***
— Оу, как я устала! Как же болят мои ноги! — жаловалась женщина, поочередно снимая туфли. — Говорил же я тебе, чтобы ты не покупала турецкие, — хмыкнул японец, наблюдая за измотанной, но довольной супругой. — Как прошло мероприятие? — Как и всегда все было на высоте. Я столько женщин встретила там. Такие разные. У всех свои проблемы. Не поверишь, но даже одна из теневых любовниц Вуди Аллена пришла! Ты давно дома, кстати? — Да вот минут десять назад перед тобой вернулся. Еще даже не успел автоответчик проверить. — Надо проверить. Вдруг маманя оставила нам послание. Будет потом ворчать на полчаса в трубку. — Я предлагал ей полететь с нами. Но она отказалась. — А что волноваться? Теперь за ней ухаживает Дайго. Я думаю, что уж ему можно доверять. Он тоскует по маме, а ей так не хватает сына. — И только? — решил подстебнуть он свою жену. — Ой, у тебя только одно на уме, Томоя. Иди включай этот автоответчик уже, — засмеялась женщина, уходя босиком в сторону ванной. — Интересно, доктор Анджело уже проверила наши анализы? Как думаешь? В этот раз может получиться? Но ответа не последовало. Лаура была уже слишком далеко. А когда послышался звук журчащей воды, Томоя понял, что бессмысленно ждать, что супруга отзовется. Тяжело выдохнув, парень уселся на край постели и включил автоответчик на воспроизведение. «Здравствуйте. Вы одиноки? Ощущаете пустоту на душе? Ваше начальство не проявляет к вам должного внимания? Тогда спешим уведомить вас, что с тридцатого июля по седьмое августа в Лореаль Париж будет скидка пятьдесят процентов на самые вызывающие ароматы. Спешите обрести! Возможно, именно вам ваше начальство назначит свидание за чашечкой кофе с продолжением! Приятным бонусом будет…» Закатив глаза, Сакураги потянулся к аппарату и переключил на следующее сообщение. «А вы уже слышали, что мы открылись? Нет? Тогда слушайте внимательно!» — Да чтоб тебя, — выругался парень, прокручивая очередную рекламу. Ему уже думалось, что этому потоку рекламного бреда не будет конца и хотелось просто бросить это дело. Но вот знакомый акцент, заставил его буквально онеметь. Палец не смог прожать кнопку на аппарате. «Здравствуйте. Меня зовут Морита. Я из Ти Би Эс. Сакураги Томоя-сан, верно? Я очень долго пытался выйти на вас, но, признаться, и отследить вас довольно трудно. Я потратил очень много времени, чтобы разузнать ваш точный адрес. Знаю, что вы жили во Франции, в Испании, в Тайланде, на Сейшелах, в Италии. Ваша жизнь очень насыщенная и интересная. Я связывался с вашими родителями. Им о вас ничего неизвестно с тех пор, как вы покинули дом. Они отказываются давать какое-либо интервью. Ничего не комментировали наотрез. В последний раз, когда я наведался с очередной попыткой разговорить их, то заметил, что дом выставлен на продажу. Кажется, что там уже как год никто не живет. Я хотел бы снять интервью о вас. Из соотечественников, вы один из немногих, кто выбился в люди и добился больших успехов заграницей. Свяжитесь со мной, пожалуйста. Вот мои контакты…» Лаура зашла очень тихо, повязывая пояс на халате. Она услышала нетипичный акцент, но сразу же определила, что принадлежит он японцу. Томоя даже спустя столько лет иногда выдавал что-то похожее. Например, очень часто проскальзывало четкое «Раура». Она заметила, что ее муж не в порядке. Он весь съежился и дрожал. Бывшая Палермо поспешила уложить свою ладонь ему на спину, чтобы ободряюще помассировать. — Что за Ти Би Эс? Ее голос послужил будто щелчком, что позволил ему протрезветь и тут же стереть запись с автоответчика. Произошло это молниеносно. Лаура даже вздрогнула. — Ничего важного. Это не имеет значения. Ложись спать, Лаура. Так холодно и встревоженно одновременно Томоя никогда не звучал. И от ласки отказался. Убрав от себя руку жены, он встал с постели и вышел в