нᴇ ᴄоᴛʙоᴩи ᴄᴇбᴇ ᴋуʍиᴩᴀ
из нᴇʙᴇᴧиᴋих ʍᴇᴧочᴇй —
из обᴄᴛᴀноʙᴋи и ᴋʙᴀᴩᴛиᴩы,
из ᴨоᴄᴇщᴇния ʙᴩᴀчᴇй,
из ʙоᴄᴋᴩᴇᴄᴇнья и ᴄуббоᴛы,
из ᴩᴀзʍыɯᴧᴇний о ᴄудьбᴇ.
юᴩий иоᴄиɸоʙич ʙизбоᴩ
– Завтра последний день, не хочешь устроить междусобойчик? – Ишшин как всегда закинул руки за голову, наслаждаясь короткой прогулкой после очередного тяжелого дня охоты. Цикады звенели тихо и ненавязчиво, только их поскрипывание слегка нарушало тишину леса. Издали доносились звуки лагеря – шумные рядовые готовились ко сну, пока их офицеры занимались отчетами. Но вся эта суета, казалось, отдалялась и терялась в ласковом лесном мраке. – Мне кажется, что это подорвет дисциплину. Нам все еще надо вернуться в Сейретей в полном составе, – мягко улыбается Айзен, пряча руки в длинных рукавах хаори. – Да брось, Соуске, если инициатива пойдет не от нас, мы потеряем авторитет! – шутливо ворчит капитан десятого отряда. И тут же на его лице расцветает широкая ухмылка. – К тому же Мацумото все подготовила! Айзен притворно вздыхает, будто не знал, что последний день совместной охоты не превратится в пьянку. Шиба довольно лыбится, считая себя победителем в не начавшемся споре. – Кстати, где ты прятал такую красавицу? Небось ученицей привел? С какого района? – переводит тему капитан, двусмысленно играя густыми бровями. – Ичиго весьма талантлива... – О, правда? Не поделишься? – Айзен бросает недовольный взгляд на Шибу и тот смеется. – Брось, всего лишь шутка. Ты бы видел свое лицо. – мужчина смахивает выступившие слезы. – Я заметил, твоя девочка молоденькая, но реацу, как у третьего офицера. Везет же тебе на таланты. Почему не отдашь ее в академию? Соуске замедляет шаг, чтобы мужчина не увидел его довольный взгляд и раздумывает над правильным ответом. Гипноз, без произношения команды высвобождения так же хорош, как и с ней. Кьека была права. – Ишшин-сан, я не хочу, чтобы ее жизнь состояла только из службы. К тому же вы знаете, как относятся в академии к талантливым студентам. Мужчина на миг хмурится, что-то вспоминая. – Хочешь дать девочке семью, да? Добряк ты, Айзен. – улыбается Шиба. И тут же осекается. На периферии заиграла реацу сильного пустого, только чувствует ее лишь Ишшин. – Смотри, чтобы не захомутала тебя детишками. Ладно, завтра еще поболтаем! – скомкано говорит капитан, машет рукой на прощание и не давая ответить, исчезает в сюмпо. За спиной шуршат кусты. Соуске растягивает губы в хитрой ухмылке и поворачивается. – Не думал, что капитан Шиба так легко спутает реацу уровня капитана с офицерской. – Ичимару Гин повторяет за ним змеиную ухмылку. На юном лице капли крови, а клинок обнажен. Значит приказ выполнен. Одна деревенька недосчитается душ. А бравый капитан не найдет “пустого”. – Надеюсь, больше глупых вопросов я не услышу. – Айзен снимает надоевшие очки и прячет в тамото. – Конечно нет. – Ичимару прячет свой занпакто в ножны. – Значит, ваша супруга наш союзник? – Я только что говорил про глупые вопросы. – хмурится мужчина. – Приказ выполнил? – Да, Айзен-тайчо. Соуске кивает и поворачивается к лагерю. В голове застряла поданная Ишшином идея. За руку грубо хватают, и девочка рывком оборачивается, зыркая из-под светлых ресниц снизу вверх. Ее занпакто покачиваются в импровизированных ножнах – Куросаки не успела снять их. – Мацумото-фукутайчо, нельзя обращаться с людьми как с рюмками саке, – звучит в стороне холодный тон Тоширо – парень трудится над отчетами около костра. Ичиго выдыхает – сейчас внезапные телесные контакты для нее не самое приятное дело. – Ой, малыш, перестань! – беззаботный смех лейтенанта разносится по лагерю, изящная женская ручка отпускает запястье рыжей риоки и отмахивается от седовласого шинигами. – Ты