Антонина Павловна

Конечно же, Олег свою прабабушку знал плохо. Да и Саша тоже. При жизни им её видеть не довелось. Потом, возможно, тоже бы не увидели, как и братья с сестрой, как отец, как даже мать. Но у младших из их рода открылись способности, а бабуля решила детишкам показаться. В первый раз увидеть фантом очень страшно. А ещё и опасно. Не зная, есть ли силы, не умея ими управлять, надёжные контроль и защиту не построишь. Вот и они не построили. Саша их совсем маленьким видел, но не понимал, кто они такие. Благо, к ребёнку те подбирались медленно, не пытались его телом завладеть, чтоб с миром живых пообщаться. Это уже потом, когда мать осознала, что Александр не воображаемых друзей выдумал, а фантомы видит, пошли и защита, и обучение. Непонятно было, почему же мальчишку души не трогали, но потом догадались - Антонина Павловна оберегала. Она кое-что Саше и в тайне от матери подсказывала. С Олегом дела обстояли проще. Да, он тоже увидел в детстве, но тут прабабка не защиту поставила, а Александра позвала, мол, глянь, присмотри, защити. Почему-то младшему Антонина показываться не спешила. О прабабке Олег больше по рассказам Саши знал, как та приходит чаще всего, когда он болеет, как подсказывает и направляет, что делать.* Иногда у братьев возникала мысль, что бабушка, хоть за мелким присматривает, но показываться ему не собирается вовсе. Саша, кажется, пытался у неё про это спросить, но дух предпочёл промолчать. Не станешь же собственную прабабку ритуалами заставлять говорить. Олег, честно говоря, с таким ходом вещей смирился, Антонину не призывал, приветы и через брата передать можно, да и вообще её как-то больше не ждал. Первый раз, когда явление бабки младшему Шепсу случилось, мелкий считал полнейшей катастрофой. Лето жаркое было, Сашка забежал под душ, ополоснуться. И двери в ванную плохо прикрыл. Дома они были только вдвоём, родители на работе. Олегу было тогда десять, и бесы дёрнули его пойти на кухню, но до неё Шепс так и не дошёл, застревая в дверях, заглядывая в самую щёлочку. Почему-то стало жутко любопытно, как выглядит его брат без одежды, сравнить их тела, разницу физиологии. Да и вот так наблюдать, но не попасться, заряжало кровь адреналином. В этом же нет ничего особенного? Да и они родные братья. Олег следил за каждой капелькой, что скользила по коже, вырисовывая ей одной известные узоры. Так хотелось, чтоб Саша повернулся, разглядеть, какой же он спереди. Но только бы старший его не заметил. Низ живота скручивало, во рту пересохло, он едва мог сглотнуть, что-то горячее и тёмное рождалось внутри. Олег ощутил, как домашние штаны становятся теснее. Его взгляд скользил по каждой венке. А потом мальчик ощутил руку на своём плече. Руку явно не живого человека. Но всё равно это было слишком неожиданно. Олег вскрикнул, подпрыгнул, при этом резко разворачиваясь к фантому. И явно не просчитал, к чему такие выверты приведут. Мальчик шлепнулся пятой точкой на пол в ванной, проскользил по нему куда-то к бортику и под раковину, представая во всей красе - испуг на лице, румянец смущения борется за первенство с бледностью от ужаса, частично мокрый и с выпуклостью в штанах. Александр, конечно, это представление совсем не может не заметить. И Олег, уже позже, придя в себя, осознав, радуется, что брат обратил свой пристальный взор не на него, а на женщину, стоящую в проёме. Правда, Сашка тут же прикрылся занавеской, которую до этого не использовал по назначению. - Ты ж его напугала, ба. А если б он травмировался? Женщина подпирает руками бока, недовольно оглядывая правнуков. - Олеж, познакомься, это Антонина Павловна, наша прабабушка, - вздыхает. А Олег мысленно молится тому, кто услышит, чтоб бабушка не рассказала