Поощрение

— Нет, Эд, ты не понимаешь! — Понимаю, Уинри, — вздохнул он, его тон смягчился, — ты сейчас не в лучшем положении, и если ты собираешься быть стервой…       Уинри набросилась на него, из её глаз полились слёзы. Гаечный ключ, который она держала в руках, со звоном упал на пол. Боже, неужели он может быть таким бесчувственным! — Стервой? Я пытаюсь помочь тебе, Эд, а ты называешь меня стервой? — Послушай, Уинри, — взмолился Эд.       Его автоброня лежала рядом с кроватью, и он пытался пошевелиться, чтобы удержать её как можно лучше. Как только его рука коснулась её, она отстранилась. Он снова вздохнул. — Тебе нужно вернуться в Ризенбург, ты не должна быть здесь! Кимбли привёз тебя… — Ну вот, опять ты про мистера Кимбли. Правда, Эд, разве он не оказал тебе услугу, приведя меня сюда, чтобы я починила твою автоброню? — Эдвард кивнул и открыл было рот, чтобы заговорить, но она прервала его, — с тех пор, как он появился в этом доме, он был ко мне только добр и любезен. — Но Уинри, он не тот за кого себя… Она разочарованно зарычала. — Я не могу сейчас находиться рядом с тобой, Эд. Альфонс! — в дверях появился Альфонс, — присмотри за Эдом. Я не могу сейчас находиться рядом с ним. Мне надоело то, что он такой задиристый придурок. — Ой! — крикнул он ей вслед, — когда ты вернёшься, чтобы всё исправить? — Завтра!       Уинри пронеслась мимо него, оставив его автоброню незавершённой. Даже у неё были свои пределы. Сначала он привёз её на север, потом говорил о том, что она не должна бродить по окрестностям, потом у него хватило наглости сказать ей, что она ведет себя как стерва, не слушая его. Без сомнения, теперь он будет говорить Альфонсу, какая она плакса.       Блондинка подавила свои чувства к этому маленькому червяку, направляясь к лифту, который вёл на верхние этажи. Её комната находилась двумя этажами выше камер, в которых содержались Эд и Альфонс. Мерцание флуоресцентной лампы стало действовать ей на нервы, как и Эду. «Эд никогда раньше не называл меня стервой.»       Уинри нажала на кнопку лифта, и внезапный прилив эмоций обрушился на плечи. Она опустилась на пол, опустила голову на руки и зарыдала. У неё возникло смутное ощущение, что пол на самом деле тёплый, а не замёрзшая плитка, как она ожидала.       Почему? Почему он так поступил! Она всего лишь пыталась помочь. Это все, что она хотела сделать, а теперь он отталкивает её. Уинри любила его; с тех пор как она поняла это, он никогда не покидал её мыслей. Почему? Почему Эд стал таким придурком? Боже, она больше не хотела его видеть!       Лифт звякнул, двери открылись, но девушка не сделала ни одного движения, чтобы войти внутрь. Ей хотелось двинуться с места, хотелось войти в лифт и сразу же отправиться в свою комнату. Боже, если бы генерал-майор Армстронг увидела её в таком состоянии, неизвестно, что бы сказала. Скорее всего, она будет такой же, как Эд: назовёт меня стервой или плаксой. — Мисс Рокбелл? С вами всё в порядке?       От руки на её плече исходило тепло, и она посмотрела на очень обеспокоенное лицо мистера Кимбли. Смутившись, Уинри быстро смахнула слезы. — Я вижу, что вам плохо. Мне позвать Эдварда или Альфонса? Её голос, осипший от слёз, сумел пропищать «нет». — Со мной все в порядке, мистер Кимбли.       От мужчины исходило приятное тепло, словно он был большим и уютным одеялом. Алхимик улыбнулся, протягивая руку, чтобы помочь девушке подняться. — Зольф. Пожалуйста, зовите меня Зольф. А вы в слезах, мисс Рокбелл; с вами не всё в порядке. По крайней мере, позвольте мне проводить вас в вашу комнату. Давайте, вставайте.       Встав, Уинри сгорбила плечи и прикрыла рот, пытаясь скрыть слёзы и красное опухшее лицо. Мистер Кимбли (Зольф, поправила она себя) был очень любезен. Тепло и забота в его голосе, казалось, заставили её немного унять злость на Эдварда. Как Эд мог подумать, что он плохой человек? Он восхищался её родителями и упоминал, что собирается помочь им; он проделал весь путь до Ризенбурга, чтобы забрать её, чтобы Эд мог подготовиться к борьбе с гомункулами; и вот он здесь, помогает ей дойти до комнаты и ведёт себя как настоящий джентльмен. Зольф был таким человеком, каким Уинри хотела видеть Эда. — Если вы не возражаете, мисс Рокбелл, — тихо сказал Зольф, но Уинри перебила его. — Пожалуйста, зовите меня Уинри. — Конечно. Уинри, если не возражаешь, почему ты плакала? — Алхимик сделал небольшую паузу и посмотрел на девушку.       Несмотря на холодный цвет его глаз, Уинри никогда не видела столько заботы в одном человеке. Невозможно было подделать такой взгляд: Эдвард ревновал! Так и должно быть. — Только, если ты хочешь об этом рассказать.       Лифт снова пискнул, и он позволил ей выйти первой, после чего вышел за ней в коридор. Уинри несколько раз фыркнула. Могло ли её сердце разбиться ещё больше от того, что сказал Эд? Стерва? Плакса? Плохо разбирающаяся в людях? Именно в этом он ее обвинял. Он и раньше дразнил ее, но никогда так не обзывал. Дойдя до своей двери, она протянула карточку доступа и прошла внутрь, автоматически включив свет. — Не хотите ли войти, Зольф? Может быть, выпьете чашечку чая? Мужчина кивнул и вошёл в комнату. «Генерал-майор выделила ей хорошую комнату» — подумал он, снимая шляпу и пальто, — «Гораздо просторнее, чем моя.»       Уинри выскользнула из тяжелой шинели, в которую была одета, и наклонилась, чтобы снять сапоги, показав длинную ногу. Кимбли окинул взглядом её профиль, когда блондинка перешла из гостиной на кухню, держа в одной руке чайник. «Так вот что она под ним прятала? Пальто, несомненно, скрывает её достоинства» — Зольф взглядом оценивал её груди, каждая из которых была больше ладони. «Именно такие, как мне нравятся.»       Два потрёпанных деревянных стула были задвинуты под такой же потрёпанный жизнью стол, выглядевший так, словно он мог развалиться в любой момент. Двухместный диван был не так уж плох, если не считать большого пятна посередине, ненавистного оттенка аместрийского военного синего, и запаха бабушкиного гардероба: заплесневелого и сырого, с тошнотворно сладким, резким запахом нафталина. С одной стороны находилась спальня, а с другой — ванная комната, в которую едва мог протиснуться один человек. Поскольку девушка была на кухне и готовила ему чай, он заглянул в спальню. Там стояла двуспальная кровать и две тумбочки, в одном углу лежал её багаж, который он ей принёс, а сверху были сложены камзол и фланелевые пижамные штаны.       Инструменты Уинри должны быть у цельнометаллического. Зольф улыбнулся. Это значило, что у девушки нет оружия — не то чтобы это имело значение. Может, я и не смогу её взорвать, но позаботиться об одной маленькой девочке я точно смогу.       