Бес

С некоторых пор Кирилл боялся выключать на ночь свет. В кромешной темноте крохотной квартирки было необъяснимо страшно. Будто чьи-то чужие недобрые глаза наблюдали за ним из каждого угла. Молитва и включенная лампа на столе приносили немного успокоения, и все же ночи проходили в тревожном поверхностном сне, когда вскидываешься от шагов за стенкой, от шума машин и лая полуночничающих собак. А потом явился бес. Нахально уселся на край кровати и сверкнул лукавыми желтыми глазами. −Ну привет, Кирилл. Имя он выговорил как-то вкрадчиво, будто на вкус попробовал. И тут же облизал яркие пухлые губы, показав на мгновение острые белые клыки. Бес был похож на человека – на молодого парня, худощавого и гибкого. Длинные распущенные волосы пышным кучерявым облаком спадали до середины спины, надо лбом из них выступали небольшие, но острые золотые рожки. Кирилл смотрел на ночного гостя широко распахнутыми глазами и никак не мог взять в толк – сон это или кошмарная явь? Бес, совершенно обнаженный, сидел к нему вполоборота, подтянув к груди колено и устроив на нем щеку. −Кто ты? – с трудом выговорил Кирилл, пытаясь хотя бы приподняться на подушке. Ничего не получилось. Тело будто свинцом налилось и подчиняться не желало ни в какую. Бес улыбнулся еще шире. У него было ангельски красивое лицо – тонкое и изящное, словно с полотен старых мастеров. Мягкий свет лампы золотом обрисовывал тугие мышцы плеч, играл в сияющих волосах, отражался искорками на рожках. −Oh, darling, I'm a nightmare dressed like a daydream. – пропел бес почему-то по-английски и улыбнулся еще шире, тряхнув головой. −Что тебе от меня надо, кошмар? Кирилл нахмурился и попытался оторвать руку от кровати. Правда, еще не решил, для чего – ущипнуть себя посильнее или перекреститься? Ногой он чувствовал чужое бедро, и все же сны порой бывают ужасно похожими на явь. Визитер обиженно скривил пухлые губы и свел домиком светлые брови. −Чего сразу обзываться? Мы с тобой еще не познакомились, а ты уже хамишь. −Я не желаю с тобой знакомиться. – процедил Кирилл. – Изыди, нечисть. Бес пожал плечами и никуда исчезать не стал. Безразлично скользнул глазами по иконам и снова пристально уставился Кириллу в лицо. Под его взглядом слова молитвы стыли на языке. Желтые глаза завораживали, заставляли позабыть обо всем на свете. Зрачок в них то был по-человечески круглым, то вытягивался в кошачью щель, то становился прямоугольным. −Как-то неубедительно. – бес негромко рассмеялся, и его смех золотыми монетами запрыгал по комнате. Кирилл широко раскрытыми глазами следил, как эта бестия ловко и гибко поднимается на ноги. Из-за спины у беса вынырнул вдруг длинный и подвижный золотистый хвост с чем-то вроде стрелки на конце. Впрочем, наличие хвоста как раз прошло мимо Кирилла. Мечущийся взгляд скользил по стройному поджарому телу, с прихотливым изгибом узкой талии, четко очерченными мышцами груди и живота, перевитыми венами сильными руками, метнулся прочь, едва задержавшись на члене. Бес усмехнулся, сверкнув глазами, и, будто балерина, покружился, рисуясь. Вот теперь кипящий мозг заметил, что линия позвоночника продолжается хвостом. Правда, округлые ягодицы внимания привлекли куда как больше. Кирилл прикусил губу и попытался хотя бы зажмуриться, чтобы не видеть этого дьявольского наваждения. Бесполезно. Глаза ни в какую не хотели держаться закрытыми, а бес все смеялся и смеялся, захлебываясь звенящим смехом. Так радостно и чисто смеются дети, а не рогатая и хвостатая тварь прямиком из преисподней. −Что тебе от меня надо? – разом высохшие губы подчинялись с большим трудом. Кровать скрипнула, прогибаясь под весом вытянувшегося рядом чужого тела. Кирилл повернул голову и столкнулся взглядом с оказавшимися почти вплотную желтыми глазами. −Ты такой красивый. – промурлыкал бес, запуская пальцы Кириллу в волосы и с нажимом проходясь по коже головы. – А еще такой глупый. Так отчаянно сражаешься со своей природой. Я не мог не прийти к тебе на помощь. −Оставь меня в покое, бес. – прошептал Кирилл. – Ты не сумеешь причинить мне вреда, а я не дам тебе над собой власти. Над ухом низко и вкрадчиво засмеялись. −Я вовсе не хочу причинять тебе вред. Лишь направить тебя верной дорогой. −Все ваши дороги ведут в одну сторону. В ад. −Зато как сладко по ним идти. Полные теплые губы двигались уже вплотную к щеке. Кирилл с трудом перекатил голову по подушке, отворачиваясь. Но этим только открыл шею, в которую тут же с удовольствием впились острые зубы. Горячий язык прошелся по коже, зализывая укус. А потом на это место