Что такое печаль?

Что такое печаль? У этого, по своему виду, незамысловатого слова, небольшое количество значений, только вот сама печаль может быть абсолютно разной, словно, противоречащей самой себе. Печаль — это эмоциональная боль, чувства, что сжирает изнутри, только физически она почти что не влияет, страдает только сознание. Печаль сравнивают с раком в двадцать первом веке, чумою нашего времени, что поглощает в свои тёмные узы тысячи людей в мире, да что уж в мире. Знали бы мы, ежели существует жизнь вдали от нашей планеты, другие цивилизации так же ею страдают! Никто не может избавиться от угнетающего чувства в груди, это давление таки душит. Какой бывает печаль? Печаль имеет много названий: огорчение, тоска, горе, скорбь, хандра, меланхолия, отчаяние. Иногда печаль называют унынием, хотя большинство святых отцов разделяют эти две страсти. Интересно, но у всех людей печаль переносится по разному, вот же, ничего общего среди разных народов мира. Кто-то — закрывается в себе, кто-то — держит всё в себе до пика возможного, но найти человека, с коем можно поделится своим горем крайне тяжко, а возможно и всю жизнь ходив по свету, в поисках того самого — поиски и к старости успехом не увенчаются. В целом, многим, кто столкнулся со столь страшным диагнозом — без помощи психологии никак не обойтись, но некоторые, всё же проявляли некое мужество (хотя таковым назвать это довольно трудно), до конца своей жизни носили эти тяготы а собой, не смея отпускать, ведь это часть воспоминаний, только это уже становится смертельной мукой, каждую ночь утирая свои слёзы с опухших и раскрасневшихся глаз, кое закрыться и отпускать в сон — отнюдь не хотели. Печаль — страшный диагноз, что помутняло сознание человека, полностью поддавшись лечению. Но не смогут даже таблетки исцелить разум того, кто потерял кого-то, или же что-то. Каждую ночь слёзы будут падать на пол, на подушку, измокая её настолько, что спать тяжко будет: переворачивать придётся, дабы на солёном и мокром не спать. Но даже когда ляжет, когда сознание уже отплыло в царство снов — маленькие кристаллики продолжают оставлять на щеках мокрые дорожки, а после разбиваются на миллионы осколков о мягкую подушку. Юноша, сидя на не очень удобной койке, глупо пялился в стену, янтарные глаза утратили свою былую яркость. Горница была освещена тусклым светом лампы, висящей на потолке, хотя и лампой было было трудно назвать: средних размеров лампочка, что висела на проводах и производила зеленоватый свет, который таки пугал. Но, кажется потревожить беловласого парнишку, ни что не могло. Был ли он погружён в свои тяжкие думы? Нет, его глаза производили пред ним ужасающую картину, что произошла с юнцом минут пятнадцать назад отроду. Верхняя часть тела была оголена, прикрывали торс только бинты, перевязанные по всему периметру. Где то просачивались алые капли крови, но их было крайне мало: слой бинтов был очень большим. «..Гэнъичиро, недовольно шагая по полю боя, на котором недавно было сражение, в коем он и принял участие, прикрывал за собой военного врача, что на плече тащил сумку. Рядом с тёмноволосым врачом шагала блондинистая девица, скорее всего помощника самого лекаря. Блондин, что-то недовольно бурчал себе под нос, судя по всему, он был недоволен, что его отправили как бы присматривать за врачом, который скоре будет искать тех, у кого ещё был пульс, таких немедленно отправляют в госпиталь к Акико, коих девчушка быстро излечивает. Сам же доктор, которого звали Мори Огай, тихо посмеивался с возмущений Очи, состояньице нынешнего товарища его ничуть не беспокоило, только лишь забавляло. – с какого чёрта меня отправили с вами? Говорят вы и без защиты сильны, к чему тут я понадобился?,- вновь недовольно бурчит Фукучи, не смея оглядываться назад, глядеть в эти озорные алые глаза. – ну как же? Мало ли враг решит нанести удар, пока я с Элис буду занят? Для этого вы собственно здесь и нужны: дабы в непредвиденный момент