Прежде чем забрать её из Ризенбурга, он несколько дней наблюдал, как та купается, ест, готовит, работает с автобронёй, играет с собакой, болтает по телефону с цельнометаллическим и спит. Он даже наблюдал за тем, как она расслабляется, думая о нём. Зольф помнил, что Уинри, конечно, страстная девушка, но она такая же, как все остальные девушки. Однако её движения выдавали её: всё было сделано с максимальной точностью, от мельчайшего подкручивания винтика до последней изюминки, которую она добавляла к еде, вертя в руках вилку — каждое движение было изящным, точным и продуманным.       Эта девушка была чем-то другим. Семнадцать лет, едва ли легальная на Аместрисе, и умная. Что ж, подумал он с ухмылкой, немного не хватает самообладания. В её автоматическое согласие поехать с ним в Бриггс при одном только упоминании имени Эдварда Элрика не верилось. Уинри попала прямо в его ловушку, а это означало, что если она с радостью попала в одну ловушку, то может ли она так же легко и с такой же радостью попасть в другую?       Наблюдая за её передвижениями по кухне, он понял: да, он бы трахнул её, если бы представилась такая возможность. Правда, он не мог гарантировать, что она выйдет после этого целой и невредимой. Может быть, пришло время поиграть с ней в какую-нибудь игру? У него уже давно не было свободного времени: поиски Шрама, Марко и девушки отнимали много времени. — Как вы пьёте чай? — О, только одину ложку сахара, пожалуйста. — сказал он, устраиваясь на диване.       Зольфу не пришлось долго ждать, прежде чем перед ним поставили кружку с чаем. Горячий чай; он не мог оторваться от него. Для него не существовало такого понятия, как плохой чай. — Спасибо, что проводили меня, мистер Кимбли. — Зольф, пожалуйста, Уинри. Но если ты не возражаешь, я спрошу: что случилось? Я думал, что вы с Эдвардом, если не встречаетесь, то очень хорошие друзья. — Эдвард, — вздохнула Уинри, остановившись и сделав маленький глоток горячего чая, — Эдвард назвал меня стервой, сказал, что я поступила неразумно, приехав сюда. Я лишь хотела помочь ему. Я приехала сюда именно для этого, — она откинулась на спинку маленького диванчика и провела рукой по хвостику, — почему он этого не видит?       И так продолжалось, казалось, минут двадцать, попеременно то расстраиваясь, то желая ударить Цельнометаллического по лицу его же автоматом. Кимбли умел играть роль заинтересованного и внимательного слушателя. Время, проведённое в тюрьме, научило его слушать рассказы других заключенных о том, как их облапошили, помогало ему найти способ изворачиваться, заставлять их сомневаться в себе, превращать их ненависть к государству в собственное отчаяние с помощью простых философских изречений и логических уловок. В итоге они неизменно оказывались на свободе… — А потом он сказал, что я не должна тебе доверять. Это заинтересовало Багрового, он на мгновение задумался, прикидывая, как лучше забраться в её постель. — Прошу прощения, если я встал между вами, — тихо сказал Зольф, сделав большой глоток чая, — я просто думал, что поступаю правильно. Мне не следовало приводить вас сюда, это слишком опасно. В ответ он получил вздох и извиняющуюся улыбку. Уинри слегка подтолкнула его локтём. — Эдвард просто ревнует. — Ревнует? Ко мне?       Уинри мило хихикнула. Нет, он действительно был бы не против трахнуть её. Но как ему быть? Зольф мог бы поиграть с её чувствами, но это не сработает. Может, она и наивна, но он знал таких молодых женщин, как она. Блондинка была сильно влюблена в Цельнометаллического, это было понятно любому идиоту. У Уинри было бы естественное желание отвергнуть его. Её природная слабость — верить всему, что ей говорят. Цельнометаллический не был полным идиотом. Эд не скажет ей ничего важного, потому что знает, что я обижу её, и поэтому верит, что она здесь для того, чтобы привести его в боевое состояние. Дезинформация никогда никому не вредила. — Веришь или нет, но да, — хихикнула Уинри ещё громче. Это была его победа. — У вас есть что-нибудь покрепче? Мне это может понадобиться, если я хочу услышать, как знаменитый Цельнометаллический Алхимик завидует такому простому военному служащему, как я. Уинри бросила взгляд через плечо в сторону холодильника. — В холодильнике есть бутылка белого вина. Я могу принести вам бокал. Кимбли улыбнулся. Это было просто замечательно. — Да, пожалуйста, Уинри.       Почти сразу после этого Кимбли взял бокал с вином из её рук. Рокбелл в подробностях объяснила, почему, по её мнению, Эдвард ненавидит Кимбли, и все возможные варианты, которыми Цельнометаллический Алхимик мог бы завидовать Багровому Алхимику. Уинри рассказала Зольфу о глупых детских воспоминаниях, связанных с Цельнометаллическим и его братом. А мужчина рассказал ей о войне и о том, какую роль он сыграл в извлечении тел её родителей, что вызвало новые рыдания у девушки. Он также рассказал о своей работе с государственными алхимиками и о том, как он получил свою квалификацию. Зольф смеялся с ней и над ней. Уинри флиртовала с ним, смеялась над его шутками и с радостью шагала в его ловушку. — Думаю, с тебя хватит. — Я не пьяна, — тихо сказала Уинри, — совсем не пьяна. — О, я знаю, что нет. Однако, — сказал Зольф, отпив последний глоток из бокала, — тебе придётся поработать над автоматикой Эдварда, пока ты здесь. Нам нужно, чтобы он был в отличном боевом состоянии. Девушка притворно улыбнулась. — Он же никуда не денется. Я займусь этим завтра. — На тебя это не похоже — не закончить свою работу, — он поставил бокалы с вином на гарнитур маленькой хозяйственной кухни.       Рокбелл отмахнулась от замечания Зольфа и чуть не ударила его по лицу, когда тот снова сел рядом с ней. — Я делала так с ним несколько раз; он справится до завтрашнего утра. Кимбли положил руку ей на колено. Она не вздрогнула. «Как интересно», —подумал он. — Ты справишься, если я тебя оставлю? — Да, со мной все будет в порядке, — сказала блондинка, немного поспешно. Взгляд её глаз говорил об обратном.       Это был тот самый шанс, которого он ждал. Каковы бы ни были причины её страха остаться одной, Зольфу было всё равно, но алхимик собирался действовать на поражение. Если всё пойдёт не по плану, как это иногда случается, он извинится и пойдёт дальше. «Эй», — напомнил он себе, — «даже обезьяны падают с деревьев.» Хотя генерал-майор не была той женщиной, которую он хотел бы видеть на своём члене, он был уверен, что в Бриггсе найдется одна или две молодые женщины, которые оценят его талант. Однако Кимбли нужна была именно эта. Она принадлежала Эдварду Элрику, и победа над повстанцами будет намного слаще, если Цельнометаллический Алхимик узнает, что Багровый сделал с его драгоценной подружкой. Уинри села на край дивана; Кимбли придвинулся ближе. — Мне очень понравилась наша сегодняшняя беседа, Уинри, — он погладил её по лицу, и блондинка прильнула к нему, тепло улыбнувшись.       