Цветы

Санзу.. ээ, Харучиё? Да, кажется так звали того парня, которого Мучо приволок с собой из Токийской свастики, что вообще-то казалось сомнительной идеей, потому что они как раз таки против Тосвы и шли, и если в Ясухиро они были уверенны, то этот парень не внушал доверия. Однако по словам самого Мучо, ему можно было всецело доверять. Все восприняли эту идею по-разному конечно, но раз он здесь, в ярко-красной форме, значит Изана позволил и возражений быть. Хайтани отнеслись к этому парню по-разному, что не удивительно, они хоть и родственники, выросшие вместе и всё подобное, часто бывает так, что их решения разные совершенно, а в иные моменты они будто мыслят об одном и том же. Во всяком случае, Риндо отнёсся к этому можно сказать нейтрально, а Ран полез с подъёбками за длинные волосы (а у самого-то блять) и пушистые ресницы. Какучё было вовсе абсолютно плевать, он перекинулся с ним парой слов, да и всё, Моччи было плевать ещё больше, новыми знакомствами он не интересовался. Ханма, Коко и Кисаки тут были такими же чужими, но вот Ханма кажется был рад приходу Харучиё, пока остальные были заняты другими делами, своим чем-то.. А как Мадараме относился к нему? Вопрос хороший, потому что он сам не знал, как относится к этому человеку, скрывающего лицо маской. Он смотрел на них на всех,–даже на Мучо,–отрешённо, так будто он вовсе и не сними, будто он не тут, или они всего лишь приведения, на которых не стоит обращать внимания, а то прохожие подумают что сумасшедший. Может это и было причиной, по которой Ран всё время подкалывал его. Он был из тех людей, которые привыкли к вниманию, потому когда какой-то "недоносок патлатый" не обращает на него внимания, хотя в понимании самого Хайтани обязан это делать, его это бесит. Шион когда его впервые увидел просто посмотрел своим привычно-высокомерным взглядом, наплевательским таким. Хотя, было кое-что. Было два момента. Первый, ему было интересно, что скрывается под этой маской. И скрывается ли вообще что-то? Блондин был уверен, что да, потому, что Ясухиро не станет просто так говорить не лезть к нему с этим вопросом, пригрозил ещё и. Второй вопрос вытекает из рассуждений, а почему и как Мучо вообще нашёл с ним общий язык? Мадараме знает его уже давно, но знакомства его никогда не интересовали, ему было просто наплевать. Шион помнит, что она самом деле чуть от неожиданности не свалился, когда встретил Харучиё, просто гуляющего на улице. Что же на нём тогда было надето? Кажется, что-то вроде розового кардигана, чёрной футболки, брюк и белых кед. Ещё чокер на шее был, розовый, яркий с сердцем. А ещё маски не было. Два ромбовидных шрама в уголках губ на деле, даже не выглядели прямо сильно страшно или пугающе. А может это потому что сам Мадараме успел дерьма за жизнь повидать, он не знает, просто не считал он эти шрамы некрасивыми. Он тогда как-то на автомате провёл большим пальцем по собственному шраму, напоминанию, что когда с родителями, а тем более отцом после выхода с колонии пиздишь, надо поосторожнее со словами. Понятно в кого у блондина такой дерьмовый. Поздоровался кстати тогда первым Санзу, подошёл, улыбнулся и сверкнул блеском лазурного моря глаз, в котором Мадараме кажется тут же и утонул. Надо быть честным, в свете солнца его глаза были прекрасны, блестели тем, чем в темноте не насладишься, а ресницы, такие длинные, аккуратные обдавали лицо причудливой тенью. Шрамы чуть тянулись от улыбки и внимание Шиона привлекала розовая помада на чужих губах. Появилось тогда странное желание её слизать. И его самого как молнией шарахнуло от этой мысли. Что за хуйня блять? Нет, Санзу, да, был красивым, но, блять Шион Мадараме, откуда такие мысли? Да и тем более он тоже парень! Кажется тогда тебе въебали именно за это, да, Мадараме? Ну да, отец пидоров терпеть не мог. Хорошо ещё язык твой длинный и ловкий не вырвали. Он тогда почувствовал