заслонить собой моё тело.,- улыбаясь произносит Ринтаро, оглядываясь на голубоглазую девушку. – ха! Вздор! Никто бы не стал жертвовать человеком, что как звезда на поле боя!,- уже добавив тона проговаривает блондин, гордо вскидывая голову. Под звездою, Очи и имел ввиду себя. Мори же, не стал как-то добавлять бумаги в огонёк, поэтому и решил промолчать, дабы пламя не распространилось. Вот и трупы стали показываться. Брюнет стал не спеша подходить по черёдке, проверять пульс, пока Очи в сторонке стоял, за работой врача наблюдал. Элис же не стала отставать от Мори, так же подходила к людям, опечаленно вздыхая. – ну неужели, ни одного выжившего не осталось.,- грустно молвит Огай, ставя руки на бока и оглядываясь вокруг, после чего фокусируя своё внимание на товарища. – это значит, мы возвращаемся? – именно, а вы догадливый. Не успев и развернуться, уши Гэнъичиро навострятся, уловив шорох. Да, можно было списать на обычный шум ветра, или же колыхание травы, только вот звенящий звук металла — Юноша ни с чем не спутает. Пистолет? Винтовка? Граната? Гадать времени не было, судя по всему сердце Огая так же пропустило пару ударов, заметив внезапную серьёзность своего товарища. Врач не стал паниковать, он вёл себя как обычно, с той же лукавой улыбкой на тонких губах, которые нравились Фукучи, и отрицать он этого не собирался. Набрав воздуха в грудь, блондин продолжил двигаться в обратном направлении, всё же идя ближе к оврагу, ведь в случае нападения укрыться можно и в таком незначительном месте. Пульс не собирался возвращаться в свой обыденный ритм, осознание непрерывного наблюдения напрягало. Огай плёлся рядом, не отходя от Очи ни на шаг, параллельно за наблюдением области, следил и за состоянием товарища, будь оно моральное или физическое. – Гэнъичиро, а как ты попал сюда?,- решил было врач отвлечь блондина от усугубляющейся ситуации. – я призывник.,- не задумываясь ответил старший, держась как можно ближе к брюнету, готовый в любую секунду хватить и укрыть от атаки. – интересно, я думал, что такие мужественные люди как вы, по собственному желанию тащатся сюда, дабы защитить страну, да и избавить мир от вечного страха.,- конечно, по тону голоса ясно, что юноша нагло льстил. Мори крепко сжимал ладонь Элис. Сам же Фукучи, от столь приятных слов тихо посмеялся, протянув ладонь, а после почесав затылок. Как только голос врача утих, мрак словно вновь наполнил область, распространяясь на территорию сильнее с каждым шагом товарищей, литья деревьев будто потемнели в разы, превращаясь из наливного зелёного оттенка — в более чёрный, даже с примесью синего. Что-то не так, оба в этом уверены. Звук летящей пули не спутать ни с чем. Колыхание ветра в податки не годится свисту медной пули, что стремительно направляется к Ринтаро. Врач не подозревал внезапного выстрела, звук был настолько тихим, что свист этот услышать было практически невозможно, только один человек мог бы распознать его, именно тот, что находился рядом, тот, что в обиду не даст. Но это война, обижают тут каждого, да так, что шрамы на сердцах до конца жизни кровоточить будут, о пощаде просить и о бесконечной боли трепетать. Выкрикнув, что-то на подобии «Осторожно!», блондин хватает за руку Огая, сжимая и таща тело на себя. Мори обхватил девчушку рукой, прижал к себе, кажется, доверяя жизни обоих Очи полностью, а как же, как же не доверять герою? Три тела с грохотом рухнули в овраг, но времени лежать не было, надо вставать и бежать, неизвестно, сколько врагов затаилось в этой местности. Писк. Трудно понимаемый, но ужасающий и заставляющий всё тело дрожать. Тонкий звук, что означал: «у вас есть три.. две..». На войне, в отличие от мирных деньков, этот писк означал, что мина активирована, есть несколько секунд, дабы сбежать, попытаться хоть чем то укрыться, чем угодно, сейчас любой, даже на вид самый обычный предмет мог спасти жизнь. Янтарные глаза быстро забегали по округе, то ли ища источник ужасающего звука, то