Do we have a chance?

В этот прекрасный вечер октября на балу в честь свадьбы графа Феликса Ли на сыне командира военно-морского флота Кристофере Бан собралось много гостей, яко на знатное пиршество слетелись люди самых разных возрастов, характеров и должностей с щедрыми подношениями новобрачным. Царило всеобщее веселье. Звонкий смех сливался с живым оркестром, вкусности лились рекою, а желающих их отведать только прибавлялось. Какого же было изумление на лицах у всех при появлении герцога Хван Хëнджина IV, что славился своей холодностью и радикальным отношением к балам. Как выяснили позже самые шустрые и проворные, Его сиятельство посетил сие мероприятие исключительно из-за особенных лакомств, которыми стяжало лавры графство Ли. А вот видеть, к примеру, знаменитых острословов Хан Джисона и Ким Сынмина, да и маркиза Ян Чонина со своей излишне болтливой беременной женой, стало делом обыкновенным – подобное пиршество мимо них пройти не могло уж точно. Неутомимый дух присутствующих вкупе со сменяющимися одна за другой дивными мелодиями делали своё дело. В роскошной зале, повидавшей за свой век немало танцев, сейчас вовсю отплясывали полонез. Прекрасные дамы, подобно лебёдушкам, изящно плыли рядом с кавалерами, и атмосфера в целом складывалась крайне благоприятно. Со Чанбин, пожалуй, был одним из того небольшого числа, кто чувствовал себя на эдаких мероприятиях, как не в своей тарелке. И явился на свадьбу лишь потому что граф Ли самолично его пригласил, а отклонить графское приглашение совесть не позволила бы. Причин для нежелания выходить в светское общество у Со было предостаточно. Презренные взоры высокопоставленных чиновников – политики, как известно всем, не особо жаловали творческих людей, а вот слабый пол, напротив, находил поэтов весьма привлекательными, одаривая излишним вниманием. Но даже не это самое ужасное... Чанбин катастрофически не желал встреч с одним конкретным человеком, с которым волею судьбы сталкивался всякий раз. И прямо сейчас он настороженно озирался по сторонам в попытке слиться с толпой. – Боже правый, какие люди! – ... но, видимо, тщетно – его секундно окружили несколько хорошеньких девиц и завалили кучей вопросов, не оставив путей к бегству. – Отчего скучаете в одиночестве? Не составите ли нам компанию, почтенный? – Как Вам будет угодно, юные леди. – конечно, в силу своей воспитанности Чанбин не мог отказать, даже несмотря на расстерянность. Не сказать, что у него совсем не имелось опыта в общении с женщинами, просто порой они вели себя чересчур вульгарно, смущая и отталкивая. Уже спустя примерно минут пятнадцать голова Со раскалывалась от бесполезных разговоров "собеседниц" и, честно говоря, он успел пожалеть сто тысяч раз, что вообще согласился на подобную авантюру – составить им компанию. Совершенно неожиданно одна из девушек решила перевести беседу в более откровенное русло: – Вот ответьте, почтенный, где Вы черпаете вдохновение для своих творений? Должно быть, из собственных любовных похождений, если конечно, Вы не девственник всё ещё. Чанбин, застигнутый врасплох, застыл истуканом, не знаючи, что сказать, и такая реакция послужила поводом для заливистого девичьего смеха. Краска кинулась в лицо мгновенно. Со мечтал провалиться сквозь землю от такого конфуза, но кто-то бесцеремонно взял его под локоть и протянул самым нахальным тоном: – Я украду его у Вас, милые дамы. – восхищённые возгласы так и остались далеко позади, а Чанбин пришёл в себя только после того, как они с его так называемым спасителем оказались в графском саду возле мраморного фонтана. – Вы что себе позволяете?! – Со резко вырвал руку из чужой весьма нежелательной хватки, затем нервозно одёрнул края своего сюртука. – Спасаю Вас от участи вести неприятные разговоры, как минимум, – ответил притягательный голос с присутствующей в нём ноткой обиды. – Вы не рады? С одной стороны, Чанбин выдохнул с облегчением, оторвавшись от ненужной компании, но с другой – бездонные омуты напротив глядели на него слишком проникновенно, отчего становилось невыносимо душно даже в суровую осеннюю холодину. Фельдмаршал Ли Минхо был необычайно хорош собой: красивая наружность вкупе со статной фигурой и твёрдым характером создавали невероятнейшую смесь, от которой представительницы прекрасного пола просто сходили с ума. По слухам было множество претенденток на статус его будущей супруги, но месье Ли по сию пору был одинок. Со не мог объяснить причину, почему такой большой человек, как главный военнокомандующий армии страны, при каждой встрече не упускал из виду его – начинающего писателя, ведущего