***
И надо, кстати, сказать, что первые четыре дня Вэй Усянь исправно пытался сидеть на парах. Честно включал камеру, записывал конспекты, активно участвовал в обсуждении, но… В любой, даже самой милой-прекрасной-доброй ситуации было свое «но»: дистанционное обучение повергало его в пучину отчаяния своей скукой, беспросветным одиночеством, проблематичностью и домашним уютом. У преподавателя Ли постоянно кто-то бегал дома. В буквальном смысле. Только за две первые пары группа насчитала целых три карапуза, которые то и дело мелькали на заднем фоне, снося статуэтки и книги со шкафа и постоянно громко, надрывно шепча что-то друг другу. Профессор — уважение ему! — в лице не менялся, но срывающийся на высокие ноты голос и удвоенная домашка говорили сами за себя. Старенький, дряхленький доцент Гонг вообще не смог по-человечески включить им конференцию. Они всем потоком ждали начала пары пятьдесят минут, начали ссориться, орать, ругаться, мириться; старосты завалили препода тонной сообщений и звонков, и это не возымело никакого эффекта; а потом, что самое мерзкое, взмыленные и задолбавшиеся студенты еще сорок положенных минут слушали скрипучий профессорский голос, постоянно искажающийся помехами, кашлем и непрерывно вибрирующим телефоном с новой сотней сообщений в групповом чате в комнате самого Усяня. Преподавательница английского языка, миловидная иностранка со сложной фамилией Уинстон, буквально убила в них желание жить, когда сначала провела блиц-опрос на чистом иностранном (хвала богам, у нее нормально работал микрофон!), а потом задала эссе, тест и дала новый текст для домашнего чтения. Вэй Ин со вздохом прикончил несчастный рассказик на пятнадцать страниц за вечер. Группа с куда более скромными познаниями в английском рыдала. Но хуже всех в этой ситуации оказался их куратор. Вэй Усянь, бессовестно не открывавший из-за отпуска групповой чат всю первую учебную неделю, ужаснулся, когда увидел перед первой парой сообщение из новой странной беседы без мемной аватарки, в которой сидела вся их группа и некто, написавший отвратительно-угрожающее: «Студенты, которые не присутствовали вчера на занятии профессора Цзиньян, пишут мне до 17 ч объяснительную в личные сообщения. Каждый. Жду. Аспирант кафедры истории архитектуры Лань Ванцзи» Wei Wuxian Это кто блять Wen Ning Ты о чем? Wei Wuxian Вот этот [Пересланное сообщение] Wen Ning В смысле? А, тебя же не было Это наш новый куратор. Jin Guangyao Он всегда такой душный Jiang Cheng Он жестит Постоянно причем Nie Huaisang Да вообще Жесть Полная Wei Wuxian Зачем ему наша посещаемость Luo Qingyang Пф, Вэй Ин, я тебя умоляю. Он в первый учебный день прислал сообщение, в котором настолько кратко и по существу объяснил свои и наши обязанности, что у меня руки еще полдня тряслись Wei Wuxian Все настолько плохо? Он что, дед какой-то? Nie Huaisang Ничего подобного Он пипец какой красивый, как мне рассказали ребята со старших курсов. Лань Сиченя помните, высокого такого, в светлом? Он еще речь в первый учебный день вместе с директором вуза толкал Wei Wuxian Ну? Nie Huaisang Ну вот это его брат будет. Говорят, такой же шикарный, зараза Пока горячее обсуждение загадочного куратора, который тем же вечером, как оказалось, написал каждому прогулявшему лично, если студент не сделал этого сам, продолжалось в беседе без участия Вэй Ина, сам Вэй Ин честно вспоминал всех преподов, которых видел на первом курсе еще очного обучения, и понимал, что этого Ванцзи не наблюдал там ни разу. Не Хуайсан, который хоть и был на другом факультете, но славился в ВУЗе своими связями и умением знать все и вся, за пять или семь минут нарыл ему почти полную известную о кураторе инфу, и результат этого поиска оказался впечатляющим. Лань Ванцзи был всего на четыре года старше их самих. Окончил школу экстерном, поступил сюда, закончил университет с отличием, уехал на стажировку, в которой пробыл год. Сразу по возвращении вернулся к научной работе и получил должность куратора, так как прошлый руководитель группы Вэй Усяня уволился из-за каких-то своих личных проблем. Как и сказали одногруппники и как подтверждал весь университет, чувак был невероятно хорош собой, а еще славился просто невозможной холодностью, отстраненностью и молчаливостью. Словно статуя какого-то бога, неизвестно что забывшая в жарком и вечно душном Гуанчжоу. Фотки Не Хуайсан, что странно, так и не нашел. Ах да. К сожалению, Вэй Усянь уже на пятый день оказался среди тех, кому Ванцзи, не дождавшись ответа, написал сам. Окей, Вэй Ин признает: он почти до пяти утра, пользуясь наличием дистанта в его жизни, сидел и рисовал продолжение своего собственного комикса, попутно сидя в Дискорде со знакомыми из онлайн-игры — без общения любой человек загнется через двое суток, умерев от одиночества раньше, чем от жажды! Окей, Вэй Ин не смог встать по будильнику. Усталость и ночное перевозбуждение сделали свое дело, и глаза нерадивый студент открыл уже тогда, когда телефон с грохотом упал на пол, потому что бесконечные вибрации звонков и сообщений довели его если не до ручки, до хотя бы до края дивана. Окей, Вэй Ин честно сделал домашку за двадцать жалких минут, прислал преподу фото переписанных лекций, получил свою порцию убогих шуток от группы… И проспал на следующее утро снова. И это с тем условием, что пары начинались в двенадцать. Когда Лань Ванцзи, этот невозможный человек, написал ему в шестой раз за последние две недели, Усянь подумал, что что-то надо менять. Потому что он, честно проснувшийся к первой паре, бессовестно уснул прямо перед камерой на второй. Ну потому что заунывные лекции все того же профессора Гонга усыпят даже самых стойких, а дома так хорошо и уютно, как тут удержаться! Между прочим, Вэй Ин часто спал на его парах в универе, и ему ничего не говорили, эй! Так, да, снова к главной теме дня: надо что-то менять. Вэй Ин