Что-то новое - хорошо забытое старое

Тодороки вышел из спортивного магазина. В руке у него коробка с красными коньками. Он и сам не знает почему их купил, зачем вновь повторяет ошибки прошлого. Сегодня ночью он снова встанет на лёд под тёмным, звёздным небом. Вновь ощутит этот прохладный, колющий щёки и нос, воздух, вновь почувствует ту необъяснимую энергию, заставляющую кровь бежать по венам с двойной скоростью. Парень криво улыбается и хмыкает: - Ну и ну Шото направляется на открытый каток в конце города, спрятанный за густым-густым лесом. Даже сейчас юноша не может объяснить почему он попёрся в лес почти ночью и почему сейчас так горько улыбаться. Наверное, вспомнил о матери. Именно та его учила кататься на коньках и сама умела просто превосходно, но не выдержала напора от мужа и проблем, погибла. А сам Шото живёт у дедушки по маминой линии, тот очень добрый и такой приятный человек. Как не зайдёшь в старенькую избушку там всегда пахло свежеиспечённым хлебом. Когда-то, в молодости, его дед был пекарем, всю жизнь отдал на профессию мечты и добился своих целей. Тодороки очень гордится тем, что у него в семье есть такой целеустремлённый человек. Но есть одно огромное "но"- отец. Он хочет увезти своего сына из тёплой избы в свой противный штаб. Тот всё ещё надеется, что Шото примет его бизнес и все дела. Но гетерохром как-то и не интересовался всеми этими штучками, его всегда тянуло творить. Раскрашивать этот скучный мир яркими-яркими красками. И в этом ему помогала дорогая мамочка. Она творила чудеса, просто катаясь по льду в обуви с обычным лезвием. Однажды её не стало, а маленький Шоточка спрятал дорогие коньки подальше в чулан. Он не хотел плакать, смотря на них. Не хотел, чтобы подарок мамы вводил его в такое отчаяние. Тогда он бросил фигурное катание и боле не мог думать об этом. А сейчас.. Прошло лет 8? Снова сможет ощутить это чувство. Есть в этом что-то такого.. Пугающего? Интересного? Красочные дома и чистые дороги убегают за спину парня и появляются заснеженные тропинки, заброшенные домики и высокие деревья. Кроны деревьев почти не пропускают света луны, поэтому Шото светил фонариком на телефоне себе под ноги, чтобы не упасть, и по сторонам, чтоб, не дай боже, не потеряться. Дедушка будет сильно переживать, если юноша не будет ему звонить. Почему ему приспичило покататься именно сегодня? Почему вообще снова захотел? Этот вопрос у него крутится уже весь вечер! Тодороки тяжело выдохнул: - Ужас Когда он почти дошёл, то услышал стук лезвий о лёд. Этот звук будоражит всего парня. Но.. Сейчас почти 12 ночи, кто так поздно катается? Шото специально пошёл поздно, чтобы никто не услышал и не увидел, а тут вот тебе на! Но он же не будет идти назад, зачем тогда он прошёл весь этот путь? Выйдя из леса, он увидел того человека и в удивлении замер. Там был парень примерно его возраста. Тот катался в наушниках и с закрытыми глазами, танцевал. В том месте луна светила ярко, но даже при белом, слегка даже голубом, свете луны его тёмные волосы отдавали зелёным. Движения этого незнакомца были плавными и сделанными со всей нежностью, с невероятными чувствами. Вдруг незнакомец потянулся руками к луне, словно захотел её обнять, а позже плавно переместил свои ладони себе на плечи, как бы обнимая самого себя, и закружился. Вокруг него закружились и снежинки, падающие с деревьев вокруг. Парень пел какую-то песню и, раскинув руки, немного улыбнулся. Шото не мог оторвать взгляда, он на всякий случай спрятался за широким деревом и продолжил наблюдать за этим. Как ребёнок какой-то. Юноша открыл глаза и посмотрел на луну, грустно улыбнувшись. Позже совершил двойной тулуп, идеально приземлившись на коньки и вновь раскинув руки, принялся кататься, переступая с ноги на ногу, а когда он замедлился, то упал на колени, закрыв своё лицо в ладонях, но вдруг подскочил и посмотрел в сторону Тодороки. - Эй, ты!- он указал пальцем на дерево, за которым стоял гетерохром.