пока не знаешь, как нужно обращаться с девочками. Да, Ичиго? – Я… – рыжая не знает, что отвечать. Врать она не особо умеет, и притворяться, что она о них практически ничего, кроме имен, не знает – очень тяжело. – Рангику-сан, все же вы могли меня просто позвать. – карамельные глаза скользят в сторону лазурных, обрамленных белоснежными ресницами, а после вновь поднимаются к оживленным и серовато-голубым. – Что-то случилось? – Ну какая лапочка! Тоширо, ты просто посмотри, у нее даже щечки румяные! – нежные руки обхватывают лицо временной шинигами и насильно поворачивают в сторону паренька, на что тот как-то стушевывается и вновь утыкается взглядом в бумаги. Рыжую голову возвращают в исходное положение, и Ичиго лицезреет довольное, красивое лицо лейтенанта. – Дорогая, ты какая-то совсем молчаливая, вот я и решила с тобой поболтать. Господи. Она же от этой женщины не отделается. Пока от Хицугаи исходят волны сочувствия, руки Рангику отпускают лицо девочки. – Я… – Куросаки мнется, просто потому что думает на ходу, что сказать. – Я просто здесь никого не знаю. – Но ты же уже знаешь меня, – обиженно надувает губки Мацумото. – Иди сюда. Женщина усаживается на расстеленный брезент, рядом с начинающим раздражаться Тоширо, хлопая ладонью по настилу около себя, приглашая девушку сесть. Блондинка вытягивает длинные ноги и лениво упирается руками позади себя. Ичиго снова вздыхает. Реацу Соуске маячит довольно далеко, так что сейчас ее никто не спасет. Поэтому она обреченно снимает свои громоздкие мечи, кладет их рядом и усаживается. Что удивительно, никто не подошел спросить, что же это за махины у хрупкой девушки в собственности, но рыжая знает, что Айзен не накладывал гипноз. Потому что все, кто видел Куросаки, сражающуюся с пустыми рядом, откровенно сверлили ее глазами. Наверняка удивлялись, как она умудряется орудовать тесаком, едва ли не размером с ее рост, а во второй руке еще и держать второй меч. – И о чем вы хотели поговорить, Мацумото-сан? – в нестабильном свете костра лицо женщины выглядит особенно очаровательно. – Давай на “ты”, Ичиго, я не такая старая, – Рангику снова театрально дует пухлые губки, но ее мягкий голос звучит шутливо. – И вообще, о чем нам, девочкам, еще говорить? О моде, об интеллектуальном отдыхе, о любви… Вот как ты познакомилась с Айзеном-тайчо? – Мы… – Ичиго нервно сглатывает. – Он знал моих родителей. – пользуется словами, когда-то сказанными самим Соуске. – Удивительно. – весело хмыкает женщина. – Я слышала, что до этого у него не было браков. Как неожиданно любовь может прийти в жизнь, да, Ичиго? Да что она зачастила с этим словом-то? – Ну… наверное… – Куросаки только и остается, что отвечать односложно. – И какие планы? Во-первых, я точно хочу на твою церемонию, мне некуда наряжаться! – с энтузиазмом заявляет лейтенант. – А во-вторых, как насчет деток? Если они будут такими же рыженькими, как ты, я даже буду с ними нянчиться! Девочка вспыхивает гранатовым цветом. Но вдруг реацу, которую может почувствовать только она, мелькает совсем рядом. – Рангику-сан, извините, мне нужно срочно идти! – риока подрывается с места, хватает мечи и исчезает в сюмпо в сторону направляющегося к ней капитана. – Фукутайчо, все же вы не знаете, как нужно общаться с людьми, – вдумчиво заключает Хицугая. Стоит Айзену закончить готовить спальные места, как у входа в шатер он чувствует родную реацу. – Ичиго, проходи. – Он снимает хаори, пока девочка заходит. – Ты меня спас, – девочка, все еще сверкая румянцем, прижимает к себе свои Зангецу, а в глазах сверкает накрученный испуг, – не оставляй меня больше с Рангику. – персиковые губы надуты, и Ичиго проходит в шатер, укладывая в укромном