«С помощью насилия мы забываем, кто мы.»
— Мэри Маккарти
— Отойдём? — Рамос размеренно засмеялся, наваливаясь на спину одноклубника. От него несло пусть и дорогущим, но далеко не самым приятным запахом коньяка. Лука сам по себе не любитель сильно пить, а такой нонсенс от Серхио был не то, что неожиданный, скорее удивлял своими масштабами. — Ты сколько выпил? — Лука изумился состоянию своего друга: растрепанный, раскрасневшийся, вдрызг пьяный, он глупо улыбался, покачиваясь при этом из стороны в сторону, будто уже норовя упасть на ровном месте. — Совсем чу-у-у-ток, — Серхио демонстративно показал три пальца: то ли три бокала, то ли бутылки, и Лука пока склонялся ко второму варианту. — Я вижу, — мрачно подметил Лука. — Шуруй в номер, пока Зидан не поймал, тебя единственного тут так носит… — он огляделся. И в правду: остальные были в меру поддатые, но ещё отдавали себе отчёт в действиях, а вот Серхио в этом не позавидуешь. — Ну Лука… — начал было канючить Рамос, — Я же не дойду сам, свалюсь где-нибудь, ударюсь головой… — хорват брезгливо поморщился от напущенной драматичности в тоне лучшего друга. Уровень раздражительности рос в геометрической прогрессии и, пока Серхио разглагольствовал о том, как ему одному будет тяжело и больно, Лука старательно сдерживал себя, чтобы не залепить тому в лицо. — А вдруг… — Я сказал всё! — полузащитник ударил кулаком по столу, да так, что столовые приборы бросились в танго, отбивая звонкий ритм по деревянному настилу. Сидевший неподалёку Марсело, наблюдающий за данной кутерьмой, нервно схватился за бокал, опасаясь, что ударная волна доберётся и до него. В воздухе на секунду повисла угнетающая тишина и лишь приглушенная музыка сумела хоть как-то разогнать возросшее напряжение. Серхио ошеломлённо посмотрел на Луку и тут же поднял обе руки в знак примирения, однако по его лицу пробежала тень немого негодования. Не добившись своего, он нетвёрдой походкой двинул в сторону лифта, бурча себе под нос что-то нелицеприятное. — Ловко ты его… — Марсело присоединился к Луке, аккуратно и бесшумно придвигая стул. — Он бесит, когда начинает безмерно пить. — Лука уронил голову на руки. — Пока нет контроля со стороны, Чехо сначала напивается до беспамятства, потом творит не пойми что, а я беги и вытаскивай его из очередной передряги, — разоткровенничался Модрич, залпом выпив тёмную тягучую жидкость из рядом стоящей рюмки. — Друг всё-таки, не бросать же. — Твоя правда. — бразилец не придумал ничего лучше и поднял свой бокал, ласково и успокаивающе глянув на Луку, — за пьяного Серхио и день рождения Начо! Лука облегченно рассмеялся и чокнулся с Виейрой. Веселящая музыка вновь загудела в ушах: праздник продолжается. Но Лука соврал, если бы сказал, что от ухода Серхио на душе стало легче, да и настроение было порядком испорчено. Полузащитник частенько просил своего капитана ограничить употребление алкоголя, хотя тот и не был заядлым любителем приложиться к бутылке, или в конце концов нанять себе няньку для слежения. С последнего Рамос только усмехался, трепал Луку по волосам и «обещал сделать всё возможное, чтобы не расстроить злобного хорвата». Однако время показало, что это лишь пустые слова и когда Модрич получал очередное сообщение с примерным контекстом «Я на краю города в баре, заедь за мной», то лишь горестно вздыхал и брал ключи от машины.***
