666

Черный мощный коготь с противным скрежетом перечеркнул четыре палочки, вырезанные до этого на кирпичной стене, закрывая счет. Шестьсот шестьдесят пять дней Цзытао наблюдает за младшим сыном компании «EXO», претендентом на одну четвертую долю акций и место гендиректора в крупном филиале Кореи О Сехуном. Его старший брат Лу Хань, имеющий с ним общего только внешность школьника, уже полноправно владеет компанией в Китае, параллельно позволяя своему парню (главному бедбою всея матушки Шанхая, типа) трахать себя на директорском столе. Лишь бы папа не узнал. Папа, греющий животик на Островах Фиджи. Сейчас не об этом. У Цзытао есть цель: О Сехун. Сорванец, которому для вправления мозгов будет мало даже порки, хотя в его возрасте это уже «ущемление прав человека». А Тао похеру: он мечтает выпороть тощую задницу, выебать её и оставить пару глубоких следов от своих дьявольских когтей, чтобы мальчишка знал, кому принадлежит. За неполные два года он стал выше, грациознее, наглее и хитрее, хотя несколько моментов остались неизменными: он все так же слушает только своего брата и смотрит на всех взглядом «вы все пидарасы, а я Д’Артаньян». Тао мечтает, чтобы флегматичный взгляд при виде прекрасного демона сменился на заинтересованный. В конце концов, своим видом Цзытао не привлекает только слепого, глухого, немого и калеку на все конечности. Ну, или импотента. А Сехунни далеко не импотент. Можно сказать, он сам вынуждает всех пялиться на свою тощую задницу и плоский почти бабский живот с талией, ноги модели, как в телепередаче Тайры Бэнкс, и восхищаться аристократическим лицом, со все еще детскими губами. Цзытао знает, трахаться Сехун любит, но никому не позволял себя целовать. Как шлюха. Только бесплатно и если сама захочет. Захочет, не сомневается Тао, проскальзывая в клуб мимо охраны. Никто его не остановит. Он – желанный гость даже на самой закрытой вечеринке всего мира, о нем все равно никто не вспомнит на следующий день, если Цзытао сам того не захочет. Захочет – будут помнить вечно. Жить в кошмарах, напоминаниях о том, как их терзали черные когти, вскрывали грудную клетку и последним видением было трепещущее сердце в чужих руках. Цзытао – мастер гипноза куда в большей степени, чем его… однополчане. - Добро пожаловать, господин Цзытао, - приветствует бармен, предлагая гостю Негрони – коктейль из джина и красного вермута, довольно крепкий для начала, но Тао не пьянеет вылей в него хоть десять литров чистого спирта. Тао пьянеет от Сехуна. Богатенький самодовольный сыночек сидит на VIP-диванах в дальнем углу, толпа закрывает вид, но Тао улавливает каждое движение и слово при помощи слуха, даже грохочущая музыка ему не помеха. Он слышит, как смеется девушка рядом с парнем, пытаясь его развеселить, но Се только лениво наблюдает за толпой. Ему скучно, как всегда, в принципе. Либо он не показывает, либо действительно все ему осточертело. Но он возвращается в клуб каждые выходные, словно ищет кого-то, и уходит полностью недовольный. Секс в машине с очередным любовником, который даже не дотягивает до разряда «любовник», просто очередной способ расслабиться. Или попытка. Шестьсот шестьдесят шесть. Ровно столько дней Тао следит за Сехуном. Брендовые швейцарские часы на руке показывают одну минуту первого. Почти два года воздержания для Цзытао хватает. Нервы все-таки не железные. Он знает Сехуна лучше его матери и даже самого близкого друга. Он знает слабые места, эрогенные зоны, фетиши, что любит, кого любит, кто нравится, от чего возбуждается, что предпочитает в сексе, и что требует от своего партнера. Негрони расползается по телу с чувством легкого тепла. Тао