уголке мечи. Мужчина тихо смеется и снимает косоде. – Мацумото бывает навязчивой. Айзен подходит к треноге с чашей. Рядом был кувшин с родниковой водой и полотенца. – Не поможешь? – Она просто задает слишком личные вопросы, – недовольно лепечет риока и подбирается к капитану поближе. Она выливает из кувшина часть воды в чашу и берет полотенце. Обмакивает мягкую ткань в воду и, обхватив свободной рукой запястье мужчины, ласково проходится полотенцем по резной бледной шее, стирая пыль и пот. – Как ты, устал? – Все в порядке. – Айзен наклоняется к девочке, чтобы той было сподручнее и задает вопрос в ответ: а ты? – Тоже, – чистый кусочек ткани мягко касается мраморных ключиц и плеч, пока большой пальчик, что лежит на сильном запястье, поглаживает кожу. – Но… я могу сегодня лечь с тобой? Мужчина кивает, а рука его мягко высвобождается с захвата и сама начинает гладить девичье запястье. – Спасибо, – девочка дарит капитану мягкую уставшую улыбку, проходясь влажным полотенцем по литой крепкой груди. – А куда ты пропадал? Я чувствовала рядом с тобой реацу папы. – Ну... – Айзен так же мягко улыбается, немного хитро щурясь. – Ишшин и Рангику вновь устраивают попойку завтра. А меня отвели от лагеря "уговорить зануду-капитана". Девочка тихо смеется, поднимая взгляд на лицо зануды-капитана. В сочетании с залегшими под глазами тенями ее веселая улыбка смотрится странно. – Где-то он даже не поменялся, вечно тянется к приключениям, – в ее тоне тонны любви к отцу. Рука ласково омывает рельефный мужской живот и бока. Соуске любуется смехом Ичиго и кладет ладонь на исхудавшую щеку. – Ты выглядишь уставшей. – В его взгляде хитрость сменяется обеспокоенность. Все же нужно было раньше спросить ее. – Цутия говорила у тебя плохой аппетит, но много спала. Ее взгляд меняется и она спешит опустить его, занимаясь делом. Обеспокоенный голос капитана режет ей слух. – Ох и Цутия-сан, все норовит меня сдать, – шутит, а на губах пропадает улыбка, и Ичиго какое-то время молчит, думая, соврать или сказать правду. – Он мне снится. Я плохо сплю. И есть не могу. Тонкое запястье выскальзывает из длинных пальцев, и девочка полностью отворачивается. Полощет полотенце в чаше и вновь делает шаг к Айзену, только уже подходит к нему со спины. Прохладная ткань касается тыльной стороны шеи. Мужские губы сжимаются в тонкую полоску. Между бровей залегла морщинка. Прохладная вода холодит кожу, отчего беспокойство чувствуется еще острее. – Ты боишься его? – Мне сложно ответить, Соуске. – серьезно отвечает риока, не отрываясь от своего занятия. – В действительности – думаю, нет. Я смогу дать отпор в следующий раз, если будет нужно. Но… – ткань скользит по сильной спине, девочка сверлит взглядом милую родинку под левой лопаткой. – во снах я не могу отличить вас до последнего, хотя нужно быть слепым, чтобы не понять. Этого я боюсь. – Ичиго, не нужно нас отличать. – если кто-то из них захочет, то никто не поймет, кто есть кто. Даже Ичиго. Айзен поворачивается к девочке, и хотя слабый свет свечи почти ничего не дает рассмотреть, он видит серьезный взгляд сердоликовых глаз. – А что нужно? – Ичиго глядит на него в ответ только мгновение, после снова опускает взгляд, берет мужчину за руку и упрямо проходится по предплечью и выше локтя полотенцем, чтобы отвлечься. – Ичиго... – Айзен шумно выдыхает. – Он... это я, с одной лишь разницей – прожитый опыт. Он не знает тебя так, как знаю я... Какой же бред он несет. Нужно просто сказать, что третий лишний это такая же часть него, что он все еще не изменился, но... Нельзя ведь так прямо. – Я понимаю и принимаю тебя. Всего. – хрупкие ручки останавливаются, вместе с полотенцем, на чужом