И нашим, и вашим

– Поттер, чтоб тебя черти драли через три канавы, да иди ты нахуй! – шипела Лили, тряся мокрой рукой. Она выглядела, как разъяренная кошка: глаза сверкали, волосы слегка встали дыбом, будь у нее клыки – четверке идиотов пришлось бы несладко. – Лилс, прости, прости, я не хотел! – в другое время Северус дорого бы дал за то, чтобы увидеть, как высокомерный Поттер стелется щенком с жалобным выражением лица. Сейчас же он молча обтекал как в прямом, так и в переносном смысле. – Съебись ты наконец! – взревела доведенная до крайности гриффиндорка, и Снейп вздрогнул. – Ладно, Лили, пойдем... – он потянул было ее за рукав, но, казалось, проще остановить Хогвартс-экспресс: – Нет, Сев! Отстань! Мое терпение кончилось, вы, безмозглые наглые ублюдки... Снейп зажмурился, будто это могло повлиять на его слух. О нет-нет-нет, Лили слишком разошлась, а он даже улизнуть теперь не может – не бросать же даму в беде. Хотя спорно, кто здесь больше подходит под это определение. За спиной взмокшего от напряжения Поттера мялся Блэк, теребя в руках злополучное ведро с зеленоватыми потеками. Именно оттуда на ничего не подозревавшую жертву выплеснулась дурнопахнущая жижа, которая тут же намертво прилипла. Вот только Мародеры не ведали, что под удар попадет и Эванс, как раз вырулившая из-за угла к другу. Теперь их всех, а особенно влюбленного идиота Джеймса, настигла расплата. – ...И даже подходить ко мне больше не смей, – закончила Лили свою пламенную речь, не замечая, что лицо Снейпа уже полыхает, как маков цвет. Она схватила приятеля за руку и потащила, Северус едва успевал переставлять ноги. – Ох, бляяядь... – донеслось сзади расстроенно, и слизеринец чуть не прокусил губу от этого низкого голоса. – Лили, мне бы отойти, – попытался он улизнуть, но девушка его даже не услышала и продолжала бурчать под нос: – Веселятся они, ага... совсем уже охренели... пусть еще раз мне попадутся, невоспитанное, узколобое, умственно недоразвитое мудачье! Снейп обреченно прикрыл глаза. В мыслях он благословлял просторную мантию, надежно скрывшую его оказию. Что поделать, в том, что милая девочка Лили в минуты сильного волнения материлась хлеще всех сапожников и прочих достойных господ, она не была виновата. Как и Северус не был виноват в том, что у него встал. Снова. Сложно сказать, откуда у него взялась эта особенность – сам Снейп предпочитал стыдливое слово "особенность" взрослому и бесцеремонному "фетиш". Казалось бы, после наблюдаемой почти каждый вечер картины, на первом плане которой выступал пьяный отец с поднятыми кулаками и ругательствами, он должен был бояться подобного поведения или, по крайней мере, не любить такое, но... Но. Вообще мат проникал в любую сферу его, Северуса, жизни: в дыре под названием Коукворт, где он жил, иначе и не бывало. Брань сыпалась дома из воняющего перегаром и куревом рта отца, долетала на улице от прохожих и соседей, колола насмешками со стороны других детей, да и сам Снейп, разумеется, порой не брезговал крепким словцом. Матом посылали, оскорбляли, утешали, благодарили, даже признавались в любви. Для мира Северуса мат был так же естественен, как задымленный воздух, которым приходилось дышать каждый день. Но Лили этому миру не принадлежала. Чистенькая домашняя девочка с Другого Берега замусоренной речушки, она казалась ангелом, моделью из рекламы счастливой семьи, какую обычно лепят на хлопья и молоко ушлые предприниматели. Поначалу, после их знакомства, Северус даже дышать боялся в ее сторону, не то, что трогать – а вдруг запачкает собой невинную чистоту. Понятно, что в этой недосягаемости обратной стороной восхищения была тоска. Любить ангела можно только издалека, наблюдать за ним, сидящим на облаке, с грязной земли, щурясь от невыносимо яркого света; и не иметь возможности дотронуться до нежной кожи, вдохнуть аромат волос, обнять даже по-дружески, удержать за руку рядом... А потом случилась крайне неприятная сцена: знакомство с сестрой ангела, которая в противовес оказалась натуральным чертом. Тощая, недовольная, похожая на сушеную воблу Петуния пришла