Ломка

Бон-Бон помнит все, будто это было только вчера. Он помнит, как его едва сотворили в мастерской аниматронников. Помнит, с каким восторженным, необъятным интересом он познавал мир, себя и своих друзей, понимал, что он — кукла, с которой будут играть маленькие дети. И… Он был вполне доволен своей судьбой. Как и у любого другого нормального аниматроника, созданного для развлечения детей, в нем запрограммировано любить свою работу, любить детский смех и их улыбки. Его мучило лишь одно — его непонятная неполноценность. Его напугало совершенно для него внезапное отсутствие у него ног, но еще больше — высокий рост его друзей, работников пиццерии, да и даже детей — ниже него никого просто-напросто не было, что очень напрягало, заставляя ощущать себя ничтожным в этом огромном месте. В голову моментально закрались вопросы, не дающие ему покоя. Почему я такой крохотный? Почему у меня нет ног? Неужели, я хуже других? Хуже этого ужасного комплекса неполноценности, ощущения, что в нем чего-то не хватает, что он странный и непонятный, будто специально недоделанный, ничего не было. Какое счастье, что продолжались эти мучения совсем недолго. Уже в первый день его создания у Бон-Бона появился Фантайм Фредди. А точнее говоря… У Фредди появился Бон-Бон. Он дал понять своему новому другу, что он вовсе не неполноценный, и не стоит стыдиться маленького роста и даже отсутствия ног, ибо здесь их полюбят отнюдь не за это. А еще потому, что теперь они работают вместе, и задача кролика — быть марионеткой на правой руке медведя. С души Бон-Бона как камень свалился. Наконец он понял, в чем его предназначение, наконец он больше не чувствует себя непонятным недоделанным уродцем без ног. Он был бесконечно благодарен Фредди, без него он ощущал себя совершенно пустым и таким же неполноценным местом, которое хоть и милое, но не может ничего сделать самостоятельно. Иными словами, без Фантайм Фредди он ощущал себя никем, ему всегда была необходима компания медведя. Оба бесконечно полюбили друг друга, пусть Фредди и не чувствовал себя неполноценным без своей марионетки, но… Чувствовал себя неполноценным и одиноким без Бон-Бона. У него не было ощущений, что без его «коллеги» в нем чего-то не хватает, как в аниматронике, он был все еще шикарен и любим маленькими посетителями, однако вот его душа ужасно тосковала по кролику. Работать он мог с любой другой марионеткой, пусть даже с заносчивой Боннет, но вот болтать, смеяться и веселиться, делиться самыми яркими эмоциями он хотел исключительно с Бон-Боном, который был для него самым лучшим и внимательным слушателем. Бон-Бон помнит, как он проводил время с Фредди и чувствовал себя на седьмом небе от счастья, как днем они веселили детей, болтали с Бэйби, Фокси и Баллорой, а ночью пугали охранника, от души над ним смеясь, и как тот порой бил их током. Они переносили всю боль вместе, она была настолько сильной, что привыкнуть к ней было нельзя, но… Им становилось намного легче, когда они вспоминали, что все еще рядом друг с другом, и что с секунды на секунду этот короткий электрический ад закончится, и они вновь будут радоваться жизни и компании друг друга. И так проходил день за днем, кролик и медведь были бесконечно счастливы. Привязанность никуда не исчезла, а только лишь росла и росла, и оба прекрасно это понимали, однако… Они не осознавали, насколько же эта привязанность нездоровая, и не думая, что в ней может быть что-то плохое, и что рано или поздно случится что-то, после чего они могут из-за нее пострадать. А ведь оно случилось. Все когда-то ломается. И аниматроники — не исключение. Бон-Бон прекрасно помнит эту ночь. Она ничем не выделялась среди тысячи других, все было как обычно. Фредди и Бон-Бон находились в электрощитовой и пробовали поймать охранника, что всегда было для них своеобразным развлечением. Ничего бы не произошло ужасного, только если бы на полу не