Кимбли почувствовал, что девушка именно там, где он хотел её видеть, это было гораздо сильнее, чем возможность вызывать мощные взрывы и убивать людей в этот момент. То, что он делал, можно было счесть аморальным, но какое ему было до этого дело? Это было то, чего он хотел. «Попалась.»       Кимбли поцелует её, прервёт поцелуй, извинится, и она попросит его остаться. Алхимик делал это уже большое количество раз, чтобы знать, чего ожидать. Он прикоснулся губами к губам Уинри и углубил поцелуй. Её пульс учащённо бился о его большой палец, и она ответила ему взаимностью.       Было совершенно очевидно, что её никто раньше не целовал, или у неё было очень мало опыта в поцелуях. В основном из разочарования к тому, что девушка её возраста (не то чтобы его это волновало; он собирался трахнуть её) не умеет ни черта целоваться, он отстранился и извиняюще поднял руки. — Мне очень жаль. Я не должен был этого делать, — быстро сказал он, смущённо опустив глаза, а затем снова поднял на неё взгляд.       Уинри прикоснулась к своим губам, словно не могла поверить, что Зольф это сделал, что это самое замечательное, что она когда-либо делала. Что ж, целоваться он умел, об этом ему уже не раз говорили женщины. — Всё в порядке. Мне понравилось, — рассеянно прошептала она и, покраснев от смущения, закрыла лицо руками, — боюсь, что я совсем не умею целоваться. Он сделал паузу, прежде чем заговорить, и взял её руки в свои. Он смягчил свой тон.       — Может быть, это и неуместно с моей стороны, но ты мне очень нравишься. Я чувствую, что как-то связан с тобой. Я видел твою фотографию, которую носили с собой ваши родители, и у меня сердце разрывалось от жалости к этой маленькой милой девочке на фотографии. Я хотел защитить её; наконец-то, спустя несколько лет, я познакомился с ней, и она превзошла все мои ожидания, — он снова погладил её по щеке, которая покраснела от его прикосновений и стала краснеть от грусти. выступила слеза, и Кимбли смахнул её большими пальцами. — Она прекраснее, чем я мог себе представить. Я хочу прижать её к себе и не давать ей страдать. Я хочу защитить её. Я хочу, чтобы она знала, что я рядом с ней, когда…       Её поцелуй заставил его замолчать. Это было неожиданно. Уинри была немного более напориста в поцелуе, было очевидно, что она быстро учится, и этот поцелуй был намного лучше предыдущего. Зольф наклонился вперёд, не разрывая поцелуя, пока не накрыл её тело своим. — Я не думаю, что мне следует делать это с тобой, Уинри. У тебя есть Эдвард и… — Эд ведёт себя, как последний придурок, а я не хочу сейчас быть с придурком, — прошептала она. Кокетливая, соблазнительная улыбка на её лице была не столь убедительна, как ей казалось; за ней скрывались страх и опасения. Наверное, она спрашивала себя, что сделает Цельнометаллический, если узнает об этом. Зольф не отрывал взгляда от милого лица девушки. — Только если ты уверена, Уинри. Меньше всего я хочу… Она снова прервала его. — Зольф, я…       Кимбли приложил палец к её губам и ухмыльнулся, позволяя проявиться своей обычной натуре. — Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом, вот и всё. Я не собираюсь лгать тебе, Уинри. Я не очень приятный человек, когда дело касается женщин, поэтому я даю тебе возможность отказаться сейчас, потому что, сказав мне «да», ты уже не сможешь взять свои слова обратно, не сможешь сказать «нет».       Кимбли сел на диван, притянул к себе Уинри и отодвинул стол на полметра назад. Мужчина выгнулся дугой, вжимаясь в неё пахом. Блондинка удивленно вскрикнула, её веки дрогнули. — Что ты ответишь? — Если я скажу «нет»? Его голубые глаза вспыхнули. — Я уйду, и ты сможешь забыть об этом, но не приходи ко мне потом; я не очень хорошо отношусь к отказам и не уверен в том, как отреагирую. Она прикусила губу. — Если я скажу «да»? Он потянул край её водолазки вверх. — Для начала встань и сними её.       Уинри стянула через голову чёрный свитер. Тёмно-розовый кружевной бюстгальтер прикрывал пышные груди, и маленький крючок спереди умолял открыть его, напрягаясь от их размера. Ещё нет, подумал Кимбли. К члену приливала кровь при мысли о том, как он будет сосать её соски и смотреть, как они подпрыгивают, пока он жёстко берёт её. Уинри дала свой ответ. — И юбку.       По собственной воле блондинка повернулась и расстегнула маленькую застёжку, а затем медленно потянула молнию вниз, остановившись на полпути. Кимбли ослабил галстук и расстегнул жилет вместе с первыми двумя пуговицами на рубашке. Она только притворяется невинной, подумал он, наблюдая, как она зацепила большими пальцами пояс и стянула его по округлым бёдрам. Стала видна верхняя часть её нижнего белья. Они были того же розового цвета и заканчивались на нижней половине её попы. Белые носки в сочетании с таким цветом казались странным аккордом, но она быстро сняла их. — Это то, что ты хотел увидеть, Зольф? Он усмехнулся, расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке и пожал плечами. Неужели Уинри действительно пыталась соблазнить его? Проживи она с ним ещё несколько лет, и ей бы это удалось, но сейчас? Вряд ли. — Ты даже не представляешь, что я хочу увидеть, мисс Рокбелл.       Он внезапно встал, и Уинри попятилась назад. Кимбли поймал её и прижал к себе, его эрекция упёрлась ей в живот. Дыхание Уинри вырывалось короткими нервными вздохами. Она подняла подбородок, чтобы посмотреть на него, но его лицо не выдавало ничего, кроме ухмылки. — Хочешь знать, что я хочу увидеть?       Её широко раскрытые голубые глаза встретились с его сузившимися, и она кивнула головой. Его руки проследовали от её поясницы вниз по бёдрам, и он просунул руку в пояс её розового нижнего белья. К его удовольствию, она издала вздох. — Я хочу видеть тебя на коленях.       Кимбли потянул её за волосы, а затем сильно дёрнул вниз. Уинри вскрикнула и упала, её лицо оказалось в миллиметрах от его твёрдого члена. Глаза девушки сузились от такого обращения с ней, но он сохранил на лице всё ту же самодовольную, наглую ухмылку. — Я же говорил тебе, что я нехороший человек.       Его член налился силой, выпирая из ткани белых брюк, и он расстегнул пуговицу и молнию, чтобы немного ослабить давление. Белые шелковые брюки соскользнули с его ног, и он отбросил их в сторону; за ними последовали носки, а затем нижнее белье. Если бы она хоть немного представляла, что её ожидает, она бы отказалась, когда он попросил.       Девушка замешкалась, попеременно глядя то на его член (который, как ей показалось, был весьма внушительным), то пряча смущение, отводя взгляд. Она осторожно прикоснулась к нему; её руки были ледяными, и он одобрительно зашипел. Ободренная первым прикосновением, Уинри обхватила руками его горячий, толстый член и начала легонько поглаживать его. Облегчение и наслаждение обжигали его, и Кимбли понял, что ему отчаянно хочется засунуть член ей в рот, затолкать в горло, чтобы она захлебнулась им. Давно уже девушки не отсасывали ему и даже не прикасалась.       