гостиную, направляясь в сторону кухни. Лауре оставалось только проводить его взглядом. О сне и речи быть не может, пока ее супруг в таком состоянии. Они кость от кости и плоть от плоти. Через многое вместе прошли. И пока Томоя пытался заглушить боль от душевной раны, которую добротно так вскопнули, запивая ее бренди, Лаура могла только ждать. Приставать к нему с расспросами было бы лишним. Она знала, что ему нужно дать время успокоиться и он сам все расскажет. Времени просто потребовалось чуть больше обычного. Они ссорились, как и все нормальные пары. Томоя не выговаривал ей все в сердцах, а дозированно, каждое слово взвешивал, после чего затаивал обиду и уходил спать в другую комнату, переживая бурю негодования в одиночестве, чтобы не сказать чего-то лишнего. Но надолго его не хватало. Как правило, под утро он всегда возвращался к ней. Ложился и прижимался носом к ее спине, обнимал сзади. Нередко такие примирения заканчивались ленивым утренним сексом, а потом они снова досыпали то время, потраченное на интимные активности. Когда японец вернулся, то он не сразу лег. Еще какое-то время он просто сидел, смотря в сторону телефонного аппарата. И молчал. Все это время молчал. Сначала Лаура притворялась, что спит при свете ночника, но Томоя же чувствовал, что нет. — Ти Би Эс — это телеканал в Японии. Мне звонили оттуда. — И нашли же ведь, — улыбнулась Лаура, смотря в спину мужа. — Что ты думаешь об экранизации твоих книг? — внезапно перевел он тему. — Ну…какой странный вопрос. Внезапный, я бы даже сказала. Я и не знаю, что думать. Не мой уровень, наверное. — О чем ты говоришь, Лаура? Тебя признали за пределами Италии. Мы сейчас живем там, где не могли даже мечтать, когда познакомились. — Ты ведь мечтал. Ты говорил, что мечтаешь стать звездой, правда? Хотел в США. Но я смогла прославить тебя только в страницах своих книг. Прости? — Тебе не за что извиняться. А еще, ты не должна принижать свои достоинства. Этот этап они прошли вместе. Когда Томоя помог Лауре осознать собственную красоту и женственность. Не прятать все в себе, а использовать ее по максимуму. Он хотел того же и с ее творческим потенциалом. Развернувшись к жене, Томоя погасил ночник и наклонился, чтобы подарить жене нежный поцелуй в губы. — Засыпай. Пойду в душ схожу. Я заведу будильник, как вернусь.***
Шикарный дом в Малибу. Признание. Светские вечеринки. Томоя был рад вертеться в этом кругу. Он чувствовал себя эпицентром внимания и довольствовался этим. Но на достигнутом он останавливаться не собирался. Они должны были посетить светскую вечеринку, куда были приглашены еще за две недели до визита и потому подготовились сполна. Конечно же, большинство внимания на себя сегодня перетянула Лаура. Жены известных людей и даже политиков примыкали к ней и обсуждали ее новый бестселлер. Интересовались, какие же у нее дальнейшие планы на Джина. Томоя сидел рядышком и лениво потягивал шампанское из бокала, оставаясь при этом загадочным и молчаливым. Хотя и чувствовал на себе прикованные взгляды этих ненасытных дам, которым было хорошо за пятьдесят. Они его не шокировали, как было раньше. Он к ним привык. Между тем, бокал его опустошился и он отправился за очередной порцией алкоголя, не забыв предупредить жену, что отлучится. Мероприятие было в самом разгаре. Томоя заменил опустошенный бокал новым и решил немного постоять в сторонке, просто наблюдая за людьми, за обстановкой. Стены увешаны абстрактными полотнами в черно-белой гамме, а высокие потолки украшены хрустальными люстрами. Пол выложен мраморной плиткой. В центре огромного зала, который принимал в себе сегодня свыше тридцати человек — большой камин из черного мрамора, вокруг которого расположены несколько мягких кремовых диванов и кресел. А вот у стен стоят огромные, накрытые белой скатертью столы, где изобилие блюд и алкоголя просто поражали своим разнообразием. Недалеко стоят высокие вазы с орхидеями, дополняя изысканность обстановки. Тихо играет приятная фоновая музыка. Гости — преимущественно знаменитости в вечерних нарядах — небольшими группами беседуют друг с другом. В воздухе ощущается атмосфера комфорта и расслабленного веселья. Слышится мелодичный смех, звон бокалов. Лица присутствующих излучают умиротворенность и ауру успеха. Это идеальное место, чтобы насладиться роскошью и ощутить себя частью элиты. Об этом и мечтал Томоя, будучи простым юнцом, выращенным на окраине Токио. Взгляд его невольно остановился на такой же, полностью отчужденной женщине. У стены в углу гостиной, слегка освещенной теплым светом бра, стояла дама лет сорока пяти, что наблюдала за оживленной толпой гостей. Выглядела она стильно, но сдержанно. На ней элегантное черное коктейльное платье до колен с V-образным вырезом. Тонкая талия обтянута поясом. Светлые волосы уложены в аккуратную прическу, подчеркивающую изящные черты лица. Минимум украшений — лишь маленькие бриллиантовые серьги. На ногах — лодочки на каблуке. Взгляд умных серо-голубых глаз выражает сосредоточенность и сдержанность. Она словно анализирует присутствующих, оценивая каждого гостя. Гостья не стремится к компании, а предпочитает наблюдать со стороны. Ее манеры сдержанны, осанка выражает уверенность в себе и независимость. Такие женщины притягивали Томою по умолчанию. Поэтому он и женился. Стоило только ощутить, как его плечо ненароком задела одна из дам высшего общества, как парень развернулся. — А вы не знаете, кто это? — указал японец на женщину-отшельницу, предпочитающую одиночество светским беседам. — Это? Эмма Броуди. Она агент из Парамаунт Пикчерз. — Агент? Из Парамаунт Пикчерз? — округлил глаза Томоя, вновь переводя взор на блондинку. — Ага. Не очень-то она свою работу любит. Как-то предлагала ей невестку свою. Наотрез отказалась. Даже обсуждать не стала ничего. А она, если хочешь знать, очень уж на Кэмерон Диаз похожа. Мой сын ни за что бы не подобрал простушку. — Спасибо, — оборвал ее на полуслове парень, после чего неспешно направился в сторону одинокой дамы. Пристроившись рядышком, Томоя продемонстрировал некую отстраненность. Будто бы и вовсе не планировал начать разговор. Он сделал пару глотков шампанского из бокала и только потом произнес так буднично. — Скукота смертная. — Это точно, — подтвердила женщина, не удостоив собеседника своим взглядом. — Здесь смердит пафосом. Я предлагаю выйти на балкон. Такое откровенное предложение от незнакомца шокировало Эмму. Женщина повернула голову в сторону собеседника и удивленно охнула, но не слишком громко. — Вы тот парень, которого каждую неделю приглашают на различные пятничные телешоу? — Виноват, — усмехнулся он, осторожно подтирая указательным пальцем уголок губ. — Удивительно увидеть такого парня, как вы, в такой компании. Тут все такие старые. Еще немного и войдут в пенсионный возраст. Честно говоря, не такой формат сюда подходит. Лучше бы это было что-то вроде вечеринки на открытом воздухе. Крокет… — Так вы не ответили на мой вопрос. — Что? — замешкалась она, после чего наконец припомнила. — Ах, да. Конечно. Парочка ретировалась на балкон. За стеклянным ограждением открывается потрясающий вид на ночной Лос-Анджелес. Здесь тихо и спокойно. Воздух наполнен ароматом свежести. Вдали переливаются огни огромного мегаполиса, а над головой сияют мириады звезд на бархатном небосводе. Это неповторимое зрелище. Роскошный особняк расположен на холме над Лос-Анджелесом. Отсюда открывается захватывающий вид. Мерцающие огни небоскребов виднеются вдали. Вся эта городская суета…как и та, что осталась за спиной. Вроде бы кажется рядом, но в то же время и где-то далеко. Томоя заглянул в глаза своей спутнице. — Красиво. Правда? — Это же Голливуд, — усмехнулась Эмма, делая очередной глоток шампанского из своего бокала. — Значит…вы работаете в Парамаунт Пикчерз, Эмма? — осторожно поинтересовался японец, начиная водить указательным пальцем по ободку бокала круговыми движениями. — Как быстро тут все распространяется, — наиграла удивление Эмма. Высоко в небе сияла полная луна, освещая балкон мягким серебристым светом. Тени от перил кажутся таинственными узорами на каменном полу. В очередной раз, когда дует легкий ветерок, женщина жмурится от удовольствия, вдыхая свежий ночной воздух и наслаждается видом ночного пейзажа. Томоя любуется ею, очарованный игрой лунного света на ее лице. Вроде бы…ничего в ней особенного. Женщина. Самая обычная. Но вот внутренний мир ее притягательный. — Моя жена пишет книги. Я думаю, что вы уже в курсе. — Оу, про эротические приключения Джина? — Так значит вы читали? — Я не думаю, что есть кто-то, кто не читал. Или даже так: у меня не было ни единого шанса не услышать про эти книги. Все обсуждают их. — А что вы думаете о них? — Я думаю, что это все очень забавно. Если мужчины на переднем плане, то это какой-то супер-пупер герой. Вроде Бэтмена. А если это история о любви и переживаниях, то тут всегда женщина на переднем плане. — На ваше мнение, эти книги в видеоформате имеют какой-либо шанс на успех? — Только если за проект возьмется какой-нибудь талантливый режиссер, который найдет изюминку в этом всем. В противном случае, такие «шедевры» останутся либо на полках киностудии, либо же будет экранизация какой-нибудь малобюджетной порностудией. — Надо же, какой негативный прогноз. — Это лишь мое мнение. В любом случае, решаю не я. Решает генеральный директор. — И что за человек этот генеральный директор ваш? — Андреа Цукерберг. Она и только она решает, попадет ли фильм на экраны или нет. — А как с ней можно связаться? Вот оно. Разговор перетек в ожидаемое для Эммы русло. Ей сразу же захотелось уйти от Томои. Она всем своим видом продемонстрировала разочарование и раздражение. — Я не раздаю контакты направо и налево. И вообще, я не люблю, когда со мной заводят разговоры о работе. Особенно на светских мероприятиях. Надоело, что люди пользуются моим положением. Думают, что я буду всех и вся протаскивать в объятия киностудии. Томоя почувствовал напряжение. Эта женщина начинала выговаривать ему за скопившееся годами раздражение. И он понял, что ей нужна разрядка. — Замужем? Есть кавалер? Внезапно. Она даже и не думала, что кто-то поинтересуется. С годами Эмма уже почерствела от отсутствия отношений и нормального секса. Все, что было в ее распоряжении — это вибратор, который не пил, не курил и не изменял. И то, с такой занятостью, редко ей удавалось придаваться утехам в одиночестве. Цукерберг — дама своеобразная. Сколько не приводи ей потенциальных работников — постоянная текучка. А всему виной ее непростой характер. — Нет. Никого нету у меня. Когда мне бегать на свиданки? — Ну… Японец поймал момент. Самое время переводить формальное общение на неформальное. — Например, вместо того, чтобы торчать здесь… Будь я тобой, я бы воспользовался шансом и пошел бы наверх в компании какого-нибудь симпатичного мужчины, который точно знает, как сбросить стресс с хрупких плеч… Эмма повернула голова в сторону парня и удивленно приподняла брови.***
— Однако…странно очень, что мы здесь вдвоем. Ты же, вроде как, женат. При всем при этом, ее глаза постоянно закрывались, а рот приоткрывался от наслаждения. Сидевший позади нее Томоя, размеренно и аккуратно массировал женские плечи. Ей пришлось для этого слегка приспустить наряд с плеч. Это выглядело так вызывающе и эротично. Тут невольно захочется примкнуть носом к изящной шейке и вдохнуть естественный аромат ее тела. Сакураги не удержался… Эмма распахнула глаза, а стон застрял где-то в груди, так и не вырвавшись. Блондинка вздрогнула от пережитых ею ощущений. А Томоя, тем временем, начал опускаться поцелуями от шеи до обнаженного плеча женщины. Вроде бы самое время начать сопротивляться. Но она не смогла. Вместо этого, женщина повернула голову в сторону парня и тот среагировал мгновенно: он наградил ее страстным поцелуем в губы. Такому напору страсти очень трудно противостоять, когда ты вынуждена переживать «сексуальный голод». Эмма решила нырнуть в омут с головой. И хотя он женат. И жена его была там внизу, но ей начало казаться, что чем запретнее и постыднее эта случайная связь, тем сильнее это распаляло ее саму продолжать. Ловкими движениями рук, Томоя высвобождает женщину от платья, оставляя ее лежать практически обнаженной на шелковом бледно-розовом одеяле. Эмма не из тех, кто ждет романтики, поэтому японец не стал проявлять к ней киношную нежность, разогревать ее. Он чувствовал, как ее тело жаждало его здесь и сейчас, как можно скорее. Потому, вскоре она лишается и нижнего белья. То, с каким упоением он сжал в руках ткань и вдохнул аромат ее выделений, заставило Эмму отвернуть голову и прижать согнутые пальцы к губам. Ей было стыдно. Безумно. Но от тела уж исходил жар, а желание притупляло разум. Ее грудь часто вздымалась, а сбитое дыхание становилось все громче и громче. Закинув симпатичные стройные ножки себе на плечи, уже обнаженный Томоя примкнул опытными губами к ее промежности. Носом он сразу же уткнулся в лобок, окутанный темно-русой растительностью. Не запущенно, а крайне приятно и эстетично. Томое не нравились бритые налысо лобки. В его представлении такие только у девочек, вступающих в пубертатный период. Настоящая же женщина должна гордиться своей растительностью, следить за ней. Это и есть доказательство того, что она зрелая. Эмма не привыкла к такому роду прелюдий и даже попыталась сопротивляться, но под натиском сил парня, ей не удалось. Как итог…она сдалась. И самое главное…ей понравилось с каким остервенением он вылизывал ее. Сдержать стоны просто не представлялось возможным. В этом японец преуспел. Настолько хорошо он владел собственным языком, что ему, по сути, можно и молчать, используя его по иному назначению, дабы сделать любую, даже самую требовательную даму, счастливой. Вверх-вниз. Он скользил между ее половых губ, задевая клитор. Останавливался для того, чтобы «засосать» ее промежность глубоким, французским поцелуем. Это было всего пару раз, но зато как…глаза Эммы в эти моменты уходили в зенит, а с губ срывался не стон, но рык. Женщине было достаточно всего пяти минут, чтобы кончить. Томоя понял это не только по нарастающим стонам, но и потому, как она начала хвататься за его волосы. Дождавшись ее пика, он отпрянул и вошел в ее огразмирующую вагину. Словно оказался в центре какой-то мясорубки. Но как же приятно это было, что вскоре застонали они уже в унисон. Японец сношал ее лоно быстро, ухватившись руками за женские бока. Будто она секс-кукла в его руках. Прическа совсем растрепалась и вскоре белесые локоны раскинулись по одеялу. Он не особо обращал внимания на ее грудь. Она была скромных размеров. Особо не «пружинила» в момент полового акта. Это был чисто технический случай, не имевший на данный момент ничего общего с симпатиями самого парня. Он обязан сделать так, чтобы она организовала встречу с Цукерберг. Позы Томоя тоже не менял. Он продолжал долбить Эмму, пока та не испытала второй оргазм, хотя при этом ему самому пришлось постоянно сдерживаться, чтобы не кончить. Это умение он тоже отточил со временем. Сначала ему приходилось зажимать себя, а уже потом, он научился подходить к этому без каких-либо касаний. Почувствовав, как ее вагина в очередной раз начала пульсировать и сжимать его в себе, он быстро вынул член и выстрелил горячим, очень обильным потоком спермы вдоль ее тела. Белоснежная линия тянулась от пупка до самых грудей. Японец встал с постели и прошел в прилегающую к комнате ванную. Ополоснулся быстро, чисто символически, да вернулся обратно. А Эмма все еще лежала с раздвинутыми ногами. Громко дышала, глядя в потолок с раскинутыми над головой руками, и приходила в себя. Сакураги молча опустился рядом с ней, ложась ничком, и начал водить пальцами по ее телу. — Ну так…расскажи мне побольше про Парамаунт Пикчерз…про Андрею Цукерберг…***
Неделю спустя, Томоя уже сидел на одном из роскошных диванов в комнате ожиданий. Сидел он нога на ногу и листал какой-то беспонтовый модный журнал. Не любил их он. Хотя женщины обычно вызывали в нем естественное мужское желание, но вот этих, кои любовались на него с обложки…их ему было жалко. Хотелось забрать к себе и покормить хорошенько. Просторный холл был со вкусом оформлен в сдержанном деловом стиле. Пол выложен светлым мрамором, а стены обтянуты песочными шелковыми обоями. У окна стояли еще парочка стеклянных журнальных столиков, с двумя кожаными креслами бежевого цвета возле каждого. На столике аккуратно разложены свежие глянцевые журналы, подобные тем, что сейчас был в руках у самого парня. На стене висели миниатюрные рамки с портретами голливудских звезд. Напротив же располагался длинный ресепшн из темного дерева с минималистичными линиями. Сейчас за стойкой никого нет — красивая блондинка-администратор, которая еще минуту назад встречала его, ушла по вызову в кабинет главы студии. За ресепшном виднеется ряд лифтов с блестящими металлическими дверями. Интерьер выдержан в строгом деловом стиле, но в то же время выглядит элегантно и современно. Ожидание, как никогда, казалось просто мучительным. Но звук открывающейся двери довольно быстро поднял настроение Томое. Он положил журнал на столик и состроил глазки молоденькой секретарше, откровенно провоцирующей своим откровенным видом. Особенно эта белая блузка с темным горошком, распахнутая аж на целых три пуговички, что позволило бы любому заинтересованному подойти к сидящей за своим рабочим местом девушке, и заглянуть сверху-вниз на ее силиконовое «богатство». В довесок ко всему, эта темная юбка выше колена, открывающая вид на крохотный кусочек ткани от бортика чулка. Если бы Томое было восемнадцать, то ему хватило бы только одного вида этих капризных алых губ, растягивающихся в кокетливой полуулыбке, чтобы кончить себе в штаны. — Госпожа Цукерберг ожидает вас. Проходите, — нежным и сладким голосочком объявила она, поднимая свою пилочку для ногтей со стола. Томоя подарил ей сдержанную улыбку. Но вот глазами он откровенно флиртовал, если уже не «трахнул» девушку. За дверями его ожидала тучная женщина лет сорока. Настолько тучная, что страшно представить кого-то больше. И казалось, что одного кресла госпоже Цукерберг очень мало. Распластавшись в нем, будто котлета в неряшливом сэндвиче, она завершала с кем-то разговор по телефону. Лишь благодаря хорошей звукоизоляции не было слышно ее лошадиного хохота. Женщина постоянно откашливалась, что говорило о том, что ей нужно срочно прикурить. Ее просторный кабинет оформлен в сдержанном деловом стиле. Светлая мебель из натурального дерева, стены бежевого цвета. На одной из стен висит огромный портрет Марлона Брандо. Еще молодого. На рабочем столе хаотично разложены папки с документами. Рядом стоят монитор, клавиатура, лампа и небольшой кассетный проигрыватель. На полках же размещены книги по кино и награды студии. Все довольно неплохо, кроме самой хозяйки кабинета и ее рабочего стола. Она была одета небрежно. Какое-то незамысловатое синее платье, которое ей никак не шло. И множество разных украшений. Казалось бы, что это «чудо» только что ограбило ювелирный магазин и теперь прячется здесь. Распрощавшись с каким-то своим давним знакомым, Цукерберг наконец-то удостоила Томою своим вниманием. Но прежде, чем заговорить, женщина достала пухлыми наманикюренными пальцами пачку сигарет из ящика стола, и прямо при Томое начала закуривать. — Я слушаю, — без приветствия и каких-либо других прелюдий бросила она ему небрежно. Томое оставалось лишь улыбнуться, чтобы сдержать рвущийся наружу приступ смеха. Он тоже не был дураком и быстро среагировал. Раз дамочка против формальностей, то и он не будет строить из себя аристократа. Парень уселся на краюшек стола, предварительно подвинув в сторону весь этот беспорядок из папок и документов. — Госпожа Цукерберг. У меня к вам есть предложение. — Что-что? — обхохоталась она, записывая что-то в своем ежедневнике. Симпатичный, одетый в темную водолазку и темные джинсы, Томоя подался вперед, буквально атакуя женщину своей обворожительностью. Его кулон-ключик барахтался из стороны в сторону, а сам он начал водить рукой по столику, вырисовывая на нем различные невидимые узоры. Женщина удивленно наблюдала за ним, забываясь не то что вынуть сигарету, но и втянуть дым. Еще немного и она сольется со своим креслом. — Меня зовут Томоя Сакураги. Его имя определенно сказало ей что-то. Она с минуту поразмыслила, а потом вытащила изо рта сигарету, указала на него пальцем и воскликнула. — Тот парень из пятничных телешоу? Это ты был в субботу гостем у Марты Стюарт две недели назад? — В точку. — Муженек той писательницы! Ну вы и хиппи! — обхохоталась женщина. — Так какое у тебя дело ко мне? — Я хочу, чтобы вы экранизировали книги моей жены. Понимаете, да? Она достойна этого, — продолжал напирать Томоя. Еще немного и он просто ляжет на стол. — Повтори? — Назначьте толкового режиссера и адаптируйте их так, чтобы они не уступали европейским шедеврам. — Дорогой мой, — прокашлялась в кулак Андреа, продолжая позднее закуривать. — Мы не занимаемся распространением порнографии. — Я же сказал вам: наймите хорошего режиссера. Сценариста, который грамотно составит все так, что кино пройдет цензуру и выйдет на большие экраны. Разве это так сложно? — Да кого ж я найду на такое? Где я возьму нормальных актеров? Этот фильм не сделает мне кассу! Обворожительно улыбнувшись, Томоя выпрямился, а потом встал со стола. Он походил по кабинету так, будто бы сам является его хозяином. Цукерберг прибывала в шоке от такого поведения. Она продолжала курить и смотреть за ним. Как он все брал в свои руки, рассматривал. Клал обратно и продолжал изучать все, что только попадалось на глаза. Остановил свой взор Томоя на книге, которая привлекла его внимание. В красивом французском переплете. Это был Достоевский. Конечно же «Преступление и наказание». Усмехнувшись, Сакураги легонько похлопал себя книжкой в грудь, после чего вернулся обратно, занимая свое место на столе генерального директора. Прямо на ее глазах он открыл произведение и сделал такой вид, будто бы читает. Еще так внимательно. Периодически, он бросал на ее взгляды. — Знаете, вы всегда можете попробовать себе доказать, что нет ничего невозможного. Вы дрожите за финансы? Или право имеете пойти на риск и попробовать что-то новенькое? Интерес к книге угас также внезапно, как и появился. Она ему наскучила. Потому Томоя положил ее на стол, а сам зацепился взглядом за проигрыватель. Он нажал на кнопочку и изъял кассету, изучив небольшой список песен, напечатанных на ней. А потом он вернул кассету в проигрыватель и начал отматывать до интересующей его композиции. — Слушай, ты такой дерзкий! К чему ты вообще ведешь? Пришел сюда и ведешь себя так, будто бы… Не успела она договорить, как японец перебил ее. Он поднес указательный палец к губам и нажал на кнопку воспроизведения. Из динамиков послышалось плавное звучание музыки. Отбросив в сторону откровенно дешевый флирт и гляделки, Сакураги вновь встает со стола. Но уже для того, чтобы предстать перед дамой в наиболее выгодном ракурсе. Парень начал плавные движения в такт музыки. Он уже делал это раньше. И потому гибкость его тела поражала. И то, насколько эстетично двигалось стройное тело. Он был будто змей-искуситель. И, надо признать, более Андреа рот не раскрывала, оказавшись прикованной взглядом к этому чувственному стриптизу под хит Дюран Дюран. Томоя постепенно избавлял себя от одежды и постоянно участливо визуально контактировал с женщиной, а взгляд его был томный. То и дело он использовал руки в разных жестах. Не то манил ее, не то трогал себя, заставляя кровь в жилах застывать от возбуждения. — Подойди, — охрипшим голосом скомандовала она, начиная потирать вспотевшие бедра друг о друга. Томоя подошел, не переставая ее дразнить видами своего обнаженного тела. Эта женщина никак его не привлекала. И только чудом, когда он увлекся танцами, его член принял свою «боевую стойку». Головка обнажилась сама собой, а в районе уздечки начала блестеть едва видная, но все же капля смазки. Парень схватил женщину за волосы и прижал к своему бедру. Властно. Чтобы она смотрела на его член и внимала весь этот гипноз, исходящий от него. Пусть сходит с ума от его запаха. Пусть в ее памяти останется только его член. Молодое, красивое тело, лишенное всяких волосков. Только густота волос на лобке выделялась. Обычно женщина привыкла видеть полное безобразие в таких зонах, но тут можно было сказать с уверенностью, что именно за этой зоной своего тела японец ухаживал больше всего. Красивых тел она видела достаточно. Но больших гениталий от представителей сильного пола…конечно же, реже. — Если ты позволишь мне укусить тебя за задницу, то сделаешь свою жену знаменитой. Повторяться дважды было не нужно. Томоя отпустил кудрявые локоны женщины и развернулся к ней спиной, упираясь руками о стол. Пришлось слегка нагнуться. На весь периметр комнаты раздался громкий и болезненный шлепок. Парень закрыл глаза, шумно выдыхая. Хотелось зашипеть от боли, как минимум. Но его участь была а том, чтобы терпеть. Ради одной и единственной любимой женщины. Цукерберг жадно впилась наманикюренными ногтями в нежную кожицу ягодиц Сакураги и в порыве чувств впилась в нее зубами. А вот тут бедняжка уже был просто вынужден заскулить…***
— Что вы думаете об этом фильме, Лаура? Ожидали ли вы, что кассовый сбор превысит бюджет в три раза? — вопрошала привлекательная ведущая, закинув ногу на ногу. — Абсолютно нет. Наверное, это чудо. По-другому не могу сказать. — Что вы чувствуете, когда проходите по улицам Лос-Анджелеса и видите огромные плакаты на небоскребах, откуда на вас смотрит ваш муж? — Ну, — засмеялась бывшая Палермо, поправляя аккуратно уложенные волосы. — Чувствую, что он всегда рядом. Лежавший на постели в абсолютном одиночестве Томоя покуривал сигарету и поглаживал кота, вальяжно развалившегося на постели рядом с ним. Он всегда радовался, когда видел свою жену на экране телевизора. Ведь скучал парень по ней не меньше, чем она по нему. Иногда работа требовала сепарации. Особенно, когда у него проходили съемки. Было много недопониманий, ссор, но они проходили через это. Не один раз проходили. И в будущем ничего не изменится. Он будет продолжать упорно трудиться, чтобы сделать ее счастливой. И если нужно будет идти на крайние меры, то он, не задумываясь, обязательно сделает это. На лице Сакураги растянулась довольная, такая искренняя улыбка. Только одна женщина заслуживала воочию любоваться ею. Для его же полного счастья оставалось совсем немного. Парень постоянно заглядывался на стоящий на прикроватном столике календарик, где красной пастой были обведены какие-то конкретные даты. Осталось не так долго, чтобы они попытались снова.