поставил не три будильника, а семь. И честно лег на свой прожженный сигаретами и тоской диван в целых одиннадцать часов, чтобы отложить в сторону телефон с очередной потрясающей новеллой где-то в три. Четыре. Четыре двадцать одну утра. Не получилось как-то. В следующий раз Вэй Усянь открыл глаза уже днем, потому что солнце светило ярко, по-доброму, а часы показывали целых час тридцать две. Осознание настигло медленно, как смертельный яд. Ему просто пиздец, потому что куратор только вчера написал, что еще один прогул — и в дирекцию полетит докладная. Зная характер Ванцзи — а данный аспект университетской жизни группа неплохо успела изучить за две недели обучения — эта самая докладная уже лежала в черновиках на его почте. Причина «просыпа» нашлась в ногах. Телефон из-за ночных почитулек просто разрядился до нуля посреди ночи, и все эти семь будильников прозвенели разве что в параллельной реальности. Вэй Ин понял все это и с диким криком вскочил, понесся в ванну, на кухню, попутно врубая ноутбук, ища повербанк, потому что по квартире на одной длине зарядки не побегаешь, а потом плюнул и с криво сделанным бутербродом плюхнулся за рабочий стол и принялся судорожно читать все то, что ему там понаписали. Цзян Чэн откровенно ржал хуже любой кобылы в стойле, потому что он же и распиздел их старшей сестре, что Вэй Усянь — злостный прогульщик и отвратительный студент, а та бросилась ему названивать, жутко обеспокоенная чужими неуспехами. Не Хуайсан накидал мемов. Тридцать две штуки. Все на тему студенческой жизни, раннего и позднего подъема, тленности и тщетности бытия, и добавил милое: «Если тебя отчислят, перепиши свою коллекцию порно-журналов на меня». Вэй Ин отправил ему фак. Ло Цинъянь, староста их группы, прокляла его в пятнадцати сообщениях и пообещала, что лично четвертует его, если из-за такого поведения выстраданное кровью и потом нормальное отношение преподов к их группе изменится. А еще телефон показал три пропущенных с неизвестного номера. Заходя на новую конференцию, которую, что странно, делала Мянь-Мянь, а не профессорша математического анализа, Вэй Ин с легким дурным предчувствием набрал номер. — Вэй Усянь? — от низкого, бархатного и сильного мужского голоса в трубке Усянь просто выпал в астрал. Он так и не довел курсор до заветного значка микрофона и камеры, а посему вся группа, отреагировав на чужой громких вздох, с интересом принялась наблюдать за его охреневшим лицом с глупо открытым ртом и ужасом в глазах. — Прошу прощения? — Да. Да. А, ой, да, я Вэй Усянь? — краем глаза жутко смущенный Вэй Ин заметил, как Не Хуайсан, видимо, что-то поняв быстрее всех остальных, заржал и упал мордой в стол, а оставшиеся в спасительном неведении студенты напряглись. — Да-да, я Вэй Усянь. Вы что-то хотели? — Добрый день. Лань Ванцзи беспокоит. Вас сегодня снова не было на утренних занятиях. Причина? — А? — Причина вашего прогула. — О. — Вэй Усянь чувствовал себя вселенским идиотом. Он только что понял, что этот номер принадлежал его куратору, и что теперь образ мерзкого душного деда мало-помалу начал превращаться во что-то удобоваримое. Жаль только, что это происходило на глазах у всей группы с поистине жестким заеданием мозга самого Усяня. — Да. — Мгм? — Вэй Ин громко вздохнул еще раз и буквально растаял от этоого глубокого, низкого мычания, которое невозможно было повторить! Он в панике стал обмахиваться свободной рукой и запрокидывать голову, потому что о боже, это реально было чертовски горячо! — Вэй Усянь, я жду ответа. — Я… — мозг включался в мыслительный процесс с трудом. — Я… Спал. Группа, сидящая, в отличие от него, с выключенными микрофонами, беззвучно заржала в полном составе. Не Хуайсан с гордостью продемонстрировал камере бликующий экран телефона с еле видным названием общего группового чата, где сидел весь поток, а не только их группа. Скотина. Всем все растрепал. Молчание же в трубке было абсолютно точно шокированным. — Вы… Спали? — Да. Да, я спал. — Вас не смущает, что вы обязаны присутствовать на занятиях в это время? — Мне очень стыдно, — пф, конечно нет! Единственное, за что УсянЮ сейчас реально было неловко — так это за его горящие щеки и просто вселенский идиотизм. — Стесняюсь спросить, что вы делаете по ночам? — По ночам?.. — Не Хуайсан запрокинул голову и упал со стула. Цзян Чэн, красный, как спелый бабушкин томат, беззвучно рыдал прямо перед экраном своего шикарного дорогущего компьютера, за которым его десять раз подряд в день уделывал в Мортал Комбат Вэй Ин. Остальные ушли от этих двоих недалеко. Даже праведная Ло Цинъянь закрыла лицо руками, сквозь пальцы смотря на замершего перед ноутбуком Вэй Усяня. — Ну… Я учусь. — Учитесь. — Учусь. — Поэтому у вас… — драматичная пауза по ту сторону трубки. — Уже пять долгов по трем дисциплинам? — Оу, я не знал, что у меня есть долги, — Вэй Ин клянется, Мянь-Мянь сейчас закатила глаза — подтвердить он это не может, потому что ее лицо все еще спрятано за ладошками. — Я обязательно все исправлю. — У вас есть время до завтра, — тон куратора стал ледяным. Вэй Ин почувствовал, как от приказного, сурового тона его тело погрузилось в адский жар. О таком оксюмороне писали его древние греки… — Надеюсь, впредь вы будете вставать вовремя. — А если… — как сказала когда-то Вэнь Цин, у Вэй Ина было всего две проблемы: отсутствие мозгов и отсутствие тормозов. Поэтому, несмотря на появившееся на экране изображение пожилой преподавательницы, которая наконец-то почтила их своим присутствием, Усянь тревожно облизал губы и выпалил первое, что пришло ему в голову: — А если не встану? — Что значит «не встану»? Ставьте будильники. — Будильники не работают, я не могу проснуться! — челюсть профессорши, пытавшейся начать пару, медленно двинулась вниз, а глаза стали больше, чем ее очки диаметром с экватор. — Попросите помощи. — Тогда могу я попросить о помощи вас, профессор