предплечье. – И я понимаю, что он – это ты. Но это не сотрет из моей памяти то, что случилось. – карамельные глаза поднимаются, смотрят в чужие колко и жестко, но обращены они к тому, кто внутри ее мужчины. – И я злюсь на него. Потому что я понимаю его, а он меня – нет. Потому что ему было забавно и весело. Потому что это для него ничего не значит. – нижняя персиковая губа задрожала. – И я все это понимаю. Но имею право злиться и бояться. Мужские ладони ложатся на покатые плечи. Айзен хмурится, но сделать что-то не может. Не сейчас. Не так резко. – Ты имеешь полное право злится, но, Ичиго, прошу, не бойся. Страх изматывает тебя. – в его глаза вернулась обеспокоенность и даже некая обреченность. – Я не хочу видеть, как ты угасаешь из-за меня же. Что я могу сделать, чтобы избавить тебя от страха? Обороняющаяся улыбка всплывает на бледном лице, но почти сразу же угасает. – Ты спрашиваешь так, будто я сама знаю, – ткань полотенца сжимается в маленьком кулаке так, что капли воды стали шумно ударяться о настил шатра под их ногами. Рукав косодэ быстро утирает вытекшую слезу. – Просто будь рядом. Не оставляй одну. Вот только быть рядом с девочкой, это расслабление, комфорт и очередная потеря контроля. Айзен продолжает хмуриться, но говорит: – Я тебе сам не позволю оставить меня. Рукав вновь мимолетом проходится по порозовевшему от слез лицу. Девочка не подает вида, что плачет. – Не хмурься. Даже по голосу слышу. – Куросаки стягивает одну руку Айзена, которую еще не омыла, со своего плеча и силится закончить свое дело. – Соуске, ты слышишь? У тебя все получится. Ты все сделаешь как нужно. Мягкая ткань нежно скользит по бледной коже, девочка касается капитана ласково, будто тот хрустальный. Почему – сама не знает. Возможно, такова ее натура – вечно бояться навредить тем, кто дорог. Показать минимальным жестом, как она ценит и почитает. Как хочет окутать своим теплом. – И я буду рядом. Приму любого. Тебе тоже не нужно бояться, как и мне. – она знает, о каком страхе она говорит. И Соуске тоже знает. Риока отпускает чужую руку, закончив с процедурой. Тонкие пальчики аккуратно складывают полотенце и откладывают в сторону. – Спасибо. – Соуске слабо улыбается. Он берёт ее изящную ладошку в свою, несильно сжимая. Длинные пальцы покрываются иерро, превращая их в черные когти. – Ичиго, если у тебя возникнут сомнения, попроси призвать броню. И закрой глаза. – мужской голос начал отдавать сталью. – Он взял под контроль силы шинигами. Хогиоку и силы пустого не в его власти. – Хорошо, – мягко улыбается девочка, а глаза ее блестят в слабых бликах свечи. – Ты вернешь себе силу, Соуске. Свободная ладонь Ичиго ложится поверх черной руки капитана, что обхватила ее ручку, и ласково гладит иерро. Айзен улыбается и целует рыжую макушку. – Пора тебя привести в порядок. Мужчина отстраняется и берётся развязывать тонкий пояс. – Ты не пожалел, что взял меня с собой на охоту? Девочка меняет тему разговора, чтобы самой отвлечься. Ей неуютно, что ее раздевают, что ее обнаженного тела будут касаться. Даже Соуске, который ей точно не навредит, не затмевает собой мерзкое воспоминание. Но расстраивать своего мужчину Ичиго не хочет, иначе тот станет винить себя еще сильнее прежнего. – А о чем я должен жалеть? – Он складывает пояс и берется за края косодэ. Ткань, в отличие от стандартной формы шинигами, мягкая, хоть и с неприметным цветом и едва видимым узором. Дальше дзюбан, так же просто покидает тело и складывается рядом. Соуске берёт чистое полотенце, мочит в воде, и принимается за руки. Ткань хоть и проходится нежно, но никак не невесомо, с четкой целью отмыть фарфоровую кожу. Вечерний прохладный воздух и холодная вода заставляют