Приворот

– Нет, так дальше существовать нельзя! – исступлённо произнёс Виталик, вцепившись в остатки волос. – Наисовершеннейше нельзя! Он, как одержимый, принялся носиться по комнате, то хватаясь за телефон, то сбивая небольшой столик, то спотыкаясь о сиротливо брошенные тапки. – Я отказываюсь так существовать! – почти выкрикнул Виталик, остановившись. – Я определю свою судьбу заново! Внезапно парень успокоился, достал сумку и начал запихивать туда самое необходимое: Сникерс, банку Кока-Колы, лекарство от запора, зарядку для телефона, запасные носки и трусы, шампунь для роста волос, сам телефон и большой портрет Ивана. Наконец, сумка была забита под завязку, и Виталик выскочил из дома. В первую очередь он пошёл в магазин и купил там себе велосипед, на который он сел и тут же поехал. Ехал Виталик долго: город сменился сельской местностью, а затем снова городом, а затем снова деревенскими домиками, асфальтированная дорога закончилась, превратившись в сначала утоптанную, а затем заросшую тропку, и вот парень выехал к болоту. Он слез с велосипеда и кое-как пересёк топи, а затем снова поехал. Запутанными и опасными тропами он пересек горы. За горами был лес, где дорога поначалу пошла веселее, но затем деревья сплелись в такую непролазную паутину, что велосипед пришлось бросить. Наконец грязный и ободранный усталый Виталик пришёл к своей цели: перед ним стояла избушка на курьих ножках. Виталик громко выдохнул, облокотившись о ствол ближайшего дерева, а избушка вдруг повернулась к нему, с ехидным скрипом приоткрыв дверь. Делать было нечего, и парень с трудом забрался внутрь. В избушке сидела очень древняя на вид, но крепкая старушка в красной бандане, из-под которой свешивались седые пряди волос. В ушах сверкали серебряные кольца. Красная же футболка контрастировала с чёрной косухой. Образ дополняли синие джинсы и удобные, но модные кроссовки. И эта самая старушка что-то сосредоточенно печатала на новеньком ноутбуке. – Простите, а это вы Баба-Яга? – робко спросил Виталик. Старушка оторвалась от монитора, посмотрела на своего гостя и ответила: – Да, это я. А ты кто? И зачем пришёл? – Мне сказали, что вы можете изменить судьбу. Приворожите ко мне, пожалуйста, Ивана. У меня его фото с собой! Увидев, что парень собирается достать из сумки портрет, старушка остановила его: – Не надо. Я и без того знаю, о ком ты. Но ты же понимаешь, что всё не так просто? – Понимаю, – отозвался Виталик, задушив своего внутреннего еврея, – я готов заплатить любые деньги! – Очень мне нужны твои деньги! – мелко захихикала Баба-Яга. – У меня своего добра навалом. – А что тогда? – растерялся парень. – Услуга. Выполнишь моё задание, и я приворожу к тебе твоего Ивана, будет он только тебя любить, только о тебе думать, с именем твоим на устах засыпать и просыпаться, ни на кого смотреть не будет, только на тебя. Заворожённый этими словами Виталий лишь коротко спросил: – Что нужно сделать? – Для начала в баньке помыться, затем воды ледяной испить, затем рубашку чистую надеть и в пещеру сойти, всю её пройти, послание змею огненному передать и назад вернуться. – И всё? Так просто? – изумился Талызин. – Ты что, думаешь в сказку попал? – удивилась старушка. – Ничего в этом простого нет. Так что иди в баню! Баба-Яга махнула рукой, и Виталий увидел, как в одной из стен избушки образовалась низенькая дверца. Парень открыл её и, пригнувшись, вошёл в предбанник. Раздевшись и сложив вещи на лавку, Талызин вошёл в саму баню. Через помывочную он пошёл сразу в парную. Там было очень жарко, но уставшие мышцы тут же расслабились, как будто и не было столь дальней дороги. Виталик весь раскраснелся и вспотел. Внезапно из угла выскочил травяной веник и начал охаживать парня везде, где мог достать. Талызин блаженно развалился на полке, а железный ковш с длинной ручкой сам собой поднялся в воздух, зачерпнул воды и