как кончики пальцев чуть немеют. Оказывается, Харучиё такой отрешённый только в каких-то компаниях, как минимум так подумалось блондину, потому что тогда, просто гуляя по улице с ним. Он спокойно улыбался, болтал и смотрел такими яркими и живыми глазами. Они тогда зашли куда-то или это ларёк был, и тогда Шион обратил внимание на его руки. С чуть трясущимися, но от этого не менее красивыми длинными пальцами, худыми такими ещё, на которых довольно ярко выделялся чёрный маникюр. Таким образом, Мадараме Шион и пришёл к выводу, что Санзу только кажется таким отрешённым от мира сего, да и вообще не желающего жить с ними на одной планете. Просто он не любил большие компании и шумных людей. "Как на счёт того чтобы ещё раз прогуляться?" и блондин согласился естественно, хотя вообще-то до этого зарекался общаться с этим "стрёмным парнем, Мучо, ты кого привёл, блять". И теперь он сидел в своей комнату, за столом откинувшись на стул и тупил в потолок, витая где-то в мыслях и мечтах. Харучиё был красивым, красивым и поспорь с этим бы кто, Шион бы может драться полез, потому что вкусы вкусами, но называть некрасивым этого парня Шион запрещает. Это звучит чертовски странно и тупо, блять, вы поговорили один раз и всё, Шио, ты потёк как сучка? Потёк не только он, но видимо и сердце и мозг, которые при одном лишь напоминании о парнишке с почти что белыми волосами начинали активно размышлять и перегонять кровь по телу ещё быстрее. Это было тупо. Это было правда, самое идиотское что происходило в его жизни, но сейчас, сидя за этим самым столом и тупя в потолок что-то в голове отчаянно трубило тревогу. Ты влюбился, придурок. При чём влюбился ты в человека, которого ты от силы знаешь недели две, может три, и всю последнюю он не вылезает из твоей головы. И что ещё хуже, он не просто представлял как трахает его например, или ещё что непристойное, что Шион не считал чем-то таким уж и ужасным. Для него куда более худшим осознанием ложилось, что он мать его думает о всякой романтической херне. Встретиться они тогда договорились как раз через неделю и всю эту неделю у Мадараме из головы не выходит идея подарить ему цветы, или может подарок какой-то, или банально конфеты! Шион всегда громче всех орал и заявлял, что романтика это ебучая хуйня, которая к чёрту никому не сдалась и все, кто её любят просто ебучие сопляки. Поздравляю тебя, Шион, ты вляпался! Он очень-очень долго смотрел на список контактов в дешёвой раскладушке и всё щёлкал контакты туда-сюда, пока всё таки не остановился на одном. "Рафаэлка". Это было глупо, но на удивление понравилось всем, из-за прозвища Какучё "какосик", Шион как-то сравнил его с конфетами, тоже в кокосовой стружке, а все как-то подхватили, вот и пошла у них привычка кличать его Рафаэлкой, хоть и самым частым пользователем этого прозвища остался блондин. Он нажимает на кнопку вызова, чувствуя как кончики пальцев покалывают, он подносит телефон к уху и кажется не дышит, пока на том конце не слышится несколько сонный голос: —Шион? Чего те- —Какие цветы можно подарить человеку?—Шион резко и даже как-то громко,–по скромному мнению Какучё,–перебивает своего собеседника, выпаливает вопрос. И заставляет Хитто резко впасть в ступор. —Что блять?—Всё что слышится в его голосе это полное непонимание и кажется даже возмущение ситуацией. Потому что Хитто ожидал чего блять угодно, но точно не звонка от Шиона, в семь часов вечера (слава богу не в два ночи), тем более с таким вопросом. —Ну цветы подарить какие!