Лань? Может, придете и разбудите меня завтра? Тишина. Гробовая. Группа просто сдохла в счастливом экстазе, профессор возмущенно прокашлялась, а Вэй Ин понял, что отчисление ближе, чем Не Хуайсан с его шикарными семейными апартаментами, но, кажется, войти в историю как самый бесстрашный дебил всего их университета — не так уж плохо. — Мгм. И отключился. Вэй Ин, зависнув на долгие семь секунд, отнял трубку от уха и, со скоростью света вырубив камеру и микрофон, упал на диван и завизжал. Это. Было. Ужасно. Ужасно. Красиво. Черт возьми, этот голос! Да какой там старикашка, ему реально всего лишь где-то двадцать четыре-двадцать пять сейчас, и боги, Усянь бы многое отдал сейчас за то, чтобы увидеть обладателя этого потрясающего мычания вживую! Wei Wuxian СРОЧНО У КОГО ЕСТЬ ФОТКА КУРАТОРА? Mo Xuanyu Пф, ты вообще читаешь нашу беседу? Nie Huaisang Ни у кого нет. Он только недавно стал аспирантом, как препода толком не запомнили Wei Wuxian Совсем нет? Nie Huaisang Совсем нет Wei Wuxian А на сайте ВУЗа? Wen Ning Там ничего Wei Wuxian А соцсети? Mo Xuanyu Блять, да возьми и сам открой, его страница выглядит более мертвой чем моя мать Jin Guangyao АХАХХАХАХАХА Jiang Cheng ХВАТИТ ШУТИТЬ ШУТКИ СВОИ ЧЕРНЫЕ, ПОМОГАЙТЕ, МЕНЯ ЭТА КАРГА СЕЙЧАС ЖИВЬЕМ СЪЕСТ Wei Wuxian Прощай, мы тебя (не) любили. Nie Huaisang Прощай, бро. Xiao Xingchen Зачем она спросила меня, боги… В общем, да. Ребята были правы. Новой инфы об этом загадочном и все более интересном Вэй Усяню Ванцзи — никакой, фотки найти реально не получилось, и только Не Хуайсан, загадочно намекнувший, что его дагэ, служащий в армии, лично знает старшего брата Лань Ванцзи, дал хоть какую-то надежду. Призрачную, но надежду.***
Спустя два дня не понадобилась даже она. Все те сорок восемь с хвостиком часов, что прошли с памятного звонка куратора, Вэй Ин занимался самыми правильными вещами: бесконечно ныл брату, друзьям и сестре о том, какой у них жесткий, жестокий и шикарный, если судить по голосу, куратор, а потом вставал к положенной первой паре, словно огурчик, делал домашку наперед и всеми силами пытался не написать Ванцзи бесстыдное «я ведь хорошо себя вел, похвалите меня?». От столь красивого и опрометчивого поступка его удерживало только то, что директор их института, как оказалось, был дядей Лань Сиченя и, следовательно, Лань Ванцзи тоже. А Вэй Усянь уже на первом курсе перешел этому старику дорогу одним своим существованием и едва не оказался в списках на отчисление… Если вернуться к временной отметке «сегодня» — то да, Вэй Ин честно работал все те сорок восемь и сколько-то там часов, прежде чем ему пришлось на целую ночь прилипнуть задницей к стулу и сделать дорогущий заказ, чтобы прям все быстро и «по красоте». Да, он немного подрабатывал, помогая оформлять в 3D-формате интерьеры или какие-то другие штуки — спасибо фирме его дяди, тесно связанной с данной сферой. Цзян Чэн кстати тоже на хлеб зарабатывал похожим способом, разве что чаще и сложнее, и денег у него было в разы больше… Как бы то ни было, в пять с половиной утра Усянь отправил итоговый вариант проекта заказчику, тот — сука такая, почему не спишь?! — рассыпался в похвалах и благодарностях, скинул деньги, а Вэй Ин, выпивший уже второй энергетик, на не разгибающихся ногах прошел к дивану, постоял секунды две прямо и упал мордой в постель. И уснул. Вот так вот просто. Сил не было ни на что. Проснулся уже на следующее утро от того, что кто-то настойчиво звонил в его дверь. Дребезжащий противный звонок достался от старых хозяев, и все те два раза, что им пользовались внезапно нагрянувшие гости, Вэй Ин клялся и божился поменять эту «шалтай-машинку». Сейчас же ненависть к противному, громкому звуку буквально подняла его из мертвых, и Усянь, громко, показательно матерясь и попутно стягивая с тела грязную футболку — испачкал ночью энергетиком — протопал к двери, недовольно гремя костями, а потом — замками. — Ну и кому тут… — боги. — Не еймется… — боги. — Оу. Здравствуйте? О БОГИ. На пороге его жалкой студенческой квартиры явно стоял прямой представитель этой касты посвященных и непревзойденных высших сил. Высокий, широкоплечий мужчина лет двадцати пяти-двадцати шести, аккуратно одетый в светлый неклассический костюм свободного интересного кроя, и ладно бы только это. Волосы. Шикарные черные пряди, идеально ровными волнами стекающие по одежде, простая и тем самым восхитительная прическа с белой лентой, а еще… Это лицо… Прямой нос, острые брови вразлет, бледные, сердито поджатые губы. Светлая кожа — и глаза цвета… Цвета… Золота. Нет, чего-то теплого, как какой-нибудь зеленый чай, но потемнее, как будто этакое сусальное золото в закатных лучах только-только заходящего солнца! Вэй Усянь, узревший сие невероятное создание у себя под носом, понял, что не дышит уже десять секунд. А пару мгновений спустя Усянь осознал еще и тот замечательный факт, что сам он, весь мятый, вялый после сна с немытой уже три дня башкой стоит в своих разношенных джинсах с кучей акриловых кровавых черепов и рук на них, стягивая при этом через свою дурную опухшую после бессонной ночи башку вонючую черную футболку с огромной Хэллоу Китти. Блять. Пизда ему. — Вэй Усянь, верно? — если бы Вэй Усянь не узнал этот голос, он бы не был Вэй Усянем. Но спокойно слушать приятную, размеренную речь своего куратора он физически, ментально и подсознательно не умел, а потому дичайший ужас затопил все его существо. — Я… — Прошу прощения! — громыхнул на всю лестничную клетку Вэй Ин и своей дверью, и визгливым голосом, а потом пулей понесся в комнату. Он влез в первый же свитшот, валявшийся на полу, затянул растрепанные волосы в дульку и прополоскал при этом рот освежителем. Даже ему совесть не позволяла больше предстать перед столь охуенным мужиком в неподобающем виде! Он открыл дверь снова, мысленно хваля себя за то, что прошло меньше минуты. Лань