***
genesis by grimes
«ты что-нибудь чувствуешь?» «кажется, нет. то есть, чувствую руку, ногу, но не свою душу. она где-то далеко?» «нет, ви. она здесь» теплое касание к груди, заставляющее сердце трепетать. сквозь дымку наваждения видно, как джуди прикуривает. она выдыхает дым, молочной пеленой скрывающий найт-сити от взгляда. кажется, что она улыбается, потому что ее глаза — необычайно красивые и такие живые — блестят. не отражают билборды и рекламы, нет. в них видна любовь к миру, ко всем живым существам, к себе. ви впервые видит джуди такой счастливой после смерти эвелин, после всей истории с куклами. это радует. то есть, не то чтоб ее может что-то радовать, потому что она давно не чувствует, но в какой-то мере, червячок внутри шевелится и вгрызается в сердце, выпуская кровь. от этого становится тепло, и вот это ассоциируется с радостью. ви вздыхает, поднимая руки к небу. сквозь них просвечивает неон идиотских реклам. единственная, которая ей нравится — реклама с us cracks, потому что они — любимая группа. и потому что все, что они делают, выглядит круто. блю мун танцует с чем-то в руках, наверняка это банка ни-колы, но отсюда не так хорошо видно. джуди переключает свое внимание на нее, поджимает губы в фальшивой полу-улыбке, перемещает свою руку на плечо, крепко сжимает. у них каждый день — один и тот же. ви днями проводит в квартире, альварез работает над брейндансами. почти идиллия. только вот джуди эта рутина убивает, и это понятно по тому, как ее плечи напрягаются, стоит только встать за модуль, чтоб приготовить поесть, а не заказать пару xxl буррито и назвать это отродье фабричного производства ужином. ну, нет, сама по себе ви не привередлива в еде, вообще нет, но буррито каждый день, причем одного и того же вкуса — уже слишком. убийство или попытка отравления. в целом, не худшая смерть. от мысли о смерти внутренности неприятно скручивает. тонкая струнка натягивается, собирая за собой все внутренности, пока они не сосредотачиваются где-то в районе глотки, вызывая жжение и желание вырвать. глаза сохнут от подступающих слез. она жива, она дышит, вот сейчас. джуди любовно держит за щеку и говорит какие-то глупости в самое ухо, чтоб успокоить. хоть как-то помочь. она всегда готова помочь кому угодно, но не себе самой. она всегда такая самоотверженная, готова пересекать моря ради тех, кто этого не достоин. кто не заслужил. и ви тоже, потому что она подвела единственного человека во всем мире, который принял ее без вопросов. единственную девушку, которая никогда не задавала вопросов, а просто верила, потому что она может себе позволить. потому что она самоотверженная и это, в какой-то степени, глупость. «все будет хорошо, ви» строгим голосом произносит альварез. интонация почти докторская. неестественно-дружелюбная, успокаивающая, умоляющая смириться с летальным исходом и его неизбежностью. ви труднее всего смирятся, будь то смерть самых близких людей или собственная скорая кончина. или уже произошедшая смерть, окончательный шатдаун мозга, как компьютерной программы с чпок-стрит. таким голосом напоминают принять таблетки. таким голосом напоминают, что сегодня — новый день, но ты заперта в дне сурка, и они все — как один и тот же странный сон, каждый день новый, но одинаково старый. как будни с джуди, только гораздо хуже. здесь, хотя бы, есть с кем поговорить. что поделать. здесь ее не держат взаперти, как подопытного кролика. так ведь? вот сейчас джуди заварит кофе. горячий и хороший, потому что она получила подарок от постоянного клиента за обработку плохого сырого брейна. настоящий, не синт, кофе в зернах. за такое можно быть убитым. в найт-сити можно быть убитым абсолютно за все и ни за что одновременно — город-помойка, каких только поискать. и все же, он каждый раз манит обратно. невозможно сбежать из него раз и навсегда. один в своем роде город-помойка. и единственный выход — сделка с дьяволом. по-другому же — смерть. потому что никто из живущих в найт-сити не достоин рая. никто из людей не достоин рая, честно говоря, в этом ви уверена. она встает с шезлонга, лениво потягиваясь. тучи закрывают небо, и даже не жаль, ведь из-за городского света не видно звезд. трудно вспомнить, как вообще выглядит звездное небо, не выехав в пустоши. хотя даже там трудно рассмотреть маленькие белые точки, когда привыкла видеть их огромными и сияющими, а еще способными пожать тебе руку. или хорошенько заплатить за заказ. дождевая прохлада замораживает уличные запахи: моча, фабричные отходы, порох, женные шины. со временем просто перестаешь их замечать. учишься с ними жить и чувствовать что-то прекрасное среди хаоса. запахи и люди, впрочем, в данном случае не сильно различаются. джуди прикрывает глаза, стоит обнять ее со спины и мягко сжать талию в ладонях. она тянется как довольная кошка и отзывчиво ластится к прикосновениям, дрожа. ее кожа покрыта тонким слоем холодного пота, а сама она ощущается, как ванна со льдом. удивительно, что она не синяя, хотя бы ее губы не синие, потому что такой она ощущалась тогда, во время заплыва под водой. и это приятное воспоминание удивительно. оно заставляет ластится ближе в поисках тепла, даже если его невозможно получить. хотя бы уткнуться в шею, крепко прижать к себе, знать, что джуди рядом, что с ней все хорошо. она просто жива, просто занимается любимым делом, а еще всегда, самое важное, рядом. ей можно позвонить и она примчится. ее ничего не сможет сломать. ви хотела бы оберегать джуди всегда, но она — большая девочка и в итоге, несмотря на все желания, справится сама. слишком гордая, чтоб принять помощь, но достаточно разумная, чтоб попросить о ней, если понадобится. и это всего-навсего то, что удалось узнать за три месяца. три месяца ежедневных ужинов вместе, проживания в одной квартире. три месяца, в которые столько всего произошло, и все же ничего из произошедшего почему-то не имеет значения. не имеет значения их первый месяц, на который джуди принесла тортик. не имеет значения тот день, когда джуди предложила посмотреть кино; реальное кино, которое люди смотрели когда-то, а не виртуальные брейны, в которых она каждый день копошится. не имеет значения распитая на двоих бутылка вина, когда ви почти упала с балкона. потому что в конце концов, где-то там, глубоко в душе, чувствуется фальшивость всего этого. чувствуется, что на самом деле что-то всегда ускользает от нее, остается упущенным, как наглый нетраннер, умело затирающий все свои следы: куда ни ткнешься, везде его тэг, но, к сожалению, никакого остаточного кода. ничего, что могло бы привести обратно. все возвращает ее в утро. джуди просыпается, целует ви в щеку, держит за руку. какое-то время они просто лежат разговаривают, потом она встает, одевается, выходит за дверь и тут — бум! — все. ее нигде нет. она не отвечает на звонки. но возвращается домой ровно как по расписанию, в десять вечера. без опозданий. и это утро изо дня в день. каждый. чертов. день. каждый невыносимо долгий, тягучий день в предвкушении грозы. все одно и то же. и поэтому, хоть и хорошо на секунду забыть о реальности, тяжесть осознания, мысли, что что-то не так, заставляют терять надежду. ведь может, может, она все-таки мертва. давно мертва, и червячок внутри на самом деле давно по-настоящему прогрыз сердце, и теперь противно чавкает, насмехаясь над ее тухлой разложившейся плотью.