довольно затворнический образ жизни. В голову лезли разнообразные мысли, в частности намекающие на то, что, вероятнее всего, Минхо он неприятен, пока на очередном балу Чанбин не услышал в свой адрес горячее любовное признание. Слова, что лились прекрасной песней мелодичным голосом, всё ещё вертелись на подкорке сознания и, честно говоря, они больше подходили человеку творческому, ведь месье Ли не выглядел, как романтик совершенно. Со был сильно потрясён, поскольку это был первый раз, когда ему признался в чувствах мужчина. Он старался не думать про этот случай, и изо всех сил избегал Минхо, но когда они всё-таки сталкивались, то почему-то беспомощно тонул в его больших пленительных очах. Прямо как сейчас... Чанбин резко отвернулся, дабы не провалиться ещё глубже в эту пучину непонятных чуждых ощущений. Хотелось возмутиться, воспротивиться, убежать, но Со попросту не мог, поэтому продолжал молчать. – Вы сегодня так холодны, месье Со. – Чанбину показалось, или голос Минхо немного дрогнул? В любом случае, он не собирался поддаваться глупому искушению: – Не только сегодня. А теперь извольте откланяться. – Да постойте же! – Чанбин честно не понимал, чего желал больше – чтобы хватка на его кисти ослабела, либо же, наоборот, стала крепче, поскольку Ли Минхо действовал на него таким странным образом, вызывая бурю смешанных чувств. – Так и будете сбегать от меня? – А Вы так и будете преследовать меня? – Со дëрнул длань в попытке высвободиться, но безуспешно. Месье Ли оказался слишком сильным и напористым – в мгновение ока притянул и прижал к себе. Возмущённый в край Чанбин начал колотить его в грудь, сопровождая это яростной бранью. Минхо же выглядел так, словно ничего не происходило, и сдерживать мужчину, схожего с ним по комплекции для него вполне обыкновенное дело. Честно говоря, он был не прочь подобным заниматься на каждодневной основе, так как созерцать прелестное личико Со, скривившееся от недовольства, доставляло неимоверное блаженство. Несдержанная усмешка сорвалась с губ Ли, когда сопротивление потеряло былой пыл и пара изумительных глаз метнула в него злобными искрами: – Ей-богу, ведёте себя подобно юной дебютантке! – А Вы, месье Ли, полагаю, много дебютанток знаете. – Чанбин раздражённо фыркнул, задирая нос. Чужие руки всё ещё крепко держали его за талию, но почему-то план на побег куда-то испарился, уступая место какому-то благоденствующему чувству, мало-помалу растапливающему ледяное сердце. – Они меня совершенно не волнуют, представляете? – и красивая улыбка Минхо была ещё одной причиной, по которой хотелось, чтобы время остановилось здесь и сейчас. Месье Ли обезоруживал, не оставлял ни малейшего шанса на здравомыслие, а Со вовсе и не был против такого расклада. – А кто ж Вас тогда волнует? – отчего-то он решил отвечать на кокетство в той же манере, о чём сразу пожалел, потому что сказанное Минхо застигло врасплох: – Вы. Чанбин задохнулся от неожиданности. Почему Ли продолжал говорить странности? Со встрепенулся, желая уйти поскорее от греха подальше, однако, ему вновь не позволили: – Кажется, сама госпожа судьба сопутствует мне, только взгляните наверх, – сложно было заставить себя оторваться от сияющего лица напротив, но Чанбин растерянно поднял голову и лучше бы он этого не делал – прямо над ними нависала ветвь Омелы, наполняя лёгкие ярким пряным ароматом. Да, Со прекрасно знал, чтó обычно принято делать очутившись под этим растением, но абсолютно не был согласен с такой традицией, считая, что её придумали бездельники ради собственной забавы и потехи над всякими бедолагами. Точно так же Чанбин был яростно не согласен с тем, чтобы оказаться на месте тех самых бедолаг. Но месье Ли был иного мнения: – Раз уж мы здесь, сбежать Вам я не позволю, – хоть в словах ощущалась сталь, хватка Минхо обладала нежностью самых дорогих шелков в мире. У Со была чудесная возможность покинуть чужие объятия, поскольку по силе они с месье Ли почти одинаковы, но в самом ли деле он желал этого?.. – Удостойте меня честью поцеловать Вас. В который раз за этот вечер Минхо заставил Чанбина потерять дар речи и застыть в изумлении. Когда мужчина чуть наклонился к нему, Со успел внутренно умереть – глупо на самом деле, но он вытянулся струной в ожидании заветного поцелуя. Однако, месье Ли, как видится, решил поиздеваться над ним не на шутку: – Вы так трепещете, любезный. – Смеётесь надо мной? – Чанбин вдруг почувствовал себя таким ничтожным, таким беспомощным – так он ещё ни перед кем не позорился. Не медля ни секунды, он вновь начал брыкаться, но очень скоро осознал одну вещь – Минхо