Стрелка часов медленно, но уверенно двигалась к отметке в 2 часа. Добрая половина гостей уже разбрелась по номерам и видела десятый сон, и только несколько человек до сих пор слонялись по ресторану отеля, не зная, чем себя занять. Одни продолжали до отказа набивать желудки оставшейся едой (когда ещё Зидан добровольно разрешит такое нарушение спортивной диеты), другие сидели в телефоне, листая фотки сегодняшней вечеринки, а кто-то и вовсе уснул, не дойдя до своего номера. Лука устало потянулся, уже 3 раз за последние пару минут, и принялся тереть глаза, стараясь взбодрить себя хоть так. Ноги будто омертвели, а желания вставать и куда-то идти не было от слова совсем. Оглядевшись кругом, Лука едва сдержал горестный вздох: сдвинутые когда-то в одну ровную линию столы, уже давно «вышли из строя», белоснежные скатерти в некоторых местах красовались бордовыми пятнами от разлитых напитков, а недоеденные блюда так и резали глаза, ещё больше удручая общую картину послепраздничного настроения. — Хей, амиго! — Марсело, который выглядел бодрее всех, позвал Модрича, — ты сегодня решил спать также? — он кивнул на сопящего на стульях Начо: бедолага-именинник не справился с выпитым алкоголем и выключился прямо тут. — Нет, я уже собирался идти, — Лука, подавив ещё один порыв зевнуть, неспешно поднялся с сиденья, попутно разминая затёкшую спину и шею, — я правильно понимаю, что тебя вообще ничего не берёт? Марсело лже задумчиво уставился в стену, с секунду помолчал, а после безудержно расхохотался, смахивая выступившие на глазах слёзы. — Нет, правда, как у тебя это получается? — хорват сощурился, — Ты ведь пил вместе с нами, но создаётся впечатление, будто ты и маковой росинки во рту не держал. — Arcano, — бразилец подмигнул и легонько постучал одноклубника по плечу. — Тебя проводить или сам доберешься? — Сам уж как-нибудь, — вежливо отказался Лука, — опять подцепил словечко от Криштиану, — буркнул он себе под нос, но и это не ушло от ушей Марсело, который уже не сдерживаясь, заржал в голос. Номер Луки располагался на 11 этаже отеля, где по соседству с ним жили только капитан и Тони. Выходя из отделанного золотом лифта, Лука обнаружил, что электричества на этаже нет, и лишь свет ламп внутри кабины давал возможность разглядеть что-то. Серьёзный косяк со стороны руководства отеля непроизвольно заставил слегка поморщиться, но всё же в приоритете оставалось поскорее добраться до номера и завалиться в тёплую постель, так что такая мелочь не сильно уж и повлияла на общее настроение. Наслаждение от света из кабины продлилось недолго: уже через 5 секунд дверцы лифта захлопнулись, и он плавно поехал вниз, оставляя после себя только тихий скрежет механизмов глубоко в стенах. Засияла красная подсветка кнопки вызова. Лука пошарил по карманам джинс, оттягивая момент, когда уже нужно начать движение: он так и застыл на месте после выхода из лифта. Ключ-карта от номера обнаружилась спустя минуту копошения в штанах, когда хозяин успел изрядно испугаться пропаже. Ватные ноги совсем не хотели слушаться, так и норовили подкоситься, Модрич отчаянно боролся с сильнейшим желанием лечь уснуть и, превозмогая самого себя, зашуршал по ковру в коридоре, вытянув руки вперёд, дабы не врезаться в стену. — Лукита-а… — из мрака донёсся тихий певучий шёпот, — ты сегодня совсем поздно. Не боишься, что Зизу поймает тебя? — в голосе отчётливо слышна издёвка и передразнивание. — Серхио? — Лука остановился и заозирался по сторонам, но глаза, ещё не привыкшие к темноте, не сумели разглядеть ровным счётом ничего, кроме всё также сияющей кнопки вызова позади. — Ты чего до сих пор не спишь? — он замотал головой в надежде увидеть силуэт друга. Однако в ответ раздалась лишь оглушающая тишина. Где-то совсем недалеко скрипнула дверь и Модрич, немного помедлив, пошёл на звук. Зачем? — Чехо? — нельзя сказать, что Лука страдал никтофобией, но сейчас он испытывал сильный дискомфорт, коего никогда не переживал раньше. В дальнем углу что-то зашуршало и Лука тут же дернулся, задышав ещё быстрее. Сердце глухо и сильно билось в груди, воздух разом стал плотнее, тяжелее, таким тягучим. Тело пробрало мурашками, отчего хорвата периодически передёргивало, а в голове уже рисовались картины жутких монстров с огромными острыми зубами и кроваво-красными глазами. Модрич