Drop dead

      На Сеул опустилась ночь. Город постепенно пустеет, на улицах практически не осталось людей и машин. Все нормальные люди сидят дома со своими семьями и отдыхают. Но есть категория «ненормальных». Их зовут стритрейсерами. Город опустел и ночь берёт правление в свои руки. Под покровом ночи оживают самые странные места города. Отдаленная заброшка наполняется людьми, музыка орёт с множества машин, гул подъезжающих тачек сменяется с безумной скоростью. Здесь кипит ночная жизнь Сеула: тачки, деньги, разгоряченная публика, а самое главное — адреналин. Для обычных людей это называется угроза жизни, но для людей с кипящей кровью — эйфория в чистом виде.       На парковке около заброшенного здания всё больше машин различных марок. В них начинки стоят дороже любого человека здесь. В этом месте машины главные. У каждого из присутствующих в венах течет закись азота, а не кровь. Адреналин здесь можно получить в размере невообразимом. Официально это здание заброшено и люди сюда не часто суются, но неофициально — это одна из главных точек сбора стритрейсеров. Здесь, внутри недостроенного и заброшенного здания, есть клуб, в который не каждый сможет попасть. Возле здания, как уже говорилось, парковка. Безумно большая парковка, ведь практически каждую ночь здесь собирается безумное количество безумцев.       На парковку с рёвом врывается Toyota Supra, а рядом летит спортивный мотоцикл Yamaha YZF-R25. Водителей этих двух монстров здесь знает каждый. Безумная парочка этого города. Альфа — Чон Хосок, известный в кругу стрирейсеров, как Хоуп, и омега- Мин Юнги, известный в том же кругу, как Слэй. Прозвища были даны другими стритрейсерами и ни разу за последние девять лет не изменялись. Это не просто клички, каждая из них несла в себе значение, как это бывает.       Хосока прозвали Хоупом за его ведение гонок — он обожает играться с теми, с кем проводит заезд, даёт им ложную надежду, а после, по своему обычаю, забирает победу, оставляя надеявшихся глотать пыль.       Юнги получил прозвище Слэй также за свой стиль вождения, только если Хосок играется с жертвами и даёт им ложные надежды, то омега и не думает давать надежду, он убивает и малейшую мысль о выигрыше.       Здесь их знает каждый, поэтому стоит затормозить, как толпа, громко крича, окружила два транспорта. Если здесь появилась эта парочка — сегодня будет жара. Заезды с ними — нечто. Эпичность выигрышей зашкаливает, ставки на заезды с любым из них — заоблачные. На парковке в основном располагаются машины, мотоциклов мало. Основной пункт гонщиков-мотоциклистов в другом месте, но Юнги плевать. Мин не раз и не два гонял на мотоцикле против мощных тачек. Это опасно, но от того прекрасно.       — Хо, во сколько там заезд? — подходит к машине уже слезший с мотоцикла Юнги.       — Ты же знаешь Винса и Джея, эти кролики сто процентов опоздают, — усмехаясь, покидает свою машину альфа.        Чон садится на капот, притягивая к себе своего омегу. Омеги, желающие заполучить внимание крутых гонщиков, не лезут всего к нескольким людям тут — могут знатно получить от их омег. Не трогают здесь и некоторых гонщиков-омег — могут получить от их альф. Звание неприкосновенных здесь получили все участники Банды: Намджун известный, как Тео, его омега Чимин, он же Ноа, Тэхен и Чонгук, которых знают здесь, как Винса и Джея, а также парочка Хоупа и Слэя. В их компании есть ещё двое с этим же званием — Сокджин, он же Рэйм и его пара Ли Сухо известный, как Сион. Это нестандартная парочка, но осуждения они не терпят. Два хорошо-сложенных альфы безумно любят друг друга, а остальное их не ебёт.       Имён их здесь не знают, только прозвища, но для стритрейсеров это норма. Здесь никому не нужны имена и статусы в обществе, здесь важно только оно — заезд.       Юнги бесстыдно седлает бедра альфы, перекидывая руку за шею того. Достаёт телефон и что-то печатает в нём.       — Они будут через пару минут, трахались неподалеку, — после быстрого ответа в мессенджере сообщает омега.       — Супер, — альфа оставляет лёгкий поцелуй на виске пары и поднимается с капота своей машины, спуская с колен Мина, — Дамы и Господа! Сегодня будет масштабный заезд. Через пару минут здесь будут остальные с нашей банды, — Хо прекрасно знает, что не нужно объяснять, кто здесь объявится, все итак прекрасно знают их, — есть ли желающие поучаствовать в заезде с нами?       Толпа загалдела, выражая желание и радость. Как уже говорилось, заезды с этой парочкой — огонь, заезды с их бандой — чистый ад. В этом месте есть несколько так называемых организаторов, именно у них вы можете сделать свою ставку, а после забрать выигрыш. Один из этих организаторов принадлежит к их банде.       Гул людей и машин на парковке резко прерывается, к супре и ямахе подлетает Kawasaki Ninja 250. Водитель ставит свой транспорт на подножку, снимая шлем и подходя к тойоте.       — Ну привет, Хо, Слэй, — тянет на веселе Сион.       — Сион, а ты, я смотрю, не изменяешь своей любви к кавасаки, — Мин головой указывает на подъехавший мотоцикл и ухмыляется.       — Ну да, на днях обновил свою коллекцию, сегодня его первый выезд в люди. А ты, как всегда, не изменяешь своему любимчику.       — Ты про кого из них? — Слэй кивками указывает на своего альфу и мотоцикл, чем заставляет ухмыльнуться Сиона.       — Кто у вас сегодня в заезде? — закончив приветствие альфа обращается к Хо.       — Я, Слэй, Винс и Джей, Тео и Ноа пока думают над участием, а вот Рэйм просто посмотреть приедет.       — Отлично, — альфа поворачивается к галдящей толпе, — есть желающие побороться с этими монстрами?       К Сиону тут же подходят несколько человек, записываясь в заезд с бандой, ещё больше людей подходят, чтобы сделать ставки. Ставки можно ставить и на пару, если хотя бы один из пары выиграет, то ставка сыграна. Можно делать ставку и на отдельных людей. Всегда в гонках банды деньги бешенные ставятся.       — Ухх, да я смотрю, сегодня вы все ставите на Винса с Джеем. Вы чего это?       — Да они услышали про то, что те сейчас трахаются, вот и считают, что раз те довольны, то выиграют, — усмехается альфа, севший назад на капот машины.       — На нас ставок нет что ли? — удивлённо вскидывает бровь омега, вернувшийся на колени Хоупа.       — Есть, просто Ви и Джей вас на три ставки обошли, — усмехается Сион, подсчитывая количество сделанных ставок.       — Боже, ты в своём репертуаре.       На парковку врываются разом три машины и два мотоцикла, разрезая воздух и заглушая всё вокруг.       — А вот и остальные пригнали, — радуется Сион, ожидая, когда на него налетит его Джин.       Долго ждать не приходится, с одного из мотоциклов слетает альфа и несется на Сиона, снося того в свои объятья. Винс и Джей выглядят, как коты, объевшиеся сметаны, им только и дай потрахаться, да погонять. Намджун покидает свой Hennessey Venom GT, и направляется к машине своего омеги, открывая водительскую дверь Bugatti Chiron Super Sport, он подаёт руку, которую тут же принимают. Из Широна выходит прекрасный Чимин.       — Ну привет, — Юнги спрыгивает с колен Хо и лезет обнимать к приехавшим.       — Привет всем, — кивает Хо, подавая руку для пожатия альфам.       — Вы подумали об участии? — спрашивает Сион, не отрываясь от своего альфы.       — Мы сегодня пас, — загадочно улыбается Нам, обнимая Чима за плечи.       — Чего это вы так? — Юнги любопытным может быть, словно обезумел.       — По секрету расскажу, — омега наклоняется к уху друга и шепчет, почти неслышно, — у нас будет пополнение.       — Воу, да я посмотрю вы решили не откладывать, — глаза Юнги блестят от мысли о детях, но к своим он не готов, у него в мозгах только алкоголь, заезды, секс и иногда работа.       — Решили, — улыбается Тео, светя своими ямочками.       — Так, поехали к старту. Начинаем! По местам, ребят! — громко сообщает всем Сион, оставляя поцелуй Рэйму.       Ребята с банды быстро прыгают по своим авто, подъезжая к стартовой полосе. Омега в коротком топе и таких же шортах стоит наготове, крутя в своих руках флажки. К старту так же подъезжают ещё три машины. Сегодня масштабная гонка. В заезде одновременно принимают участие пять машин и два мотоцикла, что нестандартно для уличных гонок. Но кого здесь это колышет? Здесь работает один простой закон: «Правила созданы для того, чтобы их нарушать». Четкого маршрута для заезда на сегодня нет, каждый сам для себя решит, какой путь выбрать.       Рев моторов, запах резины, гул толпы и музыка, орущая отовсюду — самая настоящая эйфория для Юнги. Омега сжимает в руках клипоны своего ямахи и слегка ерзает от предвкушения. Он обожает всё это, для него это личный наркотик. Адреналин разливается по телу теплом, закись азота кипит в крови каждого, возбуждая до звёзд.       Хосок отбивает по рулю бит какой-то песни, доносящейся до его ушей. Винс принимает удобную позу для старта. Джей опускает окно со стороны своего омеги и посылает тому воздушный поцелуй.       Сион начинает отсчет до старта. Все стоят наготове, ожидая момента, когда стартер даст знак начала, опуская флажки. Момент, толпа затихает, флажки резко опускаются, оповещая гонщиков о начале.       Слэй отпускает сцепление и откручивает газ на полную. Сцепление отпускает быстро, но плавно, ручку откручивая так же. Мотоцикл стартует.       Хосок долбит по газам, выходя вперед, что внутри его машины не знает никто, но скорости его могут позавидовать даже самые быстрые спорт-кары.       Джей стартует на ровне с Винсом и, не отрывая друг от друга глаз, они уносят вперед без промедления.       Три участника, осмелившихся бросить вызов банде, стартуют медленнее, сразу же отставая и показывая толпе, что у банды преимущество с самого старта.       Машины уносят на безумных скоростях вперед, мотоциклы едут рядом, не отставая ни на метр. Троица участников догонят достаточно быстро. Винс и Слэй переглядываются и кивают друг другу, одновременно сворачивая в какую-то подворотню. Джэй и Хоуп слишком похожи в стиле езды и ведении заездов. Для них гонка не только скорость, но ещё и игра. Две машины петляют по дороге, не давая трём другим их обогнать. Чонгук бьёт по тормозам, показывая, что его можно обойти, Хосок отъезжает чуть в сторону, прекращая петлять, пропуская троицу вперёд. Три машины одновременно ускоряются, вырываясь вперед, наверное, водители безумно рады, что их пропустили, думают, небось, что теперь они тут победители. Только вот Чоны улыбаются, преследуя машины, ни на метр не отстают от них, едут впритык — играются.       Слэй и Винс в этот момент летят по проулкам города. Им хорошо известен каждый поворот, у них кровь кипит, в глазах черт пляшут, а на лицах улыбка психов играет. Ямаха и Сузуки едут на ровне. В какой-то момент Suzuki GSX-R 600 с Винсом за рулём резко сворачивает влево, скрываясь с переулка. Юнги сильнее жмёт по газам, ускоряясь — нужный ему поворот будет позже.       