Что я делаю, спрашивала себя Уинри. Она никогда не прикасалась к мужчине, лишь видела фотографии обнажённых мужчин в медицинских книгах своих родителей. Она задрожала: что подумает о ней Эд, если узнает?       Он не узнает, сказала Уинри себе. Злость на него всё ещё бурлила в глубине души. Она сказала Зольфу, что не хочет сейчас быть с таким придурком. Он не узнает, подумала она, глядя на невероятное тело Зольфа, возвышающееся над ней. Его тело было великолепно: она видела очертания его пресса, у него были хорошо очерчённые, но не слишком мускулистые руки и ноги. Телосложение больше походило на атлета, чем на человека, который целыми днями занимается в спортзале. Эд не узнает, — в последний раз повторила Уинри про себя, решив не думать об этом придурке до конца ночи.       Её руки были нежными, мягкими для автомеханика, и они творили абсолютное волшебство. Мужчина откликался, когда девушка крепко сжимала его член и легонько прикасалась к нему. Ему не хотелось говорить ей, что то, что она делает, доводит его до исступления, и уж тем более не нужно было слышать, как она спрашивает, правильно ли она поступает, нравится ли ему то, что она делает. Если бы ему это не нравилось, он бы остановил её.       Ноги Кимбли едва не подкосились, когда кончик её языка скользнул по головке его члена, облизывая кончик и нежно посасывая его, целуя. Огонь побежал по его венам, когда её язык стал гладить его от основания до кончика. Уинри закрыла глаза, словно запоминая его вкус и ощущения во рту. Она снова взяла его член в рот до упора и провела зубами по бархатистой твёрдости. Он издал стон наслаждения. Кимбли гладил Уинри по макушке, обхватив одной рукой хвост, а другой удерживал голову в неподвижном состоянии, пока он входил и выходил из её податливого рта, каждый сантиметр которого представлял собой изысканный контраст между теплом рта и прохладным воздухом комнаты.       Уинри почувствовала, как возбудилась, прикасаясь к нему; тяжёлое чувство поселилось в её животе, когда кровь от головы устремилась вниз, а между ног появилось покалывание. Она и раньше занималась мастурбацией, но стоять на коленях перед едва ли знакомым взрослым мужчиной, с его членом во рту, конечно, не входило в число её фантазий. Уинри слышала от нескольких человек в Долине Раш (включая мистера Гарфиля), что отсасывать у парня — это не совсем то, чем это может показаться, но на самом деле они не могли ошибаться. Каждое движение его руки по её голове, каждый стон, каждый толчок в её рот заставляли тело испытывать острый голод по чему-то. Тяжёлое чувство только усиливалось, когда она проводила языком по его яйцам, по стволу и втягивала его в рот так глубоко, как только могла.       Кимбли подался бёдрами вперёд, его руки крепко держали голову девушки. Он проталкивал свой член в её рот так далеко, как только она могла его принять. Руки Уинри обхватили его бедра, и он стал трахать её рот, наслаждаясь тем, как влажный язык скользит по члену. Её ноздри раздувались, когда она боролась за каждый вдох, а из уголков глаз катились слёзы, когда она слишком глубоко заглатывала естество мужчины. Уинри стонала и мурлыкала, от каждой вибрации по его телу пробегали волны шока и наслаждения. — Боже мой, — выдохнул он.       Зольф мог бы кончить ей в рот; для девушки, у которой было очень мало сексуального опыта, было интересно, где она научилась так стонать и мурлыкать, чтобы усилить его удовольствие. «Разве что единственное, что она делает с Цельнометаллическим — это делает ему минет» — подумал Багровый с усмешкой.       Тяжесть между ног не ослабевала, это был глубокий, ноющий голод, грызущий её. Такое чувство Уинри испытывала только в момент возбуждения, но это ощущение было более сильным, более разрушающим. Один палец коснулся внутренней части трусов, губы стали пухлыми, и на пальцы попало несколько бисеринок влаги. Небольшие толчки удовольствия пронеслись по её телу, когда она провела пальцами взад-вперёд по своему налитому клитору. — Не стоит трогать себя, Уинри, — тихо сказал Зольф, глядя на неё своими холодными глазами. Эти глаза, подумала она, были такими тёплыми в начале вечера. — Не делай больше этого.       Он снова ввёл свой член ей в рот, и она обеими руками стала гладить его ствол, возиться с его яйцами, скрести ногтями по его бедрам. Кимбли вскрикивал от восторга при каждом прикосновении, при каждом движении её языка. Тело девушки раскачивалось взад-вперёд в пустом воздухе, пытаясь найти хоть какую-то опору, хоть какое-то трение, которое она могла бы использовать для достижения своего удовольствия. Если она так возбуждена, то готова к тому, чтобы её трахнули, но Кимбли хотел, чтобы она извивалась и стонала, хныкала и умоляла его об этом. Зольф нежно обхватил её лицо, и Уинри склонилась к его прикосновению, низкий гул экстаза вибрировал вверх по его длине, достигая низа живота.       Уинри начала извиваться, член Кимбли ударялся о заднюю стенку её горла, когда она двигалась вверх-вниз, пытаясь занять более удобное положение. Он крепко вцепился пальцами в её волосы и отстранился от неё, головка его члена едва проходила мимо её губ. Она начала тереть бёдра друг о друга, а затем двигаться вперёд и назад на пятках. Уинри застонала, снова принимая его глубже, поглаживая свой клитор о ноги. — Я же просил тебя не трогать себя. Встань. — приказал он. Длинная нитка загустевшей слюны упала из ее рта на выпуклости грудей. Кимбли размазал её пальцем, просунув его между чашечками бюстгальтера к переднему крючку. Он расстегнул бюстгальтер, и ее груди вывалились наружу. Он отбросил ткань с плеч, глядя на ее полные, упругие груди. — Помнишь, я говорил тебе, что не очень хорошо отношусь к женщинам? — спросил он, ущипнув один из ее сосков и покатав его между указательным и большим пальцами. Она кивнула, и до его ушей донёсся горловой стон. — Да, — прошептала она, дрожа. — Вот почему.       Кимбли поднял руку и дал ей пощечину, отчего ее голова мотнулась вправо. Она споткнулась, свободной рукой схватилась за диван, а другой закрыла рот. Она пристально смотрела на него, в ее глазах горел огонь. Она не ожидала, что он ударит ее, и если он думал, что ее это заведет, то ему лучше подумать ещё раз! Уинри провела рукой по губам, вздрогнув от нежности и размазав кровь по подбородку и кончикам пальцев. — Ты ударил меня! — Да. Я же говорил тебе, что не люблю женщин.       