Три заветных

Казалось, мир погружен во тьму ровно столько, сколько младшенький себя помнит. Но на самом деле на холодных улицах едва начало смеркаться, когда на часах перевалило за шесть часов ноябрьского вечера. Они едут на машине в полной тишине уже около часа по неведомой глуши, где нет никакой связи и интернета даже чтобы включить радио. Олег бесшумно постукивает пальцами по коленям, слегка покачивая головой в такт какой-то музыке, звучащей в уме. Периодически гундит строчки иностранных песен. Поглядывает по окнам, но с Сашей не говорит. Оба вымотаны долгой поездкой. Тем не менее, их ментальная связь неразрывна, будь они хоть на противоположных концах планеты. Время десять. С момента, когда звезды предстали над низлежащей бесконечной автомагистралью, казалось, прошла целая вечность, а они все едут. Но на самом деле, время сталось оной вечностью, и тянулось дразняще томительно просто потому, что с ним по-другому быть не могло. Умирая, перед глазами человека проносится вся его жизнь. От рождения, первого шага и первого класса, до будоражащих моментов неземного экстаза, коих именно с ним было пережито больше всего. Вот же приятно будет умирать! Но вместе с тем и первые истерики на фоне непринятия собственных чувств к брату, самоотрицания. Первые ноющие в груди этапы смирения. И первые попытки сделать шаг, намекнуть, заставить второго самому прийти к пониманию этого позора. Однако "позор" по истечении буквально нескольких роковых часов перетек в уникальную интимную связь, которая, как кажется, бывает только один раз и с одним человеком. Все уже давно позади. Они вместе. И возможно, чтобы осознать буквально с неба свалившееся самое светлое и искреннее, самое огромное свое счастье, у младшенького действительно уйдет целая вечность. И осознание масштабов накатит на закате жизни. Саша выглядит так, будто до него дошло уже давно. Два года с того самого выпитого сувенирного коньяка. Два года с импульсивного первого поцелуя. И два года с воспоминания, ставшим ярчайшим за жизнь, будто центр вселенной. Сначала они просто совершенно безобидно выпивали, но точка невозврата наступила на моменте совокупности двух факторов: сперва в их квартире отключили электричество. Единственным источником света стала зажженая Сашей толстая свеча с запахом ванили, которую тот поставил на декоративный камин... Затем, в какой-то момент, опустевшая бутылка коньяка выскочила из рук как раз тогда, когда Олег пополнил из нее заключительные стаканы. Сначала они со смехом принялись собирать крупные осколки, но позже, когда в одной руке Олега был кусок стекла, а другой он в полутьме нащупал Сашину руку, он осознал, что натворил только тогда, когда упустил все на свете подходящие моменты, чтоб ее отпустить. И по взгляду Саши четко видно, что он все понимает. Ослепительно улыбается, и его улыбка озарят светом целый мир, но у Олега все равно не найдется сил, чтобы отвести взгляд на что угодно в комнате, лишь бы не смотреть старшему в лицо. Старший покачивает головой, множество раз кивая. На гордость за свою проницательность, на никчемную актерскую игру брата, на мысли в своей голове или любовь к этим мыслям — совершенно не ясно. — Какое ж ты еще дитя. Из уст брата слова прозвучали с насмешкой. Не оскорбительной, а полной нежности. Слова любимого разливаются теплом внизу живота, и множество бабочек вновь дают о себе знать. Олега давно раскусили. Он понимает, принимает поражение, но в глубине души радуется, что все потеряно, потеряно с потрахами. И больше нечего терять, и прежней значительной части страха тоже как небывало. — Можно..? — спрашивает Олег. Его шепот оседает чуть влажной пеленой тепла на розовых губах напротив. Пересохших, но неизменно нежных с того самого первого раза, когда маленький Олег впервые ощутил их на себе в глубоком детстве. На самом деле, Олег давно заметил, в какой сокрушающей близости вдруг оказались их лица, но что раньше, когда не отпустил ладонь, что сейчас, когда их губы на расстоянии жалких трех сантиметров, ничего не предпринимает. — Можно, Олеж. Ответ прозвучал так уверенно, но Олег слишком хорошо знает Сашу. Он буквально на эзотерическом уровне уловил это боязное содрагание, с которым были сказаны эти слова. Саше тоже страшно. Олег срывается. Он притягивает Сашину ладонь, лежащую в его собственной, чтобы поцеловать тыльную сторону. Глаза наполнились слезами, стыдно. Острая нужда хоть как-то оттянуть момент, когда ему придется поднять взгляд, чтобы предстать перед взором брата во всей наготе своего позора. — Пути назад не будет, Саш. Я не могу. Мне страшно. Сашин крем для рук — тепло, нежность и пылающее ощущение родной, настолько родной — своей собственной крови. Кисти его рук прекрасны. Весенне-зеленый и аквамарины вен точно линии созвездий. Кажется, под тонкой кожей сокрыта целая галактика. Их можно рассматривать, трогать, целовать бесконечно, и любого "бесконечно" всегда будет мало. Но сейчас на их месте должны были быть губы. Но все оказалось сложнее, чем представлялось в голове Олега несчитаемое количество раз. Сашины руки освободились и легли на алые скулы. Настойчивое столкновение взглядов, и младший окончательно теряет рассудок. — А свернуть назад я уже не позволю. Наконец-то легкое касание, от которого пошатнулась вселенная. Их губы соприкоснулись, и для обоих этот поцелуй в новинку. Океан эмоций, чувств и слов, что вложены в него, неловкий стук зубов, и последующая вторая попытка, что получилась более удачной. Тысячи взрывов пронеслись в голове. Бабочки в животе утянули в блаженную невесомость целиком, без остатка. И речь идет о них обоих. — Я люблю тебя, — говорит Олег. Переносимся в настоящее. Саша все еще ведет машину одной рукой — да здравствует автоматическая коробка передач. Правая рука традиционно в руке Олега, и младший льнет, словно слепой котенок. — Я люблю тебя. Звучит второй раз от того же абонента. И третий. И еще несколько. Олег целует руку Саши множество раз, везде, где кожа не покрыта кольцами: — Господи, я люблю тебя. Люблю. Как люблю тебя, боже мой, Саша... Град из поцелуев покрывает кончики пальцев, переходит внутрь ладони и спускается ниже, пока губы не врезаются в рукав и браслеты. — Не поминай имя Господа всуе, любовь. — А я буду. Олег улыбается и тепло дышит в нежную кожу. Ответные три заветных не звучат, ведь Саша посвещает этот момент Олегу. Настолько блаженный, что от этих слов волосы на загривке встают дыбом, растекаясь волнами мурашек по спине, узкой пояснице, плечам, рукам и всей длине ног. Сердце рвется от ответных чувств. Не говорит, потому что не способен на это в моменте. У Саши в принципе проблемы с тем, чтобы отвечать вовремя — непрочитанное сегодняшнее "Я на месте" от Олега до сих пор забыто висит в мессенджере. На Я.Л.Т. это распространяется с особой стабильностью. Не говорит, чтобы сказать это, когда Олег прольет компот, или когда столкнет его с кровати, или когда разобьет какую-то вещь в их доме. "Я люблю тебя" как всегда прозвучит в самый неожиданный момент, как это бывает всегда и бывало неисчисляемое количество прошлых раз. Он не может это сказать просто потому что вспомнил, как Олег, и Олег не ждет. Олега это не расстраивает. Олег и так знает.