Ванцзи явно был ошарашен, но вида не показывал. — Здравствуйте. — Мгм. — Вы… — Вэй Усянь, — куратор тяжко вздохнул. От этого вздоха у Вэй Ина мурашки побежали даже по внутренней стороне желудка. — Вы снова пропустили занятия. — Оу… — Причина? — Я… — Спали? — лед в голосе Ванцзи мог устроить очередную эпоху мамонтов и повсеместной Антарктиды. — Работал, — Усянь откашлялся. — Честно, я просто работал, там был очень сложный заказ, и… — Вы еще успеваете прийти на лекцию преподавателя Шэнь, — Ванцзи вытащил телефон из кармана брюк — даже этот жест у него вышел словно произведение искусства грации, гармонии и красоты! — и продемонстрировал экран, на котором значились спасительные девять пятьдесят четыре. Вэй Усянь открыл и закрыл рот и тут же закивал. Пара начиналась в десять. — Надеюсь на ваше благоразумие. — Да, конечно, спасибо большое! Снова хлопок дверью. Вэй Ин постоял несколько долгих секунд перед ней, чувствуя, как от восторга у него подкашиваются ноги, сходят с ума сердце, легкие и уровень гемоглобина в крови, а потом, не сдержавшись, взвизгнул и подпрыгнул. В прыжке врезался башкой в вешалку для курток и тем самым буквально вырвал ее из креплений, упав вместе с куском дерева, разорванным болтами, на пол. Боли он, как полагается, не чувствовал, все еще находясь в экстазе от увиденного.***
Jiang Cheng Он реально приходил к тебе? Wei Wuxian ОТВЕЧАЮ Jiang Cheng Да ладно, чел, ну это бред же Wei Wuxian Да с хуя ли Я же пришел на эту сраную пару, хотя сидел почти до шести утра с заказом Сраные богачи с непомерными запросами Jiang Cheng Чел, сам подумай, зачем преподу приходить к тебе домой и будить тебя Wei Wuxian Да он был Jiang Cheng Да нет, врешь же Nie Huaisang Вэй Ин, какого цвета его глаза? Mo Xuanyu ???? Wen Ning ? Jin Guangyao Чего? Wei Wuxian Охуенного Они золотые, но теплее, типа сусальное яркое золото в закатных лучах Jiang Cheng Чо блять Mo Xuanyu Чувак, у тебя все хорошо? Nie Huaisang А волосы Wei Wuxian Да ПИЗДЕЦ они у него жесть какие длинные у ухоженные. И такой волной еще ровной гладкой на спину спадают Аргх Jiang Cheng Фу боже Я отчисляюсь. Nie Huaisang Камон, ребят, к нему реально приходил куратор [Вложение] Mo Xuanyu НИХУЯ ЭТО ОН ТАКОЙ? Мама я замуж Wei Wuxian Вставай в очередь, я замуж за него первый Mo Xuanyu Ты? Wei Wuxian Я! Он между прочим уже ко мне домой приходил Nie Huaisang Пиздец ребят, мы захапали себе самого завидного холостяка универа Wei Wuxian Он не женат? Jiang Cheng Ты думаешь, кто-то выйдет замуж за этот оплот душности и равнодушия? Nie Huaisang Цзян Чэн, ну с тобой же встречались в старшей школе девочки, может, и на Ванцзи свои чокнутые найдутся Jiang Cheng ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛО Luo Qingyang Домашка на завтра: параграфы с 12 по 15, прочитать, потом он пришлет тесты, сдать до полудня пятницы. Все работы, что придут позже — не учитываются***
В общем, спустя три недели дистанта жизненные ориентиры Вэй Усяня круто изменили свое направление. Он почти перестал пропускать пары, потому что докладная от Ванцзи, видимо, все-таки прилетела — дирекция официально сделала ему выговор на электронную почту, хотя это парня почти не побеспокоило. Он клепал дурацкие эссе, проекты, рисунки и стилизованные по десятому разу фотографии преподам, выл от отчаяния всякий раз, когда очередной заказчик по двадцатому кругу менял проект и просил «пару новых деталей», ради которых приходилось переделывать половину созданного. Он созванивался с Цзян Яньли, застрявшей в гостях у жениха на месяц из-за этого чертового карантина, он играл по выходным с Вэнь Нином, Не Хуайсаном и Цзян Чэном в шутеры и — какой позор! — Майнкрафт, бегал в магазин за очередной порцией пивасика, закусок и продуктов, хотя неожиданно начал повсеместно ужесточаться режим, связанный с распространением вируса и карантином. И Усянь, черт возьми, с содроганием в своем натуральном до натуральности сердце вспоминал тот день и час, когда Ванцзи появился перед его дверьми и… И!.. Вэй Ин понимал, что это дурной знак, но он реально мог зависнуть на минуту или две, когда при каком-то важном или не очень занятии мозг услужливо подкидывал ему воспоминания о кураторе. Волосы, глаза, все те же недовольные губы, снова глаза, а руки, руки! Ух. Красавец. Божество. Вэй Усянь поймал себя на том, что вместо практического проекта нарисовал на графическом планшете легкий эскиз, и в этом быстром небрежном портрете отчетливо угадывался его куратор. В итоге сидел, глупо хихикал минуты три, а потом сохранил в отдельную папочку «Сверхважное» в галерее, так и не решившись удалить. А спустя еще несколько дней, когда стало ясно, что из дома выйти уже никак нельзя — карантин стал жестким, всеобщим, и о переходе на очное обучение не могло идти и речи — Вэй Ин, главная китайская крыса Гуанчжоу, наведался прям перед самыми проверками в гости к нескольким одногруппникам, жившим чуть дальше Не Хуайсана, чтобы узнать уже следующим утром замечательные новости. Он заболел. И да, Вэй Усянь действительно не придал этому никакого серьезного значения. Возможно, это было влияние сложного характера и проблем в семье, идущих из детства, когда ему приходилось с температурой тащиться в школу, потому что все свои невзгоды ребенок замалчивал с потрясающим упрямством. А вялость, заторможенность и кашель окружающие списывали на очередную бессонную ночь или на просто нежелание идти на учебу. Понятно, что с такой богатой предысторией и тремя госпитализациями прямо из спортзала Вэй Ин к своему здоровью относился наплевательски. Сейчас, кстати, было даже легче: на парах он, несмотря на першащее горло и легкую головную боль, сидел вполне себе достойно, обезболом закинулся еще с утра пораньше, потому что его ждала работа и очередная многочасовая практика рисования. И никто ничего ему не мог сказать, ни в чем-то упрекнуть, ни как-то надавить и