выплеснул её на горячие камни. Стало ещё больше пара. Наконец веник улетел на место. Виталик ещё немного полежал, а затем поднялся и вышел из парной. Прямо за дверью его окатило само по себе взлетевшее в воздух ведро с ледяной водой. Парень тут же взбодрился, а накатившая на него было дрёма резво убралась прочь. Щётки и мочалки взлетели в воздух и принялись мыть и тереть Талызина разными травяными настоями. Виталик только поворачивался, как куколка, подставляясь под их щетинки и ворсинки. А затем его снова окатило водой, только уже тёплой. Парень снова вышел в предбанник. Его одежда куда-то пропала. На лавке лежала белая, аккуратно сложенная холщёвая рубаха, а рядом с ней запечатанный красным сургучом конверт. Виталик надел хотя бы её. Рубаха была достаточно длинной и доходила до середины бедра, но парню было не по себе. Талызин взял письмо и повертел его в руках. Он хотел было вернуться в избушку, чтобы спросить, где его штаны, и с этой мыслью распахнул дверь наружу, но оказался не в знакомой комнате, а перед заросшим травой и кустами холмом, в основании которого чернела огромная дыра. Виталик догадался, что это и был вход в пещеру. – Так там же темнота! – вырвалось у Виталика. На ближайших кустах вдруг засветились огоньки, а затем взлетели, оказавшись светлячками, и ярким облачком зависли перед Талызиным. Парень сделал шаг вперёд. Облако пролетело на такое же расстояние. Виталик шагнул ещё раз, и светлячки повторили это движение. Парень потоптался босыми ступнями по утоптанной в камень земле перед входом в пещеру, чувствуя, как начинают замерзать пальцы, а затем решительно вошёл. Земляной свод, освещаемый светлячками, был выше головы Виталика сантиметров на двадцать. Идти было довольно удобно, хоть и зябко. Пещера пока что напоминала какой-то подземный туннель. Кое-где сверху свешивались корни деревьев. Виталик шёл довольно долго. Иногда он обнимал себя руками, чтобы согреться, но это не помогало. Вдруг туннель прямо на его глазах сначала раздвоился, а затем разделился ещё на несколько частей. Виталик растерянно развернулся, и ответвлений стало ещё больше, он даже перестал понимать, откуда он пришёл. Парень испуганно посмотрел на светлячков, надеясь, что они подскажут ему, куда идти, но те просто висели в воздухе и слегка мерцали. Виталик запаниковал. Внезапно за его спиной кто-то покашлял, а затем спросил: – А что это мы тут делаем? Талызин обернулся и чуть не заорал от ужаса: перед ним стояло жуткое чудовище, заросшее шерстью от копыт до макушки. Круглые жёлтые глаза пристально смотрели на Виталика. С торчащих изо рта кривых клыков капала слюна. – Меня отправили письмо передать, – дрожащим голосом сказал Талызин. – Это вы огненный змей? – Не, это не я, скажем так, зверь лесной, чудо морское. Сказку про аленький цветочек читал? Виталик кивнул, немного расслабившись. – Хорошо, что читал, – чудовище оскалило крепкие острые зубы. – Так вот, та сказка кончилась, я опять стал собой, теперь служу тут охранником, никого не пускаю, новую сказку себе выслуживаю. – Но мне надо письмо передать… – робко сказал Талызин. – Не положено! – отрезал зверь лесной. – Просто так, бесплатно не пущу. – Но у меня нет с собой денег… – У меня своей казны некуда девать, – развеселилось чудо морское. – Деньгами оплата не принимается. – А как же так? – растерялся Виталик. – Ты скажи, я на всё готов. – На всё готов? – протянуло чудовище. – Ладно. Ты сказал – я услышал. Вдруг шерсть внизу живота чудовища зашевелилась, какой-то мешочек под кожей разбух, открылся, и оттуда вывалился большой, кроваво-алый член, по форме напоминающий конский. Виталик невольно попятился, но его перехватили, развернули к себе спиной и нагнули, задрав рубашку. Талызин невольно сжался, пытаясь вырваться из рук зверя. Тот слегка шлёпнул парня по оголённым ягодицам, провёл когтистыми пальцами по белой коже, а затем