Готовый играть

Мерзкий запах парфюма пропадал, а вместе с его пропажей, росло и осознание того, что он творит. Темари была в полном замешательстве, в ее голове прояснялось очень медленно. Ее хватало только на грубости, на сопротивление какой-то нестандартной ситуации. Дышать было тяжело, сердце билось и казалось, что временами сознание пропадало. Только отвратным физическим самочувствием она могла объяснить, как Шикамару еще не вылетел из окна. Он совершенно точно был в бешенстве, ее это удивляло. Резким, очень неаккуратным движением он развернул Темари спиной к себе - от этого она не сломается, прижал ее тело к кафелю и навалился на него сам. Руку от положил на расцарапанное плечо, сжал. Ну и что дальше? Что ему делать дальше? Задушевный разговор том, как она могла так поступить? Сделать больно ей, а потом трусливому любовничку? Воспользоваться ситуацией, пока она подконтрольна ему? Так они стояли какое-то время. Оба тяжело дышали, она - от того, что была зажата между стеной и Шикамару, он – от того, что в мыслях склонялся к последнему варианту. А вода все текла, становясь все более холодной. - Ты хоть имя его знаешь? – Шикамару желал новую порцию ярости, - А твое имя он спросил, Темари? Без ответа. Тогда продолжаем. На этот раз схватил за талию, поднял, ноги ее не казались пола и потащил, будто Тамари была совсем без сознания, швырнул на кровать. Получалось совсем не нежно, совсем не по любви. Да к черту любовь, нет любви. С ее стороны. Или это просто такое у них разное представление о этом светлом чувстве. Для него любовь походила на облако – медленная, высокая и нежная, для нее – на песчаную бурю – резкая, болезненная, которая существует только здесь и сейчас. Осознанно или нет, Нара принял ее представление о любви. И выжидал, когда скопится больше злости. Чтобы не останавливаться. Она молчала. Не стеснялась наготы. Наблюдала за ним то ли с ужасом, то ли с уважением. Он не понимал. Злился. А после начал сам раздеваться. Начал с верха, потом штаны, потом задрожали руки, потом и полностью. Темари уставилась на его член. А смотрела так, будто не веря, что Шикамару мужчина. В голове промелькнуло несколько сцен, где она ставит под сомнение сей факт, постоянно сопровождая это словами «плакса» и «трус». - Ну тебя к черту, Нара! – вот теперь испугалась. Точно испугалась. Даже попыталась встать, но нет. Он не даст. Шикамару снова толкнул ее на кровать, где все постельное белье пропахло чужим потом. Неприятно, но удовольствие от того, что предстояло стоило дороже. Руки по обыкновению, он больно схватил и прижал к кровати. Темари отвернула лицо. - Я и не собирался, - прокомментировал Нара, - целоваться будем в другой раз. Одну ее руку пришлось все же отпустить, дабы помочь самому себе вставить член, и бесконечно водить по ее телу, столько, сколько ему захочется. Движения были быстрые, тоже в его удовольствие, стонал тут тоже только он. Темари ушла в тотальную молчанку. Только свободной рукой стремилась расцарапать ему лицо. Ничего. Пусть царапает. Он разрешает. А ведь мечтал о безбрачии. *** Если Эбису или Какаши можно было назвать скрытыми извращенцами, то Шикамару вполне можно было считать за скрытого шовиниста. Ну Темари об этом знала, но чтобы размышлять, лежа в темной дымной комнате, где источником дыма служила голая фигура Шикамару… Нет, такого не случалось. Удивительное рядом. Хотелось сказать что-то грубое, но в голову ничего не шло. Может, попросить покурить? - Эй, Шикамару, дай сигаретку? - М? - Он протянул пачку с зажигалкой, что лежали на столике, но с кресла не встал, а с кровати не дотянуться. И снова апатичный, ленивый. - Не дотянусь. - А оно тебе действительно надо, женщина? - Надо. - Тогда подойди. - Ты меня покалечил. - В вашей семейке так принято, что я могу с этим сделать?