сладость горечи

      её никто не спрашивал, хочет ли она быть здесь. в этом удручающем месте, что всеми своими видами напоминали ей о том дне, когда всё скатилось на дно. она никогда не хотела руководить чем-то, что отсрочит неизбежное. но она вновь и вновь, и вновь наступает на старые грабли, подвергает себя новому удару в спину, новой "бездне", что будет биться в огне где-то, где было так называемое "сердце".       она бездушна и безрассудна, хотя не может сделать и шагу без чёткого плана действий. она рвётся в бой и думает: когда же всё это закончится? и как бы не были сильны эти мысли, приходилось вставать и идти дальше. не без чужой помощи, конечно, но и этого она не выбирала, ведь эта Сэйдж, черт бы её побрал, ходит за ней по пятам. зачем только Бримстоун решился сделать эту китаянку заместителем командиров? иногда складывалось ощущение, что вокруг неё были одни дураки. отчасти из-за того, что никто ничего не учитывал, и действовали они как по наитию: этот человек отличился хотя бы раз, а значит заслуживает внимания.       никто и никогда не опирается на мнение, слова других! горькое прошлое уже давно научило этому её.       Вайпер может сказать, что ненавидит здесь каждого поголовно, но не станет этого делать. хотя она и говорит, что "монстр" взял над ней контроль, крупицы совести дают о себе знать. и каждый Божий раз она ненавидела себя за это, но больше всего презирала нынешнего заместителя командиров. эта... эта чёртова девчонка, которая вечно думает, что знает всё про всех! если бы не её любопытство и упрёки Бримстоуна, она бы выговорила ей всё, что думает.       "Мудрец". дала себе это прозвище просто потому, что выросла в Шаолине. это почётно, спору нет, но кто бы думал, что эти выпускники такие доставучие и суют свой нос, куда не стоит!       — ... я заметила, что в последнее время ты на взводе. у тебя что-то случилось? — мягкий голос раздаётся в кабинете основателя, когда последняя упрямо пыталась углубиться в разработку новых стратегий. Вайпер утопает в бумагах, и ей начинает казаться, что им нет конца и края. взгляд двух малахитов обращается к фигуре в белом. "так сильно режет взгляд" — думается женщине и она морщится.       — это не твоё дело. займись более важными вещами и оставь меня в покое, — отрезает она, взмахивая рукой, стараясь прекратить любое взаимодействие между ними. вот про что говорила Вайпер, вот что она ненавидит в ней.       — я знаю, другие агенты плохо показали себя на прошлом задании, но разве это повод злиться? — но Сэйдж, кажется, было всё равно на чужие попытки отвернуться от диалога. она уверенно шагает к деревянному столу, опирается на него руками, полностью игнорируя важные документы под ладошками, которые могут быть испорчены в пылу разгорающегося конфликта. по крайней мере, Вайпер так казалось, — ты можешь высказаться мне, Сабина, — и это стало последней каплей для неё. той самой точкой невозврата, которой невозможно противостоять.       — мне не нужна твоя помощь. зачем тебе мне помогать, когда я не прошу и не нуждаюсь в этом? зачем ты суешь нос не в свои дела?! — густые брови ползут к переносице, а голос с каждым словом становится всё жёстче и грубее. отреченным. она сама поднимается с кресла, смотрит в эти карие глаза, что даже сейчас источали нежность и заботу. это злило в два раза сильнее. они были слишком близко друг к другу, но также слишком далеко, словно между ними была целая пропасть, только вот из чего?       — я просто беспокоюсь за тебя. дай мне хотя бы возможность как-то унять эту боль внутри тебя, — и если Вайпер всем своим видом показывала, как сильно она была напряжена и озлоблена, то Сэйдж... оставалась собой до последнего. она украдкой касается чужой ладони, покрытой глубокими шрамами и ожогами химикатов, будто боится чего-то. Сабина думает, что она правильно делает, правильно боится. её все должны бояться.       — я прошу тебя об одном: прекрати мне досаждать своими благородными намерениями. мы друг для друга исключительно коллеги и ничего более, понимаешь, к чему я? — казалось, что можно физически почувствовать, как из уст американки льётся яд, наполняя юное девичье сердце неясной горечью. горечью одиночества?       несмотря на своё дружелюбие, Сэйдж была одна. всегда. как бы она не старалась, никто не пытался услышать её, увидеть эти старания и стёртые мозоли на пальцах, вечные синяки на плече благодаря несщадным тренировкам и попыткам стать лучше. она не может подвести команду, не может подвести и Вайпер, которая сама измывается над собой, как только может. Сабина — одна большая загадка, о которой известны лишь обрывки-крупицы той информации, что она однажды упоминала. Сэйдж хочет ей помочь, хочет унять чужие раны не только во благо протокола, но возможно все эти попытки вновь были тщетны.       Линь вздыхает, устало потирает свою переносицу и отстраняется, делает пару шагов назад, принимая своё поражение. она не хочет злить основательницу ещё больше, не хочет видеть этого взгляда, полного злости в свою сторону. если так будет лучше, то она отступит.

