресничку на закрытых веках на довольном лице Мурасакибары. Разорвав поцелуй и глубоко, негромко дыша, Ацуши посмотрел в карминовые глаза напротив и сказал: - Я один должен знать, какой ты на вкус.