- почему ты за мной наблюдаешь? Шото не сразу понял, что это обратились к нему. Сначала даже подумал, что это была часть выступления. Но когда до его головушки дошло, что тот парень смотрел прямо ему в глаза, гетерохром сразу выскочил из за дерева и спрятал руки за спиной, виновато опустив голову. Парень, что был а коньках, ловко сошёл со льда и смело подошёл ближе, нахмурившись. Шото тут же поднимает голову и видит того фигуриста в лицо: зеленые глаза словно светились, а под глазами были наляпаны забавные веснушки. Хотя, «наляпаны» понятие очень грубое, учитывая то, что эти слабенькие точечки словно составляли какое-то созвездие. У Парня повыше дёргаются пальцы, ведь появилось дико странное желание соединить эти точки. - Вы просто красиво танцевали,- Тодороки на своё удивление говорит это очень смело. Чужие глаза распахиваются, а брови удивлённо приподнимаются: - Что ж, рад, что понравилось,- его лицо расслабляется, а взгляд опускается к пакету в руке Шото.- Ты катаешься на коньках? - Ну, катался раньше. Сейчас не знаю, захотелось снова попробовать. - Изуку Мидория,- он протягивает руку и склоняет голову. - Шото Тодороки,- гетерохром принимает рукопожатие. - М.. Тебе нужна помощь? Ну, с коньками или типа того. - А, если не сложно. Мидория сразу улыбается и жестом руки приглашает Шото присесть на пенек, чтобы надеть коньки, а тот без раздумий повинуется. За всё время, что они шли к пенечку никто не проронил и слова, лишь хруст снега пытался разрушить эту неловкую тишину. - Новые? – Изуку ставит свои руки на бедра.- хотя чего я справшиваю, очевидно же. - Ты разбираешься? – Шото уже сидит на пеньке, переодевая зимние сапоги на конньки. - Господи, ну видно же, что новые! И отвечая на твой вопрос: да, разбираюсь. - Стоило догадаться.. Ты так двигался уверенно. - Возможно. Хотя ещё бы, быть лучшим в регионе и кататься неуверенно! - Лучшим.. в регионе? – Шото поднимает голову, в шоке уставившись на нового знакомого. - Именно! Мечусь на страну! – Изуку широко улыбается, сощурив глаза. - Значит, ты сейчас тренировался?- на этот вопрос Мидория тихо смеется. - Что-о-о? Зачем мне тренироваться ночью, глупенький? Просто по-своему желанию. То, чем я профессионально занимаюсь – моё хобби, оно доставляет мне удовольствие и мне хочется продолжать увлекаться этим дальше. - А, ну…- Шото краснеет от своих слов, а Мидория тихо посмеивается. - Ты переобулся? Всё, пошли, - Изуку протягивает руку, на которой была надета варежка и помогает Шото встать, пока другой парень не может поймать равновесие. И вот, Тодороки снова маленький мальчик: его мама тепло улыбается, также нежно держа за ручку, чтобы малыш не упал. Она медленно идёт, чтобы не торопить ребенка и указывает на лёд, что-то восторженно бормоча. - Эй, Тодороки! - Шото вздрагивает и возвращается в настоящее. - Напугал? Прости, я не хотел, - парень повыше только сейчас понимает, что застыл прямо перед линией льда. - А.. Да, ты тоже меня прости. - Ты явно пытаешься бороться с собой, - Изуку скрещивает руки на груди, уже покатываясь на льду. - А, ну… Поч- - Очевидно! – Мидория всё ещё находится в наушниках, скорее всего, продолжая слушать музыку. - У меня просто не лучшие отношения со льдом.. – на что зеленоглазый испуганно ахает: - Ох, только не говори, что у тебя травма из-за которой у тебя не было возможности кататься на коньках! - У меня её не было, вроде..- На ответ Шото Изуку вопросительно склоняет голову.- Она мне напоминает о человеке, который..- Гетерохрому не даёт закончить стук чужих рук о его плечи. Он поднимает глаза, видя нахмуренный взгляд ярко-зеленых глаз: - И ты этому позволяешь так влиять на тебя? - Я.. - Почему? - Этого человека больше нет,- Шото не знает, почему ему так хотелось высказать всё этому парню. Он почему-то выглядел как тот, кому можно рассказать любой секрет. Даже если сказать ему о том, что кого-то убил, кажется, он не расскажет.- Это моя мать, она учила кататься меня на коньках,- Мидория тяжело вздыхает и отпускает его плечи. - Скажи мне, Тодороки Шото, какое чувство ты испытываешь к ней в первую очередь? - Благодарность,- он никогда не винил мать даже за шрам на лице.- Благодарность!- уже громче повторяет Шото, сжимая руки в кулаки. Крик эхом распространяется вокруг их, Изуку грустно улыбается: - И что ты сделал в знак благодарности? А Шото нечего ответить. Веснушчатое лицо приближается к его: - Ну же. Так и скажи, что НИ-ЧЕ-ГО,- пар из губ тёмноволосого растворяется между ними.