Он надвигался на нее, и она отступила к невысокой стене рядом со своей спальней. Страх охватил ее, и мужество пошатнулось, а затем и вовсе покинуло её. Где же оно было? Она знала, что у нее был огонь в глазах после того, как он дал ей пощечину, но сейчас? Где он был? Она вздрогнула, когда он снова прикоснулся к ее груди, обхватил каждую и легкими, перьевыми прикосновениями провел по нижней части и выпуклости, двигаясь вверх по плечам к шее. Кончиками пальцев он легонько погладил её подбородок. Она расслабилась в ответ на его прикосновения, дыхание прерывалось слабыми стонами, но угроза того, что он ударит ее или шлепнет, все еще оставалась; воздух был густым от ее напряжения. Он уперся коленом в ее сердцевину, и Уинри выгнулась дугой. — Тебе это нравится, — прошептал он ей на ухо. Единственным ответом ему был вздох. Да, ей это нравилось; ей не должно было нравиться, что его колено давит на ее клитор, но оно нравилось. Она должна была бояться его, бояться, что он снова ударит ее, но это чувство исчезло, когда он начал прикасаться к ней, входить в нее.       Он чувствовал, как она дрожит, когда ласкал ее живот и заигрывал с ее ядром, нежно скребя костяшкой пальца взад и вперед; жидкий экстаз просачивался сквозь кружевное белье. Он зажал одну из ее губ между пальцами и стал нежно тереть ее по кругу. Ноги Уинри подкосились. Она вцепилась в его плечи, чтобы удержаться на ногах, и впилась пальцами в его спину, пытаясь удержаться в вертикальном положении под блаженными прикосновениями Кимбли.       Кимбли яростно целовал ее, его язык проникал в ее рот, а руки срывали с нее нижнее белье, в бешенстве сталкивая его на пол. Она взвизгнула от неожиданности, но ее руки уже двигались по его телу, спускались по спине, хватались за изгиб его задницы. Ее ногти скребли по бедрам и верхней части бедер, поднимались по твердому прессу. Он застонал от удовольствия. Боже, как он хотел эту девушку. Он хотел, нуждался в том, чтобы быть внутри нее. Если он не будет осторожен, то окажется тем, кто будет умолять ее трахнуть его, а это, как он думал, совсем не то, чего он хотел. Ему нравилось слушать, как женщины слезно умоляют его трахнуть их, используя все свои силы, чтобы завлечь его в свое тело. Кимбли оттащил ее от стены и провел задом в спальню, рухнув на нее, когда она упала на кровать.       Она смотрела на него, ее грудь тяжело вздымалась, когда она вытирала рот. От его пощечины она рассекла губу. Она размазала засохшую кровь по подбородку. Это возбуждало его; кровь возбуждала его так же, как и его обращение с ней. Не похоже, чтобы она была против, если не считать первоначального всплеска боли и шока от того, что ее ударили. Теперь она знала, что он был нехорошим человеком и что нехорошие люди делают с такими молодыми женщинами, как она.       Опустив задницу на край кровати, Кимбли встала на колени(?) и закинула ноги ему на плечи. Он облизнул губы, когда молодая женщина перед ним задрожала. Его рот находился прямо над ней. Ее пьянящий аромат донесся до его носа, и он вдохнул его, желая попробовать то, что так восхитительно лежало перед ним. Эдвард Элрик был бы идиотом, если бы не попробовал это сейчас, подумал он, глядя на влажные розовые губы. Его голубые глаза встретились с ее голубыми глазами, и между ними заплясало чистое, чувственное вожделение. — Зольф, — вздохнула она, слегка приподнимая бедра навстречу его лицу.       Это небольшое, быстрое движение бедер послужило для него толчком к тому, чтобы провести языком между ее влажными складками. Боже, как он мечтал о том, чтобы она была такой, но реальность превзошла все его мечты и ожидания.       Стоны и хныканье прерывали дыхание Уинри, когда его язык проникал глубже и двигался по ее горячей сердцевине. Она и представить себе не могла, что мужские губы могут вызывать такие ощущения! Мучительное желание медленно проникало в нее, разогревая тело и превращая этот жар в изысканный, мучительный голод. Ее бедра задвигались навстречу его лицу, она потянулась вниз и запустила пальцы в его волосы, притягивая его лицо ближе и глубже. Жидкий экстаз стекал между ее задницей и крышкой, и Кимбли вытирал его пальцами, прежде чем ввести их в нее. Уинри задыхалась и выгибала спину, а его пальцы скреблись о маленький пучок нервов, спрятанный под капюшоном. — Зольф, о, да! — Как вкусно, — выдохнул в нее Кимбли. Его язык медленно двигался вверх и вниз по длине ее оболочки, оттягивая зубами губы, проникая в ее сердцевину. Он раздвинул ее губы пошире и стал стимулировать языком ее клитор, а затем нежно подул на него. Он был вознагражден, когда ее тело слегка подпрыгнуло. Кровь прилила к его члену, сделав его болезненно твердым. Он хотел трахнуть эту соблазнительную девушку, трахнуть каждый ее сантиметр, чтобы любой мужчина, даже Цельнометаллический и его брат-жестянщик Альфонс, знали, что он трахнул ее первым. Съесть девушку было почти так же хорошо, как иметь свой член внутри нее; вкус, запах, и слышать, как девушка, которая была на конце его языка и рта, умоляет его заставить их кончить.       Его голубые глаза смотрели на нее, впитывая ее стоны и действия, пока его рот питался ее влажным, горячим каналом. Она извивалась на кровати, и сладкая мелодия экстаза зазвучала в его голове, окутывая Кимбли дымкой кипящего вожделения. Уинри побуждала его двигаться дальше, ее бедра тянулись к его языку, а его руки почти до боли впивались в ее бедра. Кимбли нежно мурлыкал, касаясь ее клитора, и она тихо застонала, вибрация пронеслась по ней от клитора до головы. — Да, — прошептала она. Его взгляд остановился на ее теле. Уинри потянулась к соскам, поглаживая руками свое тело и грудь. Наверное, это было самое сексуальное, что он видел за последнее время. Ему пришлось напомнить себе, что он наблюдал за тем, как она возбуждается, и она делала то же самое: каталась по постели, наслаждаясь ощущениями от рук на своем теле, и воображение у нее разыгралось. Она никак не могла предположить, что именно он будет трахать ее первым, что именно он вытащит маленькую нимфоманку из ее раковины — потому что именно это она и напоминала ему в тот момент: начинающую нимфоманку. — Я буду очень завидовать Цельнометаллическому, когда он наконец затащит тебя в свою постель, — пробормотал он. — Он сможет насладиться этим.       Кимбли двинулся вверх по ее телу, вылизывая впадины на животе и груди. У нее была прекрасная, нежная кожа механика. — А это… — прошептал он. Он попеременно нежно покусывал и покусывал ее груди и соски, перебирал соски между зубами, сильно сосал ее груди, оставляя на них большие багрово-красные следы. Он слегка сместил свой вес, чтобы его тело оказалось между ее ног, и прикоснулся губами к ее губам; когда девушка ответила, он хищно углубил поцелуй, его язык скользнул внутрь ее рта, заигрывая с ее языком, прежде чем вступить в яростную дуэль, грабя по-хозяйски, разделяя с ней вкус сливочного нектара между ее бедер.       Черноволосый алхимик провел руками по ее телу, обхватывая и грубо растирая бедра и ляжки, и переместил свой вес так, чтобы взять в руки одну из ее грудей, поглаживая сосок взад-вперед. Он переместил голову вниз, к другой груди, царапая и покусывая, облизывая и щелкая языком твердый розовый камешек. Уинри выгнула спину и притянула его голову к себе. Его тело кричало от того, что молодая женщина извивалась под ним, ее бедра бились о его бедра, вызывая восхитительное трение в его паху.       