Город рассекают семь гонщиков, поднимая пыль. Такое не заметить сложно. Главные враги стритрейсеров — менты. Вдалеке уже слышатся мигалки. «Погоня» — одновременно проскакивает у всех в голове, только если одна троица немного обеспокоена этим, то две парочки лишь больше улыбаться начинают. Погоня для них особенный вид удовлетворения. Менты на их развалюхах — ничто. А ребята на дорогом скоростном транспорте с безумными начинками, таких не догнать на обычных тачках.       Юнги петляет по множествам заворотов — он выбрал самый петляющий путь, омега мастер в контррулении. Винс же петляет по прямым дорогам, он любит скорость, бьющую ветром в лицо. Хосок и Чонгук, поскольку любят поиграть, выбрали самый классический путь следования. Им двоим необходимо поиграться со своими мышками, загнанными в угол. Те надеются на свою победу, но увы, сегодня они гоняют с четырьмя из монстров — победы им не видать.       Банду монстров ещё никто не обходил, между собой они постоянно проводят гонки, определяя, кто же в этом месяце лучший, кто-то из них может обойти другого, но только не кто-то чужой. Чужим уготована одинаковая участь — глотать пыль.       Пять машин мчат по ночным улицам, освещая всё вокруг светом фар. Следом с мигалками летят менты, ну как летят, ползут. Им никогда не поймать ни одного стритрейсера, если тот за рулём. Неважно за рулём какой машины он будет сидеть, он сможет скрыться, их умения нельзя потерять вместе с машиной, ведь именно водитель влияет на скорость, манёвренность и в общем управление.       Мин выворачивает из очередного проулка, освещая всё вокруг и окрашивая всё в неоново-зелёный. Его ямаха обклеен светодиодами, заметно выделяя его в ночи. Мотоцикл вышел на финишную прямую, осталось немного. Из очередного переулка вылетает ещё один мотоцикл — Винс. Ему на прямом пути на хвост сели менты, вот он и свернул в лабиринт улиц, в итоге выходя прямо к Слэю на прямую до финиша. Мотоциклы гонят с небольшой разницей — сузуки Кима уступает всего пару метров ямахе. Но в уличных гонках нет такого понятия, как «почти», есть только победа или проигрыш, третьего не дано.       Мин первым пересекает финишную черту, через долю секунды и Винс. Мотоциклисты знатно смогли срезать путь благодаря размерам своего транспорта, поэтому, когда они уже стоят среди орущей толпы на прямой только виднеются пять машин, входящих дрифтом в поворот. Впереди едет троица новичков, значит, Чоны решили показать толпе их игру. Это будет горячая гонка. Впрочем, ничего нового.       Хосок долбит по газам, резко выходя вперед, следом обгоняет троицу и Чонгук — игра началась. Супра и Макларен петляют по дороге из стороны в сторону, повторяя свой первый трюк. Только теперь они не пропустят вперед эту троицу, они подарят надежду, а после улетят в закат на небывалых скоростях.       Один из новичков даёт по газам, надеясь вырваться вперёд и забрать победу, но не судьба. Петляющие машины Чонов дают понять, что не получится их обогнать. Скорость на спидометрах Джея и Хоупа только набирает обороты. Стрелка спешит приблизиться к трём сотням. Две машины, резко ускоряясь, удаляются вперед молниеносно, разъезжаясь к обочинам, оставляя открытой середину. Следом и тот смельчак ускоряется, пытаясь пройти в свободной середине, но макларен резко меняет траекторию и начинает прижимать подъехавший додж. Хосок без слов понимает выбранную тактику — жмет по тормозам, открывая путь к обочине. Его догоняет другой додж, пытаясь обогнать. Хоуп бьёт по газам, возвращая сбившуюся скорость и принимается прижимать догнавший его додж к другой обочине, где до этого ехал Джей. Сильвия с15, видимо, приняла своё поражение и больше не пытается обогнать двух королей, плетясь где-то позади.       Прижатые к обочинам доджи заметно сбавляют скорость — разбиться не хотят. А Хоуп и Джей разочарованы — им не дали должного боя. Они понимают, что не стоит пугать этих мальцов ещё больше, поэтому резко прекращают прижимать тех к обочине и ускоряются к финишу. На спидометре стрелка резко срывается в сторону, сообщая о том, что машина с двухсот двадцати набирает до двухсот восьмидесяти, впереди — недлинная прямая. Макларен уступает супре совсем немного. Хосок вырывается к финишу первым, эпично тормозя и поднимая резким разворотом пыль. Чонгук финиширует, отставая на полтора метра.       Финишировавшие машины тут же окружает толпа людей. Слэй и Винс идут к машинам своих альф, чтобы показать, что в который раз утёрли им нос.       — С тебя шпиц, Джей, — подходя к машине громко заявляет Винс.       — А ты должен две недели убирать в квартире, Хоуп, — также громко сообщает Слэй.       Толпа заходится смешками от их выигрыша, ведь чаще всего в уличных гонках участвуют ради победы и выигрыша в денежном эквиваленте, а тут собака и уборка, впрочем, этим омегам деньги и не нужны, у каждого в Банде их достаточно.       — Винс, ну давай любую другую, только не эту мелочь, — молит Чонгук, выходя из машины.       Хоуп лишь бросает смиренное «Ладно», покидая салон своей супры.       Намджун, обнимая Чимина, ели прорывается через толпы к победителям. За ними следуют и Джин с Сионом.       — В бар? — интересуется Джин, разглядывая свои оттоптанные толпой в прошлом белые кроссы.       — Естественно, — как само собой разумеющееся отвечает Мин.       — Алкаш, — у них с Винсом свои взаимоотношения, понятные только этим двум.       — А у самого глазки загорелись при словах о баре, — подъёб засчитан.       