Не стыдно

      — Спит как убитый. Может на всякий случай посыпем его солью?       Голос Киппса копьём прорезается сквозь сон, и Локвуд медленно открывает глаза. Первое, что он замечает, это яркий свет, который кажется до боли резким, и Локвуд морщится. Он поднимает руку, чтобы прикрыть лицо, но это только усиливает ощущение головной боли, появившейся с момента его пробуждения — то есть, прямо сейчас. Его лоб словно раздавливает тяжелый груз, а виски и затылок пульсируют, будто на них стучат маленькие молотки.       Он чувствует себя хреново, но это не тот тип «хреново», с которым он привык просыпаться после очередного тяжёлого задания.       Следующее, что видит Локвуд — это компания, собравшаяся в его комнате. Он с опозданием понимает, что они о чем-то говорили. Краем сознания ему хочется выдать либо раздражённое «какого черта вы тут делаете?» и шутливое «это что, мои похороны?», но первым делом — понять что вообще происходит. И по возможности сделать уже хоть что-нибудь с этой сухостью во рту.       — Прием, Локвуд, — Киппс подходит ближе и не удерживается от ехидного комментария, — выглядишь неважно для звезды вчерашнего вечера.       «Вчерашний вечер» — это, как услужливо подсказывает память Локвуда, вечеринка в честь дня борьбы человечества с призраками. Один из тех бессмысленных и едва ли официальных праздников, которые, впрочем, являются хорошим поводом чтобы собрать в одном душном зале кучу гостей и посорить деньгами для хорошего впечатления. Не то, чтобы Локвуд был против — ему льстит признание его агентства, и собственно, кто он такой чтобы отказываться от приглашения и возможности засветиться на страницах газет?       Локвуд пытается приподняться на локтях, и это обходится ему усилившейся болью, сдавливающей голову стальными тисками. Из него вырывается страдальческий вздох и он хмурится, потому что «меня что, всю ночь дубасили сковородкой?!» В этот раз голос подаёт Джордж.       — Ну, я бы не сказал что «звезда», — со знающим тоном протянул он, поправляя очки. — Скорее, ммм… жертва обстоятельств?       Локвуду в руку суют стакан воды и он охотно принимает его, затем быстро опустошает большими и жадными глотками.       — Пить надо меньше, чтобы таких «обстоятельств» не случалось, — фыркает Киппс. — И если уж на то пошло, то жертвой у нас выступает Люси, охрана, некоторые гости и гордость Барнса… Локвуд, тебе должно быть стыдно.       — Заткнись, Квилл, — первое, что говорит Локвуд как только влага пробуждает его высохшие голосовые связки. Его голос звучит хрипло, но ровно: — так, а теперь по порядку. Насколько все плохо?       Он убирает стакан куда-то на пол и поворачивается к друзьям, зрение фокусируется на их лицах. Киппса, очевидно, очень забавит вся ситуация. По лицу Люси понять ничего не получается, а за очками Джорджа скрывается некая загадочность.       — Я бы дал восемь побитых охранников из десяти.       — Добавь бонус за флирт с картиной и перевернутый стол. — Киппс усмехается и тут же получает удар в плечо от Люси, — эй!       — Давайте я. — Люси выступает вперёд, строго зыркая в их сторону. — Ты напился, тебя понесло. В общем, ты случайно перевернул стол, нескольких гостей задело едой, вином, и ещё посуда разбитая…       Она слегка медлит, вспоминая события и стараясь не загружать бедную голову Локвуда больше, чем нужно. Он кивает ей, и она продолжает, добавляя все новые детали истории:       —…вызвал на дуэль, но к тому времени уже позвали охрану и ты начал отбиваться. Можешь гордиться, ты успел вырубить четверых, прежде чем мы с Джорджем оттащили тебя. — Люси делает вздох и произносит последнее, — а потом ты где-то час сидел в участке с Барнсом. Мы не знаем, что там у вас произошло, но Барнс выглядел на десять лет старше, когда вернул нам тебя. Как-то так.       — Ты забыла сказать, что он тебя смачно так поцеловал, — выдает Киппс, и Люси ахает от такого предательства. Затем он поворачивается к Локвуду. — Я сначала подумал, что ты ей лицо откусить хотел. А теперь, надеюсь, ты умираешь со стыда, потому что я тащил тебя до твоей кровати и мне нужна хотя бы такая награда.       Последняя фраза произносится с таким предвкушением, что становится понятно: Киппс этого момента очень ждал, и только ради этого припёрся сегодня в эту комнату. Из Люси вырывается не то писк, не то внутренний визг, и она спешно покидает комнату.       Локвуд натворил много всего, а ещё он поцеловал Люси.       На его лице расплывается глуповатая улыбка. Он правда ищет в себе хоть крупицы сожаления о содеянном, но находит только досаду от того, что не помнит произошедшее своими глазами.       — О боже, — с самым невозмутимым и ровным голосом произносит Джордж. — Я же говорил, что ему не будет стыдно.