ощущает легкое покалывание на кончиках пальцев. Неужели он волнуется? За свою многовековую жизнь, где 666 дней – это капля в море, он сотню раз так делал, так почему сейчас это странное чувство счастья, даже не свойственное ему. Сехун такой же, как все остальные. Он продаст свою душу ради того, чтобы быть с Тао вечно. Плюс еще один наивный смертный в копилку несравненного обольстителя. Тао не волнуется. Тройное саркастическое ХА! Он сто раз так сделал. Завалить в постель очередного сосунка не составит труда. - Угостить тебя коктейлем? – бархатный голос выводит Сехуна из дум. Он встречается со взглядом кошачьих глаз и ухмыляется, будто и не ожидал другого. Очередной «любовник» нереально хорош для этого проклятого мира. - Присаживайся. Девушка, которую так нагло отодвинули, пытается вернуть свое место рядом с богатеньким мальчиком, но Тао, щуря подкрашенные глаза, одним взглядом приказывает ей удалиться, и сам располагается рядом, протягивая Негрони. Сехун фыркает: его любимое. Тао-то знает. Он все знает. Читает по лицу каждую мысль и реакцию. Время летит быстро, словно сумасшедшее. Сехун чувствует адреналин, уже через час оказавшись прижатым к плотной обивке кожаного дивана. Затем он нагло цепляется за чужую рубашку, так выгодно облепляющую шикарное тело, и садится на чужие колени. Он избалованный наглый мальчишка, который считает, что везде и всюду его будут беспрекословно слушаться, Цзытао и это знает, но только такие правила не для него. В виски мерзко стучит мысль, что сегодня пойдет что-то не так. Своей натурой демона китаец чувствует подвох. Сегодня что-то сломается, изменит его жизнь, перевернет с ног на голову, усядется и будет мерзко улыбаться: «хаха! Я поймал тебя!» Это не для свободолюбивого демона, но человек, восседающий на его коленях, словно камень, тянет вниз, давит на шею. Вниз. В пропасть, откуда не поможет выбраться даже сила, даренная повелителем Геенны. Сехун покрывает поцелуями опухших губ, покусанными от волнения, мощную шею любовника. Ему кажется, что теперь у него появился действительно любовник, а не игрушка на одну ночь, имени которой и не вспомнишь на следующий день. Он хочет поцеловать его в губы, но собственное табу слишком сильно ради мимолетной слабости или видения. - Может, переместимся в более удобное место? – стонет Сехун, потому что пятерня Цзытао ложится на его задницу и сминает ягодицу довольно призывающе. - Отличная идея, - в ответ шепчет Цзытао. Мозг приказывает ему бежать, интуиция орет об опасности. Так же ярко, как в человеческих фильмах ужасов, сейчас узнаешь кто откуда вылезет и кого сожрет. Тао думает, что вылезут его чувства, не чуждые демонам, но чуждые конкретно ему, и сожрут его рассудок с потрохами, как небывало. Обычный смертный станцует на костях бессмертного демона. Они вваливаются в автомобиль Сехуна – черный лакированный и полностью тонированный Мерседес, словно тот только что из салона, – и падают на заднее сидение. Точнее падает только Сехун, притягивая к себе Тао за воротник рубашки от Гуччи и оставляя на чужих губах свой первый поцелуй. Тао пробивает сладость никем не тронутых губ. Он не вынуждал, он получил свой поцелуй добровольно, позволив Сехуну самому решать. Первая стадия пройдена: жертва сама хочет и требует – это гипноз. Гипноз, который Тао не применял. Дрожащими пальцами Сехун избавляет Тао от рубашки, холодными ладонями касается смуглой кожи груди и пресса, хнычет и хочет, чтобы ему, черт подери, всадили по самые яйца. Красивый член Цзытао с каждой выделяющейся венкой и аккуратной головкой с сопротивлением проникает внутрь, доставляя ни с чем несравнимую боль. Сехун царапается