—В голове Мадараме два плюс два не складывалось и понять, почему же сам Какучё нихуя не понимает, он не может. Какучё молчит в трубку с минуту, обдумывая то, что ему только что сказал Шион и пытается как-то связать в голове то, что и какого хуя происходит. —Блять.. Шио, я понятия не ебу какого хуя, но давай ты приедешь и объяснишь нормально, что и как вообще происходит, ты же знаешь, у меня так мозг не варит. Всё что кидает блондин это быстрое хорошо, а потом и трубку, в попыхах собираясь. Какучё сидел в своей квартире, всё ещё пытаясь выдвинуть в голове хоть какие-то предположение, что за цветы, для кого и зачем? Вариант с тем, что он хотел подарить цветы Изане в знак уважение он отметал сразу, Шион ебанутый, но не настолько, чтобы подписываться на верную смерть. Изана такие подарки не приветствует, это было проверенно на роже Рана. Девушку нашёл? Ну, неплохое предположение, однако сама политика блондина касаемо романтики была непоколебимой, ее просто не было. Любая девушка, которую он находил, были вариантом на пару дней, если потрахаться хочется, не больше. Был ещё конечно вариант парня, потому что о сомнительных предпочтениях (по мнению других) и о том, что в средней школе у Мадараме был парень он знал прекрасно. Но кого он вообще мог себе найти? Вряд ли кого-то из банды, Хайтани кажется мутят между собой, Моччи и Изана тоже отметаются, оба его с большей охотой отпиздят, чем на свиданку пригласят или пойдут, Ясухиро бы просто ему отказал, тут даже думать не надо. Вряд ли это был кто-то из чужих. Хотя кто его знает этого Мадараме? Правда, к Хитто иногда создавалось ощущение, что из-за того что тот по большей части старается быть кем-то другим, кем-то крутым в чужих глазах, он сам понятия не имеет какой именно он. всё. Мысли кончились. Он правда не знал, что ещё такого могло произойти, чтобы он решил подарить кому-то цветы, учитывая что романтику он называет полной хуетой, а в знак дружбы постыдился бы кому-то цветы дарить. Все с кем он дружит знают о его увлечениях, потому и подарок подобного рода могли воспринять не правильно. Какучё тяжело вздыхает и идёт на кухню, чтобы поставить чайник, заодно открывает окно и прислушивается к звукам улицы. Где-то совсем отдалённо слышится звуки мотора. А он и вправду сразу подскочил, а? Это точно был звуки мотора байка Шиона, с красивыми тёмно-малиновыми боками, которыми сам блондин был горд неописуемо. Он любил этот цвет. На улице было тихо до невозможности и Хитто пришёл к выводу, что Шион окажется у его двери минут ну через семь? Он не знал, но предположительно так. Вода закипает ровно в тот момент, когда Какучё слышит затихающие звуки байка почти прямо у подъезда и достаёт две кружки. Мадараме кофе, ему чай. Как и ожидалась, Шион вваливается в его квартиру спустя минуту (до пятого этажа еще дойти надо), весь запыхавшийся и растрёпанный. Он был в простой домашней одежде, шортах и футболке, на которые просто сверху накинул куртку и это заставляло Хитто хмуро на него поглядеть. —В курсе вообще сколько градусов на улице?—Нет, Какучё прекрасно знал, что ему похуй, просто сказал для галочки, потому что так надо, правильно это. Шион болел редко, но метко, так что он валялся с температурой, галлюцинациями и с невозможностью встать. Он как-то так в колонии свалился, Риндо рассказывал. Там конечно ему заботы никто не дал, только лекарства и делай с ними что хочешь, да сиди в изолированной комнате, заразный. Ну в итоге сам Риндо и шарахался к нему, чтобы помочь да вообще узнать, как он там, живой хоть? Однако на удивление его, ответа не последовало никакого вообще. Всё так же было слышно только тяжёлое дыхание. Закатив глаза Какучё сказал даже не разувшемуся Мадараме пойти в прихожую и ну "ради приличия блять разденься, ты в уличном". Шион пошёл, разулся, стянул куртку, кинув её куда-то на пол и вернулся на кухню, сев за котацу. Хитто поставил перед ним кружку с кофе, взял свою с чаем и уселся напротив внимательно осматривая его. Красный. Интересно о чём думал? А у Шиона в голове почему-то вертелась картина того, как они с Санзу могли бы вместе погонять. Стало интересно какой у него байк. А ещё на улице холодно было. —Рассказывай давай. И Мадараме мнётся. Он без понятия что говорить, нервно сжимает кружку в