наклонился и провёл языком по анусу, слегка смочив его слюной. Виталик чувствовал, как что-то скользкое и юркое сначала просто скользило между его ягодиц, а затем начало ввинчиваться внутрь. Талызин напряжённо дёргался, пытаясь отстраниться, но зверь был сильнее, и парень смирился и напряжённо замер. Наконец язык чудовища оставил его в покое. Зверь выпрямился и потёрся своим горячим упругим членом о ягодицы Виталика, потом упёрся им в анус парня и нажал. Виталик чувствовал, как его разрывает. Лёгкое покалывание сменилось острой болью, а затем внутри него очутилось что-то больше, как будто огненное и пульсирующее. Зверь даже не дал парню немного привыкнуть, сразу начал вбиваться внутрь резкими движениями. Виталик не смог сдержать вскриков боли при каждом толчке. – Какая ты горячая сучка… – прорычало чудовище, тяжело дыша. – Тебе так нравится… Ты так кричишь от удовольствия… Меня это так заводит… Виталик сжал пальцы в кулаки, помяв письмо, которое всё ещё держал в правой руке. Слёзы заливали его очки, закрывая мир пеленой. А зверь несколько раз больно шлёпнул парня по ягодицам и начал двигаться ещё быстрее, вызывая вся новые и новые крики. В какой-то момент чудовище вошло особенно глубоко, рыкнуло, резко вцепившись в Талызина, а затем застыло, оперевшись рукой о ближайшую стену. Виталик ощутил, как в него изливается что-то горячее. Соскальзывая с члена зверя, он упал на колени, прижимая руки к заболевшему животу. Из него вытекало что-то липкое, неприятное. Боль внизу, казалось, ещё усилилась. – Молодец, отработал, – довольно прорычал зверь. – Так и быть, пропущу. Чудовище исчезло, а тоннель снова соединился в один. Виталик кое-как поднялся на дрожащие ноги, одёрнул рубашку, прикрывая раскрасневшиеся и расцарапанные ягодицы, и нетвёрдыми шагами двинулся вперёд. Светляки всё так же летели впереди, но тоннель казался более мрачным. Виталик кое-как протёр очки рубахой, но это не помогло. Казалось, мрак поселился в его испуганных глазах с полопавшимися сосудами. Под глазами залегли тяжёлые тени, а нос заострился. Талызин стал как будто лет на десять старше. И всё же он по инерции продолжал идти. Вдруг проход перед ним оказался перекрыт. Виталик развернулся, чтобы пойти обратно, но потолок за его спиной обрушился. – И не надейся, – раздалось из перекрытого тоннеля. Виталик посмотрел туда и увидел, что у того, чем было заполнено пространство, есть мелкие, налитые кровью глазки и огромный рот. Это нечто уставилось на Талызина и спросило: – Ты, наверное, дальше пройти хочешь? По делу пришёл? Виталику не очень хотелось идти дальше, но он кивнул. – А чего ты не спрашиваешь, кто я? Чего не интересуешься, чем надо заплатить за проход? Или ты узнал меня? – Нет, – помотал головой Талызин. – Думал, ты сам скажешь. – Но это же я – Колобок! Ты вообще сказки не читаешь? – возмутилось существо. – В сказке ты другой… – пробормотал парень. – Фу! Неинтересно с тобой! – обиделся Колобок. – Давай расплачивайся за проход и иди дальше. – И как платить? – со вздохом спросил Виталик. Колобок раздвинул свою пасть в безумной улыбке, оголив мелкие иглы зубов, затем немного откинулся назад и вывалил бледный и вялый, но громадный член. Половой орган этого существа был где-то полметра в длину и сантиметров двадцать в диаметре. Талызин попятился. – Куда пошёл? – остановил его Колобок. – Ну-ка поработай тут своей попкой. Виталик с ужасом посмотрел на белеющую у самой земли громаду и сказал: – Это в меня не влезет. – Да? – мелкие глазки существа оглядели парня с ног до головы. – Тогда поработай язычком и руками. И пусть твой язык не отлынивает. Прояви фантазию. И рубашку сними. Виталий разделся и обречённо опустился на колени, в кожу которых тут же больно впились твёрдые комья земли. Маленькие пальчики прикоснулись к члену Колобка, ощущая его мягкость. Виталий робко его погладил, а жуткое существо