подули, вызвав целый табун мурашек и будто электрический разряд вдоль позвоночника. Кирилл стиснул губы, удерживая вздох. Тонкие пальцы слегка потянули его за волосы, но тут же отпустили и погладили по голове, как ребенка. −Мне ведомы твои страсти и мечты. – прошептал на ухо Кириллу бес. – И в них нет ровным счетом ничего грязного. Разве не завещал Он любить ближнего своего – всякого? Не имеет значения, мужчину или женщину. −Хватит извращать учение Христа. – сквозь зубы выговорил Кирилл, глядя, как узкая золотистая от света лампы ладонь медленно ползет по его груди, стаскивая тонкое одеяло. Прохлада комнаты тут же уколола обнаженные руки и ноги. Сердце заколотилось так, что, кажется, бес вполне мог его услышать. Кирилл чуть не проклял себя за то, что лег спать в одних домашних шортах. Гибкое горячее тело прижалось ближе. Бес, удобно устроив голову у Кирилла на плече, провел ногтями от впадинки между ключицами, обогнув крестик, к самому поясу шорт, заставив вздрогнуть, напрягаясь. Погладил большим пальцем полоску темных волос внизу живота и снова прижался губами где-то под челюстью, втягивая кожу и оставляя пульсирующий засос. В этот раз током пробрало не по спине, а ударило сразу в живот и ниже. Кирилл закусил губу до крови. Бес тут же приподнялся и навис над лицом Кирилла, устроив обе руки по бокам его головы. Жадно втянул воздух и облизнулся. Глаза у него потемнели. Волосы упали, отгораживая их с Кириллом от всего на свете, в том числе и от ликов на стене. −Сгинь. – из последних сил прошептал Кирилл, чувствуя, как его затягивает тьма в глазах этой твари. −И не подумаю. Бес с жадностью впился Кириллу в губы. Облизал укус, собирая кровь, гортанно заурчал, толкнулся языком сквозь неплотно сжатые зубы, обласкал небо. Он двигался так уверенно и напористо, что Кириллу почудилось – еще немного, и можно будет сказать, что его рот изнасиловали. Не разрывая поцелуя, тварь перекинула через Кирилла ногу, усаживаясь ему на живот. Вот странность – тяжести Кирилл почти не почувствовал. Только странное давление и жар. Воздуха категорически не хватало, отстраниться и сделать вдох он не мог, а юркий горячий язык прошелся по кромке зубов, выскользнул, широко обводя и так уже влажные губы. Бес усмехнулся и оттолкнулся руками от изголовья, съезжая ниже. Кирилл судорожно вдохнул, когда тварь явно не случайно задела его член и с ужасом осознал, что проклятое тело равнодушным к происходящему не осталось. Бес поерзал, будто устраивался поудобнее, а на самом деле безбожно проезжаясь задницей по промежности и делая давление едва терпимым. −Вот видишь, Кирилл. – желтые глаза сладко прищурились, а губы растянулись в широкой улыбке. – Твое тело умнее тебя. Оно прекрасно знает, чего хочет. Губы от поцелуя горели так сильно, что показалось – они распухли. Пошевелиться Кирилл по-прежнему не мог. Глаза закрыть опять не получалось. Щеки пылали, а из-за уложенной высоко подушки было прекрасно видно, как румянец заливает и грудь. Бес склонился над ним, проводя языком горячую влажную черту по середине груди. Потерся щекой там, где заполошно стучало сердце. Облизал заострившийся сосок. Стиснул его зубами, заставив подавиться ставшим вдруг горячим воздухом. Облизал вновь и, отстранившись и сложив пухлые губы трубочкой, подул. Кирилла прошило таким разрядом, что он невольно выгнулся в спине, навстречу удобно устроившейся на нем адской твари. Бес хитро полыхнул глазами и повторил все то же самое со вторым соском. Потом улегся сверху, почти распластавшись по Кириллу. Гибко изогнулся и потерся собственным твердым и уже текущим членом о низ живота. Провел носом по напряженной шее. Повторил этот путь языком. Потом цепочкой коротких укусов. Кирилл все-таки не выдержал и застонал. Хотелось стиснуть кулаки, сжать в них чужие пушистые кудри. На худой конец простыню, да так, чтобы треснула. Но он все еще не мог пошевелиться. Только отчаянно и неосознанно подаваться бедрами вверх. Неудобно придавленный член ныл и пульсировал так, что эта пульсация только что не в ушах отдавалась. −Ты прекрасен, Кирилл. – раздался над ухом вкрадчивый шепот. – Ты свободен и прекрасен. Со мной. Бес выпрямился, играя тугими канатами мышц, потянулся всем телом, красиво изогнувшись. Ловко слез, но не успел Кирилл перевести дыхание, как настырные руки потянули прочь шорты – его единственную защиту. Освобожденная плоть распрямилась бесстыдно и жаждуще. Кирилл глухо простонал от облегчения, а бес сверкнул глазами так радостно, словно дорогой подарок увидел. −А так еще прекраснее. – прокомментировал