заставить лечиться. Красота. Красотища. Была. Пока на следующее утро Вэй Ин не проснулся от звонка будильника и не понял, что ему херово настолько, что сложно разглядеть даже экран полностью заряженного телефона. Голова трещала по швам, нос оказался заложен так сильно, что кислорода не хватало катастрофически — будь проклята привычка спать лицом в подушку! Тело ломило, температура — и без градусника было понятно, что там выше тридцати восьми точно. Еще и кашель, мать вашу, к тому же сухой! Приехали, называется! О, боги. Вэй Ин хотел умереть. Он снова выпил обезболивающее, помня, что это вроде бы разом и жаропонижающее, постарался дойти до кухни, чтобы запихнуть в себя остатки вчерашних макарон, а потом вновь приполз в свою комнату, в которой ему сейчас было еще и очень холодно. Усянь забросал общий чат сообщениями и вопросами про свою болячку, про ее лечение, и выводы получились самые неутешительные: лекарств у него больше и нет, принести их некому, а все деньги он позавчера спустил на шикарный, но пипец какой дорогой планшет, который полз к нему откуда-то из другой провинции. Так еще и в половине симптомов «угадали» корону. Ситуация отстой. Еще большим отстоем оказалось то, что он задремал, убаюканный чужим голосом и собственной болезнью, на очередной лекции, и не проснулся, несмотря на истеричные вибрации телефона, звонки и сообщения, ни к следующей паре, ни к собранию группы по поводу презентации по мемам, которую в поте лица делал Не Хуайсан… Вэй Ин болел жестко и тяжело. В редкие минуты более-менее нормального состояния, когда у него получалось хотя бы встать, он кое-как делал свои дела, запихивал в себя бульон, сваренный и переваренный им же из двух последних куриных ножек; обезболивающее кончилось уже в первые сутки, а на покупку нового ему пока не хватало активных средств, поэтому температура не падала; заказ на сложный дизайн-проект взять он по понятным причинам никак не смог, а его учеба и вовсе свелась к вялому: «Передайте, что сильно заболел, не могу даже онлайн присутствовать». На третий день в дверь позвонили. Вэй Ин, который пытался, склонившись над немытой раковиной, хоть как-то освежить свои грязные волосы, вздохнул и поплелся, завернувшись в одеяло, к двери. За ней стоял… Лань Ванцзи. — Вэй Усянь? Почему вы… — и да, конечно, именно в этот момент несчастный студент пошатнулся от очередного тошнотного позыва, закашлялся и выразительно хлюпнул красным раздутым носом. — Вы заболели? — Как видите, — снова кашель. Горло раздирало. Вэй Усянь, внутренне радуясь тому, что из-за широкого толстого одеяла не видно его мятой старой одежды и мокрых волос, жадно уставился на куратора. Все такой же шикарный. Теперь он оказался одет в светло-серый кардиган, белую футболку и синие брюки, которые красиво облегали его стройные бесконечные ноги. А еще Ванцзи заплел небрежную косу, оставив свободно висеть несколько прядей по бокам от лица, и его золотые глаза в полутьме лестничной площадки — был вечер — казались восхитительно темными и тяжелыми, и Вэй Усянь почувствовал, как начинает выздоравливать просто от того факта, что такой шедевр из самого Лувра что-то опять забыл на пороге его квартиры. — Вы обращались ко врачу? — Врач? — долгая тишина. — Врач… А, нет… Я себя слишком ху… Хре… Плохо чувствую, чтобы кому-то звонить, — вообще, у него была Вэнь Цин, которая могла дать полный список необходимых лекарств хоть младенцу, хоть роженице, хоть диабетику последней степени, и был Цзян Чэн, который бы не отказался дать денег в долг, но… В голове потяжелело. Думать… Сложно. И больно. — Вы лечитесь? — Нет?.. — Вэй Ин закутался в одеяло поплотнее. Ему срочно нужно было вернуться в кровать, иначе он наблюет прямо под ноги куратору. — Я обязательно сдам все долги, как только… — кашель и насморк — главные убийцы человечества! — Как… Мне легче станет… — Ваше здоровье важнее. Или у Вэй Ина уже глюки из-за температуры начались, или голос Ванцзи прозвучал как-то… Встревоженно. Юноша, окончательно погружаясь в пучину болезни, скомкано извинился и закрыл дверь, после чего буквально дополз по грязному полу до кровати и свернулся там в небольшой дрожаще-кашляющий комочек. Ладно, кажется, сидеть и ждать у моря погоды — тупая идея, поэтому ему просто придется написать хоть кому-нибудь с просьбой о помощи. Завтра. Следующие дни — или часы, или недели, кто его знает? — он провел в беспамятстве. Помнил только странные образы, каких-то монстров и мертвецов, свою дерганую игру на флейте, которую сам же и бросил лет пять тому назад. Ему было очень плохо, душно и жарко. Постоянно все мысли сбивались в кучу, искажались, и вот уже его любимая шицзе своими размерами затмевает взявшийся откуда-то камаз, а Цзян Чэн танцует с собакой, у которой почему-то лицо его научного руководителя… А потом потолок начинал разрушаться, огромные куски бетона падали с ужасным грохотом вниз, все ближе и ближе к Вэй Усяню, и он кричал, на краткий миг приходя в сознание и понимая, что рядом есть кто-то еще. Не во сне — в жизни. А потом снова засыпал, чтобы дальше мучиться от кашля, температуры и насморка. Он проснулся со свежей головой спустя, как потом оказалось, три дня. Комната еле-еле освещалась серыми лучами восходящего за тучами солнца, окно было заботливо приоткрыто на щелевое проветривание, а еще… Такое чувство, словно… О… Вэй Ин приподнимается. Все еще слабость в теле, все еще кружится голова, но лоб теплый, а не горячий, как печка, и хочется есть — хороший знак! Юноша окончательно встает, медленно бредет на кухню, думая, что если уж не умер из-за лихорадки, то теперь умрет от голода — еды-то нет. Только заказывать. А потом стоит еще минуты четыре у раскрытого холодильника и не понимает, в какой такой параллельной вселенной он оказался, раз внутри главного белого друга лежит буквально все, чего можно только пожелать: овощи и груши с бананами — яблоки он принципиально не ел — диетические творожки, суп, второе в виде риса с подливкой в сияющей чистой сковороде, которую сам Вэй Ин считал безнадежно испорченной его готовкой. На пятой минуте до него наконец-таки доходит, что что-то не так, и… В его квартире точно был кто-то еще. Однозначно. Полы чистые, и хотя сам Усянь мыл их раз в неделю, такими гладкими и блестящими они не были даже при заселении. Кухня — убрана, еда — приготовлена, раковина чистая, а таких классных мягких полотенец он у себя не помнил. В комнате — порядок. Все его рисунки-блокноты-ручки-карандаши-ватманы заботливо разложены по местам, и черт возьми, Вэй Ину страшно трогать хоть что-нибудь, настолько все здесь приятно и красиво. Челюсть, висевшая на соплях паники и шока, с треском целует пол, когда Усянь видит приличную стопку лекарств, несколько крупных купюр и букет от шицзе, потому что только она может знать, как сильно ее младший брат обожает сине-белые гипсофилы. Nie Huaisang Ты как? Выздоровел? Wei Wuxian Чувак, у меня дома кто-то был Nie Huaisang Конечно был Wei Wuxian В смысле Nie Huaisang Ты вообще ничего не помнишь? Wei Wuxian Я лежал с температурой и лихорадил, у меня из воспоминаний только мои бредовые фантазии, крики и чья-то рука на моем лбу Nie Huaisang Пиздец, и ты при этом не лечился? Мудак Я все больше понимаю Цзян Чэна, который пиздит тебя при каждой встрече Wei Wuxian Откуда ты знаешь, что я не лечился… Nie Huaisang Твоим родным позвонили и объяснили ситуацию с болезнью. Приезжал врач и Яньли, ее пропустили, потому что она сама медик. Правда, теперь ей пришлось вернуться на работу Wei Wuxian Окей Спасибо Перед шицзе сейчас за испорченный отпуск извинюсь Не Хуайсан пишет ему что-то еще, но Вэй Ину плевать. Он кашляет, чувствуя, что дышится ему куда легче прежнего, а горло уже не так сильно беспокоит, и набирает горячо любимую сестру. Та берет трубку не сразу. Усянь, нервно кутающийся в одеяло — озноб все еще давал о себе знать, бросил взгляд на часы и виновато хлюпнул носом: всего лишь шесть двадцать семь утра. — А-Сянь? Ты как себя чувствуешь? — Шицзе, привет! — на том конце звонка раздался приятный и тихий смех. Настроение Вэй Ина резко улучшилось. — Прости, что разбудил, мне очень жаль… Ты сама как? — Не переживай, ты не разбудил, я на смене. И я в порядке, А-Сянь. А вот ты повел себя очень некрасиво. Я же говорила, если вдруг нужны деньги или какая-то другая помощь, пиши сразу же. А ты чего? У тебя было сорок и два, когда я прилетела с другого конца города! — А откуда ты, ну… Узнала, что я болею? Я, понятное дело, писал ребятам, но по большей части просто молча отлеживался и ни с кем не говорил… — Вэй Ину действительно стыдно. Конечно, Цзян Яньли знала, как сильно он не любит казаться слабым или просить кого-то об услугах, когда дело касалось действительно серьезных вещей. И звонить ей — плохая затея, потому что чувство вины просто убьет его на месте, но черт возьми! «Загадка убранной квартиры» терзала его грешную душу сильнее чего бы то ни было, а Яньли сейчас — единственный человек, который может ему помочь. — Мне позвонил твой друг, сказал, что ситуация требует моего присутствия. — Мой друг? Вэнь Нин? — Нет. Лань Чжань. — Лань… Чжань? — Да, — голос Яньли стал удивленным. — А что? Я неправильно запомнила его имя? А-Сянь? Все хорошо? Или я все-таки ошиблась? Так стыдно будет… — Д-да нет, все правильно, честно! Я просто понял, что все еще хочу есть. Я тебе перезвоню, хорошо? Как только совсем поправлюсь. — Позвони мне вечером, пожалуйста. Я объясню, какие лекарства тебе нужно принимать и как. — Хорошо! Люблю тебя, шицзе! — юноша закашлялся под осуждающие, но нежные и беззлобные упреки сестры, после чего положил трубку. И тут же бросился читать, что же там ему написали за время его болезни в сети. Во-первых, его долги являли собой ныне просто невероятную кучу рисунков, докладов и презентаций, от количества и качества которых захотелось слечь сразу с чумой, чтобы наверняка. В беседе группы снова разгорелся ожесточенный спор между старостой и ее негласным замом: если Ло Цинъянь была оплотом добродетели, спокойствия и вежливости, то Су Шэ, мерзкий богатенький говнюк, одним своим отвратительным и вечно недовольным лицом заставлял молоко скисать, а кишки — сворачиваться в тугой узел. Все стычки между этими двумя (Вэй Ин праведно стоял на стороне Мянь-Мянь!) перемежались вопросами по учебе, ссылками, файлами, мемами и рассуждениями о том, насколько же все задолбались сидеть дома. Пару раз мелькнули сообщения, которые передал старосте куратор, и в них Вэй Ин вчитывался с особенным вниманием. Лань Чжань. Ну понятное дело, что «Лань» в его окружении был всего один, и… Вэй Усянь, стыдно признаться, сидел и натурально паниковал из-за того факта, что такой человек, как куратор, мог быть в его квартире. Мог видеть весь тот срач, что планомерно и постоянно разводил здесь нерадивый хозяин. Мог стоять и драить эту чертову сковороду с отвратительным толстым налетом, мог намывать до блеска полы и мог, каким-то гуем, звонить Яньли и просить ее приехать — потому что сама сестра, если она вернулась на работу, просто не смогла бы убраться здесь. Конечно, можно было плюнуть и позвонить шицзе еще раз, но время… Да и что он скажет? Извини, но Лань Чжань косвенно является моим преподом в универе, поэтому я сижу в полнейшем ахуе с того, что он у меня убирался, заботился обо мне и представлялся моим другом? Так что ли? Что вообще произошло в его квартире, пока он умирал в муках? Впрочем, помимо бескрайнего удивления Вэй Ина снедало самое настоящее смущение. Такое сильное, что, кажется, температура снова начала подниматься, желудок свело в ужасном волнении, а щеки горели как лампочки на его системном блоке. Ух. Вэй Ин совершенно не знал, что и как нужно делать в этой ситуации. Он провел два дня, полных кашля, соплей, болящей