В баре заметно меньше людей, музыка долбит басами из колонок, запах феромонов, пота, машин и алкоголя смешивается тут воедино, создавая особенный аромат, забивающийся под корку каждого стритрейсера. Банда проходит к столу, который никто не смеет занимать — стол Банды. Сюда сесть равносильно вызову на заезд — заведомо проигрышное дело.       Заказ у ребят всегда одинаков, поэтому уже через десять минут им приносят поднос, не задавая никаких вопросов. Только Чимин не будет сегодня пить — ему нельзя больше, поэтому он останавливает уходящего бармена и просит принести ему безалкогольный коктейль.       Все сидят со своими парами, нежась в объятьях, со стороны можно подумать, что это самые обычные парочки, но это ведь совсем не так. Вис уже вовсю играется рукой с членом Джея, заметно выпирающим и трущимся о твердую ткань черных зауженных джинс. Джин нашептывает очередные пошлости на ухо своему альфе, обдавая ушную раковину жаром и не забывая иногда играться языком с мочкой. Хосок с особой силой сжимает бёдра своего омеги, в ответ получая ели слышное урчание. Один Намджун сегодня без пошлостей, он нежно оглаживает ещё плоский живот Чимина, раздражая свою пару этим.       Время за выпивкой, глупыми разговорами не о чем и шутками со времен динозавров пролетает незаметно для всех. На часах уже без двадцати два. Пора бы уже расходиться, у каждого свои планы — секс с любимым — на оставшуюся ночь.       Хоуп шепчет о заслуженной награде на ухо Слэю и покидает своё место, попутно прося омегу оставить мотоцикл на друзей и поехать в машине. Юнги моментально кидает друзьям быстрое «Пока», за ним в кого-то из ребят летят и ключи от мотоцикла с громким «Поцарапаете — убью», и омега покидает столик, догоняя Хо.       — И что же за награда меня ждёт? — лукаво тянет омега, ластясь котом к крепкой руке Хосока.       — Узнаешь, — в той же манере отвечает альфа, нащупывая в кармане бомбера ключи от машины.       Супра звуком оповещает о разблокировке дверей, что заставляет толпу, крутящуюся на парковке, расступиться, освобождая проезд паре. Альфа показательно открывает дверь Мину, на что омега закатывает глаза, быстро огибает капот машины и прыгает на водительское место, остывшее за время, проведённое в баре.       Юнги тянется к панели управления, подключаясь к сабвуферам. Сегодня он здесь главный, сегодня машина будет заходиться в его музыкальном вкусе, что до безумия радует парня. У Чона, конечно, не плохой вкус, но своя музыка всегда будет ближе. Включив свой плейлист и отложив телефон, Мин беззаботно закидывает свои ноги на панель авто, прекрасно зная, что альфа от этого бесится.       — Юн, я тебе сотню раз говорил: не делай так. Твои соблазнительные ноги в этих гребанных облегающих каждый изгиб штанах отвлекают меня от дороги, — стараясь не отрывать взгляда от дороги, отчитывает Чон.       — Хо, а я тебе сотню раз отвечал: просто не отвлекайся, — в беззаботном жесте пожимает плечами Юнги, находя телефон и открывая инсту.       — Боже, ты моё наказание за грехи в прошлой жизни, — уже себе под нос произносит альфа.       Мин конечно же услышал эту фразу, да и не в первый раз уже, но решил проигнорировать. Машина летит по пустым дорогам города. Летний ветер приятно обдувает собой салон, врываясь сквозь опущенные окна. Дома со спящими жителями в них сменяются с безумной скоростью. Фонари на периферии зрения создают собой особый калейдоскоп узоров, не напрягая двух гонщиков. Честно говоря, Хосока вообще ничего не раздражает и не отвлекает от дороги. Никогда. Если не считать этих чертовых ног его парня-искусителя.       Пять минут машина несётся с негромкой музыкой из сабвуферов, нарушая покой ночных улиц. Ровно пять минут тишины — музыка, ветер и звук мотора для пары являются успокоительной тишиной. Оба парня молчат, наслаждаясь своей эйфорией. Скорость авто не спадает, стрелка на спидометре бьётся, указывая на любимую ими скорость двести восемьдесят.       — Всё, не могу больше, — резко тормозя, восклицает альфа, вскидывая руки от руля.       — Жить больше не можешь? Идиот, при резком торможении руль не отпускают, — возмущается Юнги, отрываясь от новостной ленты социальной сети.       — Терпеть эти чертовы ноги!       Хосок глушит мотор машины, выключая музыку. Вся напускная злость Мина разом забылась, стоило тому понять, что сейчас здесь будет жарко. Омега облизывает свои губы, предвкушая отличный секс. Альфа усаживается поудобнее, чуть отодвигая водительское кресло назад, хлопает в призывном жесте по своему бедру ладонью. Юнги не надо повторять дважды, он с первого готов прыгнуть в этот омут с головой.       В глазах обоих в момент вспыхивает огонь, в котором черти хороводы водят. Температура повышается, а феромоны начинают заполнять салон. Омега перелазит на колени Чона, закидывая руки на плечи.       — Как же тебе идёт красный, — засматривается на альфу, освещаемого фонарями, Юнги и не удержавшись запускает руку в эти, будто горящие, локоны.       — А тебе мятный, кроха, — альфа повторяет действия Мина, смотря с особой любовью и безумным желанием.       Они вместе спонтанно решили перекраситься два дня назад и теперь ходят с яркими несвойственными их возрасту волосами. Цвет обоих всё ещё насыщен — не успел вымыться за такой короткий промежуток времени. Юнги кажется, что волосы его альфы загораются ещё большим красным, когда тот возбужден, и он согласен в этом пламени сгореть. Вместе, конечно же.       