громко застонало, выкрикнув: – Давай, отсоси мне! Поработай ротиком! Парень поднял член к своему лицу, обхватив его левой рукой и уложив себе на грудь, а сам наклонился и робко лизнул головку. На языке остался привкус заплесневелого хлеба. Колобок снова громко застонал. Виталик принялся наглаживать вялый член существа правой рукой, стараясь двигаться как можно быстрее, чтобы поскорее с этим покончить. Кривясь от отвращения, он нализывал ту часть пениса, до которой мог дотянуться, даже пару раз попадал языком в подобие уретры. От стонов Колобка заболела голова, и каждый звук будто бил его электрошоком. Прижимаемый к его груди член нагрелся и заёрзал по вспотевшей коже. Удерживать его стало сложнее. Виталик просто уткнулся в головку языком, чтобы та сама по нему елозила, и принялся дрочить член Колобка обеими руками. Член вяло пульсировал и норовил ускользнуть вниз. Колени Виталика заболели ещё сильнее. Мышцы на руках устали. Боль сзади простреливала до самой поясницы. Казалось, что это никогда не закончится, но вдруг Колобок застонал особенно противно, в лицо Виталика выстрелило мукой, отчего тот закашлялся и почти не заметил, как Колобок уменьшился и укатился, освобождая проход. Кое-как отплевавшись и отряхнувшись, парень надел рубашку, поднял письмо и пошёл дальше. Проход стал более узким. Под ногами то и дело попадались мусор и камни. Несколько раз Талызин чуть не упал. Вдруг светлячки растворились в воздухе, и Виталик увидел вдалеке отблески костра. Медленно парень побрёл туда и вышел в пещеру округлой формы. В самом центре, над круглым, явно рукотворным водоёмом был прикован кто-то, формой напоминающий крупного человека, сотканного из языков пламени. Интуиция подсказала Виталику, что он пришёл туда, куда его посылали. Он молча подошёл и протянул послание. Огненная рука выхватила конверт. Сургуч расплавился и потёк вниз кровавой кляксой. В тот же миг цепи спали, и существо освободилось. Оно встало перед Виталиком, возвышаясь примерно на две головы над ним, и сказало: – А вот и моя свобода! Да ещё с таким сладким подарочком! Огненный змей протянул руку, подхватил Виталика и притянул к себе. Рубашка загорелась и опала пеплом, но сам Талызин хоть и почувствовал жар, но не пострадал. Он упёрся своими маленькими ладошками в огненную грудь и попытался оттолкнуться, но ничего не вышло. Змей лишь высунул свой гибкий раздвоенный язык и облизал Виталику лицу. Огненные руки облапали безвольное тело. – О, да тебя уже кто-то трахнул! – довольно воскликнул змей. – Кто-то разработал твою дырочку для меня! Тогда не будем терять время! Виталику раздвинули ноги и резко насадили на большой огненный член. Парня будто пронзило током от распухшего ануса до кончиков пальцев. Болью отдалось в переносице. Почти теряя сознание, Виталик ощутил запах поджаривающейся крови. Роняя слёзы тут же испаряющиеся слёзы, Виталик уткнулся в огненную ключицу. Реальность отползала алой пеленой. Блаженное забытьё было всё ближе. И вдруг реальность вернулась новым фейерверком боли. Змей начал двигаться. Его член был больше, чем у лесного зверя. Он надорвал сфинктер Виталика и всё увеличивал разрывы своими движениями. Нутро горело огнём. Виталик открыл рот, чтобы закричать, но горло сковал спазм, и парень лишь с трудом глотал воздух, забывая, кто он и где он, забывая, что он в принципе человек. Змей безжалостно вбивался в него, а затем резко вышел. Содрогающийся крупной дрожью Талызин тихо выдохнул, надеясь, что всё закончилось, но его просто опустили вниз, нажали на челюсть, заставляя расцепить зубы, и ворвались членом в рот. Слюна тут же высохла. Член проскакивал в горло, вызывая тошноту. Кожу рта и сухой язык натирало. Уголки рта надорвались и тут же запеклись кровью, а потом снова надорвались и снова запеклись… Виталик обмяк тряпичной куклой. Если бы его не держали за голову, он бы упал. Парень