всё же сильнее, поскольку его объятия мощнее чугунных оков. – Ни в коем случае! – Со малодушно млел от магнетического голоса мужчины и его тёплых рук на собственной пояснице. Он с самых начал не должен был показывать свои истинные эмоции, но ничего не мог с собой поделать. И когда месье Ли невесомо коснулся его разрумянившейся скулы костяшками пальцев, готов был замурчать от столь потрясающего ощущения. Срамота какая! – Месье Со, Вы так очаровательны, что мне сложно сдерживаться более... Чанбин и глазом моргнуть не успел, как оказался тесно прижатым к сильному телу, а его губы в одну секунду захватили чужие в долгожданном поцелуе, отчего сердце в груди предательски забилось в мощном ритме. Сквозь полуприкрытые веки Со наблюдал за тем, как трепетали длинные, как у девы ресницы мужчины, как он наклонял голову так, чтобы было удобнее его целовать. Минхо держал его бережно, словно дорогой хрусталь, боясь ранить, или причинить боль. Стоило ли лгать о том, что, несмотря на такую внезапность, Чанбин в глубине души жаждал этого момента? Неосознанно мечтал о чужих обветренных, но необычайно ласковых губах, сминающих его собственные, грезил о небольших горячих ладонях на своей коже. И потому, наплевав на все последствия, он безропотно подался навстречу жарким объятиям, обвивая руками сильные плечи и, наконец, отвечая на самый ошеломляющий поцелуй в своей жизни. Со никогда прежде не испытывал подобного, да и если говорить начистоту, то все его немногочисленные предыдущие партнёры попросту меркли рядом с Ли Минхо. Это впервые, когда в груди Чанбина притаилось то сладкое томление, о котором он так неустанно писал в своих самых первых стихах. И проходить через это самому оказалось ни с чем не сравнимым блаженством. Они так и продолжали растворяться друг в друге, будто самой судьбой предназначенные, и прервались лишь тогда, когда уста нестерпимо пылали огнём, а дыхание затруднилось у обоих одинаково. Минхо осторожно взял лицо Чанбина в чашу из ладоней и оставил нежный поцелуй сперва на одной щеке, затем на второй. – Я должен Вам кое о чём поведать, – разомлëнный Со не сразу вник в суть сказанного, и когда первостепенная сладкая нега отступила назад, в сердце закралась колючая тревога. Взгляд месье Ли был полон грусти и, как заметил Чанбин, в уголках глаз блестела влага. – Пруссия объявила нам войну. Плохое предчувствие, к сожалению, оказалось небеспочвенным. – Но... когда это произошло? – осмелился спросить Со, накрывая чужую ладонь на своей щеке собственной, и сжал, не желая отпускать. Это было невыносимо – лишиться того, кто привязал к себе отныне навсегда. – Возможно, есть шанс избежать кровопролитие. – Пару часов назад, – губы Минхо тронула печальная улыбка. Мужчина легко поглаживал большим пальцем бархатистую кожу, упиваясь сладостным моментом. Возможно, в последний раз. – Ах, если бы... Война неизбежна. Чанбин же понимал, что упрашивать Минхо не отправляться на фронт глупо и безрассудно, ведь Ли был одним из тех людей, от которых напрямую зависели честь и достоинство всея страны. Однако, он абсолютно точно не был готов к следующим словам: – Раньше мне было всё равно – умру я, или выживу. Однако, сейчас, когда в моём сердце Вы, я не хочу умирать. Боюсь не увидеть больше Ваших прекрасных очей. Подбородок Со вмиг задрожал, а непрошенные слëзы навернулись на глаза. Он тоже боялся не увидеть больше месье Ли, причём смертельно. Одна только мысль об этом причиняла невыносимые страдания, но что они могли? Сбежать? Это было невозможно – идея прослыть врагами народа не казалась перспективной в корне. Поэтому оставалось лишь смириться с этой болью. Чанбин достал из внутреннего кармана сюртука самое ценное, что у него было при себе – незаменимое перо, посредством которого он переносил свои думы на бумагу – и вложил в чужую ладонь. В глазах Минхо сперва застыло удивление, быстро сменившееся пониманием и любовью. – Возвращайтесь ко мне живым, прошу... – Со прильнул к мужчине, чувствуя, как тёплые руки обнимают его в ответ, а потом прошептал на выдохе: – Я буду ждать Вас. – Я вернусь. Обещаю... Напоследок они разделили крепкое объятие, стараясь сохранить в памяти даже самую незначительную мелочь этого вечера: прохладный ветер, безмятежно треплющий кроны деревьев, серебряный блеск луны, заливающий всю аллею, душистый аромат садовых цветов и, наконец, стук сердец, отныне навечно связанных невидимой красной нитью. Ни Чанбин, ни Минхо не обладали способностью заглядывать в будущее, поэтому не знали, что их ждёт, но одно осознавали точно – они обязательно воссоединятся. В каждой из вселенных.