Она облизнула его нижнюю губу и впилась ногтями одной руки в его идеальную, упругую попку, а другой схватила и запустила в волосы. Ее глаза встретились с плавящимся жаром его глубоких голубых глаз. По телу пробежали электрические разряды, и она приподняла бедра, выражая своим телом то, что не могла выразить словами: потребность, желание, вожделение, похоть.       Кимбли поднял Уинри на ноги и закружил, вдавливая телом в кровать, при этом ее упругая попка высоко поднялась в воздух. Она пискнула от неожиданности, когда он нежно погладил ее голую спину и провел пальцами по ее попке, сильно сжимая и захватывая мягкую плоть. Уинри издала слабый стон одобрения и снова подалась бедрами ему навстречу. Из-под ее ног выглядывали пухлые розовые губки, блестевшие от кончи(?) и слюны. Вся комната пропахла запахом ее секса: соленым, сладким, теплым.       Так соблазнительно, но еще нет, подумал Кимбли, просунул пальцы между ее ног и провел ими внутрь, слегка поцарапав внутреннюю поверхность ее канала. Ее сливочное, горячее тепло покрыло его пальцы, и он начал быстро вводить и выводить их. Уинри задвигала бедрами, надавливая на его пальцы, безмолвно умоляя его. Кимбли ухмыльнулся. Именно этого он и хотел. Именно этого он хотел от нее. Он вытащил средний палец и начал теребить ее клитор взад-вперед. Ее спина выгнулась дугой, и она молча побуждала его к действию, умоляя его своим телом, а ее руки вцепились в покрывало на кровати.       Уинри несколько раз фыркнула, опустив голову на кровать. Когда она снова посмотрела на него, слезы грозили упасть, так близко подступив к краю. Что он с ней делал! Она часто задумывалась о том, что такое секс, но это… это было так блаженно, так яростно и декадентски, что Уинри не знала, где кончается удовольствие и начинается восхитительная агония. Она хотела, чтобы он взял ее, чтобы он вошел в нее. Она не хотела умолять, но была близка к этому. Экстаз пульсировал на краю ее сознания. Он заметил ее слезы. — О? Ты жалеешь? Он вытащил руку из-под ее ног и провел ею по заднице, стирая следы ее похоти. Он опустился на колени в конце кровати, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. — Хм? Это слезы сожаления?       Прежде чем она успела сформулировать ответ, он сильно, несколько раз подряд, шлёпнул её по заднице; из её рта вырвался лишь крик боли. — Скажи мне, это они?       Не дождавшись ответа, он снова нанес ей несколько пощечин, и с каждым ударом его член становился все более твердым. Звук шлепка его руки по ее заднице и ее болезненный всхлип были музыкой для его ушей. — Разве я не говорил тебе, что я нехороший человек?       Ещё несколько пощечин и еще несколько криков. Он удивился, что никто не постучал в дверь, чтобы узнать, что с ней происходит. Цельнометаллический был внизу, в камере, со своим братом-жестянщиком, а она была здесь, наверху. Что это было за место — Бриггс? Он, конечно, мог отнестись к их девизу о выживании сильнейших; это вполне соответствовало его собственной философии. Но ни один из них, даже этот придурок майор Майлз, не пришел посмотреть, что происходит с молодой девушкой, которая явно кричала от боли. Впрочем, это не имеет значения, подумал он, проводя рукой по ее спине с массой красных рубцов. Уинри вздрогнула и отпрянула от него. — Ты не сказала мне, были ли это слёзы сожаления, м? Снова шлепки и пощечины. Ещё больше криков боли. — Нет! — закричала она. — Тогда для чего они? — Я… — начала она, но снова вздрогнула, когда он поднял руку. Он опустил ее и нежно потер очень красную, теплую кожу. Это жгло, но успокаивало. Она слегка вздрогнула, смущенная тем, что ей пришлось сказать, чего она хочет. Разве он не мог просто сказать, что ей нужен он внутри неё? — Я хочу… Я хочу… — Чего ты хочешь? Скажи мне, Уинри, или я буду продолжать шлепать тебя вот так.       Он отвесил ей одну звучную пощечину. Маленькие капельки крови выступили, и он стер их большим пальцем. Он провел большим пальцем по трещине на ее спине, между ног и по клитору, потирая маленький узелок, пока ее пальцы не выгнулись, а тело не забилось в судорогах. — Последний шанс сказать мне, прежде чем я сделаю что-то, что тебе может не понравиться и заставит тебя пожалеть о том, что ты позволила мне(?) трахнуть себя. — Да, пожалуйста. — Пожалуйста? Что «пожалуйста»? Пожалуйста, трахни тебя или сделай с тобой что-нибудь такое, о чем ты можешь пожалеть? — Трахни меня, — прохрипела она. — Я тебя не расслышал, — ухмыльнулся он, с удовольствием слушая ее мольбы, — сможешь повторить? — Трахни меня.       На этот раз чуть громче, но так как она была на грани слез, он решил, что подождет, пока она не разрыдается и не скажет, что хочет его. Кимбли с радостью согласился, но сначала он понаблюдал за тем, как она трахает его пальцы, желая, чтобы она так возбудилась, чтобы она умоляла его, умоляла его. Ему нужны были ее слезы. — Я всё ещё не слышу тебя, — сказал он, массируя её клитор взад-вперёд, два пальца медленно входили и выходили, извиваясь внутри нее, царапая очень чувствительное место. Его кровь запела от восторга, когда она всхлипнула, снова сжимая в кулаках покрывало. — Тебе придется говорить, Уинри.       Кимбли обхватил свой твердый член, прижав его головку к ее входу. От него исходило тепло; как бы ему ни хотелось войти в нее, почувствовать, как она обхватывает его и вводит в себя, он хотел услышать ее мольбы об этом. Он двигал им вверх-вниз по щели, потирая мягкую головку о ее клитор. Уинри выгнула спину и потянулась между ног, чтобы сжать капюшон на его члене. Какая же она была вздорная штучка! Он ухмыльнулся, глядя на ее отчаянные попытки добиться трения о клитор.       Уинри застонала, из уголков ее глаз потекли слезы, а небольшая полоска засохшей крови на ее губе раскалила его кровь добела. — Пожалуйста, я хочу тебя… — на мгновение она замешкалась.       Думала ли она о Цельнометаллическом? Будет ли она сожалеть об этом? Часть его искренне надеялась на это, но другая часть хотела узнать, что она будет делать, если не пожалеет. Была ли она просто слабой женщиной, не имеющей собственной воли, или у нее была достаточно сильная воля, чтобы закончить то, что он начал? Она на мгновение спрятала лицо в покрывале, а затем оглянулась через плечо, чтобы посмотреть ему в лицо. Глаза Уинри смотрели на него умоляюще. Превосходно, подумал он. Великолепно. — Я хочу, чтобы ты был во мне, Зольф. Пожалуйста, — её голос немного дрогнул. Все-таки у нее была железная воля, и ей казалось, что она держит себя в руках. Но с каждым мгновением, когда он дразнил и мучил её, воля начинала ослабевать, тело не знало, откуда придет очередная порция удовольствия или боли. Неважно, что это было, лишь бы она чувствовала его руки на себе, его тело, накрывающее её, или его рот на ней. — Пожалуйста.       