всё Саше. Он очень нервно ей улыбается, помахивая рукой. - Выйдите, пожалуйста, оба, я домоюсь и соберёмся все вместе. Бабка пропадает, как-то раздражённо фыркнув, а затем и Олег уходит из ванной, закрывая за собой дверь. Наверное, во всём этом есть и плюс, ведь мальчик совсем не понимал, что делать со своим членом, а благодаря присутствию бабушки он опал. Олегу тринадцать, он сидит в компании друзей в небольшой заброшке, от которой только бетонные блоки и остались. Греется на солнышке через когда-то оконный проём, а сейчас просто дыру в стене. У них есть большая бутылка колы, чипсы, даже какие-то конфеты вроде. Компания шумная, но горячо любимая сердцу. - Слышь, Олег, а ты с девчонкой целовался? - А то ж, - лениво приоткрывая один глаз. Шум нарастает, а потом резко обрывается, все пристально глядят на него, ловят каждое движение, каждое слово. - Да я не про чмоки, а по-взрослому, - приятель подбоченился, показывая, что Олегу не очень верит. - Да и я про это, - врёт без зазрения совести. Сейчас нельзя отступать, ударить в грязь лицом. Они ж явно меряются, кто круче. - Да ну! - восклицает один. - И как? - интересуется третий. Что он там слышал об этом краем уха от старших ребят? - Ничего особенного. Слюняво очень, ещё и со вкусом помады, сладковато, но девкам такое нравится. Вот только, раз в их компании такая тема поднялась, то больше соврать не выйдет, нужно срочно учиться целоваться. А с кем? С девчонками не хотелось. Да и разве они сами знают? Такой же возраст, значит, и мозгов столько же. Уже придя домой, мальчик знает, что лучшая кандидатура, чтоб его научить - Саша. Только Сашку стрёмно просить. Да и не дома он. Но даже когда приедет... Олег сквозь землю готов провалиться от стыда. А вдруг старший засмеёт? Заговорить об этом с братом Олег стесняется, поэтому находит подсказку в Интернете - на помидорах можно. Тихонько крадёт с кухни один, ночью, когда все легли, включает ночник, оглядывая поле для действия. Как там писали? Представь того, с кем целуешься. Мальчик силится представить красивых одноклассниц, но целовать их не хочется, как и помидор. А вот стоит мыслям убежать к Саше... Интересно, а как он целуется? Как это ощущается? - Кхм, - раздаётся покашливание Антонины рядом. Олег от испуга сильнее сжимает помидор, заляпав его останками лицо, руку, футболку и даже постель. То, что у парней в его возрасте встаёт и по утрам, и по вечерам, и вообще в любое время суток и в любом месте - это нормально. Природа. То, что хочется разрядиться - тоже. Только не всегда удаётся. Всё же не начнёшь же ты передёргивать в школе за партой? Приходится думать о том, что совсем не возбуждает. Олега совсем не возбуждает прабабушка. Да, она появляется редко, скорее всего постоянно на связи со старшим, но тех раз, что были, мелкому хватило на всю жизнь. Другие думают там о мёртвых котятах и ещё чём-то мерзком, а он вспоминает Антонину Павловну. Впрочем, вечером, когда его никто не побеспокоит, можно урвать салфетки, сесть за монитор и включить... Вообще подростки обычно включают порнуху. Олега в этом случае сложно назвать исключением. Просто надо что-то длинное искать, почему-то на такие откровенные сцены он возбуждался медленно. Вот он почти готов, осталось включить что-то и ждать, помогая себе рукой, но парня отвлекает звонок. Саша. Олег хватает телефон, услышать брата поважнее. Правда... Правда на голос старшего у него встаёт. Тот рассказывает что-то о том, как его день прошёл, о Москве. А Олег поддаётся соблазну, прикрывает глаза, представляя, что это Саша его трогает, что Саша кусает его шею, скользит по бокам, обводит головку, уверенно сжимает в руке. Он прикусывает губу, чтобы не застонать. Нельзя, чтоб брат