валялось так много проклятущих проводов, на которых и поскользнулся медведь. Потеряв равновесие, он грохнулся посреди электрощитовой, с громким и противным душераздирающим треском налетев на монитор и повредив себе что-то в основном отсеке, где у аниматроников находится так называемое сердце. Бон-Бон упал вместе с ним, но повредил себе лишь уши, и то почти небольно. Куда больше его волновал Фантайм Фредди, который даже был не в силах подняться с первого раза. Даже о надоедливом охраннике, в очередной раз улизнувшем от них, они оба забыли на весьма продолжительное время. Из отсека валил черный дымок, пусть и совсем крохотный, да и медведь быстро пришел в себя. Однако кролик все равно был ужасно обеспокоен и посоветовал другу обратиться к работникам пиццерии за помощью, чтобы осмотрели и в случае чего починили, пока не поздно. Но Фредди был слишком самоуверен в своих силах и считал, что не нуждается ни в каком осмотре, и что совсем скоро, если он не будет совершать резких движений, все у него наладится и будет, как и было. Однако повреждение было слишком серьезным, и в качестве доказательства уже на следующую ночь оба аниматроника заметили странности за медведем — он изредка глючил и даже тормозил, пока шел куда-то, и все это сопровождалось неприятным, но пока еще совсем слабым и терпимым жжением в груди. Конечно же, такие, на его взгляд, мелочи, все так же не смогли убедить его обратиться за помощью. Но дальше все было лишь хуже. О, Бон-Бон отчетливо это помнит… У Фредди началась сильнейшая ломка по всему телу — ногам, рукам и даже в шее и спине, как у человека после алкогольного передоза. Ко всему прочему он тормозил и глючил уже куда чаще и даже запинался, жжение стало сильнее, а еще его изредка и слабо вдруг било током, что прекрасно ощущал и кролик. В один момент тот черный дымище стал гуще и шел уже в таких огромных количествах, что Фредди в кои-то веки забеспокоился о своей целостности и все же согласился наконец пойти к работникам. Дальше все, как в тумане. Бон-Бону тяжело это вспоминать, но он не может ничего с собой поделать… Выключенный Фредди — в мастерской аниматроников, в окружение нескольких работников, что-то с жаром обсуждающих. Бон-Бон — неподалеку, внимательно ловящий каждое слово, и чем больше он слушал, тем хуже ему становилось. Выяснилось, что у Фредди повредился самый важный механизм, отвечающий за «живость» роботов. И изначально повреждение было совсем незначительным, но потом увеличилось, а также его состояние ухудшили два порванных оголенных провода, что во время ходьбы робота нечаянно терлись друг о друга и били как раз аниматроников током. Кролику хотелось бы надеяться, что все еще можно исправить, что все необходимое в нем заменят, и он оживет и впредь будет аккуратнее. Но… этого не случилось. Работники не ожидали таких серьезных поломок, да и создания новых роботов, а поэтому средств на приобретение новых деталей у них не хватало. Поэтому Фантайм Фредди было решено разобрать ковшом и выкинуть на свалку, а Бон-Бона прикрепить к немного переделанной руке Фантайм Фокси. В Бон-Боне будто самом что-то сломалось, едва он услышал этот вердикт. Он не хотел об этом думать, не хотел даже представлять, что его оставят без его лучшего друга, с которым он больше не ощущал своей неполноценности, которого он так полюбил за его веселый смех и неунывающий характер. А все из-за дурацких проводов! Кролик помнит, как он пытался хоть как-то бороться за свою любовь, пробовать спасти медведя, не позволив его разобрать и придумать хоть что-то. В тот же день он начал разговор с работниками, пробуя уговорить их починить его друга, пусть даже не сейчас, а со временем, когда можно будет купить детали — лишь бы его не разбирали и не выбрасывали. Но… Как бы Бон-Бон не умолял, у него ничего не вышло. Конечно, работникам нет абсолютно никакого дела до чувств этого маленького робота и его