девочку поежиться и мгновенно покрыться мурашками. Поскорее захотелось заползти под одеяло и наконец уснуть – она надеется, крепким и хорошим сном. – Я слишком сильна как для девочки из Руконгая, хотя я вступала только в ближний бой. И на мои мечи рядовые смотрели как на диковинку. – Ичиго отводит глаза и покрывается румянцем, хотя Айзен уже много раз видел ее обнаженной. – Для тебя это может быть проблемой, разве нет? Мужчина замирает, прислушиваясь к девочке. – Ичиго, ты и "проблема" не должны стоять в одном предложении. Я давно позаботился об этой чепухе. Ишшин и другие думают, что ты на уровне третьего офицера. Что сейчас для Готея редкость, но не удивительно. Айзен переходит на другую руку, стараясь сделать все быстро. – Хорошо, – кивает девочка, подрагивая от холода. – Спасибо, Соуске. Она вновь ему улыбается, думая, что Айзен на нее слишком сильно влияет. И в хорошую сторону тоже – снова он заставляет ее чувствовать себя лучше, чем она заслуживает. Вынуждает ее думать о себе лучше, чем она есть. И ей это, черт возьми, нравится. – Я бы хотела еще, если возьмешь. Нельзя же таким «талантам» пропадать, – тихо смеется Ичиго. – Здесь не талант, а гений. – вторит тихому смеху Соуске и переходит на упругую, аккуратную грудь. Ткань скользит по затвердевшим от холода соскам и переходит на фарфоровые ключицы. – Если будет возможность, обязательно возьму. – говорит капитан и тут же хитро щурится. – Буду хвалится. Куросаки смешно жмурит глаза от прикосновений к груди и аккуратно пританцовывает, чуть сгибая и разгибая коленки по очереди, чтобы хоть как-то аккумулировать тепло. – Т-ты меня перехваливаешь, но… – зубы начинают стучать друг о друга, и девочка шипит. – Как вообще можно гения мыть такой холодной водой? – Трудности походов. Бывает и такого нет. – Айзен мягко поворачивает ее спиной и достаточно быстро заканчивает, видя, как его теплолюбивая девочка совсем замёрзла. Большим отрезом ткани, служащим полотенцем, он накрывает плечи, закутывая, и начинает растягивать завязки хакама. – Или уже передумала? Ичиго дурашливо фыркает, хватаясь пальчиками за края ткани и кутаясь плотнее. – Мечтай, Соуске. – ее тихий голос звучит лже-надменно. – Я так просто не отступлю. Иначе чем ты будешь хвалиться? – иронизирует девочка, явно не относясь к этим словам серьезно. Мужчина смеётся, полощет тряпочку, и встаёт на колено, чтобы спустить чужие хакама. Вслед за ними идут варадзи и таби. Он оставляет ткань, чтобы девочке было на чем стоять и оставляет короткий поцелуй под коленкой. – Охота не единственное место, где можно похвастаться. Айзен приходится тканью по ягодице и идет вниз, до самой лодыжки, где берётся за нее, и будто ребенку протирает стопы. Девочка хватается одной рукой за плечо мужчины, что позади, чтобы не упасть. Ведь Айзен как назло долго водит по ступням полотенцем, и в женской груди резонирует обаятельное хихиканье. Пальчики на ногах поджимаются, и риока даже пытается рефлекторно вырваться. – Соуске, ну щекотно же! Прекрати! – Ичиго старается отвлечься, не думать о том, как ее щекотали на небоскребе, играясь. От капитана сейчас веет уютом, безопасностью. И это то, что ей было нужно, чтобы немного забыться. – Не единственное… – юная шинигами все пытается отсмеяться. – Ты себя ведешь как папочка, который хочет всему миру показать свое чадо. Тряпочка вновь попадает в воду, а Айзен тихо смеётся. Пальцы в ледяной воде не мёрзнут, ведь мужчина знает воду еще холоднее. – Вряд ли отцы любят дочерей в таком ключе. – Струшенные капли бьются о чашу, а Соуске оставляет еще один поцелуй под коленкой, но уже на другой ноге и тут же стирает его тканью. Куросаки откровенно дрожит, и тонкая