Выбрал вот

Он родительской гордостью, правильным сыном рос. Не в любую семью такая придет удача. И его учили: мужчина стыдится слез. А он плачет теперь, от камеры слез не пряча. И учили: мужчина должен один нести все, что взял на себя — не ноя, не спотыкаясь. А теперь он последний раз говорит «прости» той, которой так часто лгал, уберечь пытаясь. Во врачи и пилоты с детства не рвался он, как хорошие умные мальчики часто склонны: потому что всегда хотел защищать закон — как солдат, на первой линии обороны. Что способен окоп в западню превратиться вдруг, не учили его вовек в полицейской школе. Что когда и начальство тебя предает, и друг, ты стоишь один — не воин на этом поле. Что когда не может меча удержать ладонь, нет отваги биться опять одному со всеми, есть последний прием — вызывать на себя огонь, своей смерти сам выбирая лицо и время. Он стоит на обломках всего, что спасти не смог: губы сжаты, нахмурен лоб, но глаза упрямы. Скоро хлопнет негромкий выстрел и из-под ног уплывет край не ставшей бассейном нелепой ямы. Кто сказал «умирать не страшно» — тот нагло врет. И в одном сейчас он черпает на это силы: если нынче ему живому заткнули рот, завтра правду он скажет голосом из могилы.