уже даже не реагировал на усиливающуюся боль в шее. Он чувствовал себя изломанной игрушкой. Вскоре змею надоело трахать рот Виталика. Он швырнул парня на землю и рухнул сверху, налету врываясь между ягодиц Талызина. Кровь хлынула потоком, уже почти не успевая запекаться. Змея это не смущало. Он ещё более яростно двигался внутри Виталика, так как скольжение усилилось, и стало приятнее. И вот змей кончил, изливаясь в парня золотистой жидкостью, запечатавшей кровавые раны. Обмякший член устало улёгся на ягодицы Талызина. Из его головки всё ещё сочились капли спермы. Через несколько минут змей поднялся на ноги. Виталик продолжал лежать, уткнувшись в землю. Он уже даже не стонал и не кричал. Бледные пальчики с обломанными ногтями сгребли землю в гости и так и замерли. Лишь пробегающие по ногам парня судороги говорили о том, что он всё ещё жив. Змей немного полюбовался лежащим перед ним телом, а затем сказал: – Вставай, я ещё не закончил. Я слишком долго томился тут, чтобы так быстро наиграться. Талызин будто его не слышал. Тогда змей наклонился, поднял Виталика на руки и произнёс: – Ты такой бука, так как я слишком задумался о себе и не доставил тебе удовольствия? Да не обижайся! А если я сделаю тебе хорошо, то ты станешь более сговорчивым? Виталик молчал, но огненная рука потянулась к его члену и начала его дрочить. Тело парня не отзывалось. Член продолжал болтаться крупной колбаской, не твердея и не получая удовольствия. Вдруг змей ткнул когтем в основание пениса Виталика, и эрекция не заставила себя ждать. Несмотря на всю боль Талызин почувствовал какое-то морально неприятное, тягучее удовольствие. Стыд и отвращение заполнили его. А огненная рука умело вела его к финалу. Виталик кончил. Кончил резко. Болезненно. Кончил так, что стал противен сам себе. – Хорошая игрушка, – тихо произнёс змей, набирая в руку выплеснувшуюся сперму и обмазывая ей лицо парня. – А теперь ты получил своё, и мы можем продолжить. Талызин хотел возразить, но за спиной змея вдруг распахнулись крылья, и он взлетел, поднимая с собой испуганного Виталика. Змей почти сложил пополам тело парня, скрутил его на грани возможностей позвоночника, а затем начал попеременно трахать максимально приближенные друг к другу истерзанный анус и рот Талызина, чередуясь и постоянно ускоряясь. Казалось, нервные окончания больше не в состоянии были передавать боль, поэтому она притупилась. Виталик как-то отстранённо отмечал, что вот сейчас член разрывает его задницу, а вот сейчас долбится в рот, как будто скоро достанет до желудка. А вот теперь он снова в заднице. И снова во рту. Долго и больно. Постоянно меняя отверстие. И вдруг в горло ударила горячая струя. Огненные руки не выдержали и уронили Виталика. Он полетел вниз и упал прямо в водоём, уходя на глубину. Тело тут же сковал холод. Вода полилась в уши, в рот, в нос… Казалось, что она заливается даже в окровавленный анус и в уретру… Виталик потерял сознание. Обморок перешёл в болезненный сон, и Талызин не знал, сколько так провалялся. Он очнулся на полу в избушке. Старушка продолжала печатать что-то, глядя в монитор. Виталик с трудом поднялся. Он был раздет, и хотя тело парня было целым и невредимым, фантомные боли устроили в его теле пляски святого Витта. – Одевайся, – бросила ему Баба-Яга, указав на сложенные в углу вещи Виталика. – Ты выполнил поручение, так что будет тебе Иван, полюбит тебя на веки вечные, и даже смерть не разлучит вас. Уходи. Виталик хотел что-то сказать, но у него не было сил. Старушка же больше не обращала на него внимания. Неловкими движениями Талызин кое-как натянул на себя одежду, а затем вышел из избушки. Лес встретил парня порывами ветра и запахами сухих листьев. Виталик побрёл прочь, к тому месту, где бросил велосипед. Он брёл и думал не об Иване, не о грядущем счастье с ним. Он брёл и думал о том, что хочет утонуть в болоте.