громко сглотнул, когда свет на секунду мигнул, но тут же отключился, оставив после себя только нарастающий треск лампы. Слабая вера в благополучное продолжение «путешествия» начала быстро улетучиваться, стоило Луке услышать скрип половиц в нескольких метрах от себя. — Чехо, мать твою, не смешно уже! — он крикнул, казалось, на весь этаж и тут же закусил губу. Серхио прекрасно знал, что Лука до чёртиков боится подобных розыгрышей, особенно в темноте, и сейчас играет на его нервах. — А разве кто-то шутит, Лукита? — саркастичный шёпот раздался над самым ухом полузащитника. Модрич было дёрнулся в сторону от неожиданности, ведь шагов приближения было совсем не слыхать, как сильная рука зажала рот, пресекая всякую попытку даже пикнуть, а в нос ударил сильный запах алкоголя. — Чего ты так затрясся, милый? Ты был куда смелее пару часов назад. Что ты делаешь? Лука готов был поклясться, что затылком ощущал злобную ухмылку своего капитана, но пока что только страх руководил его эмоциями, притупив остальные чувства. Тем временем другая рука Серхио легла поперёк живота, притягивая тело ещё ближе к себе, и уже тогда Лука понял суть — он в ловушке. Да, они часто так дурачились с Серхио на тренировках, но сейчас почему-то всё происходящее воспринималось несколько иначе. Тогда, со всей присущей ему силой он рванулся вперед, попытавшись выбраться, но его положение не только не изменилось, но и Рамос, похоже, не особо оценил его попытку бегства. — Ох, Лукита, — Серхио с едва различимым стоном прижал тело к себе сильнее, а разгоряченный язык медленно прошёлся по шее хорвата, — тебе никто не говорил, как сексуально ты выглядишь в нашей форме? Глаза Луки округлились от снизошедшего наконец осознания: он принялся выворачиваться из хватки капитана, пуская в ход ноги, на что Рамос оскалился и сдвинул одну руку ему на шею, применяя удушающий приём. Лука, уже захлёбывающийся в собственных слюнях от накатившей паники, попытался закричать, но вышло только слабое, никем не услышанное сипение. Серхио же потянул на себя барахтающегося в объятиях жертву и поволок в глубь коридора, тихо и грязно ругаясь под нос. — Мой Лукита… Ты станешь моим, — речи будто обезумевшего Рамоса пугали похлеще бабаек в темноте, — я сделаю тебя своим. У Модрича внутри всё сжалось. Взмокшими от пота ладошками он вцепился в руки Серхио, безуспешно пытаясь отодрать от себя грёбанного извращенца, и впившись ногтями в плоть, давил так сильно, как того позволяли возможности. Голова шла кругом, казалось, словно огромная кроваво-алая кнопка «SOS» находится в самом центре, и стоит лишь до неё дотянуться, как всё закончится. Он отказывался верить в реальность происходящего, хотелось думать, что это всё галлюцинации от перебора спиртного, что сейчас он очнётся и увидит Марсело с его сияющей улыбкой, или Начо, посапывающего на ресторанных стульях. Но дурманящий аромат алкоголя, что уже въелся в волосы и одежду, пыхтящий сверху Серхио ещё раз напомнили Луке, что стоит уже что-то сделать, иначе плохого исхода не миновать. Но всё уже пошло на самотёк. Рамос, точно открыв второе дыхание, тащил за собой тело, как мешок с картошкой, яро игнорируя все попытки сопротивления. Лука в то же мгновение дёрнулся вниз, на что Серхио никак не рассчитывал, и они оба звучно грохнулись на пол. Хватка ослабилась, а Модрич, вывернувшись из объятий, наконец сумел вздохнуть полной грудью, и вот он: шанс сбежать, как свет в конце тоннеля! Словно в омут с головой, полузащитник сорвался с места, перебирая ногами так быстро, как только можно и казалось, что он почти на свободе, но… — Куда ты, Лукита? — приторно сладкий голос был настолько близко, что спёрло дыхание, — Неужели ты думаешь, что я так просто отпущу тебя? — ледяная рука вмиг схватила за оголённую лодыжку. Лука проехался подбородком по бетону, отчетливо услышав