услышал. - Олег! - злой окрик неизвестно когда появившейся прабабки. - Блять! - парень роняет трубку, но при этом успевает кончить. Только даже не вытереться, там Сашка. Олег находит на полу трубку и поднимает. - Саш? - Ты там в порядке, малыш? Кажется у него опять начинает подниматься, несмотря на Антонину. - Да, просто прабабушка появилась неожиданно, - испепеляя фантом взглядом, если бы это работало. - Понятно, - Сашка на том конце усмехается. - Я спрашивал, хочешь в выходные ко мне? - Конечно! Ну, стоит, наверное, признать самому себе, что привязанность к брату скорее самая настоящая любовь, раз у него так хорошо только на Сашу и стоит, да и вообще мысли всегда к старшему возвращаются. Когда братья осознают свои чувства, признаются, решают, что им весь мир не помеха, чтоб быть рядом - прабабушка не появляется. Когда они впервые целуются - тоже. Загуляла что ли где? Вообще Олег Саше не рассказывал, что явление бабки миру, в его лице, происходили лишь тогда, когда младший об Александре думал в более романтичном, даже сексуальном, смысле. Парень, конечно, переживал, что Антонина Павловна явится во время признания, поцелуев, первых ласк. Но той не было, поэтому младший решил, что и говорить тут не о чем. Может бабуля вовсе решила их в покое оставить, увидев, какая у них сильная любовь, как они связаны. Он верил, что Саша - его единственная вторая половина. Короче, как думал Олег, его сексуальная жизнь наладилась. Вот они после мастерской влетают в Сашкину квартиру. Стоит двери захлопнуться, как старший прижимает его к стене, впиваясь в губы ненасытным, как ощущается, поцелуем. Олегу остаётся только обнять Сашку за шею и послушно отвечать, наслаждаясь всем спектром эмоций. Слишком соскучились, слишком мало. Это какой их поцелуй с начала отношений? Седьмой? Или пятый? - Содом и Гоморра! - возмущённо восклицает бабка, стоящая в дверном проёме в кухню. Саша мгновенно отлипает от младшего, удивлённо глядя на старушку. - Ба? А вот младший раздосадовано шипит и запускает в фантом то, что первое под руку попалось - Сашкину шапку. Старушка что-то неразборчиво ворчит себе под нос и исчезает. Но Александр сурово смотрит на Олега, вопросительно приподняв одну бровь. Кажется, им предстоит тяжёлый разговор. И младшему очень хочется не договорить слишком многое. К досаде Олега, прабабушка в их жизнь вмешиваться активно начала. Да, к Саше она периодически таскалась, к ним обоим являлась, когда Олег болел, чего он, откровенно говоря, не помнил, лихорадило его всегда нехило, но и болел редко.* Теперь бабуля являлась в самые ответственные моменты. Так ею был бесславно убит первый секс**, когда наконец всё совпало по графикам у обоих. Заявилась, пристально глядя, покашливая. У младшего на Сашу стоял, но при виде старого недовольного лица, парень невольно задумался, что так и до импотента ему недолго осталось. А вот отдельно к Олегу, просто так, а не с целью, чтоб упало всё, что встало, Антонина Павловна, к удивлению обоих, не приходила. Саша с ней всё поговорить порывался, но то ли забывал, то ли бабка от разговора, как от чумы бежала. Олег пока, на каникулах, ошивался у брата, в Москве, игнорируя недовольство матери. Та опасалась, что младший сынок в магию по самые уши влипнет и не достанешь, брат вовремя прикрывал ему рот, чтоб мелкий не заявил, что уже в эзотерике, как рыба в воде. Хорошо, что у Сашки язык удивительно прекрасно подвешен, и он мать легко забалтывал. Да и отца тоже. Сегодня проваляться в постели до полудня ему не дали крики. Кто-то явно ругался. Олег уже хотел недобрым словом помянуть соседей, но в одном из голосов узнал брата. А вот это уже интересно. К Саше гости пришли? Олег встаёт и осторожно, чтоб не привлекать