***
— Окей, — комментирует Нэйтан, мастерски нарезая лайм. — У тебя нет разделочной доски, ровно одна кружка, но стопки для текилы в наличии. Мне стоит волноваться? — Это подарок, — нейтрально отзывается Питер, упираясь локтями в маленький шаткий стол. — Я не пью. — Что за умник додумался подарить набор стопок парню, который не пьет? — К примеру, тот самый, что заявляется на пороге с бутылкой текилы? - предлагает он очевидный вариант. — Верно, — Нэйтан завороженно крутит стопку и расплывается в улыбке. — Я же старший брат. Я обязан оказывать на тебя дурное влияние. Он ловко наливает до самых краев и протягивает младшему с долькой цитруса. — Твое здоровье. Питер усмехается, уверенный, что его здоровье ему спасибо не скажет, но послушно пьет. Нэйтан рассказывает что-то невозможно важное. Про то, что планы меняются. Про то, что никуда он не поехал. Про то, что надо правильно расставлять приоритеты, а если в приоритете прошлое, то кто позаботится о настоящем? — Тем более, что настоящее такое запутанное, что я не знаю, с какой стороны начать его распутывать. — Начни с себя, — легко предлагает Питер, подпирая щёку рукой. — Я – Сенатор, Пит, у меня нет времени на себя. — Но ты же не просто так сюда пришел меня спаивать. Нэйтан разводит руками, очевидно не найдя достойного ответа; Питер жует внеочередной кусок лайма, обмакнув его в напиток. — Я понимаю, что это волнительно. Когда способности проявляются одна за другой, а ты даже не знаешь, откуда они взялись. — Насколько я помню, ты был в восторге от происходящего, — осторожно выговаривает Нэйтан. — Был. Но и страшно тоже было. Будто собственное тело не принадлежит тебе полностью и никогда не знаешь на что рассчитывать. Это можно контролировать. Не сразу, но со временем можно. — Я —Сенатор, Пит, у меня нет времени на то, чтобы себя не контролировать. — Ты отлично справляешься. Гораздо лучше меня. Нэйтан согласно кивает, обдумывая его слова. — Я был несправедлив к тебе, когда все это началось. Извини. Год выборов, сам понимаешь. — Эй, да я с крыши прыгнул. Впервые за годы весь ужас ситуации доходит до Питера в полной мере. У него и без того было более, чем достаточно шансов умереть. Но этот был бы самый глупый. Он до сих пор помнит манящие вибрирующие сны, которые казались реальными как сама жизнь, дарили обманчивое ощущение чуда, а на деле отнимали силы, спутывали мысли и стирали грани с реальностью. По факту он не спал нормально черт знает сколько времени. А потом он прыгнул. — О боже. Я реально прыгнул с крыши. Идиот самонадеянный. — Взрослеешь, - усмехается Нэйтан. — Гордишься мной? — Конечно. Но всё же на надо. — Что? — Не взрослей, будь добр. А то зачем я буду нужен? Питер грустно улыбается, думая, что с этой просьбой старший брат опоздал.***
— Ты всё такой же слабачок по части выпивки. — Нэйтан легонько хлопает его по щеке. — Помнишь, как накидался шампанским на моей предвыборной вечеринке? Ладонь у него куда прохладнее, чем его собственная, вид до сих пор относительно приличный. Остатками здравых мыслей Питер полагает, что сам он протрезвеет не ранее, чем через неделю. — Похоже, нам нужна закуска посущественнее, — старший Петрелли нехотя покидает насиженное место, деловито дёргает дверь холодильника, пошатнувшись всем телом. Захлопывает, открывает снова и долго всматривается вглубь, будто не может поверить насколько душераздирающе пустым может выглядеть холодильник изнутри. Когда он оборачивается, лицо его выражает такую смесь разочарования и беспомощности, что Питер не может сдержать смех. — Этот трюк никогда не работает, я проверял, — заверяет он. Но у Нэйтана свои соображения на этот счёт. Нэйтан переходит в деловой режим, сосредоточено выуживает мобильный из кармана брошенного на кровать пиджака. Питер удивлен, что Нэйтан знает номер доставки, но оказывается, что звонит он не в доставку, а личному ассистенту, потому что зачем нужен гугл, когда есть специальный