хруст собственной челюсти, он напрасно цеплялся пальцами за, буквально, ускользающую возможность спасти свою шкуру. — Пусти меня, чёртов кретин! — Лука, уже не разбирая, принялся бить всё, что попадало под руку, пока Серхио сжимал дёргающееся тело. — Потерпи, Лукита, скоро станет хорошо, — Серхио перехватывает одноклубника, поднимая того над землёй, и с новыми силами несёт его всё ближе к одной из дверей. Лука дёргает ногами, угождая в чужие голень, колени, мечется из стороны в сторону. Он лишь открывает рот, набирая воздуха, чтобы закричать, как закашливается от того, насколько крепко сжимаются его рёбра. К безвыходности его положения добавляется ещё тот факт, что Серхио совершенно не понимает того, что творит, Лука не может достучаться до его сознания, а это означает одно: рассчитывать на то, что его разум прояснится бесполезно. Барахтаясь в хватке капитана, Лука случайно задевает ногой огромный горшок с цветами. Сосуд, покачнувшись, с оглушительным грохотом валится на пол, разбиваясь на тысячи мелких осколков. Грязная сыпучая земля попадает на ноги, заставляя Серхио нервно материться, а Модрич, догадавшись, что подобный шум наверняка привлечёт внимание, начинает размахивать ногами в надежде снести к чертям ещё один такой горшок. Но, как на зло, времени, чтобы претворить свой план в жизнь совсем не осталось: Лука с ужасом наблюдает, как Рамос, извернувшись, достаёт ключ-карту из заднего кармана и открывает свой номер. В ту же секунду раздаётся надрывный крик Луки и хлопок входной двери.***
Тони подскочил на кровати. Будучи достаточно чутким во сне человеком, он терпеть не может, когда любые звуки мешают ему спать, а потому и попросил Зидана жить на этаже с Модричем и Серхио, ведь они априори считаются самыми тихими соседями. Кроос не понимал, что именно сумело его разбудить и поначалу скинул всё на кошмары, которые ему периодически снятся. Он прислушался к окружающим звукам. Его номер находится в конце коридора, что существенно мешало понять, приснилось всё, или это Серхио с Лукой чудят по пьяни. Сам он свалил с праздника пораньше, так как не любил подобные вечеринки, но честные три часа он там отсидел, хотя и далось это очень нелегко. Тони предпочитал надеть наушники, включить музыку из разряда Juramento eterno de sal — Álvaro de Luna и заниматься своими делами в одиночестве, нежели упиваться до потери пульса, чтобы на утро оказаться в другой стране. Прошло ещё с минуту немых посиделок и в конце концов Тони пришёл к выводу, что ему показалось. Он устало протёр глаза, зевнул и уж было завалился обратно, как в коридоре послышался глухой удар, будто что-то упало. — Блять. — ёмко выразил он свое отношение к происходящему и со вздохом поднялся с тёплой, манящей к себе в объятия, постели. Навострив уши, он медленно и тихо ступал по номеру в сторону входной двери. Нащупав на тумбочке ключ-карту, он крепко сжал её в руке, готовясь в случае чего сразу выйти из номера. В голову лезли не самые лучшие мысли о вооружённом нападении на отель, захвате заложников и прочей ерунды, но немец старательно отметал эти версии. Тем временем в коридоре раздался звон разбитого стекла и громкая возня. Уже стало не шуток. Тони отскочил от двери, на секунду сочтя себя за труса, однако тут же подбежал к своей дорожной сумке. Надо найти что-то, чем он сумеет защитить себя. В сумке из достойного нашёлся лишь деревянный нож-бабочка, который ему подарил Варан. Скудный наборчик, однако. Шумно выдохнув, Тони оглянулся на темноту в номере: и всё же надо бы проверить, что там случилось. Факт отсутствия в коридоре электричества, правда, был сильной помехой, но фонарик на телефоне быстро бы решил эту проблему. Уже более уверенный в себе Тони достаточно бодрым шагом двинул на выход, хотя его до сих пор неслабо трусило от липкого страха. Стоило ему приблизиться