- Ты думаешь, что ты не должен этим заниматься, я прав? Это даже жутко, что Изуку так легко находит больные места. - ТЫ – это ты, понимаешь? Да, больше не будет такого фигуриста, как твоя мама, но это не значит, что и не должно быть. Ты не должен быть копией,- рука зеленоглазого нежно скользит по плечу Тодороки, аккуратно надевая свой второй наушник в его ухо.- Это лишь твоё увлечение,- голос переходит почти к шёпоту,- ничьё больше. Посвяти танцы на льду своей матери, а не танцуй, как она,- гетерохрома слабо дёргают за руку.- Потанцуем? Заиграла музыка. Шото ступает на лёд, но не падает благодаря чужим рукам в варежках, крепко сжимающих его замёрзшие ладони. Гетерохром смотрит на лицо Мидории, где от улыбки появляются ямочки на щёчках, где изумрудом в глазах переливается радужка, а густые ресницы трепещут. Но парню приходится отпустить взгляд, чтобы следить за своими ногами и стараться повторить эти ловкие движения. Изуку едет спиной вперед, чтобы сжимать обе руки Шото и смотреть на постоянно меняющееся выражение на его лице. И когда постепенно тело парня выше расслабляется, зеленоглазый отпускает одну из его рук и одобрительно кивает, когда Тодороки крепко держится на ногах ТЫ- это ты Мидория прикрывает глаза, слегка покачивая головой и отдаваясь музыке полностью. Шото смотрит на тёмноволосого и невольно повторяет за ним, закрывая глаза. ты не должен быть копией Шото открывает глаза и не чувствует тепла от варежки, что так мягко согревала его ладонь. Он смотрит в сторону и видит, как Мидория посылает ему воздушный поцелуй, хихикая. Вмиг высокий парень поскальзывается и падает, зажмурив глаза, а наушник выпадает из его уха. Когда Тодороки открывает глаза, потерянный наушник ему снова надевают, возвращая в этот мир эйфории. Краем глаза он замечает протянутую руку и тут же смело, нежели вначале, хватается за неё, поднимаясь на ноги. это лишь твоё увлечение Шото не сразу замечает, как они оба оказываются в центре катка. Изуку поднимает его руку, чтобы закружится и схватить его снова за ладони, чтобы медленно закружится уже вместе. Теперь Тодороки вблизи может увидеть, как снежинки крутятся вокруг них, словно подтанцовывая и как луна освещает покрасневшее от холода лицо Мидории. посвяти танцы на льду своей матери Гетерохром и не знает сколько времени они так душевно отдавались друг другу, но и не имело это значения вовсе, даже если ноги болели невероятно и чужие варежки не согревали руки больше. И сейчас впервые Шото обратил внимание на то, как одна музыка сменяется другой, впервые услышал, как Мидория, оказывается, тихо напевал мотивы песен. Они постепенно замедлялись, не переставая смотреть друг на друга. Вся неловкость их молчания сошла на нет, атмосфера уже совсем давно поменялась. Когда они окончательно замедляются, Изуку тихо говорит: - Знаешь, что мне особо нравится делать после танцев?- Тодороки запомнит это по-лисьи хитрое выражение лица очень надолго, да и произошедшее после: - Что- А!- Высокого парня резко дёргают за руку вниз, чтобы тот упал. И неготовый к этому действию, да и будучи практически неучем в катании на льду, Шото конечно же падает, а Мидория падает вслед, начиная громко смеяться. Изуку ложится прямо на льду в форме морской звезды и взволнованно говорит: - Вот так, лежа на льду, словно отпускаешь все проблемы, знаешь? Это глупо! Это не только глупо, но и безрассудно, неприятно! А кто Шото такой, чтобы не повторить за этим чудным парнем? Он ложится рядом, глубоко вздыхая. Зеленоглазый поворачивается к Тодороки лицом: - Ты молодец, что поборол себя. - Лишь благодаря тебе. - Пустяки. Моё дело было сказать, а тебе решить. - Ты классный, - на что темноволосый лишь хихикает, а Шото улыбается. Они смотрят на звёзды, также молча. Холод, как и боль, со временем проходит и на льду лежать теперь не так плохо. Музыка всё ещё играет в наушнике, но это уже не имеет смысла: уже ничего не имеет смысла. Но душу Шото беспокоит всего один вопрос: - Мы ведь ещё встретимся? - Это слишком глупый вопрос, Шото,- улыбка была слышна в притворной серьёзности голоса. Внутри Тодороки что-то перевернулось, хотелось просто кричать всему миру: «я умею быть собой!», а Мидории тихо прошептать: «останься со мной навсегда» Теперь на душе и правда легче как-то стало