Он подался бёдрами вперёд, плавно вводя член в неё, и застонал, когда её бархатистые губы раскрылись и обхватили его член. Рот Уинри открылся в стоне удовольствия, когда он заполнил её, его член вошёл в неё до упора, а его руки крепко обхватили ее бедра. Он быстро вышел и снова вошел в нее. Боже, девушка была такой тугой, такой горячей, такой страстной. Почему Цельнометаллический (?) не трахал ее раньше, он не знал. С молодым золотоглазым алхимиком явно было что-то не так. Девушка, насаженная на его член, стонала от каждого толчка. Ее хныканье, придушенные всхлипы, шепот призывов едва достигали его ушей. Он был поглощен ее телом так же, как и она его. Ему это нравилось, гораздо больше, чем следовало бы, если быть честным с самим собой. — Думаю, мне придется ещё раз навестить тебя, Уинри. Я давно не спал с кем-то вроде тебя.       Кимбли входил в её бархатистое тепло все быстрее и сильнее. С каждым толчком ее тело раскачивалось взад-вперед на кровати, груди подпрыгивали, когда он безжалостно входил в нее. Одна рука переместилась с ее бедер на спину и вдавила ее в кровать, при этом ее задница поднялась в воздух. Он держал Уинри так, наслаждаясь углом наклона, наслаждаясь проникновением, когда он мог дотянуться до неё. Не сводя глаз с её задницы, он резко насаживал молодую блондинку и жадно трахал её, позволяя темноте внутри себя захлестнуть их обоих.       Горячее дыхание ласкало её спину, доводя до безумия. Длинный, жесткий толчок вернул её к своему телу, и она задыхалась, улыбаясь от его интенсивности. Да! Это было то, чего она хотела. Она хотела, чтобы тьма внутри него причиняла ей боль, чтобы она взлетала и падала. Тревога грызла её живот. Могла ли она озвучить свои желания? Она уже сказала ему, что хочет, чтобы он был в ней, но могла ли она сказать, что хочет, чтобы это было более жестко, более грубо? Ещё один сильный толчок, очень глубокий. Еще одна улыбка украсила ее лицо. — О? Ты хочешь жёстче? — Да, Боже, да.       Он издал подтверждающий звук. Он вынул свой член из ее горячей оболочки и снова установил головку у её входа. Он хотел поглотить ее, взять ее жестко и быстро, взять ее боль и превратить ее в свое удовольствие. Уинри застонала и заскулила, чувствуя себя обделенной. Если она хотела, чтобы все было грубо, он с радостью согласился.       Его руки вернулись к ее бедрам, когда он вошел в нее по самую рукоять. Она была такой невероятной, тугой, горячей, влажной, и наслаждение обжигало его тело. Он почувствовал в воздухе запах похоти и возбуждения. Кимбли делал короткие, резкие толчки, головка его члена снова и снова ударялась о шейку матки, а девушка под ним стонала и отталкивалась от него, побуждая его взять, почувствовать, как её оболочка сжимается вокруг него, трахать сильнее и быстрее.       Уинри протянула руку между ног и стала водить пальцем по клитору взад-вперёд. Чувствительный пучок нервов разжигал огонь приближающегося оргазма. Он чувствовал, как ее стенки начинают напрягаться, сжимаясь вокруг него. Такого ему ещё не доводилось видеть. Он никогда не встречался с девушкой, которая, чтобы достичь оргазма, стала бы ласкать пальцами свой клитор. Такие женщины стеснялись своей сексуальности, и он редко находил с ними удовольствие. Но она? О да, он увидит ее снова. Возможно, она не знала ничего лучшего. Ее дыхание стало судорожным, и она стала приближаться к своей кульминации.       Когда его член вошёл в неё, а пальцы обхватили бёдра, он понял, что оставит на ней не только синяки, но и свой след, который увидят все. Он уже брал девственниц, и она, несомненно, была девственницей. Их взгляды изменились с того момента, как они закончили, взгляд опыта и немного смерти сменился голубоглазой невинностью. Что бы подумал Цельнометаллический, увидев это выражение в её глазах?       Его яйца сжались, тело горело; в животе разгорался огонь, приближаясь к кульминации. Он оттолкнул её бёдра, но тут же притянул их к себе, и его член снова погрузился в нее. Боже, он был так близок. Его движения становились все более грубыми, он глубоко входил в нее, и девушка под ним стонала и прижималась к нему всем телом, когда он входил в нее. Ее маленькое тело раскачивалось взад-вперед, когда он брал ее, а ее палец все еще работал над ее клитором.       Кимбли услышал её неровное, судорожное дыхание, и она вдруг выкрикнула его имя, быстро и сильно насаживаясь на его член; рифленая головка несколько раз ударилась о шейку матки. Её горячее русло пульсировало и сжималось вокруг него; сперма покрывала его член, а Уинри всё ещё сжимала и разжимала пальцами напряжённую массу нервов между ног. Его имя прозвучало на её губах, как молитва, и он удивился, что она позвала его, а не Цельнометаллического. Маленькие толчки её кульминации пульсировали вокруг него, и тело Уинри напрягалось с каждым из них.       Её оргазм подтолкнул его к собственному. Кимбли охватил белый экстаз. Перед тем как он закричал, его яйца напряглись, и он выплеснул свою энергию, сгорая в ней. Он хрюкнул и толкнулся еще несколько раз, пока не кончил в ее влажное тепло.       Ноги Уинри на мгновение подкосились, и она рухнула на живот; кровать подпрыгнула, и Зольф упал рядом с ней, тяжело дыша. Холод просочился сквозь стены, и Уинри вздрогнула. Она не чувствовала холода вокруг себя, пока они с Зольфом были… — Ты замёрзла. — Да, — сказала она, стиснув зубы.       Он тихо встал и откинул одеяло. Молча он протянул руку и включил выключатель электрического одеяла, затем перешел в гостиную и выключил свет. Он вел себя так тихо, что она не услышала, как он снова вошел в комнату. — На какой стороне кровати ты спишь? — А? — она удивилась. — На какой стороне кровати ты спишь? — повторил он.       Неужели она думала, что он трахнет её и уйдет? Кроме чашки горячего чая, тщательно использованная женщина, спящая рядом с ним, была одним из самых больших удовольствий в жизни. А то, что он не спит в такое время, наверняка вызовет беспокойство среди солдат Бриггса. Они его ненавидели, а он их не особенно любил. Кто знает, что сделает с ним генерал-майор Армстронг, если она или кто-то из ее солдат застанет его выходящим из комнаты Уинри? Майлз бы просто обалдел.       