к двери, как чужой хриплый крик заставил его дёрнуться. Тогда уже думать было некогда, ведь стало ясно: случилось что-то страшное. Кроос вылетел из номера и оказавшись во мраке, беспомощно озирался по сторонам. Где-то вдалеке неизменно горела красная подсветка от кнопки, однако наступила тишина. Все разом смолкло, немцу даже показалось, что он оглох. Держа телефон с уже включённым фонариком перед собой, он пошёл вперёд, пока в голове созревал план. Немец решил не испытывать судьбу-матушку, а потому принял наиболее рациональное и безопасное решение: спуститься вниз и вызвать охрану для проверки этажа. Вот так легко. Тони тоскливо улыбнулся простоте плана, и вновь сосредоточился на звуках.***
Серхио захлопнул дверь и тут же сломал напополам ключ-карту, отбросив ту куда подальше, чтобы хитрый и прозорливый хорват не позарился на эдакое богатство. Он сбросил с себя на пол тяжёлую ношу в лице Луки и довольно ухмыльнулся, осознавая, что все идёт так, как хочет он. — Выпусти меня отсюда! — Лука уже был на грани нервного срыва. — Я буду кричать!.. — Ты можешь кричать сколько угодно, — перебил его Серхио и хищно облизнул губы, — тут никого нет кроме нас двоих. Тебя никто не услышит и никто ничего не узнает, — с ноткой угрозы и нажима произнес он. Лука истерично хохотнул и начал отползать от приближающегося к нему хищника. Серхио был и вправду похож на сумасшедшего: расширенные зрачки, немного подрагивающее от видимого напряжения тело, и звериный оскал. Он выставил руки к Луке, будто ласково приглашая обняться, был похож на ребёнка, тянущегося к своей любимой игрушке, но на деле всё было куда отвратительнее. Что ты от меня хочешь, Чехо?.. Серхио не стал долго церемониться: он, несмотря на яростные сопротивления, грубо подхватил барахтающегося Луку подмышки, вжал спиной в стену небольшого коридора, сразу сведя обе его руки кверху и заблокировав их, и навалился на него всем телом. Он тут же запустил свободную руку под белую футболку хорвата и под протестующие мычания принялся оглаживать подтянутые мышцы живота. Рука двигалась всё выше, холодными касаниями притрагиваясь к соскам и груди. Лука, судорожно проскулив, применил уже излюбленную тактику и стал отбиваться ногами в надежде, что тренировки в зале не прошли даром. Но защитник тоже не пальцем был деланный, он знал хорвата почти наизусть, а потому было несложно предугадать его действия и преждевременно уклониться. — Я сделаю тебе приятно, Лукита, обещаю, ты только прекрати дёргаться… Модрич всхлипнул от такой «приятности», извиваясь и убегая от касаний Серхио, что испанцу, не ожидавшего сопротивления, совсем не понравилось. Уже через мгновение он схватил свою жертву за подбородок и, резко мотнув на себя, впился в губы, насильно проталкивая язык в рот. Лука захныкал от отвращения, безуспешно стараясь отворотиться от своего бывшего друга. К счастью, настойчивый поцелуй длился не так долго, и Серхио, отлипнув от его лица, молча переключился на шею, исследуя кожу ощутимыми поцелуями. Багровая россыпь, наливаясь кровью, разукрасила шею почти сразу, отросшая щетина неприятно шоркалась о кожу, принося дополнительный дискомфорт (куда ещё больше?). — Чехо, остановись, прошу… — Лука дернулся под Серхио. Он готов разреветься от разворачивающихся здесь событий, но предпринял последнюю попытку вразумить одноклубника. Стыдно. Обидно. Противно. Серхио в упор игнорировал все слова, сказанные Лукой. Он схватился двумя руками за его плечи и с силой тряхнул, нагло глядя в светло-карие глаза. Лука жалобно смотрел на капитана, упираясь дрожащими руками в грудь в тщетных попытках оттолкнуть того от себя. Он отталкивал от себя человека, с которым делил раздевалку многие годы, которому доверял больше всех, который теперь в пьяном угаре лез ему в штаны. В глазах безумца полыхал огонь. Серхио расставил руке