ли пытаясь найти глазами, и сфокусировать своё внимание на том, кто сейчас был важнее собственного спасения. Вновь грубые руки, покрытые шрамами и мозолями хватают чужую, более бледную. Времени нет, нисколько, лишь лечь на земь, надеясь, что ранения будут не смертельными, надеясь, что таким глупым способом не оборвутся несколько нитей жизни. Огай внезапно наваливаться на тело Гэнъичиро, крепко хватает за шею, прижимается, держа голову чуть ниже чужой. Элис поступает похожим способом: ложится рядом. Над ухом Фукучи слышится сдавленный вздох, такой живой и чувственный, словно полон он не отчаяния, осознавая собственную безысходность, а на оборот: радость и счастье, счастье за столь близкого ему человека. Глаза каждого со всей силы были зажмурены, словно и до боли от давящих век. Пульс увеличился до такой степени, что толчки чувствовались в каждой части тела, от пят до кончиков пальцев. Конечности подрагивали. Громкий, до безумства устрашающий всплеск энергии издал звук, что поразил уши, вызвал дичайший крик у блондина. Огай, сжимая воротник товарища, коего заслонил своим телом, стиснул зубы. Куски земли разлетались в стороны, покрывая тела. Уши терзал отвратительный комариный писк, заглушающий все звуковые отражения мира. Некое свечение Очи замечал, приоткрывая глаза, мутно и бессмысленно глядя в даль. Этим свечением и оказалось пламя, остаточное явление от взрыва. Юноша опустил свой взор на Мори: руки его расслаблены, как и всё тело, глаза устремлены в никуда, тёплое дыхание его отдавалось по собственной форме, тёмные пряди рассыпаны в разные стороны. Только вот, лишь одно ужаснуло Фукучи: постепенно распространяющаяся по траве алая кровушка. Мечник не мог трезво соображать, последние силы собрав, он привстал на локтях, с осторожностью перевернул чужое тело, положив рядом с собой, сразу же начиная осматривать. Правило есть одно, тот кто наступил на мину — тот и страдает больше чем товарищ. Тот кто наступил на мину — у того шансов выжить нет. Отсутствовала нижняя часть тела. – похолодало как-то, заметил?,- слёзно спрашивает Ринтаро. Голос его дрожал, как и улыбка на бледных его губах. – Гэнъичиро, насколько всё плохо? Блондин не мог и слова вымолвить, взирал на устрашающую его картину, старался приподнять тело его, обнять, прижать к себе как делал Огай пару секунд тому назад. Взгляд очей янтарных постоянно метался к месту «обрыва», глядя на кровавую кашу, видя пред собой органы, что ранее помогали сохранять жизнь брюнета. Их срок действия истёк? – не смотри вниз.,- шепчет Гэнъичиро на ухо Мори. Он знает, что врач всё ещё слышит его, чувствует его тепло, которое постепенно угасает. Не заметил военный, как постепенно он начал пачкать солёной жидкостью, катящуюся из глаз, щёку Ринтаро. – мне зябко.,- томно произносит врач, пока улыбка пропадала с уст. Прожить последние минуты жизни с человеком, которого повстречал недавно совсем, чувствуя дикий холод, но заглушало его тепло, исходящее от последних объятий Фукучи, наверное, более чем прекрасно, человек этот дорог, любим. Горячо любим. Девушка осторожно, медленно сделала пару шагов в сторону трупа, коего до сих пор держал в своих объятиях Гэнъичиро, рыдая и моля очнуться ото сна. Он надеялся, что это лишь сон, чей же он только? Вскоре юноша заставил себя отпустить Огая, оставить одного на земле. Элис присела подле холодевшего Ринтаро, после и легла рядом, сжимая его ладони в своих, прикрывая голубые глазки. Она рассыпалась словно песок, только песчинки пропадали сразу же, как и оказывались на земи. Сознание Мори угасло, а значит и Элис угасла, растворилась в воздухе, улыбнувшись пред тем, как исчезнуть навсегда. Человек, которого сердечно любил Очи, более не обнимет его, не посмеётся над его нелепой шуткой.» Что такое печаль? Гэнъичиро Фукучи знал ответ на этот, с виду незаурядный вопрос. Но ни с кем не поделится ответом, он сохранит его в своём сердце, не позволяя забыть самому себе значение этого слова.