головы и черных рук — чертова тушь, чертовы карандаши, кисти, чертовых архитектурный, он даже одеяло умудрился испачкать! — но сумел сдать почти все то, что сожрала неделя его болезни. Когда профессор Ли поставила-таки ему «зачтено» в самом непростом из заданий, дышать стало легче. Вэй Ин с радостью добил последний кусочек тортика, который заказал еще два часа назад, дабы отпраздновать свой успех, и откинулся на спинку стула. Несмотря на этакий марафон, который высосал из него все соки, жизнь мало-помалу возвращалась к общей отметке «удовлетворительно». Для совершенного счастья Вэй Ину не хватало только человеческого общения и свежего воздуха, потому что балкона на «покурить» у него не наблюдалось. Он кое-как отрыл среди вещей самую теплую свою куртку, натянул любимые черные джинсы с руками трупов и красивыми красными черепушками-блестяшками, и пошел бессовестно нарушать карантин. Усянь очень хорошо помнил, где сам заныкал год назад ключ от выхода на крышу, а потому целеустремленно потопал наверх, тяжело посапывая все еще красным носом. Если на улицу выходить нельзя, то про такой способ прогулки речи не шло! Одна из дверей двумя этажами выше открылась, и Вэй Ин, собравшийся было бросить будничное «Здравствуйте!» своим соседям, замер, окончательно выпадая куда-то в никуда всей своей душой. Перед ним в дверях с трубкой у уха стоял Ванцзи. Куратор выглядел странно нелепым в простых спортивных штанах, все таких же светлых, как его стиль, и до зубного скрежета ровных, без единой складочки и вмятинки. Следом глаза наткнулись на белую футболку в обтяжку, и блин, Вэй Ин самым позорным образом схватился за перила, потому что боги, боги! Какие мышцы, какая фигура, какие руки… Матерь божья, Вэй Усянь был готов прямо сейчас продать себя самого за одну лишь возможность провести руками по чужому торсу, настолько хорошо он выглядел. Видимо, куратор услышал стук кольца об железо перил и обернулся. Вэй Усянь, столкнувшийся с внимательным взглядом невероятно золотых глаз, казавшихся сейчас темно-желтыми, как потускневшее от времени золото, понял, что окончательно пропал. — Здравствуйте, Вэй Усянь, — колени сами собой задрожали. Кажется, Вэй Ин забыл, насколько красивый у Ванцзи голос. — Вам уже лучше? — Д-да… З-з-здравствуйте! — и все мысли тоже свалили куда-то подальше. Конечно, главный вопрос «Это ты приходил ко мне?» до сих пор вертелся на языке, словно муха над вареньем, но какие силы требовались для того, чтобы его задать? Вэй Ин не знал, потому что их у него не было. — Вас похвалили за успехи в учебе. Вы быстро сдали все долги. Молодец, — внутри Усяня запищала и тут же сдохла та самая тринадцатилетняя школьница, которая заставляла его пускать слюни на куратора с самого первого дня их встречи. — Спасибо. А вы… — Ванцзи выключил телефон и изящно положил его в карман штанов, после чего поднял взгляд снова. Вэй Ин кашлянул. — А вы же приходили… Ко мне… Простите, — отчего-то за свои слова стало очень-очень стыдно. К немалому удивлению Усяня, куратор, кажется, тоже испытал неловкость, из-за которой быстро отвел взгляд и неопределенно повел плечами. — Л-ладно, хорошего вечера, я пойду! — Куда вы? — Ванцзи искренне удивлен тому, что этот невозможный студент прется наверх, а не вниз, как нормальные люди, живущие двумя этажами ниже? В целом, Вэй Ин может его понять. Поэтому быстро поясняет, что ему очень-очень надо на улицу, подышать свежим воздухом, а через крышу сделать это проще всего. Лань Ванцзи… Хмурится. — Вы не выздоровели. — Зато свежий воздух поможет мне вернуться в строй быстрее чем что-либо! — и — о боги! — Лань Ванцзи — а может, и Лань Чжань, кстати — приподнимает в немой издевке бровь. Совсем немного, но у Вэй Ина внутри от восторга взрывается парочка сверхновых. Какой же он все-таки… Охуенный, Лань Ванцзи этот. Или Лань Чжань? — Составить вам компанию? — Да. Вэй Усянь даже не осознает суть вопроса, когда выпаливает согласие. Весь сюр ситуации доходит до него в тот момент, когда куратор тянется в карман за ключами, открывает дверь и через несколько секунд выходит в ветровке. Попутно Ванцзи невероятным движением рук вытаскивает свои длинные волосы из-под куртки, и те, взметнувшись, ровной блестящей волной ложатся на широкую сильную спину. Вэй Ин чувствует, что еще один такой жест — и он полетит вниз с инсультом правой почки, не меньше. — Идемте. И снова этот… Эта слегка приподнятая бровь и еле-еле заметная ухмылка в самом уголке губ. Во рту сухо, как в Сахаре, тело какое-то мягкое и непослушное, но Вэй Ин упорно идет за куратором наверх, думая, что лучше этот вечер уже не станет. На крыше потрясающе. День почти безветренный, а потому порывы душного прохладного воздуха совсем слабые даже здесь, на тридцатом этаже. Вокруг мерцают огни города, и Вэй Ин бежит в припрыжку к краю, не забывая отпускать восторженные комментарии от переизбытка нервозности. Ему хорошо. И хотя он конечно же все еще болеет, и даже тошнота возвращается вместе с еще более сильным насморком — ему хорошо. Почти до безумия. Он затихает, опершись на перила у края крыши, и смотрит. Почему-то только сейчас понимает, что столько недель провел в четырех стенах, в одиночестве, в затхлой неприбранной комнате, заваленной чертежами, проектами и канцелярскими товарами, и дышать становится еще легче. — Очень красиво, — шепчет он больше для себя, чуть подаваясь вперед с безумной улыбкой, и крупно вздрагивает, когда чувствует чужие руки на своей тощей талии. — Осторожнее, не перегибайся так сильно. Обращение на «ты» выбивает из легких весь воздух, а из головы — все мысли. Только каким-то невероятным чудом Вэй Ин, прибитый к месту ошибкой 404, понимает, что его немного оттянули от края, и он стоит в неплотном кольце из чужих рук и мечтает умереть прямо сейчас счастливым. Каким бы гением архитектуры, математики и пошлого флирта не был Вэй Усянь, ему