и пытается вырваться, но Тао только сильнее прижимает его к кожаному сидению, сдергивая с плеч пиджак и почти разрывая майку под ним. Давняя мечта оставить глубокие царапины пропала. Тао хочет оставить только приятные воспоминания. Он хочет повторить. Ведь не зря ждал шестьсот шестьдесят шесть дней, чтобы просто забрать чью-то душу. Душу человека, что впервые доверился ему, а не продался. Сехун мечется от сменившего боль удовольствия и хватается за чужие плечи. Он доверчиво обнимает за шею, хнычет на ухо, желая, чтобы Тао увеличил темп, и гадко ругается, когда сексуальный китаец не исполняет его желания, лишь продолжая издеваться: медленно входит и выходит, оставляя головку внутри Сехуна. - Ты садист, - шипит Сехун, надрачивая себе последние секунды оргазма, и кончает на живот, пачкая пиджак, так и не снятый с него. Тао вытаскивает член и кончает на сидение между чужих ног, с жадностью наблюдая, как из растраханой дырочки выливается смазка, смешанная с естественной смазкой Тао. Тао невозмутимо поправляет рубашку, уже готовый выслушивать типичные после такого охринительного секса похвалы, типа: ты самый лучший, прекрасный, красивый, сексуальный, будь моим. Но вместо привычного «будь моим» Тао слышит тихое, будто неуверенное: - Хочу быть твоим. Воздух мигом выбило из легких. Это не эгоистичное «моим», что он слышал раньше. Это желание принадлежать. Золотое правило демонской работы киллером: ты не имеешь права убить клиента, если он подчиняется. Тао тянется к ручки двери, намереваясь немедленно покинуть машину и оставить Сехуна одного с припущенными штанами, порванным пиджаком и в уже безнадежно испорченной майке. Он хочет сбежать. Трусливо и совсем не по-демонски, ведь в течение этого дня тело маленького миленького (пусть, это далеко от правды) Сехуна должен опознать в морге старший брат. Таковы правила. Тао уже все решил. Сехун хватается за чужой рукав, с мольбой смотрит в глаза: - Позволь любить тебя, умоляю. У Цзытао нет силы воли отказать. Он молча сгребает младшего в охапку и прижимает дрожащего к себе. Он ждал шестьсот шестьдесят шесть дней. Он не может отказаться от Сехуна. Ожидание было томным и сводило с ума. То самое, что перевернуло жизнь с ног на голову. Не сбежишь, никуда не денешься. Сехун плавно на мысках дефилирует по паркету, демонстрируя свои длинные ноги во всей красе. Он абсолютно обнажен, все тело идеально выбрито, а кожа пахнет маслами. Тао чувствует запах человеческого, столь желанного тела даже в другом конце комнаты, заинтересованно поворачивая голову. От возбуждения темнеет в глазах, зрачки наливаются черной дымкой, стекленеют, словно он животное на охоте: завидел жертву и готов сделать рывок. - Тао, я красивый? – невинно интересуется Сехун, отклячивая худую задницу, от которой у демона стоит, словно он школьник. - Конечно, красивый, детка, - приглушенно рычит китаец, сглатывая. Его когти удлиняются и чернеют, а старший вспоминает давнее, уже покрытое пылью желание: оставить на аппетитной заднице метки. - А вот Чанель сказал, что я слишком худой, - выпячивает губу Се, с неудовольствием разглядывая выступающие ребра и бедренные косточки. Он провоцирующее проводит рукой по плоскому животу и опускается на еще невозбужденный член, слегка касаясь головки. - Чанелю твоему я потом череп проломлю, а сейчас иди сюда. Я буду наказывать тебя за измену мне, великому и ужасному… - … влюбленному демону! – гаденько хихикает Сехун и уносится в спальню, сверкая голой задницей. Тао целует три угла прежде чем вваливается в комнату вслед за возлюбленным. Демон полюбил на шестьсот шестьдесят шестой день свою шестьсот шестьдесят шестую жертву.