звать Лили домой, не преминув разныться, что-де ей приходится по всей округе искать безответственную девчонку, сбиваясь с ног, а она тут с каким-то оборвышем водится, наверняка малолетним преступником, судя по виду. В ответ на претензии Лили нехорошо прищурилась и заявила, что, во-первых, никто ее искать и не просил, родители уехали на весь день и гулять дочерям не запрещали, а во-вторых, если Петуния и впрямь считает Северуса преступником, то не боится ли она стоять рядом и не пора ли ей бежать подальше впереди собственного визга? Длинное лицо Петунии покраснело, ноздри раздулись. Она больно вцепилась в руку младшей и поволокла ее за собой, как куклу, выкрикивая оскорбления и грозя всеми карами. Этого Северус стерпеть не мог, но и что делать, не знал – не бить же девчонку? Поэтому он просто заступил ей дорогу с самым упрямым видом, на который был способен. Он такой наглости Петуния задохнулась и даже выпустила Лили, зато в следующее мгновение разразилась тирадой на тему того, что она думает о таких, как Снейп, и где им стоит сидеть на месте и не высовываться, или она пожалуется его родителям на приставания, и те, может быть, даже ему всыпят по первое число. На этих словах Северус побледнел – он очень живо представил реакцию отца. Лили явно это заметила. И взорвалась. Ее крик: "Петуния, пошла в пизду!!!" услышал, наверное, весь город по обе стороны реки. Сама же длиннолицая девица едва не упала в обморок и только молча уставилась на сестру, выпучив глаза до предела. А Лили схватила Северуса за рукав и потащила прочь, пыхтя что-то себе под нос. Так было положено начало их крепкой дружбы. Именно с этого момента, когда Лили перестала казаться существом из иного мира и превратилась в кого-то равного. В одну секунду ангел спустился с неба и стал ближе к нему, Снейпу, стал почти таким же человеком. И теперь – Северус долгое время боялся признаться себе в этом, но в конце концов пришлось – когда Лили изредка вновь выходила из себя и сыпала ругательствами, он натурально млел. Ведь Лили казалась такой родной, такой близкой. А еще она была по-настоящему прекрасна в гневе - хищница, пугающая врагов одним только рыком. Так что Мародером за их выходку с вонючим зельем он даже был немного благодарен. Самую малость. Зато теперь Поттер отброшен далеко назад, а он, Северус, успешно удержался на позиции рядом с объектом их общего интереса. – Прости, Сев, – Лили опустила голову и покаянно вздохнула. – Я снова не сдержалась. Каждый раз решаю, что буду вести себя прилично, но стоит разозлиться... – Ничего страшного, – поспешно ответил Снейп. – Я вовсе не против, что ты ругаешься. И не считаю, что это делает тебя хуже. – Правда? – с сомнением покосилась Лили. – А мне казалось, ты наоборот замираешь каждый раз. Как будто боиш... Ох, Сев, извини! Вот я дура! – Ты не дура, – возразил парень и почувствовал, как его лицо медленно заливает румянец. – И я не вспоминаю своего папашу, совсем нет. Просто... Просто ты такая... Вдохновенная, когда злишься... Он окончательно смутился и замолк. – Серьезно? – судя по лицу Лили, подобное ей в голову не приходило. – Так ты действительно не против? Ну... Хорошо тогда. На этом скользкая тема была закрыта – по крайней мере, в тот день. Гриффиндорке и слизеринцу пришлось долго отмываться, перемежая воду с заклинаниями, чтобы хоть как-то удалить чудо-состав за авторством умственно отсталых гениев. Под конец Лили вновь дошла до ручки и нет-нет, да поминала Мордреда и Моргану в весьма компрометирующих отношениях, отчего Северус вздрагивал и все норовил повернуться к ней боком. Штаны некрасиво помялись, наверное. *** Тем временем, в гостиной Гриффиндора страдал один лохматый старшекурсник. Очень показательно страдал, дабы не упустить момент, когда искомый объект покажется в дверях и можно будет на опережение продемонстрировать всю глубину своего раскаяния. – Прекращай, – пихнул приятеля Блэк, которому этот цирк уже давно надоел. – Не думаю, что Эванс появится здесь до вечера. – Ну да, она же ушла с Нюнчиком! – взвыл Джеймс, хватаясь за голову. – Сидят теперь в