***

      когда наступает тот самый переломный момент, у Вайпер больше нет сил отпираться. она уже не занимается своей утренней рутиной, старается побольше отоспаться и даже берёт незапланированный отпуск, подставляя всю команду радиантов под удар. она просто хочет... побольше отоспаться. обычно сон помогает, но в глубине души она знала, знала, что этим так всё не закончится. Сабина лежит днями и ночами в мягкой постели и уже давно забыла, что такое свежий воздух или здоровая пища, к которой так привыкла за эти годы. она хватается пальцами за свои чёрные локоны, с силой их оттягивает, пока маленькие капельки скапливаются в уголках глаз, стараясь хоть как-то облегчить своё состояние, заставить себя встать и пойти заниматься делами.       она без понятия, сколько так провела. день? неделю? две недели? всё в голове смешалось в одну большую кашицу. дни сменяли ночи, но и между ними не было разницы. Вайпер то и дело спала, просыпаясь от головных болей и урчащего желудка. в каждый такой раз хотелось уснуть так крепко и надолго, чтобы более не чувствовать прихотей организма. и в один из таких дней, когда, казалось бы, её заветное желание исполнилось, только мерзостный стук не давал покоя.       тук-тук. раздаётся над самым ухом и Вайпер укрывается с головой тёплым одеялом, дабы оградить себя от этой помехи.       тук-тук. нечто становится всё назойливее и громче, заставляя тяжёлые веки подняться. в голове крутились одни лишь проклятия и догадки, сколько это длилось и могло продлиться. Вайпер специально лежит так ещё час от силы, но настойчивости названному гостю было не занимать. она знала, точнее чувствовала, кто стоял за этой стальной дверью, отчаянно пытаясь пробраться внутрь.       женщине приходится приложить много усилий, чтобы встать с удобной постели (от которой, если быть честной, болит всё тело) и открыть несчастную железяку. она даже не попыталась привести себя в нормальное состояние. неверное потому, что её прекрасный сон был грубо прерван этой особой.       — твой телефон выключен. я переживала, что что-то могло случиться. ты не выходила на связь почти неделю! — брови азиатки хмурятся, а лицо Вайпер принимает усмешку.       — ну, я жива и здорова, как видишь, а теперь я пойду спать, — и когда она пытается захлопнуть дверь, чужая рука, что оказалась... намного сильнее этих усилий, грубо преграждает путь.       — нет, — девушка выдерживает минутную паузу, — я войду и приведу тебя в норму. ты нужна нам, — нам? былая ухмылка Вайпер спадает с губ, сменяясь внутри непонятным... смятением. явно не это она хотела бы услышать, но в любом случае чужому проникновению в дом препятствовать она не стала. Сэйдж нахально размахивает своим пакетом с продуктами, пока старается протиснуться между Сабиной и дверью, что стали финальным испытанием на проверку упертости, а потом застывает. тяжело было понять, что именно в этот момент заставило китаянку так остановиться: холодная квартира или бардак в ней.       — эй, — ладонь ложится на девичье плечо и только тогда Сэйдж переводит взгляд на Вайпер. она смотрит в малахиты и последней хочется куда-то сбежать от этой проницательности. как же она это ненавидела в ней! эту прекрасную сверкающую улыбку, неугасимый огонь надежды в карих глазах и вечное рвение помогать. как же она ненавидела, но... до ужаса любила всю её без остатка, — не хочешь полежать со мной? я даже вторую подушку найду, — лёгкий смешок вырывается из уст Вайпер, она не сразу, но замечает пунцовые щеки Сэйдж. это смутило её? видеть стража такой – редкость, но и слышать мягкий беззлобный смех Сабины тоже.       — наверное... — снова минутная пауза, — да? — и после этого женщина хлопает гостью по спине, отправляясь в гостиную, откуда возвращается с небольшой подушкой в руках. за всё это время Линь даже не сдвинулась с места, смущённо сжимая пакет, скорее всего с продуктами и фруктами, в руках. она широко улыбается своей излюбленной яркой улыбкой и посмеивается, словно маленький ребёнок, а Вайпер не может сдержать ответной улыбки.       пожалуй сейчас она может закрыть свои устои на ключ. забыть о них хотя бы на секунду, чтобы почувствовать себя... желанной?