руках, не замечая что пальцы обжигает. Потому что "Помнишь того парня которого Мучо к нам привёл? Так вот, мы встретились на улице, прогулялись и походу я влюбился, завтра мы идём гулять и я хочу подарить ему цветы!", звучит слишком глупо, странно, звучит как то, что понять нельзя. Но это было, а что делать он не знал. Надо хотя бы начать. —Помнишь Санзу? —Тот белобрысый которого привёл Мучо? —Да, его. И снова замолкает. Потому что понятия не имеет как продолжать, как вообще блять можно объяснить то, что он влюбился в него, даже не зная! Какучё потихоньку начинает соображать, проводить красные ниточки и стрелочки, в попытках соединить события в собственной голове. В подарок. Подарок конечно не всегда символизирует романтическую привязанность, на день рождения же они подарки друг другу дарят? дарят. Но нет, этот вариант отметался. Хитто знал Шиона достаточно хорошо, чтобы сказать, цветы тот дарить ни за что не станет. Бам. В голове вдруг резко что-то щёлкает и он чуть-ли не вскакивает от собственной промелькнувшей мысли. Но снова думает. "Цветы, подарок, Санзу и румянец." —Пожалуйста, не говори мне что ты умудрился влюбится..—Хочется чтобы черноглазый прямо сейчас вскочил и начал возмущаться на него, за такие предположения, но этого не следует. Он чуть надувает губы и прячется отпивая напиток из кружки.—Блять. в комнате повисает наверное пятиминутное молчание, в течении которого никто из них двоих не смел и звука издать. Мадараме лишь нервно стучал по кружке пальцами, изредка отпивая уже остывший напиток, Какучё же в это время просто молчит, опустив взгляд в стол. —Хорошо, как это вообще произошло? И тут у Шиона кажется дыхание второе открылось, потому что первое закончилось ровно на моменте,когда он сказал об этом. Хитто поклясться готов, что Шион ни о чём и никогда в жизни не говорил с таким блеском в глазах, с такой радостью и таким, блять, количеством запинок. Он начинал то о том, то о сём, но большую часть всего монолога занял именно рассказ о глазах Харучиё, о том, какие они "Лазурные, красивые такие и ресницы эти, такие пушистые и аккуратные!" —То есть ты хочешь сказать, что ты просто посмотрел на него, перекинулся парой фраз и, блять, влюбился? Это похоже на кого угодно, но не на тебя.—Скептическое отношение Хитто к этой ситуации заставляло блондина ещё больше метаться по его квартире туда-сюда, не знаю куда себя деть и что вообще делать. —Это пиздец, Какучё! Просто блять, катострофический пиздец! Черноволосый прекрасно понимал что это, но вот что с этим делать он не понимал. Шион буквально влюбился во внешность этого парня и его манеру поведения, хотя он его даже не знает и это было чертовски плохо. Но делать было нечего, раз уж так вышло, значит так должно быть. Мадараме не в первой получать по ебалу от жизни. —Ладно, получается ты хочешь ему подарить букет цветов, да?—Он старается выдохнуть и просто устаканить ситуацию, хотя бы сделать вид что всё не так плохо, хотя видит в глаза Мадараме яркий вопрос "как ты воспринял это таак легко?". Видит и игнорирует. Блондин снова молчит, уставившись куда-то в кружку и стучит по ней пальцами, пытается собрать мысли, что словно ниточки разбегаются по мозгу приходя всё равно к одному и тому же–к Харучиё. Мысли бегут к лазурному морю глаз, к аккуратным пальцам и нежному голосу, что словно пение птиц, витает в ушах. Он сам словно дымка, бледно-призрачная такая, с вишнёвым привкусом, оседает где-то в низу живота и заставляет там что-то порхать. Мадараме впервые в жизни понимает смысл фразы "бабочки в животе". А Хитто снова вспоминает о том, что Шион говорил, что романтика это полная хуйня. —Да я думал можо ещё сладкого ему что-нибудь подарить..—Черноволосый смотрит на своего собеседника глазами по пять копеек, с выражением лица а-ля "ты точно блять Мадараме Шион?". Не только цветы, но и сладкое. ебануться можно.