ткань, накинутая на плечи, не помогает. Горячие руки и, изредка, губы, касающиеся ее тела, кажутся раскаленным клеймом. – Соуске, ну ты же не капитан-зануда, – дуется Ичиго и шипит, когда в очередной раз холодная ткань касается ног. Ее затянувшуюся шутку уже не остановить. – Ты взял за меня ответственность, обеспечиваешь меня всем, чем я только захочу, иногда относишься как к ребенку. Вылитый папочка. Мужчина смеется из-за шутки и полощет тряпочку. – Я ведь мужчина, вполне логично, что я возьму за тебя ответственность. Айзен аккуратно проходится полотенцем по паху и возвращает полотенце в чашу. – Но чтобы назвать меня отцом? – капитан встает и подхватывает девочку на руки. – Неужели я выгляжу настолько старым? В пару шагов он преодолевает расстояние до футонов и ставит ее на одеяло. Дальше идет к сумкам и достаёт женское кимоно для сна, и возвращается, помогая девочке одеться. Девочка тихо хохочет, пока мужчина несет ее к футонам, на мгновение согревая ее теплом своего тела. – Соуске, ты отлично выглядишь, – Ичиго пританцовывает от холода, пока ждет мужчину с одеждой, – и я не говорю про “отца”. Папочка это другое. – издевается риока, наслаждаясь непониманием капитана. Она послушно продевает руки в рукава и наблюдает за тонкими пальцами, завязывающими пояс. Изящные руки тянутся к пучку на голове, расплетая прическу. – А разве есть разница? – недоумевает Айзен, завязывая пояс. Рыжие волосы, сейчас волнистые после прически, заструились вдоль спины до самых ягодиц. Девочка еле-еле сдерживается, чтобы откровенно не засмеяться в ответ на такой непосредственный тон Айзена. – Соуске, ну как ты не поймешь, – Ичиго, все еще дрожа и от смеха, и от холода, утыкается лицом в грудь мужчины, чтобы хоть как-то приглушить хихиканье. – Конечно же есть. Мужчина понимает, что с девочкой они говорят о разных вещах, но в чем разница между ними все еще не может уловить. Но заражается плохо сдерживаемым смехом и обнимает девочку в ответ. – И чем же отличается "отец" и "папочка"? – хитро щурится Айзен. Айзен, не понимающий каких-либо вещей – редкость. И сейчас он кажется риоке совершенным образом обаятельным. Теплые руки греют, и девочка прижимается крепче, пытаясь наконец избежать прохлады. – В современном мире “папочки” – это те, кто нашли себе молодую пассию и реализуют на ней все свои отцовские инстинкты, но с определенными дополнениями, как ты можешь понять. – Ичиго поднимает смешливый взгляд на мужчину, утыкаясь подбородком ему чуть выше солнечного сплетения. – А девушке это обычно нравится, и она закрывает свои потребности в покровительстве, защите. В общем, в том, что обычно должен дать девочке папа. Брови возмущенно поднимаются. – Как люди могли такое... – по ушам бьет истерический смех Кьеки Суйгецу. Айзен чувствует, как женщина едва ли не плачет от хохота. И ее хохот перерастает в его возмущенное кашлянье. – Это же насмешка над семейными ценностями. – хмурится капитан, едва откашлявшись. Хотя чему удивляться, если в Сейретее в порядке вещей практика "учителей и учеников". Ичиго снова еле-еле сдерживает смех. Реакция ее мужчины слишком искренняя, слишком яркая и слишком ему несвойственная, и риока любуется ей. – Я… – говорить трудно из-за хохота, вырывающегося из груди, – я думаю, люди не хотят насмехаться ни над чем. А просто назвали так ролевые модели. – Разве не в порядке вещей, что мужчина заботится о любимой женщине? Конечно же в какой-то момент он полностью забирает обязанности отца. Но зачем вешать ярлык этого "папочки"? – Айзен, несмотря на хохот двух женщин, хмурится, а голос его возмущен. Ледяной пальчик касается морщинки меж темных бровей, разглаживая, а после ладошка ложится на горячую