Они и правда горят. Горят от желания, любви, чувств. Два стритрейсера, любящие, казалось бы, только транспорт, гонки и алкоголь, оказывается испытывают тонкие любовные чувства. Правда чувства не сильно отличаются от тех же чувств вовремя гонки.       Омега любит скорость и плавность в своей езде, у него и в сексе так же. Быстро, плавно, горячо и изворотливо. На дорогах он свершает невоображаемые повороты, в сексе же извивается змеёй под своим возлюбленным.       Альфа любит скорость и игру в заездах, в сексе точно так же — быстро, дразнясь и играясь. Он безжалостен и в кровати, и на дорогах, не оставляет и шанса превзойти его.       Член Юнги постепенно твердеет, руки уже вовсю перебирают яркие пряди немного вьющихся волос альфы. Омега задницей трётся о встающий орган Хосока, елозит на бёдрах, извиваясь максимально. Альфа тоже времени не теряет — притягивает за затылок ближе к себе разгоряченное тело, впиваясь в губы с резким поцелуем.       Поцелуй мокрый, горячий и безжалостный. Хо терзает любимые губы с особой жестокостью. Он обожает то, как его кроха ему в рот скулит, выражая своё наслаждение. Руки Чона блуждают по телу омеги, оглаживая каждый прекрасный изгиб, проходясь по выпирающим позвонкам, немного царапая загривок, а после сжимая волосы на затылке. Поцелуй грубый, глубокий и далеко не нежный. Язык альфы блуждает во рту Мина, изучая уже известные зубки и дёсны, натыкаясь на родной язык, врывающийся в рот Хо. Красноволосый играется с языком своей пары, не давая сделать и глотка воздуха. То лижет нежно, но возбужденно, то прикусывает чуть. Юнги не уступает альфе — играется с его языком, в танец страсти зазывает и призывно скулит, прося о большем удовольствии.       Рука альфы всё ещё крепко сжимает затылок Мина, прижимая голову того ближе к своей, вторая же шустро спускается по спине, начиная пробираться под ткань футболки. Юнги отрывается от изучения локонов пары и снимает с себя джинсовку, которая уже давно не к месту. В салоне авто пахнет сексом, в салоне горячо непозволительно, в салоне двое влюблённых, невидящих границ и запретов.       Джинсовка летит куда-то на задние сиденья ненужной тряпкой. Рука Чона оглаживает мягкую кожу, блуждая по достаточно накаченному торсу, спускается ниже, пробираясь под ткань грёбанных облегающих штанов. Трение усиливается, член альфы окончательно затвердел, неприятно скованный тканью джинс, омежий уже призывно дёргается, ожидая скорейшего внимание к нему.       Руки Мина проворно расстёгивают молнию своих штанов, а после тянутся к ремню альфы, чуть ослабляя давление на затвердевший член Хо. Ремень вместе с уже ненужными штанами летят на задние сиденья к забытой джинсовке. Руки Хосока активно сжимают округлые ягодицы омеги, иногда поглаживая.       Юнги первым разрывает поцелуй, делая глоток необходимого воздуха. Чон внимательно следит глазами за раскрасневшимися губами омеги и наслаждается видом: его возбужденный омега с покрасневшими губами активно трётся о его же пах, закатывая глаза от удовольствия. Кому может не понравиться такая картина вообще?       Секс у пары — дело ежедневное, но за долгое время отношений пыл не потерявшее. Каждый их половой акт — нечто безумное, горячее. Всё то, что снимают в порно в сравнении с их сексом -детский лепет.       Хосок взглядом пожирает затвердевшие соски, тонкую талию, призывно дергающийся член. Альфа долго не думает и припадает своими губами к левому соску, активно облизывая и покусывая его. Мину остаётся только активнее тереться о бедра пары, да голову в экстазе закатывать, откровенно скуля. Смазка течет по бедрам, трусы омеги насквозь промокли, но никого это не заботит — машину они потом помоют. Оставляя влажный поцелуй на левом соске, внимание Чона переключается на правый, доставляя ещё большее наслаждение. Разница температур, возбуждение витающие в воздухе, их смешанные феромоны, заполнившие салон машины — ещё одна эйфория. Одна на двоих.        Мину эта пытка нестерпима — он оглушительно громко кончает, вскрикивая имя Чона, оставляя губы открытыми, скулит и стонет, пока член содрогается в оргазме, пачкая своим семенем белье, то уже насквозь мокрое от всех телесных жидкостей, вытекающих из омеги. Им плевать, потом постирают.       Скулёж Юнги уже невозможно слушать — тормоза срывает не по-детски. Альфа толкается вставшим членом навстречу движениям ягодиц омеги, выбивая из изящного тела приглушенный полустон. Руки оглаживают половинки, сжимая и чуть раздвигая их в стороны. Губы играются с соском, а член трется о мокрую промежность — рай, не иначе. Хосок готов глаза закатывать от вида перед собой — для него Юнги личный Бог, личная эйфория, личный наркотик. Он его готов по венам пустить, он им надышаться не может, он от него зависим до откровенного безумия.       Максимальное возбуждение везде: и в паху, и в сознании. Но им необходимо ещё больше, ещё чувственней, ещё откровеннее. Рука Юнги за волосы отрывает внимание альфы от своего соска, поднимая голову того и впиваясь в желанные губы. Поцелуй быстрый и мокрый, Мин ощущает несколько капель общей слюны, стекающих по его подбородку. На этот раз поцелуй не долгий — Хосок плавно спускается к шее и припадает к ней. Кусает сильно, оставляя красные отметины, помечая своего омегу. Боже, кто бы знал, как Мин любит это собственничество альфы.       Член в трусах призывно дёргается, напоминая о себе, заставляя сильнее тереться о горячий и твердый член альфы под собой. Воздуха в машине становится катастрофически мало, несмотря на открытые окна. Температура тел зашкаливает, а желание с возбуждением только нарастает с большей силой. Секс у них и правда горяч и безумен.       