человек, которого можно поднять посреди ночи и послать на квест. — Не жалеешь своих работников, — давит на совесть младший, на что получает тяжелый взгляд и вопрос. — А ты себя жалеешь? — В смысле? — В смысле, что ма рассказала про твою стену почёта. И про то, что впахиваешь по три смены, будто работать больше некому. Это вообще законно? Я проверю, — обещает он строго грозя пальцем в его сторону, будто это он – Питер – виноват в неправильных законах Штата. — А если законно, то приму меры, чтобы запретить. Я же Сенатор в конце концов. Моим ребятам хоть платят нормально. Тебе нормально платят? — Ну не за еду же я работаю. — Это я вижу, — Нэйтан красноречиво машет рукой в сторону холодильника. Питер кратко мотает головой, зажмуривается, заблудившись в потоке спора. — Чего ты на меня взъелся? — Я не взъелся. Я думаю, не очень умно бегать спасать людей, когда сам на ногах едва держишься. — Может я не особо умный. — Ты не умный, — фыркает Нэйтан. —Ты гораздо лучше. Давай не надо, чтобы это тебя убило. Питер с трудом осмысливает последнюю фразу, делая вывод, что брат гораздо менее трезв, чем кажется.***
— Я думал, если я займу позицию повыше, то смогу увидеть, что происходит внизу, смогу помочь. Но здесь, знаешь, не то, что земли, тут дальше своего носа не видно. Тут темно наверху, Пит, понимаешь? Темно и холодно, будто солнца совсем не бывает. Питер краем глаза косится на бутылку, беря на заметку, сколько текилы надо влить в брата, чтобы тот начал говорить метафорами. — Значит, сам будь солнцем. Почему нет? Для меня же был. — Я совсем не солнце, — фыркает Нэйтан. — Я едва карманный фонарик. Если уж на то пошло, то это ты всегда был тем, кто несет свет. — Не донес, — ухмыляется Питер. — В каком смысле? Нэйтан продолжает сконфуженно хмуриться. — Я человека убил, — напоминает Питер. — Ты про отца? — Нет. Это дело Сайлар закончил. Зацени иронию, он так и сказал мне «Ты не убийца»… — А потом ты его убил, — великодушно заканчивает Нэйтан. — Да. — Это было общее решение. Никто другой не сумел, а ты смог, — справедливо подмечает брат. — Он же маньяк, Пит, чудовище. — Не всегда. Это способность чудовищная. Я видел его в будущем – нормальный парень. Заботливый отец — сумел совладать с собой ради сына, хотя пришлось отказаться от всего. — Думаешь, способность сделала его убийцей? — Я знаю. На себе испытал. Закончилось плохо. Нэйтан глубоко вздыхает. — Пит, ты славный парень. Ты думаешь, что он заслуживает второй шанс, но сам подумай: много ли вторых шансов было у людей, которых он убил? Будешь его оправдывать? — Нет. Просто теперь не важно сколько людей я спас и спасу, все равно одного я убил. — Ты в самом деле жалеешь об этом? — Нет. Я бы сделал то же самое. Но ты либо несешь свет, либо несешь смерть, так что... Такие разговоры подступают только когда за окном уже совсем темно. Нэйтан придвигается ближе, скрипнув стулом по полу, перекидывает руку через его плечо. С резким движением комната делает сальто вокруг себя, закидывая Питера в братские объятья. Нэйтан обнимается с такой силой, будто пытается выжать из него всю тьму и еще парочку признаний не к месту. Стоит покорно уткнуться лбом в плечо, и будто гравитация даёт сбой: внезапно всё на свете становится легче – тревоги разлетаются пушинками, химеры на душе превращаются в котят; а он так привык, что и не замечал уже. Только голова неподъемная. Он отстраняется неохотно, но не отводит взгляд, пока брат молча гладит его по щеке. Нэйтан смотрит так, будто по-настоящему видит его впервые в жизни. Будто они совсем равны, и нет ни разницы в 12 лет, ни «я Сенатор, ты – медбрат». А потом снова легонько хлопает по щеке, убирает прядь волос за ухо и возвращается к пустой стопке. — Ты знал, что когда подсолнухи не могут найти солнце, они поворачиваются друг к другу? — Подсолнухи, — медленно повторяет Питер сквозь улыбку, откидываясь на спинку стула. — Нет, не знал. — Ну вот теперь знаешь.