щеку. – Соуске, прости меня, – девочка пытается быть серьезной, но у нее выходит с трудом, – я разделила твое мировоззрение на “до” и “после”. Забудь. Представь, что нет никаких папочек. Едва утихший смех Кьеки разразился с новой силой. Сквозь выступившие слезы женщина шепчет подсказку, чтобы отыграться за мелкую подлянку. – Но для тебя я значит "папочка". – Айзен излишне притворно разочарован, хотя и не скрывает хитрого прищура. Ичиго хлопает ресницами. Бледные щечки розовеют, но веселое настроение никуда не испарилось. Девочка прекрасно читает лисий взгляд и понимает, что мужчина хочет ее поддеть. – Только если ты сам захочешь, – уголки персиковых губ тянутся снова вверх, и в груди формируется новый, едва сдерживаемый смешок. Айзен едва ухмыляется, решая продолжить игру. – И что же хочет такая хорошая девочка от папочки? – Соуске по хищному наклоняет голову в бок. В свете свечи в его глазах пляшут озорные огоньки. – Мне нужно, чтобы папочка меня согрел, а то у девочки сейчас отвалятся ножки, – Ичиго открыто смеется капитану в лицо, в действительности ощущая, что босые ноги холоднее льда, и пальчики уже начинают болеть. Соуске смеется вместе с девочкой – Тогда ложись, я сейчас закончу с умыванием и вернусь к тебе. Мужчина целует лоб и наконец отпускает ее. Девочка, все еще похихикивая, заползает под одеяло, которое тоже ощущается прохладным, и сразу же кутается в него, оставляя видимым только свое лицо – она довольно сильно продрогла, поэтому жмурится от неприятных покалывающих ощущений по всему дрожащему телу. – Соуске, так, а папе удалось уговорить капитана-зануду? – спрашивает Ичиго, различая темный силуэт Айзена. – Капитан-зануда не может отказать такому настойчивому коллеге. – усмехается Соуске и снимает собственные хакама. Вечерняя прохлада приятно холодит кожу. – Ты хочешь остаться? – Я бы хотела еще немного побыть рядом с ним, – Ичиго кутается сильнее и немного меняется в настроении, – но если мы не можем остаться, то ничего страшного. – Я бы не хотел оставлять тебя в компании пьяных шинигами. – честно, но обтекаемо, отвечает Айзен. Вода разбивается на брызги о подставленную руку и капает на пол. – Но мы же будем вдвоем? Я от тебя даже на шаг не отойду. – девочка понимает, что начинает уговаривать капитана, хотя сама перед этим намекнула, что не настаивает. С собственным мытьем Айзен справляется быстро. Пока развешивает полотенца, в шутливой манере отвечает: – Ичиго, есть вещи, которые хорошим девочкам не положено видеть. Соуске надевает кимоно и подходит к футонам. – Соуске, ну я же с Ренджи дружу, о чем ты, – Куросаки театрально дует губы и хмурит свои рыжие брови, намекая, что уже видела страшные вещи. – Папочка не должен мне все запрещать. – Начнем с того, что Абараи не умеет обращаться с хорошими девочками. – капитан гасит свечу и поднимает свое одеяло, наконец ложась на футон. – И закончим тем, что ты сама жаловалась на Мацумото. На таких попойках она за главную. Если хочешь почаще видеть отца, можешь иногда приходить ко мне в отряд. В этом году Ямамото нагрузит наши отряды совместной работой, так что ему придется посещать пятый отряд. – Хорошо, спасибо, – по голосу слышно, что девочка все-таки немного надулась всерьез, но аргументов против идей Айзена найти не может. Она слышит шевеление рядом и вместе со своим коконом подползает ближе, требуя внимания и тепла. Соуске тут же обнимает девочку и накрывает частью своего одеяла. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Соуске. Ичиго жмется к своему мужчине, закрывая глаза и проваливаясь в такую долгожданную теплую темноту.хоᴩоɯий ʍуж ниᴋоᴦдᴀ ᴨᴇᴩʙыʍ нᴇ ᴧожиᴛᴄя ᴄᴨᴀᴛь ʙᴇчᴇᴩоʍ и нᴇ ᴨᴩоᴄыᴨᴀᴇᴛᴄя ᴨоᴄᴧᴇдниʍ уᴛᴩоʍ.