Своими губами Хо припадает к заветным ключицам, грубо кусая и тут же зализывая укусы. Юнги извивается в его руках ещё быстрее, подобно змее наращивает трение о пах, откровенно скуля и неразборчиво прося ещё. Ещё наслаждения, страсти, чувств. Ему мало. Им мало.       Альфа пробирается под резинку белья, стягивая то к чертям. Пальцами оглаживает сжимающуюся дырочку — играется.       — Кроха, скажи, чего ты хочешь? — сам на грани, но не упускает шанса поиграть с его Юнги, — Давай же, скажи. Хочешь почувствовать в себе мои пальцы?       — Хо, вставь их. Хочу почувствовать их внутри, — запинаясь молит омега, заходясь в новой порции стонов.       В нутро омеги безжалостно врываются сразу два пальца, не давая времени привыкнуть к чему-то инородному в теле, начинают плавные, но быстрые, волнообразные движения. Мин заходится в скулеже, извивается весь, беспрерывно продолжает тереться об альфу.       В погоне за наслаждением Юнги начинает подмахивать движениям пальцев в себе ягодицами, чем вызывает в альфе несдержанный рык. Хосок утробно рычит от всего происходящего здесь. Его омега хнычет, скулит, просит ещё, а он ему удовольствие незабываемое дарит — такое не выдержать никому, перед таким соблазном нельзя устоять.       Пальцы резко покидают анус, заставляя колечко мышц сжиматься вокруг пустоты. Чон не медлит и быстро стягивает с себя бельё, откидывая его куда-то себе за спину. Член его дергается от желания почувствовать родную узость, ворваться в самое нутро омеги и подарить ещё больше ощущений. Альфа ладонью собирает смазку, стекающую по бедрам омеги и капающую на его собственные, проводит несколько раз кулаком по всей длине ствола и приставляет головку ко входу.       Другой рукой Хосок вновь сжимает загривок пары, взывая к очередному дерзкому поцелую. Юнги всё понимает, ему слова не нужны, точно не сейчас — он склоняется ближе к альфе, завлекая в громкий поцелуй. Чон головкой кружит вокруг дырочки, дразнится, но надолго его не хватает — он срывается и одним слитным движением входит по самое основание, выбивая задушенный стон из губ омеги, заглушенный поцелуем.       Альфа не даёт времени привыкнуть к приятной заполненности — набирает безумный темп, вбиваясь с особой жестокостью, чем вызывает больший скулёж. Губы сминают родные, языки в танце сталкиваются, сгорая к чертям, а в глазах только огонь, да черти довольные. Им двоим до безумия нравится то, что происходит. Юнги зажмуривается до звезд перед глазами, мычит и скулит в поцелуй, на большее его не хватает — Хосок в нем первобытную дикость пробуждает. Инстинкты берут вверх из-за чего их секс мало походит на занятие любовью, скорее напоминает зверей в спаривании. Но для них это и есть занятие любовью — каждый сгорает дотла, отдавая себе партнеру, себя в пепел превращает и доверяет его только одному единственному.       Воздуха не хватает, лёгкие горят от его нехватки, заставляя Мина разорвать поцелуй и сделать рванный вдох, срываемый на громкие стоны. Чон не отрывает губ от своей крохи — спускается к шее, проходясь языком по уже оставленным меткам, новые ставит, кусает, зализывая свежие ранки от зубов. Алые засосы украшают бледную аристократичную кожу своей россыпью, кровью наливаются и ещё больше гореть альфу заставляют.       Мин своими ягодицами подмахивает в такт движениям альфы. Неразборчивы выкрикивает просьбы о большем. Сжимается вокруг горячей плоти так, будто впервые. Хосока эта влажная и горячая узость с ума сводит, заставляя натурально рычать. Вибрации от грудного рокота через губы, ласкающие уже ярко выраженные ключицы омеги, ощущаются Юнги, его от них ещё больше ведёт — он дарит своему альфе удовольствие, заставляющее того слетать с тормозов, превращаясь в животное, рычащее от наслаждения.       Хосок руками сжимает бедра своей крохи, иногда перебираясь на ягодицы. Его большие тёплые ладони на бледной коже выглядят правильно. Они оставляют после себя красноватые следы, которые позже станут синяками. Чон не переживает об этом, он знает, как его паре это нравится — застал того как-то за любовным рассматриванием и поглаживанием каждого оставленного следа. Юнги нравится принадлежать этому альфе, Юнги нравится видеть на себе его метки, чувствовать его запах, вспоминать каждый проведённый вместе момент.       Ладони красноволосого блуждают по телу, оставляя следы, губы не смеют отрываться от манящей своей гладкостью кожи, глаза сквозь дымку возбуждения рассматривают распалённого Мина. Как же Хосока ведёт, боже, как же хочется повязать эту чертову непослушную омегу, насадить на свой узел, сжать в объятьях до хруста костей, искусать всего, заполняя каждый миллиметр кожи своими метками, пометить запахом, чтобы никто и смотреть на его кроху не смел. И кто Хосок такой, чтобы отказывать себе в таком удовольствии? Он ускоряет движения бёдрами, звонко ударяясь об ягодицы Юнги, вбивается ещё жестче, ещё глубже. Бьёт прямо по простате, выбивая уже сиплые стоны, напоминающие скорее крик или скулеж, доставляя удовольствие омеге до закатанных глаз. Удовольствия слишком много для маленького омеги, тот не сдерживается и кончает на грудь пары. Хосок же изливается внутрь спустя еще несколько мощных толчок, не выходя из подрагивающего нутра и позволяя узлу набухать.       