внимания, идёт на цыпочках к кухне, откуда разносится дребезжание посуды. Это Сашка нервничает, стуча кружкой с чаем. Картина открывается прекрасная. Антонина Павловна сидит ближе к окну, недовольно поглядывая на правнука, ещё головой качает, будто показывая, какой неразумный потомок ей попался. А вот Александр Шепс нервно ходит по кухне, дёргается к кружке, но снова ставит на стол, хочет закурить, но вертит сигарету. Словно зверь загнанный, который не может решить, куда рвануть. - Сашенька, да послушай. Знаешь, какой это срам и грех? - А не... - Шепс сам себя обрывает, вспоминая, с кем общается. - Ба, да разве ж важно это, когда мы друг друга любим? Какой грех-то от любви? А выставлять напоказ мы и не собираемся. - А о родителях ты подумал? Кто потомков им принесёт? Кто внуков нарожает?! - и ещё подвывает для эффекта. - Ты издеваешься надо мной?! - Саша резко останавливается, сверля взглядом женщину. - У них пятеро детей и трое точно будут плодиться и размножаться. Род продолжать. Мало, думаешь?! Антонина вздыхает, качает головой. Саша присаживается перед ней на колени, руки над фантомными руками держит, в глаза заглядывает. - Ба, да объясни ты толком, что не так. Сама ж видишь, любовь это настоящая. Какую редко обрести можно. Что ж ты мешаешь? Ты мне говорила, что не уходишь, потому что помогать, оберегать нас решила. Прабабка резко встаёт, проходя сквозь медиума, всплёскивает руками. - Так и хочу я тебе помочь, неразумный. Оградить пытаюсь. Погубит он тебя, горе моё. Погубит, Сашенька, - женщина даже всхлипывает. И в этот раз это явно не игра. Олег ушам своим не верит, он уже дёрнуться хотел, бабку за такие слова послать, но что-то останавливает. Вот и пытается даже не дышать. - Как это погубит? - Саша поражённо разворачивается к родственнице. - Это же Олежа мой. Ты ничего не напутала, старая? Антонина взгляд злой за такие слова бросает, но тут же смягчается, вздыхает. - Ой, Сашенька, не знаю. Видела, что тенью твоею ходит, а как ходить устанет, так нож тебе в спину вонзит. Оба Шепса губы поджимают. Бред какой-то. - И когда? - Олег всё же на кухню входит. Старушка голову опускает, а вот Сашка сразу к брату вскакивает, со спины за плечи приобнимает, на ухо нашёптывает: - Забудь, зверёныш. Глупости всё это. Младший к Саше прижимается, но взгляда от бабки не отводит. Оскалился, ощетинился, потемнел весь. - Я спросил, когда. Александр лишь вздыхает, но больше не отвлекает, сам на Антонину в ожидании смотрит. - Может пару лет ещё... - Видела ты это когда? - рычит. Бабуля задумывается. - Как из роддома тебя принесли, так и пришло видение. - Ды-ши, - самый любимый шёпот на ухо. И Олег медленно вдыхает, а потом вдыхает. Конечно, неприятно о себе такое узнавать. - Сейчас посмотри. Старушка хмурится, но кивает. Пристально внуков рассматривает, вслушивается словно. Сколько они так стоят, никто из них не знает, может пару минут, а может часов. Но мысли о том ужасном видении разрывают всех троих изнутри в клочья. Да только прабабка вдруг весело улыбается. - Ой, мальчики мои! Да вы ж не по тем дорогам пошли. Теперь навечно связаны да повязаны. А я, старая, сослепу и не разглядела, что вы свои судьбы поменяли. Малыши мои, теперича вам только совет да любовь пожалеть можно. Наверное, если б могли, они бы все втроём обнялись. Но так, увы, не выйдет. Зато решилось всё благополучно. После этого бабушка к обоим внукам наведываться стала и без нужды. Помогала, как сама уразумела. Просто следила. Иногда веселила. А иногда являлась и не вовремя, но теперь братья легко её могли попросить уйти. Антонина нарадоваться не могла, что её внуки свои половинки обрели, целым стали. А уж род свой же или иной, разве так важно для истинной любви?