оноᴩᴇ дᴇ бᴀᴧьзᴀᴋ
Айзен просыпается по своему обыкновению рано. Едва встало солнце, как он уже покинул палатку, оставив Ичиго досыпать в груде одеял и футонов. В свете солнечных лучей блестела утренняя роса. В изумрудной кроне леса раздавались бодрые голоса птиц. Лагерь понемногу оживал. Дым от костров понемногу подымался к верхушкам вековых деревьев. Сонные рядовые пытались осознать себя в мире и привести свой вид в надлежащий вид. Бедные офицеры зябко ежились под синим утренним небом. Совершенно не жалея их Айзен с чрезвычайно мягкой улыбкой созвал на утреннее собрание. Они, как всегда, совсем не были готовы встать засветло и отвечать на вопросы. Даже вечно ухмыляющийся Гин состроил недовольную гримасу. Состав десятого отряда все еще видел десятый сон и Кира, вместе с трущей глаза Хинамори, время от времени поглядывали с завистью на тихие палатки сослуживцев. – Тогда сегодня начнем зачистку в квадрате 27–6. – объявил Айзен. – Проведите ротацию между членами ваших групп, оставьте совсем уставших в лагере. Она соскучилась по уютной мгле, которой ее одаривает Соуске. Его умеренное дыхание, его теплые руки и в целом присутствие, кажется, способно защитить девочку от всего на свете, а уж от кошмаров – тем более. Поэтому Ичиго как довольная кошка вытягивается на футоне, просыпаясь от разговоров за пределами шатра и слишком громкого для чувствительного слуха пения птиц. Риока чувствует, что проснулась довольно рано, но понимает, что давно так сладко не спала, поэтому улыбается во весь рот, а после в удовольствии мычит своим хрипловатым после сна медовым тембром. Жаль только, что капитан уже ушел к своему отряду. Лежать и прохлаждаться временная шинигами себе позволять не захотела, так как у нее куча сил для последнего дня охоты, чтобы еще чуточку понаблюдать за папой, чтобы выплеснуть энергию своих мечей и свою собственную. Куросаки довольно быстро заправляет импровизированную постель и приводит себя в порядок – умывается, чистит зубы, расчесывает свои длинные и волнистые после вчера волосы и оставляет их распущенными – она привыкла сражаться так, и они давно перестали ей мешать в бою. Утренняя прохлада жутко пробегалась по нагому изящному телу, но девочка быстро оделась, закрепила Зангецу за спиной и на поясе и вышла из своего временного жилища. – Доброе утро, – приветствует она всех, кто собрался около ее мужчины, но только ему дарит ласковую улыбку, – извините, что прервала. Холодная ручка тянется к руке Айзена, ища тепла, и пальчики обхватывают крепкую ладонь. Соуске чувствует родную реацу и едва заметно улыбается. Прохладная ладошка обхватывает его руку, и мужчина сжимает пальцы в ответ, согревая собственным теплом. – Айзен-сама, моя группа вполне способна справится без ротации. – выступает Хинамори, бросая косой взгляд на госпожу Айзен. – Рёто был вчера ранен и его реацу не восстановилась должным образом. Кира, твоя группа пострадала вчера, можешь объединиться с офицером Хинамори? Изуру, по своему обыкновению, довольно хмуро кивает, но отвечает четко: – Да, капитан. Будет сделано. – Момо в ответ на это старается не показывать свое недовольство. Ичиго же накрывает второй рукой тыльную сторону ладони Соуске, нагло воруя его тепло, но в благодарность поглаживая большим пальчиком кожу. – Я тоже могу им помочь, – тихо-тихо обращается к капитану девочка, поднимая взгляд на его лицо. Айзен чуть наклоняется и тихо отвечает. – Нет, ты пойдёшь со мной. Капитаны и лейтенанты будут выслеживать добычу покрупнее. Девочка кивает и мягко улыбается. Все же, настроение у нее слишком хорошее, и когда оно связано непосредственно с одним человеком, спасшим ее от кошмаров, сам того не понимая, находиться с ним рядом становится еще приятнее. Пока капитан не успел выпрямиться, Ичиго встает на носочки и быстро целует его в бледную щеку, розовея лицом, потому что она никогда прежде прилюдно не проявляла чувств к Соуске. – Хорошо, – шепчет риока в ответ. Офицер Кира на это смущенно расширяет свои вечно апатичные глаза, а вот Момо прячет свое бешенство за натужным ненастоящим кашлем в кулак, звук которого отвлекает рыжую, и ее карамельные глаза удивленно устремляются прямо на третьего офицера. Приятно расцветший поцелуй на щеке вызывает у Айзена довольную улыбку. – Офицер Хинамори, вы заболели? – мужчина выпрямляется. Его обеспокоенный тон нельзя заподозрить в поддельности. – Может вы останетесь в лагере? Кашляющая Момо немедленно давится воздухом, но насильно затыкается, отчаянно начиная мотать головой. – Если вам плохо, не шутите со здоровьем и оставайтесь. – капитан поворачивается ко всем остальным. Длинные пальцы немного сжались на маленькой ладошке, выдавая веселье. – После завтрака жду готовые списки от каждого. – Мужчина поворачивается к девочке. – Идём завтракать.