Юнги содрогается от ощущений: горячая сперма полностью наполняет его, узел растягивает стенки ещё сильнее, упираясь в чувствительную простату. Все эти ощущения заставляют омегу буквально урчать от наслаждения, Мин руками находит лицо своего альфы и, приподнимая то, впивается своими покусанными губами в родные, принимаясь вылизывать и кусать с особой любовью. Альфа грудью рычит и рокочет — удовольствие запредельное. Он свою кроху на узел натягивает, руки его талию до синяков сжимают, губы его ласкают, кусая и тут же слизывая небольшие капельки с металлическим вкусом крови.       Омега расслабляется и разрывает поцелуй, припадая носом к запаховой железе. Венки на шее Хо вздулись и подрагивают, Юнги каждую из них языком обводит, иногда слегка прикусывая.       — Давай, кроха, пометь меня. Покажи всем, какой у меня ненасытный омега, — довольно закатывает глаза, не сдерживая рычания, Хосок, получая небывалое наслаждения от проворного языка и ощущения острых клыков его малыша.       Мин слушается — тут же принимается оставлять алую россыпь засосов по всей шее, трётся щеками, оставляя свой запах, и языком ласкает каждый миллиметр. Сам омега подрагивает от ощущения узла внутри, от микро-оргазмов, от удовольствия, смешенного с блаженной болью. Он взвыть готов от того, насколько ему хорошо под умелым альфой, от его горячих сильных ладоней, от его большого узла, от всего Хосока в общем.       Вылизав шею и оставив достаточно алых пятен, Юнги окончательно расслабляется, утыкаясь носом в пульсирующую венку альфы, вдыхая феромон любимого, постепенно погружаясь в блаженный сон. Хосок тоже расслабляется, чуть ослабляет хватку рук на хрупкой талии, носом в мятные волосы зарывается, слегка содрогаясь от микро-оргазмов.       Они оба знают, что нужно отдохнуть. Им никогда не хватало одного захода. Поэтому сейчас они расслабляются в родных объятьях, ожидая, когда узел спадет, и набираясь сил на ещё один крышесносный заход.       Омега сквозь сон на протяжении часа мелко вздрагивает, ощущая очередную порцию горячей спермы внутри себя. Альфа не заснул, лишь глаза прикрыл, уткнувшись в мягкий ворох волос пары. Они сидят совсем близко, обнимаются, выглядят, как самая нежная пара.       Узел потихоньку спадает, заставляя стенки ануса ощущать непривычную пустоту, от чего Юнги лениво приоткрывает глаза, вспоминая то, что было до того, как он провалился в царство Морфея.       Мин открывает глаза окончательно и в тот же момент впивается в губы альфы поцелуем, врываясь в его рот языком, лаская и прикусывая язык. Возбуждение снова нарастает, а немного остывшая атмосфера в машине накаляется с безумной скоростью.       — На капоте? — разрывая поцелуй, хищно скалится Хосок.       В ответ Мин мычит, снова припадая к губам. Ему нужны эти поцелуи. Альфа понимает его — не выходя из подрагивающей дырочки, он подхватывает Юнги под ягодицы и покидает авто, направляясь к капоту своей супры.       Омега вздрагивает, ощущая холодный метал своей спиной. Контраст температур ещё больше возбуждает и распаляет его омежье нутро, то уже вовсю мечется, желая наконец получить жёсткие толчки от своего альфы. Хосок приподнимается над Юнги, осматривая открывшийся вид: Мин лежит разбитый, с желанием в глазах, с возбуждением в феромонах, с укусами по всему телу — прекрасная картина.       Хосоку думается, что если бы он был художником, то сейчас не смел бы приступать к жёсткому вбиванию в это разрушенное тело, он бы запечатлел этот момент, нарисовал бы его на всех холстах мира. Только вот также ему думается, что ни один художник не смог бы передать все ощущения этого вида, ни одна краска не смогла бы подарить картине нужные цвета, ни одна кисточка бы не вывела изящные изгибы тела.       Чон отбрасывает все свои мысли, возвращая свое внимание к омеге под ним. Тот мечется в ожидание, поскуливает, прося больше. Ох, блять, этот скулёж Юнги доводит альфу до ручки, Хосок срывается, вдалбливается по основание, наращивает темп размашистых толчков, заставляя Мина громко вскрикивать и экстаз ловить.       Юнги кажется, будто из него душу вытрахают сейчас, будто все его конечности слушаются только одного, и это точно не омега, распластанный на холодном капоте супры.       — Давай, кроха, скули громче, кричи! — рычит альфа, сквозь зубы, припадая губами к соскам, подрагивающим от ночной прохлады.       И кто Юнги такой, чтоб ослушаться своего короля? Никто. Он скулит громче, вскрикивает имя альфы, судорожно вбирает воздух, которого катастрофически мало, несмотря на то, что они уже на улице. Чёртов альфа играется с его сосками слишком умело, втягивает те в рот, покусывает, тут же зализывая оставленные следы.       Чон, наигравшись с сосками пары, припадает языком к впалому животику, узоры выводит, оставляя после себя влажный слюнявый след. Его пара его с ума сводит. Чёртов омега стонет его имя, заходясь в предоргазменных судорогах, мечется под ним, подставляясь под каждый укус и поцелуй, дышит сбито. Хосок резко отстраняется от бледной кожи, возвышаясь над Юнги, смотря сквозь возбуждения на подрагивающие ресницы, прикрытые веки и явно расфокусированные зрачки. Омега в ответ смотрит на лицо, расплывшееся в довольном оскале. Это не улыбка, это чертов звериный оскал.       — Кроха, ты хочешь ещё больше власти? Хочешь, чтобы тебя подчинили, да? — надрывно проговаривает Хосок, вбиваясь в распухший и подрагивающий анус.       — Д-да, — запинаясь, ели выдавливает из себя Мин, — подчини меня, альфа.       — Молодец, кроха, — оскал становится еще более звериным и диким, теперь и отдалённо не напоминая улыбку.       