глупой просьбы, что требует совсем ненужных затрат на данное время. Как он мог забыть? — он абсолютно ничтожен и ни на что не способен, даже защитить дорогому его сердцу аниматроника, никто не будет прислушиваться к его словам. Окончательно осознав, что разборки друга не избежать, кролик впал в ужасное отчаяние, виня во всем исключительно себя за то, что не смог упросить работников починить его. Как бы он хотел хотя бы обменяться с Фредди парой слов перед его разборкой, сказать, как же его любит, как ему будет его не хватать… Однако и этого ему не позволили — медведя было порешено разобрать на следующий же день, а мастерская, в которой его оставили, была закрыта со все сторон. Хотя бы вентиляции или даже совсем крохотной дырочки в стене, в которую Бон-Бон сумел бы протиснуться, там не оставили. Всю ночь он не спал, проведя ее в ужаснейших мучениях, от осознания того, что мало того, что не смог спасти жизнь любимому другу, так еще и перед его потерей он не может даже поговорить с ним… Свои страдания кролик никогда не сможет забыть. Ночь тянулась медленно, но все же этот день настал. Бон-Бону все же удалось присутствовать во время всего процесса, спрятавшись незаметно за стеклом комнаты с ковшом. Хоть это радовало, ведь теперь у него была возможность посмотреть Фредди в глаза перед тем, как его разберут, попытаться дать ему понять взглядом все то, что он сейчас чувствует. Медведь стоял перед огромным ковшом, грустно опустив уши, понимая, что разборки не избежать, почти ежесекундно глюча и передергиваясь, а черный дым валил из его основного отсека с такой силой, что Бон-Бон иногда даже терял его лицо из поля зрения. Но вот — их взгляды наконец пересеклись. В выражении лица Фредди промелькнул страх за моральное состояние друга и сожаление, он будто бы молча извинялся перед ним за то, что не сразу обратился к работникам за помощью. Ведь тогда бы его точно смогли починить, ибо то самое повреждение было совсем небольшим, хватило бы только совсем недолгой сварки, чтобы сделать все, как прежде. Бон-Бон смотрел ему в глаза, положив лапку на стекло, пытаясь смириться с мыслью о том, что больше никогда его не увидит. Он моментально понял, о чем ему хотел сказать Фредди, и показал взглядом: «теперь уж ничего не изменишь. Я буду ужасно скучать по тебе.» Медведь успел лишь грустно улыбнуться в ответ, когда страшное орудие для разборки аниматроников совершило свой первый удар ему в живот. Громкий резкий звук удара на всю Сестринскую Локацию, голубые глаза последний раз моргнули и потухли, черный дым заполонил пол-комнаты, но даже сквозь него Бон-Бон прекрасно видел эту ужасную картину, которая стала для него самым настоящим ночным кошмаром: Фредди с грохотом и скрипом упал на пол, а ковш совершил еще несколько ударов по его груди, окончательно выбивая из него жизнь. Точнее, все остатки жизни. Кролик не мог плакать, он ведь, в конце концов, робот, но он ощутил у себя самого ужасное жжение в груди и неприятное покалывание в глазах. Ему бы стоило уже давно уйти, но он не мог просто-напросто сдвинуться с места — продолжал стоять и смотреть, будто бы еще машинально надеялся, что не все потеряно, хотя понимал, что ничего больше не исправить… Он вновь остался один. Будто бы и не было никогда Фредди. Он потерял лучшего друга, теперь он точно самое настоящее беспомощное ничтожество. Пусть без работы его и не оставили и прикрепят к руке Фокси, пусть он и не станет таким же неполноценным, каким считал себя в первый день создания, но… он никогда не сможет смириться со смертью Фредди. Никогда он не перестанет считать себя жалким ничтожеством, не умеющим спасать своих друзей и бороться за свою любовь, как бы его не ободряли. Бон-Бон помнит все, будто это было только вчера. Сколько бы времени не прошло, он никогда не забудет ни этой веселой улыбки, ни взгляд этих небесно-голубых, будто бы человеческих глаз. Никогда.