каком-нибудь укромном уголке и... – Оттирают вашу гадость, – с укоризной закончил Римус Люпин. Поттер совсем поник. – Лили меня убьет, – заключил он. – А какая хорошая была идея... – Облить Снейпа этой жижей? – вновь перебил Римус. – Джеймс, очнись! Я уже говорил тебе и скажу снова: все эти детские выдумки никакого впечатления на Эванс не производят. Нужного, во всяком случае. – Я в курсе! – огрызнулся Поттер. – Не маленький уже, если не видишь! Это... Это вообще не для нее. Просто Нюнчик меня бесит! Люпин выгнул бровь. – Да, – распалялся его друг, – бесит, бесил и будет бесить до конца жизни! Одним своим зачуханным видом! И запахом! Ха-ха, даже это зелье пахнет не так мерзко, как он, пусть спасибо скажет за духи в подарок! Поттер, Блэк и сидящий рядом Петтигрю дружно заржали, а Римус еще больше нахмурился. – Снейп? Но он вполне нормально пахнет, уж я-то... Я-то чую. Как и все парни. Может, он и неряшливый немного, но не до такой же степени. Джеймс скривился: – Ну да-а, конечно... Ты правда не слышишь, как от него постоянно несет каким-то травами, от которых чихать хочется, чем-то тяжелым и еще терпким? Он воняет потом, слизень неумытый! Сириус не упустил момента пошутить: – Да логично же, Сохатый! Просто ты отбил у Нюнчика подружку, а он в отместку решил отбить тебе нюх. Все по-честному! Мародеры вновь загоготали, а Люпин удивленно покачал головой. И что это нашло на Джеймса? С каких пор он завел привычку обнюхивать слизеринцев? – Как бы там ни было, а Лили всерьез разозлилась. Тебе придется придумать нечто из ряда вон, чтобы она снова начала с тобой разговаривать. Поттер ухмыльнулся и сверкнул очками. – Не волнуйся, Лунатик, есть у меня пара мыслей... *** Придурок Поттер и его коллеги по одной-единственной извилине на всех не давали Лили Эванс прохода с первого курса. Их шутки и выдумки выходили на редкость изобретательными и порой достигали изумительных масштабов, но при этом оставались глупыми мальчишескими шалостями, иногда даже переходящими грань. И чем старше становились все участники этой истории, тем больше в выходках Поттера было не пустой жажды развлечений, а намеренных попыток привлечь внимание сокурсницы. Что ж, ему это удавалось. Поначалу Лили ужасно раздражал весь этот цирк. Наблюдать за ужимками клоунов по-своему забавно, конечно, но не когда они хватают тебя под руки и заставляют участвовать в своем балагане. И вообще, что этот бладжером ушибленный кретин о себе возомнил? Что она, Лили, поведется на красивое личико и выпендреж? Ха! Для того, чтобы вызвать ее интерес, нужно нечто более оригинальное. И уж точно не издевательства над ее лучшим другом! К Севу Лили всегда относилась хорошо. Тихий, покладистый и, кажется, втайне обожающий ее, но при этом не бесхарактерный, с острым языком и гениальными мозгами, он настолько хорошо оттенял гриффиндорку – аж сердце замирало. И вдобавок, действительно не возражал против ее пагубной привычки. Хотя, справедливости ради, Поттер не возражал тоже, но его лицо, когда доведенная до ручки Лили впервые сорвалась, запомнилось надолго. Ошалевшее, немного испуганное и почему-то даже восхищенное. Бррр, опять Поттер. Не сказать, что он совсем Эванс не нравился, если начистоту. Но эти дешевые провокации! Эта дебильная ухмылочка и уверенность в собственной неотразимости! Его вообще учили с девушками обращаться, или он, как обычно, тренировался на своих дружках? Вот если бы взять догадливость и тактичность Северуса, да смешать с природной харизмой и обаянием Поттера... Возможно, получилось бы что-то вкусное. Только попробуй соединить два компонента, которые в первую же секунду соприкосновения норовят взорвать котел. А впрочем... Лили, идущая по коридору на занятия, вдруг остановилась и задумчиво коснулась подбородка. Впрочем, если уж они оба действительно так на ней зациклены... Не стоит ли воспользоваться этим и провести маленький эксперимент? Представив, как Слагхорн хвалит любимую ученицу за достижения в области сочетания несочетаемого, Эванс хихикнула и тут же прикрыла рот. Ладно, вот теперь ей действительно становится интересно.