по обе стороны от головы Луки, пресекая любую возможность выскользнуть из образовавшегося капкана. Едкий запах алкоголя витал в воздухе, оседая тяжёлым бременем. Голова начинала гудеть от сумасбродного потока мыслей, среди которых ярко выделялась лишь одна: спасай свою шкуру, пока не поздно. — Знаешь, я с удовольствием буду трахать тебя, пока ты не начнёшь выстанывать моё имя и умолять остановиться. — Серхио вновь навалился на него, шепча в самые губы хорвата, отчего становилось втройне омерзительнее. — Ты сорвёшь свой голос, пока будешь кричать от того, что мой член глубоко в тебе. — От таких слов в животе скрутило от тошноты. Лука, распахнув глаза, с ужасом наблюдал за его действиями, всё ещё надеясь, что этот сумасшедший ограничится одними словами. — Такой маленький, беззащитный и весь мой, только мой… — Серхио снова облизнулся, несдержанно прижавшись в грубом поцелуе к губам онемевшего от страха Луки. Он кусал, заставляя стонать от боли, толкался вглубь языком, от чего ужасно воротило, руками давил на затылок, не собираясь отстраняться. Кто-нибудь, прошу. Насильник вцепился***
Тони, прислушиваясь, брёл по опустевшему тёмному коридору. Он раз за разом прокручивал в голове свой план, пока не пришёл к вывод, что ночью он совершенно забывает, как думать. В номере остался специальный телефон, который можно использовать, чтобы вызвать любой обслуживающий персонал, включая охрану. Мысленно коря себя за неразумность и нерациональность собственных действий, он и не заметил, как дошёл до лифта. Раздражительный свет от кнопки настолько надоедал глазам, что немец горел желанием вдарить по ней, да посильнее, чтобы свечение ушло. Он разрывался между двумя путями: вернуться в номер и позвонить оттуда, или уже закончить начатое и спуститься вниз. Давая себе подзатыльник за неосмотрительность, Тони прижался лбом к стене и громко вздохнул. Может ну его? Неподалёку раздался глухой стук и приглушённый мужской голос. Немец знал, что на этаже только Лука с Серхио, а значит эти звуки у кого-то из них. Мужчину всё действительно начинало подбешивать, он чувствовал себя глупо, что посреди ночи выкарабкался из уютной постели и побежал спасать невидимую жертву. От последней мысли по спине вдруг пробежал холодок непонятного страха, заставив поёжиться, но Тони не придал этому должное внимание. Он всё больше убеждался в полнейшей нелепости своей затеи, ему всё больше казалось, что эти крики ему привиделись, послышались, всё что угодно. Тони развернулся на пятках и, вытянув перед собой включенный на телефоне фонарик, быстро зашагал в сторону своего номера. Проходя мимо двери Серхио, он непроизвольно замедлил шаг: всё же интерес от происходящего взял верх. Дыхание немца стало значительно. Он даже не мог предположить, что капитан мог делать глубокой ночью, раз это приводило к такому громкому шуму (или это всё же были бредни?). За дверью опять послышалось вошканье, вздох, больше похожий на стон, и едва различимый говор. И тут до него вдруг начала доходить вполне очевидная истина — Серхио, достаточно молодой и красивый, мог подцепить пассию, чтобы развлечься и отдохнуть после тяжелого матча. Мужчина усмехнулся резвости своего товарища и уж было хотел идти, как фраза, прозвучавшая из-за закрытой двери, за мгновение полностью перевернула восприятие ситуации. — Помогите, пожалуйста… Тони подавился воздухом и зажал себе рот, чтобы не быть услышанным. Сердце бешено заколотилось в груди, будто хотело выпрыгнуть, а мозг уже перестал адекватно воспринимать поступающую информацию. Услышанный голос совсем не был похож на женский, даже если представить, что он охрип: было чётко слышно мужской, и самое страшное, что этот голос напоминал Луку. — Серхио? — он постучал костяшками пальцев по двери, всё ещё надеясь, что из-за сонливости и собственных накруток ему попросту