почти страшно думать, что все эти действия куратора — самый очевидный намек из возможных. Что у него самого в голове просто немая истерика всякий раз, когда этот восхитительный мужчина появляется в поле его зрения. Что он сам сейчас медленно разворачивается и обнимает сильное и окаменевшее от неожиданности тело, которое постепенно расслабляется и обхватывает его руками в ответ. — Вы все-таки приходили? — бурчит он, думая, что если его сейчас отошьют, то до края крыши совсем недалеко. — Мгм, — о да-а-а-а, этот потрясающий звук мычания… Вэй Ин чувствует, как краснеет, и он не знает, от тепла ли Ванцзи это, от стыда или от подозрительной реакции собственного тела, которое почти требует прижаться сильнее. Усянь так и делает. — А почему? — Мгм? — Почему пришли. — Потому что ты сам ничего не смог по-человечески сделать? — это самая длинная фраза без пауз, которую Вэй Ин слышал от Ванцзи. И он возмущенно отстраняется, желая высказать все, что думает по этому поводу, но натыкается на улыбку. Еле заметную, но такую добрую и нежную, что Вэй Ин восхищенно выдохнул и резко прижался плотнее, чтобы не соблазнять себя греховными мыслями в сторону куратора. — Это неправда, — недовольно буркнул он, получая в ответ еле слышный смешок. — Можно подумать, ты, учась в архитектурном, не живешь в таком сраче. — Проверь сам. Ванцзи осторожно выпутывается из объятий Вэй Усяня, говоря, что ему нужно позвонить прямо сейчас, чтобы кого-то о чем-то предупредить, а студент стоит, уставившись в одну конкретную точку, являющую собой восхитительную фигуру в светлой одежде, и восторженно хлюпает носом. Этот вечер определенно стал лучше в несколько десятков раз. Как и вся его жизнь. Стоит ли ему звонить Цзян Чэну и хвалиться тем, что у него появился просто охуенный мужик, а если и не появился, то скоро будет?***
— Ванцзи, поздороваешься? — Сичень одарил брата мимолетной ласковой улыбкой и повернул экран планшета. На нем мелькало радостное и вместе с тем ужасающе бледное лицо Не Хуайсана, которого Лань Чжань знал давно и хорошо. Он молча кивнул в знак приветствия и внезапно даже для самого себя оторопел, жадно уставившись в экран. Более того — он нагло развернул гаджет к себе сильной рукой, когда Сичень, подумав, что чужой долг уже исполнен, попытался вернуться к диалогу. — Ванцзи? Что-то случилось? На заднем фоне, воинственно размахивая подушкой, скакал по широкой кровати юноша. Его растрепанные волосы, задравшаяся футболка и почти уже легендарные джинсы с ужасными рисунками в виде ладошек и черепов захватили все внимание Лань Чжаня. Когда молодой человек обернулся и замахал руками, Ванцзи понял, что пропал. Совсем. Вот дальше уже некуда. — Кто это позади? — хрипло прошептал он, радуясь тому, что отвлекшийся Не Хуайсан не слышит. Сичень поперхнулся воздухом. — Один из однокурсников Не-сюна, Вэй Усянь. А что? Вы друг друга знаете? — судя по лицу брата, он понял больше, чем ему следовало. Окончательное падение нравов и устоев случилось две секунды спустя, когда Ванцзи, помнивший всех курируемых своих студентов, осознал, что этот улыбчивый и солнечный юноша как раз является его подопечным.***
Шла очередная неделя карантина, и Вэй Ин, появившийся в кадре в однотонной черной водолазке до самого горла, немало удивил свою группу тем, что обстановка квартиры позади него была совершенно другой. Более простой, аскетичной, и Вэй Усянь, словно прочитав их мысли, тут же поставил какой-то мем себе на задний фон. Mo Xuanyu Это чо такое Переезжаем? Wei Wuxian Да нет, я в гости просто заглянул Jiang Cheng К кому ты там заглянул, увалень Wen Ning Ты же еще не выздоровел! Да и карантин так-то… На конференцию зашла пожилая профессорша математического анализа. Женщина попыталась что-то сказать, потом поняла, что микрофон выключен, нахмурилась, задвигала мышкой и своими сморщенными вислыми щеками, как будто бы злобно жевала и давила не вставную челюсть, а все эти новомодные информационные штучки. Одновременно с этим дверь в спальню приоткрылась, и Вэй Усянь, снова не дотянувшись до значка с микрофоном, обернулся и громко ахнул, наблюдая, как Ванцзи молча ставит на стол полную тарелку мытой и порезанной на кусочки груши. Господи. — Я тебя обожаю. Ты просто лучший, — Вэй Ин от переизбытка чувств прижал ладонь ко рту, силясь не заплакать. Лань Чжань еле слышно хмыкнул и осторожно провел по его красному лицу кончиками пальцев и ушел на кухню дальше тихо-тихо греметь тарелками и холодным, не терпящим возражений голосом отчитывать тех, кто опять не сдал ему домашнее задание по истории архитектуры. — Я тоже тебя люблю, Лань-гэгэ! Судя по стуку, от этого окрика его всегда спокойный и ничему уже не удивляющийся парень, скрывшийся за дверью, упал с инсультом. Вэй Ин злобно захихикал и запихал в рот грушу, совершенно довольный жизнью, а потом бросил взгляд на экран. Глаза его профессорши были в полтора раза большее ее огромных очков, челюсть безвольно висела ниже уровня ватерлинии, а студенты замерли, очевидно шокированные открывшейся правдой. Микрофон все еще был включен. В чате на телефоне, лежащем перед самым носом, появился скрин, на котором видно, что чья-то мужская изящная рука гладит Вэй Ина по лицу, несмотря на мемную заставку на заднем фоне. Вэй Усянь стремглав вырубил звук, камеру, хотя хотелось бы себя, и беспомощно закутался в одеяло, чтобы провизжаться и не довести тем самым до второго инсульта хлопочущего на кухне Лань Чжаня. Nie Huaisang Давай так, на сотку юаней на карту Вэй Усяня к этой первой паре разбудил наш куратор? Кто за? Mo Xuanyu Ставлю тыщу Jiang Cheng Я всегда знал, что мой брат пидор. Jin Guangyao Другие варианты даже не рассматриваются Xiao Xingchen Его точно поднял господин Лань Luo Qingyang Абсолютно согласна. Mo Xuanyu АХХАХАХАХАХА ДАЖЕ ЭТИ ДВОЕ НА НАШЕЙ СТОРОНЕ, НУ ВСЕ, ЭТО ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПОБЕДА