Звериное желание

Холодно Холодно, холодно, холодно       Металлический пол крепости словно айсберг распространял по комнате ледяную стужу. Обычно теплые и ухоженные помещения, предназначенные для преступников, решивших благородно отдать свою жизнь месту под названием «Мероприд», сохраняли в себе температуру в 25 градусов. Дети, взрослые, ученые, старцы и дамы пребывали в них без дискомфорта, нежась в тепле, своеобразном уюте и спокойствии.       Но эта комната была другая. Мало кто знал о ней, еще меньше — сумел побывать, но те, кто имел честь столкнуться с морозом этого места навсегда уносили его в своих сердцах и хранили до конца жизни. В ней было темно, так темно, что едва можно было различить собственные конечности под непроглядным одеялом, от чего холод казалось въедался в кости и навсегда сковывал их в мелкой дрожи. Живой человек не вытерпел бы в ней и двадцати минут, но вынужденные пленники этого места сидели здесь часами, днями, неделями, и стоит ли говорить, что некоторые слились с обросшими снегом подушками по углам совсем маленького промозглого ада. Застывшие в блаженной гримассе лица проглядывались сквозь мутную голубую дымку льда, потеряв чувствительность от низкой температуры, и пугали еще живое, трепещущее на морозе сердце, что отчаянно хваталось за капельки тепла, разлитые по телу. Оно судорожно содрагалось за грудной клеткой, облаченной в тонкую белую тунику, но чем быстрее оно билось, тем больше драгоценного теплого пара выходило из-за поджатых губ на перепуганном лице.       Как все могло дойти до такого?       Громыхающие звуки из глубины крепости заставили пленника встрепенутся. Он поднял перепуганный взгляд пурпурных глаз на дверь, и сердце его забилось еще быстрее, словно предвкушая встречу с его самым пугающим кошмаром. Мальчишка резко подскочил на ноги, словно ему было куда бежать, но не сумел сделать и шагу, подскользнувшись на тонком слое льда, что покрывал пол комнаты, с громким стуком ударившись о твердую поверхность головой и позвоночником. Одежда фокусника не была предназначена для таких температур, и лишь благодаря элементальному жару, живущему внутри этого хрупкого подросткового тела, кожа на его оголенных ногах и руках до сих пор не приобрела цвет спелого помидора.       Дверь задребезжала. Лицо с маленькой красной каплей на правой щеке содрогнулось в ужасе, ненависти и страхе, и мальчишка вновь попытался встать, но руки, облаченные в жесткие черные цепи никак не хотели перенимать наставления и секреты великого гудини. Кисти отчаянно дергались, в попытке вырваться из оков, но вметсо этого нежная кожа у основании кисти была бесжалостно содрана. Маленькая полоска света медленно поползла по стене камеры по направлению к пленнику, с каждой секундой становясь шире и длинее, и, казалось бы, теплые лучши должны зазывать к себе замерзающего фокусника, но он наоборот попятился к дальней стене в самый темный угол. Его позвоночник покрылся мелкой дрожью, как только остистые отростки грубо впечаталлись в неровный замерзший кусок льда, и юноша отпрянул, полностью уверенный, кто скрывается в темноте. Или кем оно когда-то было.       Лишь пару секунд мягкий свет поймал в себя тело пленника. Нежные волосы цвета благородной платины небрежно выбились из прически, оголяя маленькую косичку, что обычно пряталась под шляпой. Дрожащие плечи, неизвестно от чего больше, от страха или от холода, грубо утянутые цепями, заставляли судорожно вздымающуюся грудную клетку выгибаться. Шорты с элегантными ремешками по ходу бедер совершенно не закрывали нагие конечности, что сейчас неловко прижимались друг к другу, в попытке сохранить немного тепла, как и блуза, которую бессовестно лишили рукавов ради более эффектного дизайна. Неимоверно красивое лицо пленника так же не избежало теплых лучей. Аккуратный ровный нос, поджатые в немом страхе припухлые губы от частых покусываний, хмурые брови лишь подчеркивали красоту глубоких, выразительных, пленящих глаз, цвета самой спелой фиалковой дыни. Испуганные зрачки сузились, повстречайшись со светом, от чего большая часть радужки ярко блестнула ослепительным ласковым цветом.       Появившийся в дверях силуэт заслонил половину картины, что открылась перед его взором. каждый лакомый кусочек юношеского тела словно был под обстрелом ледяного взгляда хозяина крепости. Он был похож на огромного волка, что скалился на крохотного потерявшегося в лесу котенка, и страх, читаемый в глазах несчастного фокусника, только раззадоривал демонов, бушующих в темных уголках его животной души. — Не подходи! — голос пленника сорвался на середине фразы, как только тяжелый шаг приземлился прямо на пол ледяной камеры. — Не надо. Пожалуйста! — и без того сбившееся дыхание наполнило шумом комнату. Отталкиваясь ногами, мальчишка попытался отползти от страшного человека. Он был готов всю оставшуюся жизнь провести в этой комнате, только бы страшный волк не разорвал его на маленькие пушистые черные окровавленные комочки, но в глазах напротив лишь вспыхнуло алое жестокое пламя, придавая очертаниям начальника крепости устрашающий вид.       Шаг, один, другой, каждый звук словно отдавался сразу в грудь маленького котенка, что в попытке бегства не оставил себе ни единого шага на отступление. Стена, жесткая и холодная, ни за что не выпустит застрявшего в ловушке, полностью отдавая его под волю своего хозяина. — Даже не станешь прикрываться своим Отцом? — тягучий, низкий тон словно магма растекся по ледяному полу, а во взгляде расцвел ядовитый цветок насмешки.       Лини был не тем ребенком, что бежит за помощью к родителям, наставникам и опекунам. Он был готов стойко выдержать любое испытание, что подбросит ему жизнь, чтобы не доставлять хлопот близким для него людям. — Чего ты хочешь? — загнанная в угол крыса кусает даже кошку. Вжатый в стену фокусник грозно схмурился, показывая острые когти, но в атаку переходить не спешил. — Мы уйдем из крепости, мы никогда не попадемся тебе на глаза, я клянусь! — голос мальчишки звучал уверенно. Даже черезчур. Такая пылкая уверенность очень звонко и красиво ломается под тяжелым сапогом. Со стороны Ризли послышалась лишь холодная усмешка, а в глазах вырос бурлящий вулкан ненависти, перемешанный с животной похотью и жестокостью.

***

— Нет, нет, нет — судорожное слово без остановки слетало с дрожащих в ужасе юношеских губ. Молебный взгляд быстро наполнялся влагой, он судорожно метался в разные стороны, в попытке найти хотя бы одну, самую хрупкую, самую маленькую и невзрачную спасательную соломинку, но ее не было. Из каждой ситуации должен быть выход, всегда можно сделать выбор, даже если он не лучший — так думал юный фокусник до этого дня. Но сейчас паника бушующим цунами поглащала последние остатки разума, обнажая удушающий страх. Нет. Выхода нет!       Под жестоким напором треснула одежда, от чего прекрытую доселе часть бедер мальчишки обдало холодом. Обе ноги тут же плотно прижались, словно они могли остановить палача, что уже занес топор над тонкой шеей. — Пожа…пожалуйста… — сдавленный шепот ласкал волчьи уши, руки которого грубо сдавили нежную бархатную кожу. — Господин Ризли… я умоляю… — огонечек надежды до сих пор теплился в его голове. Может быть это всего лишь злая шутка? Может быть прямо сейчас начальник крепости вдруг рассмеется над выражением его лица и они пойдут выпьют горячего чаю? В тепле, уюте, со сладким печеньем, с ног до головы укутавшись в теплый плед…       Но действительность не была настолько благосклонной. Ноги фокусника одним резким движением грубо развели в стороны, оставляя его беззащитным перед взглядом грозного хищника. Сердце, что до этого колотилось с бешенной скоростью, стало пропускать удары, пока тело пыталось справится с оцепенением, что накладывала аура палача. Горячее мужское тело вплотную подвинулось к прозябшей коже на упругих юношеских ягодицах, царапая их грубой тканью брюк, и спустя пару невыносимо долгих, но и в то же время неимоверно быстрых мгновений торс мальчишки резко напрягся, ловя разгоряченную дикую плоть. Капелька бесцветной жидкости нетерпеливо стекла на тонкую блузу чуть выше аккуратного пупочного завитка, и у мальчишки перехватило дыхание.       Сопротивление заставило себя ждать слишком долго. Неловкий удар освобожденных ног пришелся на крепкое плечо, облаченное в серую жилетку, заставляя хищника отклонится на сантиметры в сторону, мальчишка перевернулся на бок, судорожно отталкиваясь пятками от земли, в попытке отчаянного бегства. Его тело хорошо скользило по льду и он достаточно быстро отстранился на метр от своего мучителя, но это не играло ему на руку. Крепкая рука быстро выхватила одну из судорожно мечущихся ног и резко притянула фокусника на прежнее место. / — НЕТ — выкрикнул мальчишка, пытаясь освободить свою лодыжку пяткой другой ноги, но скоро и она была так же грубо поймана и обездвижена. — Нет, нет, нет, нет, я умоляю! — красную капельку на щеке окрапила горячая прозрачная влага. — Я не хочу умирать, не на… — мольбы мальчишки заглушил тихий, но оглушающий смех, выказывающий полное удовлетворение ситуацией. — Так даже интереснее. — оскалился волк, совершенно лишая свою маленькую жертву надежды на спасение. Больно Больно, больно, больно Больно.!       И без того темная комната будто лишилась остатков своих блеклых красок, утонув под крупными горячими слезами, что буйным потоком сорвались с пурпурных глаз. Казалось вся крепость была резко охвачена тихим безмолвным омутом, набита огромными комьями ваты под завязку, так что звук доносился откуда-то очень далеко. Как же больно…!       Откуда-то далеко далеко доносился звук, что сливался с тишиной. Кто-то кричал, кричал так сильно, что голосовые связки сходились в судорогах, а нежную слизистую горла сдирало до кровавых ошметков. Болезненный крик, как угасающее пламя жизни упорно искало отклик, но не находило даже жалкой искры. — НЕ — надрывной вой оглушительной волной бился о ледяные стены камеры, словно пытался волной сбить всех обидчиков, что покушались на юношеское тело, но слово украла боль, что в изнеможении имела лишь один-единсвтенный отклик у каждого, кто с ней сталкивался. Вместе с этим болезненная волна, что яркими вспышками взрывалась в нижней части тела, с новой силой врезалась в фокусника, заставляя его неестественно выгнуться в пояснице, в попытке убежать и спрятаться от терзающих ее ощущений.       Очередное резкое и уверенное движение взорвало в каждой клеточке тела убийственную пороховую бочку. Воздуха в легких совершенно не оставалось, но вновь набрать полной грудью жилаемого кислорода не получалось — крик безпрерывно рвался с покусанных губ и утопал в холодных стенах, но даже сейчас желание освободиться не покидало мальчишку. Не в силах больше терпеть, он сделал судорожный рывок ногами, в панике дергая неподдатливые цепи руками за спиной, и тело его, изгибаясь, отползло лишь на пару миллиметров вправо и встретилось с очередной хитрой усмешкой.       Крепкие руки полностью отпустили бьющееся в конвульсиях тело, но оставили его без внимания не надолго. Нырнув меж бедер, пальцы до синяков впились в мягую плоть талии, словно пробовали маленький кусочек для оценки вкуса, и единственное слово раздалось прежде, чем первый шлепок открыл начало бесконечной ночи, укрытой толстым слоем воды, металла и льда. — П…пожа…пожалуйста… —       Каждое жестокое движение словно забирало по кусочкам расколутую душу из тела фокусника. Паника на его лице сменялась отчаянием, гневом и болезненной гриммасой, залитой солеными слезами, пока его внутренности разрывало от бешенного голопа. Мужчина опустился вплотную к нему, потому все попытки оттолкнуть его ногами были успешно провалены, и с хищным рыком он вцепился в нежную шею, спрятанную воротником блузы, от чего на поверхность вынырнули несколько алых капелек, но придавленный мальчишка совершенно не замечал этого. Все его тело напряженно дрожало от жесткого члена, что врывался в него снова и снова, не заботясь о его состоянии. — Господин… Ризли… — сдавленный рыданием голос наконец проявил себя, как только все его нутро до конца было заполненно чужой плотью. — Мне больно… Мне… так больно… — внутренняя пульсация сталкивалась с пульсацией от горячего препятствия, заставляя таз фокусника медленно неметь. — Пожалуйста… хватит… — со стороны мальчишки донесся судорожный всхлип. — Хватит…!       Но насильник не прислушался. Никто не придет к нему на помощь, никто не заберет его с собой из этого адского места, никто не сбросит с него этого мужчину и уж тем более не даст ему отпор. Никто не пойдет ему навстречу. Никто не уймет его боль. Никто не залечит его раны. Он совершенно один, жалкий, беспомощный, скованный болью с единственным желанием, поскорее закончить эту ночь. Но у его недруга были другие планы.       Сухие шлепки в кокофонии криков быстро разбавились хлюпающими звуками. Слизь и кровь в перемешке наконец смогли снять хотя бы небольшую толику боли, сводящей судорогой несчастного фокусника. Его звонкие крики окрасились хриплым тоном, глаза раскраснелись и слегка отекли от пролитых слез, а кожу на руках изорвало в кровь от холодной стали цепей. Он был похож на тряпичную куклу, до которой добрался похотливый пёс, и ему некуда было спрататься. Каждый крик становился все тише и тише, пока картинка перед глазами плыла и сливалась в одно непроглядное месиво — замученный болью разум начинал сдавать позиции.       Но грубые толчки даже не собирались останавливаться.       Они разрывали это маленькое тело снова и снова.       И даже когда последний рубеж сознания был оставлен       Они окутывали скверной мальчишку с каждым движением.

***

      Дверь с противным дребежанием начала закрываться. Полоска теплого света истончилась и скоро вовсе пропала, окуная комнату в тьму. Холод окутывал едва вздымающееся при вдохе тело, утопшее в собственной крови и слезах, разъедаемое изнутри обжигающем чужим семенем. Нависла непоколебимая тишина. Звуки бьющегося сердца медленно угасли, оставив после себя лишь едва уловимое тепло. Маленькая холодная комната словно сожрала такого живого и такого яркого человека, навсегда оставив в виде отпечатка металлический запах крови в своих стенах, бережно упокоенный под тяжелыми толщами воды. — Все будет…хорошо… —