он. Тварь отбросила за спину волосы, уложила раскрытые горячие ладони Кириллу на колени и медленно провела вверх, к бедрам. Потом так же медленно спустилась руками обратно и вдруг резко дернула, разводя ноги в стороны. −Не смей! – от перехватившего дыхание ужаса у Кирилла даже почти получилось приподняться на подушке. −Я же еще ничего не сделал. – бес скорчил такую простодушную и невинную мордашку, что живо сошел бы за ангелочка с открытки. Он удобно устроился между разведенных подрагивающих ног Кирилла и вдруг резко наклонился, насадившись ртом на член до самого основания. Кирилл, которого со всех сторон обхватили горячие влажные стенки горла, подавился стоном и подался вперед так резко, что закралась мысль – вдруг тварь все-таки подавится? Не подавился. Бес плотно сомкнул губы, глянул исподлобья будто даже одобрительно и задвигал головой, одновременно как-то немыслимо сжимая горлом. Кирилл совсем потерялся в жаре и влажности, в загустевшем воздухе комнаты, в собственных громких и отчаянных стонах. Коснувшиеся входа пальцы он за этими ощущениями совсем не почувствовал. Пальцы огладили плотные мышцы, надавили как-то хитро и умело. Пробрались внутрь почти без боли. Движение внутри Кирилл ощутил сквозь мутную и вязкую пелену подступающего оргазма. Вторжение неприятным не было. Напротив, чем дальше, тем прицельнее бес попадал пальцами по простате, делая рушащееся откуда-то сверху удовольствие почти нестерпимым. Когда до финала оставалось, кажется, совсем чуть-чуть, бес вдруг с громким совершенно неприличным чмоканьем снялся ртом с члена, облизал собственные опухшие ярко-розовые губы и бесцеремонно пережал плоть у основания. Пальцы другой руки тоже выскользнули, оставив раскрытый вход отчаянно сжиматься. Перед глазами все плыло, но Кирилл все равно видел, как гибкая, золотая от света лампы фигура, с горящими нимбом волосами, усаживается на него сверху, одним движением принимая в себя его не такой уж и маленький, с крупной оголившейся головкой член. Бес звонко простонал, запрокинув голову, и задвигался, сперва медленно, а потом все убыстряясь. Кирилл встречал толчками бедер каждое его движение и, кажется, стонал тоже – громко и несдержанно. Возбуждение вновь сделалось едва переносимым, когда в задницу толкнулось что-то непонятное, гибкое и длинное, совершенно не похожее ни на член, ни на пальцы. Кирилл распахнул глаза и судорожно глотнул воздуха, осознав вдруг, что происходит. Хвост. Проклятый бес трахал его собственным хвостом, пока сам выгибался и стонал на члене Кирилла. Черт возьми, да ведь эта адская тварь трахала Кирилла не только хвостом, но и всем собой. И Кирилл совершенно ничего не мог с этим поделать. Все слова молитв из головы выдуло, оставив только плотный душный туман. Оргазм накрыл лавиной, лишив зрения, дыхания и, кажется, выкинув ненадолго из этого мира. Тело налилось такой слабостью, словно стало жидким. Лба коснулись кончики пальцев. Ухо обожгло шепотом: −От меня не скроешься, Кирилл. Я буду ждать, и ты станешь моим. И Кирилл провалился то ли в сон, то ли в беспамятство. Утро наступило преступно поздно. Кирилл судорожно распахнул глаза и сел, тяжело дыша и озираясь. Тело снова ему подчинялось. Но постель была сбита, словно он метался всю ночь, а в шортах противно влажно и холодно. Беззвучно шевеля губами, то ли молясь, то ли чертыхаясь, Кирилл провел пальцами по шее. Кожа не саднила, словно и не было на ней чужих укусов. Зато отчетливо помнилось… Все. И острые клыки, и желтые глаза, и блестящие рожки. И особенно последние слова. Кирилл запустил пальцы себе в волосы и с силой потянул. Он не мог поддаться этой твари. Ни в коем случае не мог. Потому что ему слишком понравилось.

***

В монастыре было тихо. Тихо-тихо и очень спокойно. Работа и молитвы, чтение книг и беседы с настоятелем не оставляли места для мирских дел и мыслей. Кириллу даже дышалось здесь спокойнее. Он чувствовал себя сосудом, который наполнен до самых краев, но не было такой силы, которая может взволновать его содержимое. Даже ожидающаяся напасть в виде московских студентов. Примерно так он рассуждал, выходя навстречу шумным звонким ребятам. Уже открыл рот, чтобы окликнуть, и застыл, напоровшись взглядом на узкую гибкую спину в обтягивающей футболке, над которой буквально парил хвост длинных кучерявых волос. Парня, а это точно был парень, судя по крепким рукам и широким плечам, окрикнул второй – худой и черноволосый: −Женя! Женя повернулся и встретился взглядом с Кириллом. На послушника весело и чуть лукаво смотрели голубые глаза.