Его член скользил по ее бедрам, пока она шла к другой стороне кровати, обращенной к двери. Она перевернулась на бок, свернувшись в клубок. Она была уверена, что он не из тех, кто любит обниматься, а ей как раз этого и хотелось. Уинри задохнулась, когда Зольф обхватил её за живот и притянул к себе, прижимаясь теплым телом к ее спине. Она думала, что он просто уйдет, но он собирался остаться там? Что, если кто-нибудь постучит в дверь ночью или утром, а его одежда все еще будет лежать на полу, когда он войдет? Что, если зайдет Эд? — Его не выпустят, — сказал он, прочитав её мысли, — ложись спать. — Ты уверен? — Она перевернулась к нему лицом, и он перевернулся на спину, прижимая девушку к себе. — Я единственный, кто имеет право выпустить его. Это скорее недоразумение, но у меня не было возможности поговорить с генерал-майором Армстронгом о его освобождении. — Кимбли закрыл глаза, натянул на них одеяло и прижал её к себе. — Если ты волнуешься, я уеду очень рано утром, чтобы никто не узнал. Это, — прошептал он, — будет нашим маленьким секретом. Вряд ли Цельнометаллический захочет узнать, что я трахнул тебя раньше него, и я очень сомневаюсь, что ты ему расскажешь.       Это успокоило её мысли. Конечно, она не хотела, чтобы кто-то узнал о том, что она переспала с Кимбли! Эд никогда бы с ней больше не разговаривал! — Ещё один вопрос перед сном? Кимбли вздохнул. Как же она нуждалась в помощи! — Да? — Почему ты просто не попросил механика установить Эду новые руку и ногу? — Потому что, — ответил он, — Цельнометаллический доверяет тебе, а я бы предпочёл, чтобы он работал с тем, кому доверяет. Вы лучше других знаете все тонкости его автоматики. Президент-фюрер Брэдли поручил мне выяснить, где на севере прячется Шрам, и помочь предать его правосудию. Частично я оказался здесь, чтобы попросить Цельнометаллического помочь мне; в конце концов, мы на одной стороне. Мне нужно, чтобы ты поработала над его автобронёй, чтобы она не замерзла, пока мы будем ловить Шрама. — О, — просто сказала она, с сожалением опустив голову ему на плечо и положив руку на его (несомненно, прекрасную) грудь, — тогда спасибо. — Спи, Уинри. Завтра у тебя будет длинный день с установкой автоброни Цельнометаллического.

***

      В дверь несколько раз быстро постучали. Уинри резко села в постели. Зольфа в спальне не было, а его одежда не(?) валялась на полу.       Наверное, он ушел, подумала она. Раздалось еще несколько резких стуков, и она крикнула, что идет. Уинри взглянула на часы: цифры показывали 8:00. — Подождите секунду! — крикнула она в дверь, когда по маленькой гостевой каморке разнеслось еще несколько стуков. Она схватила полотенце и обернула его вокруг себя, внезапно расстроившись, что не взяла с собой халат. Пройдя к двери, она бросила белье в сторону ванной комнаты. Ничто не выглядело неуместным, и она надеялась, что не вызовет никаких подозрений. Вчера вечером они вели себя довольно шумно. — Мисс Рокбелл, откройте, пожалуйста, дверь.       Уинри приоткрыла дверь и увидела майора Майлза и еще двух солдат, стоявших позади него. — Майор. — Мы можем войти?       Уинри покраснела и открыла дверь до конца, показав ему и двум стоящим за ним солдатам полотенце, обернутое вокруг ее тела. У нее болели ноги, и она надеялась, что он просто уйдет, и она сможет принять долгий горячий душ! — Вы застали меня как раз перед тем, как я собиралась идти в душ, майор.       Майор Майлз покраснел от смущения. — Мои извинения, мисс Рокбелл. Цельнометаллический Алхимик ждёт, когда ему установят новую автоброню. Мы скажем ему, что вы спуститесь через час?       Она улыбнулась. — Да, спасибо. Он показал стоящим за ним людям, что пора уходить. — О, и майор? — позвала Уинри, верхняя половина ее обтянутого полотенцем тела выглядывала в коридор. — Да, мисс Рокбелл?       Вопрос, который она собиралась задать, замер у нее на губах: знают ли они, где находится Зольф? Ведь на самом деле было неважно, где он находится, не так ли? В каком-то смысле она использовала его так же, как он использовал её прошлой ночью. Эд не собирался ничего выяснять, а она не хотела ничего выдавать. — Неважно. Просто скажите Эду, что я спущусь через час.       Горячая вода приятно обжигала кожу, и, намыливаясь, она заметила несколько синяков на бедрах и ногах. Это, в сочетании с тупой, восхитительной болью во внутренней части бедер, заставило ее улыбнуться. Зольф был таким сексуальным, таким горячим. Всегда ли секс был таким? Каким будет Эд? Увидит ли она Зольфа ещё раз или это была просто встреча на одну ночь? Хороша ли она? Как же болели её ноги! Было приятно спать рядом с кем-то. Мысли разбегались во все стороны, и она не услышала, как открылась дверь.       Кимбли услышал, как она принимает душ, и, хотя у него был соблазн заскочить туда, намылить её и сделать с ней ещё несколько вещей, не последней из которых был секс за стенкой душа, но у него были другие дела. Цельнометаллический становился всё ворчливее и ворчливее, кричал, чтобы он выпустил его из камеры, жестяная банка тоже не терпела, когда её выпустят, Майлз и генерал-майор что-то замышляли, и ему нужно было выяснить, что именно, а у него была назначена встреча с одним из генералов в Драхме. У него было еще несколько дней; автоматика Цельнометаллического всё равно не будет закончена до завтрашнего полудня, и он собирался вернуться в Бриггс, после встречи с генералом в Драхме.       Вырезать кровавый гребень на Бриггсе было одним из его приказов, и он собирался именно так и поступить. Наконец-то он сможет что-то взорвать. Его сердце забилось быстрее при мысли об обугленных трупах, о криках мужчин, женщин и детей, которых взрывают. Так кричали в Ишваре, когда он взорвал улицу с людьми. Звук блаженства, колыбельная для его души.       Он быстро подошел к кровати Уинри и положил карту и коробку туда, где спал прошлой ночью. Она идеально прижималась к его телу, а он — к её. Он весело хмыкнул. Он не мог поверить, что делает это, но, подумал он, раз уж он здесь, то вполне может с кем-нибудь потрахаться, и, к счастью для него, Уинри была именно тем, что он хотел. Стройная. Округлые бедра. Большая грудь. Идеальный рот.       Кимбли не питал иллюзий, что доживет до конца грядущей войны. Он был таким же ответственным, как и все остальные, в этой борьбе, которая разворачивалась вокруг него. Как только душ выключился, он со щелчком закрыл дверь в ее комнату.       Проходя в спальню, Уинри заметила коробку и открытку с запиской вниз: Сначала открой коробку       Блондинка села на кровать, любопытствуя, от кого это. Ведь это может быть только от одного человека, подумала она. Но я не слышала, чтобы кто-то входил.       На неё повеяло прохладным воздухом, и она вздрогнула. Когда она одевалась, на ее лице появилась широкая улыбка. Зольф купил ей подарок? Это было очень мило с его стороны. Как ребенок на Рождество, она отвязала чёрную атласную ленту от коробки и подняла крышку. Странно, подумала она. Девушка подняла папиросную бумагу и заглянула под коробку. Смятение быстро нарастало. Там ничего нет! Что это может значить? Это была шутка?       Как гласила записка на нижней стороне конверта с открыткой, она должна была открыть ее второй. Уинри прочитала своё имя написанное изящным почерком на открытке и открыла бумагу. Уинри. Надень это. Сегодня в восемь вечера. Зольф.