Рука альфы надавливает на виднеющийся сквозь живот вбивающийся в тело член, поднимается выше, слегка царапая и оставляя чуть красные полосы. Наконец добирается до изящной шеи, обхватывает ту и сжимает. Сжимает с особой силой, а у Юнги настоящая эйфория от всего происходящего, его подчиняют, ему его место показывают — под сильным и властным альфой. Да, Юнги здесь место, ему так нравится. Член призывно дёргается, жаждет к себе хоть чуточку внимания. Но Мину не до него, его руки лежат на нагревающимся от жара двух тел капоте, недвижимы по бокам от самого хрупкого тела. Сил у Юнги нет, он мысленно молит альфу уделить внимание его члену — он хочет кончить.       — Кончи без рук, кроха, — довольно рычит Чон, сильнее сжимая шею, ещё больше ускоряясь, срываясь не безумный темп.       Яйца звонко бьются об ягодицы мятноволосого, грудь заходится рычанием, рука на шее чувствует каждую пульсирующую венку под собой, а член ощущает, как судорожно вокруг него сжимают стенки. Хосок знает, что его омега, его кроха, спокойно может кончить и без рук — он сам его до этого доводит. Это и происходит, спустя несколько жалких моментов, Юнги, вскрикивая, кончает себе на живот, сжимая альфу в себе так, что тому становится трудно толкаться в податливое тело.       — Кроха, будешь так сжимать меня, я ещё раз насажу тебя на свой узел, — предупреждающе рычит Хо, понимая, что надолго его не хватит.       В ответ он получает неразборчивое мычание вперемешку со скулежом. Под ним разбитый Юнги весь взмокший, с прилипающими ко лбу прядками мятных волос, с алой россыпью по телу. Плевать, ещё раз, значит ещё раз. Этот омега на его узле — самое правильное, что существует в этом мире. На ровне с теплыми ладонями альфы, которые уже прекратили сжимать горло нижнего и теперь просто блуждают по телу, сжимая в самых различных местах.       Пара глубоких толчков, и альфа, рыча и припадая к губам пары, кончает внутрь, снова позволяя набухать узлу. Черт, Юнги чувствует себя разбитым окончательно, но как же, сука, ему сейчас хорошо. Так прекрасно ощущать новую порцию спермы в себе, набухающий подрагивающий узел, слышать заглушаемое поцелуем рычание альфы.       — Посидим в машине или поедем домой? — чуть восстановив дыхание, тихо интересуется Хосок.       — Домой, — устало улыбается Мин.       — Понял, кроха, — альфа снова подхватывает омегу под ягодицы и возвращается на водительское место.       Им не впервой так ездить. Пару раз уже такое точно было, только вот обычно они ехали несвязанные узлом — Юнги любит седлать крепкие бёдра Чона, не слезая до конца маршрута. Но узел не мешает, да, непривычно, но, сука, приятно настолько, будто наркоман с ломкой наконец получил свою дозу.       Мин слишком устал за сегодня, он расслабляется и сопит, снова вздрагивая, сквозь сон ощущая всё новые порции горячего семени альфы. Хосок, разморенный хорошим сексом, урчит от блаженства, вдавливает педаль газа в пол, приезжая к дому в тот момент, когда узел спадает окончательно. Альфа осторожно будит Юнги, помогает тому одеться и снова подхватывает клюющего носом омегу под ягодицами. В дом Хосок заходит с Мином на руках, тот ногами обвил талию своей пары и устало прикрыл глаза, вдыхая смешавшийся феромон.       Консьерж — альфа пятидесяти лет, наверное, отдыхает в своей комнате — уже скоро утро наступит, а тот, как всегда, допоздна следил за приходящими в этот корпус жильцами. Хосок быстро проходит пустующий пост и вызывает лифт, мечтая побыстрее оказаться в их общей кровати, прижать к себе любимого и уснуть крепким сном.       Лифт быстро доставляет пару на необходимый им двадцать четвертый этаж. Чон, закрывая дверь и всё ещё держа на руках своего коалу-омегу, пытается стянуть с себя кроссовки. Мин хихикает на его неудачные попытки, а после наконец спрыгивает с рук и садится на пуфик в их коридоре, поднимая ноги, призывая Хосока снять и ему кроссовки. Альфа лишь ухмыляется такому поведению своей строптивой, но любимой, особы, быстро стягивает с того кроссы, кидая их на пол, вешает их верхнюю одежду на крючки и подхватывает свою задремавшую прямо на этом пуфике прелесть на руки.       Теперь он держит его, будто жениха, одной рукой под коленками, а другой за спину придерживает. Чон направляется сразу в их спальню, забивая абсолютно на всё. Укладывает находящегося на грани сознания омегу в кровать, быстро стягивает с того одежду, бросая куда-то в угол комнаты. Сам также быстро раздевается, снова кидая куда-то вещи, плюхается рядом с любимым, утягивая того в объятья.       Юнги носом упирается в накаченную грудь и резко начинает что-то бормотать, заставляя альфу переспросить, что он сказал.       — Я уже неделю не пью противозачаточные, Хо, — сквозь подступающий сон на грани своих сил бормочет Мин.       — Значит скоро у нас будет пополнение, — легко отвечает Чон, радуясь скорой новой должности.       — Поздравляю, папаша, — из последних сил хмыкает Юнги и, не выдержав, проваливается в блаженный сон.       — И я тебя поздравляю, с очередной победой, кроха, — альфа оставляет нежный поцелуй на лбу мятноволосого.       Чон с особой любовью в последний раз осматривает рядом лежащее тело, укрывает его одеялом посильнее, и крепче к себе прижимает. Хосоку для счастья большего не надо. Ему достаточно затраханного Юнги под своим боком и очередных побед в гонках. Только теперь, к его счастью, будет прибавление, что заставляет альфу засыпать с улыбкой какого-то безумца.