почудился голос хорвата. Он прижался ухом к дереву, потягиваясь к медной ручке. Компактный аппарат, что расположился чуть выше, горел маленькой красной точкой, информируя, что дверь заблокирована. — Да? — голос, смутно напоминающий Серхио отозвался не сразу. Явная пьянь и нехарактерная ему хрипота заставила нахмуриться, и Тони весь обратился в слух. — У вас… то есть у тебя, — мужчина всё же старательно отметал версию с Лукой, — всё нормально? — Да, лучше всех, — слегка раздраженно отозвались по ту сторону, — тебе не о чем переживать. — Серхио закряхтел и едва различимо что-то добавил, однако в его шёпоте была чётко слышна злоба.***
— Закрой свой рот, пока я не растормошил тебе голову ещё больше. Серхио одной рукой поддерживал тело Луки, а другой зажимал ему рот, не давая позвать на помощь одноклубника. У Луки дико кружилась голова после недавнего удара, но сознание, пусть и уже не столь ясное, давало понять, что шанс на спасение есть, терять его глупо и, вероятно, будет стоить ему часов мучений от пьяного насильника. Хорват, попытавшись освободить руки, столкнулся с таким сопротивлением, что сразу понял: кожа будет наверняка ободрана. Он заскулил в мешающую нормально дышать ладонь, надеясь, что хоть это привлечёт внимание и заставит задуматься стоящего за дверью человека. Тони, я здесь, помоги мне. — Заткнись, — прошипел Серхио в самое ухо, когда Кроос за дверью поинтересовался, есть ли в номере ещё кто-то. — Нет. — уже в голос ответил испанец, — Я собирался спать, просто штаны снять не могу, ремень этот дурацкий мешается. Не стоило мне столько пить. Отговорка, похоже, подействовала, Тони зашевелился, коротко извиняясь и явно собираясь уйти. Внутри всё же был осадок подозрения, ведь он отчетливо слышал и крики, и звук разбитого стекла, и грохот на этаже. Не могло же ему всё это разом привидеться? Или всё же с алкоголем перебрал? Лука же времени больше не терял: он сомкнул зубы на пальце Серхио, воспользовавшись его промедлением. Капитан дернулся, издал что-то между рычанием и ругательством и отшатнулся назад. Лука почти сразу пожалел о своём необдуманном решении: Рамос интуитивно, но сильно махнул неповреждённой рукой, что нашла свою цель в пространстве над ухом жертвы. У Луки окончательно потемнело в глазах, и он обессиленно рухнул в руки Серхио. ??? — Чуру, мать твою, что там происходит? — Ничего. — будучи мало того, что возбужденным, так теперь ещё и взвинченным до предела, Серхио совсем не желал вести светские беседы с одноклубником. Всё же оставшийся в сознании, Лука тихо засипел на его руках, предприняв последнюю попытку подняться. — Хватит дёргаться! — неосмотрительно громко крикнул Серхио и тут же закусил губу.***
Мужчина онемел от услышанного. Пазл сложился воедино, и по сердцу резанула страшная истина. Больше не желавший разбираться и ждать, он забарабанил в дверь со всей присущей ему силой. Господи, господи, господи, лишь бы это оказалось неправдой. — Серхио, открывай немедленно! — ничего хорошего этот тон не предвещал. В номере на секунду стихло, а потом до ушей донёсся сдавленный отчаянный хрип вперемешку с матами. Тони обливался холодным потом и дёргал за ручку, ощущая, как подкашиваются ноги, а руки трясутся. — Чёртов Рамос, я выбью эту дверь, если ты её сейчас же не откроешь! — это были не шутки: доведённый до белого каления, он был готов на всё. Делай, делай, делай! Громкие болезненные стоны по ту сторону вынудили Тони претворить слова в жизнь: взяв метр на разбег, как и позволяли габариты, он вышиб дверь и влетел в номер. Перед глазами представилась страшная картина и худшие опасения оказались правдой: раздетый почти догола, Лука нечеловечески сильно запрокинул назад голову, тяжело дыша на руках Серхио. Всё его тело было в ссадинах, укусах, крови и синяках, что уже наливались фиолетовым. Кругом были