—Но потом я подумал, что он может не любить сладкое и тогда ему будет не приятно, но если я не куплю никакой там шоколадки, а он любит сладости, тогда он может обидеться на это, тогда! —Шио, блять!—Какучё резко прерывает Мадарме, начинающего тараторить и повышать голос. Смотрит на него серьёзно, строго и правда уже думает, что этот Санзу на него проклятие какое наложил. Привратник хренов.—Остановись пожалуйста! и где то после этого момента, они оба начали правда серьёзно думать над чем, какие цветы дарить, стоит ли брать что-то сладкое, попутно Шион успел подумать "а вдруг он не любит цветы?", но эту цепочку мыслей Какучё прервал быстро. Вопрос ещё стоял в том, где в такое время года цветы достать, хотя вопрос был больше не "где", а в том "сколько они будут стоить". Ладно, с этим вопросом они тоже примерно разобрались, сходив в ближайший цветочный у дома Хитто, цены конечно пиздец, но терпимые, с шоколадом тоже разобрались и пришли к выводу, что они купят солёный шоколад. Как они пришли к этому выводу они решили не думать, просто смириться. В итоге легли они спать где-то часов в девять, при чём Шион остался у Какучё и просто умолял его разбудить его пораньше, потому что что-что, а поспать крашеный любил и никогда от дела этого не отказывался.

***

Время на часах 12:55, Шион стоит на улице, в чёрной парке, синих джинсах, ботинках белый и какой-то непонятной футболке, он уже забыл какого она цвета. В одной руке у него букет с глоксиниями, переливающимися розово-фиолетовыми тонами, а во второй, в той что спрятана в крамане, плитка шоколада, того самого солёного. Через пять минут должен подойти и сам Харучиё, которого так ждал Мадараме. Он пришёл минут пять назад, но время сейчас для него тянулось так долго, что он готов поспорить, что простоял он там по меньшей мере полжизни, нервно кусая губы и теребя пальцами внутренности кармана. В, наверное раз пятый, он смотрит на время. 12:59. Оглядывается и где-то на горизонте его зрения видит белёсую макушку, а опуская взгляд чуть ниже, смотрит на самого Санзу, в спокойном темпе идущего к месту встречи и по мере того, как он приближался, Шион мог разглядеть, во что тот был одет. Это было пальто кофейного цвета, чёрные широкие брюки с чёрными ботинками на шнуровке. Ещё рубашка была, простая белая. Мадараме было интересно, как он выглядит без неё. Тот подходит секунда в секунду и удивлённо смотрит на букет в чужих руках. —Ты точно меня тут стоишь ждёшь, а?—В голосе нет злости или чего-то подобного, нет, в его голосе, спокойном таком, тихом и размеренном, слышна только лёгкая шутливость. Он улыбается ему так же шутливо, а у Шиона всё сжимается внутри, он сам не понимает от чего. Он волнуется, господи блять, прости! Но выдыхает и пытается состроить максимально наплевательскую рожу, какую только может, достаёт из кармана плитку шоколада и суёт её Хару вместе с букетом. А у того резко мозг перестаёт работать. То есть нет, не так, он начинает работать слишком активно, настолько, что ухватиться за одну только мысль невозможно, это кажется какой-то непосильной задачей. Но ему приятно. Санзу любит внимание и то, как оно приятной сладостью оседает на кончике языке. Он улыбается и берёт цветы в руки,замечает как руки самого Мадараме трясутся, но решает с мягкой улыбкой не обращать на это внимания. Погода на улице неплохая, не слишком холодно, но и солнце, сияющее в небе не печёт. Хару с улыбкой смотрит на букет уплетая шоколад,специально уточняя, знает ли Шион о такой штуке как "Язык цветов". Отвечает он честно, он не знает,а Санзу это заставляет умилённо улыбнуться. Потому что он знает. Ведь глоксинии с этого самого языка означают "Любовь с первого взгляда". Это забавляет. И заставляет задуматься, совпадение это или нет. —В следующий раз я назначу место свидания! Это то, что Хару кидает на последок, заставляя Шиона сконфуженно спрятать лицо в капюшоне парки.