разбросаны испорченные изрезанные вещи. Поломанная ключ-карта обнаружилась на полу около входа, попав под ноги. Сука. Немец с кулаками налетел на капитана, повалив того на пол. Лука, упав на колени, из последних сил упёрся одной рукой в стену, судорожно хватая ртом воздух. Из глаз хлынули горючие слезы, он непроизвольно смотрел на избиение через опавшие на лицо пряди волос, пока в ушах по нарастающей гудело чувство отвращения, болел каждый сантиметр. Тони же с остервенением бил горе-насильника. В основном досталось лицу: немец однозначно сломает ему нос и заставит захлебываться собственной кровью. Серхио вяло сопротивлялся, будто уже принял собственное поражение, и уже после парочки ударов, издав нечленораздельный звук, закрыл глаза и больше не шелохнулся. Немец встал с него, брезгливо отряхнувшись и обернулся к жертве. — Лука, эй, Лука, — он подошёл к хорвату и аккуратно взял его за плечо. — Это я, Тони, всё закончилось… — голос предательски задрожал. На Луку было страшно смотреть: заплаканный, с синяками и кровоточащими ранами, он трясся, как осиновый лист. Что он с тобой сделал, Лукита… — Тони? — Модрич поднял красные от слёз глаза и начал заваливаться на бок: силы его стремительно покидали. Немец подхватил одноклубника и уселся, привалившись спиной к стене. Тело Луки обмякло в его руках — он окончательно потерял сознание. — Боже, Лукита, — он еле сдерживался, чтобы самому не закричать, но вовремя взял себя в руки: он должен быть сильным, — теперь всё будет хорошо… — осторожно потрепал его голове, когда пальцы почувствовали какую-то липкость. На руках была кровь. Тони тупо смотрел на вязкую алую жидкость, не понимая, откуда она могла взяться, однако переведя взгляд за затылок Луки всё встало на свои места: пряди каштановых волос в некоторых местах слиплись, зияла свежая кровоточащая рана. Убью падлу. Изловчившись, он посмотрел на стену позади себя: там тоже было грязно-красное пятно. Тони выдохнул, чувствуя, как гудит голова. Случившееся сейчас никак не укладывалось: как, как это вообще произошло? Что нашло на Серхио? За что? Лука неспокойно дышал, непроизвольно кутаясь и хватаясь за спасительные руки. Его тело пробивало мелким ознобом и оставшимся от неудавшейся попытки изнасилования страха. Тони поглядывал на раны. Подсохшая корочка от следов ногтей и укусов уже начала подсыхать, царапины превратились в красные полосы, которые были хаотично разбросаны по спине и рукам. Ноги пострадали меньше: только ободранные колени и несколько мелких редких царапок ближе к ступням. Однако шея была буквально разукрашена всеми оттенками красного и фиолетового. Чудом не тронутая сонная артерия едва пульсировала. Больше всего пострадало лицо. Левая часть разодрана так, что вызывала неконтролируемые приступы тошноты. Красивое лицо Луки было буквально обезображено кровоподтеками и глубоким порезом обо что-то большое. Тони глубоко вдохнул и кончиками пальцев дотронулся до щеки одноклубника, захотев оценить примерный масштаб происшествия. На пальцах тут же скопилась кровь, вытекая тонкими струйками из раны. — Лука, — немец легонько потряс его, — ты слышишь меня? Ответ не последовал. Модрич, по-прежнему свернувшись калачиком и не шевелясь, лежал на руках Крооса. — Нужно обработать… — он даже не понимал, стоит ли разговаривать, если Лука в бессознательном положении. — Прости, если станет больно. — Тони кашлянул и тут же поправился. — Ещё больнее. Он аккуратно просунул руку под согнутые колени хорвата, другой подхватил за спину и поднялся на ноги. Расслабленное тело было хоть и лёгким, но стоило достаточных усилий, чтобы его поднять. Кроос охнул, но тут же одернул себя: Луке куда тяжелее. Он с трепетом перехватил полузащитника поудобнее, с ненавистью глянул на распластавшегося Серхио и вынес Луку из номера. В уголках глаз скопились непрошенные слёзы.