Жизнь Марии

Декабрь 1999 г.       Фигурка, маленькая и худенькая, сотрясалась от диких рыданий. Слёзы падали на бумагу, на которой простым карандашом тонкие пальцы выводили незамысловатые узоры. Она один за другим вытирала растянутым рукавом опухшие от бессонных ночей глаза.       По кругу в мини-магнитофоне проигрывалась одна и таже песня. Снова и снова. Фигура лишь подпевала в такт и, сквозь слёзы, бешено улыбалась, отчаянно и горько. Голова с каждым днём всё больше и больше болела. Она рассчитывала на то, что прослушивание песни, которая однажды помогла избавиться от этого ужаса в голове, ей облегчит душевные муки, но она не помогала, а наоборот, с каждым днём состояние ухудшалось.       В палату вошла медсестра – молодая девушка, лет двадцати. Она была слегка полновата, но очень красива. Внешность фарфоровой куклы, большие голубые глаза, светлые локоны делали её объектом обожания для пациентов и врачей-мужчин. Она осмотрелась вокруг и печально вздохнула. Медсестра снова принесла ей уколы и лекарства, вот только бедняжка всё больше и больше погружалась в отчаяние и боль.       — Ты только хуже делаешь круглосуточным прослушиванием одной и той же песни. — печально заметила медик.       Пациентка не двинулась с места и продолжила свою ежедневную рутину.       — Тебе усилили дозу назначенных препаратов. Ты сама попросила?       — Голова болит… — еле слышный шёпот сорвался с сухих пухлых губ.       — Но это не значит, что тебе надо пичкать себя таблетками в огромном количестве.       — Так можно забыть… — пустой прозрачный голос дошёл до ушей медсестры.       — Кого? Его? Их? Того, кого ты считаешь, что убила? — перечисляет Виктория.       Резкий крик пациентки полный боли и отчаяния пронзил тишину палаты. Медсестра подпрыгнула на месте. Бедняжка напротив неё схватилась за голову и усиленно закрыла уши руками и глаза. Она не хотела ни слышать, ни видеть. Подскочив со стула, зеленоглазая обитательница палаты со всей силы разбежалась и ударилась головой об стену.       — ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ? — испуганно вскочила с кровати медсестра, набрала в шприц лекарство, резко подбежала к пациентке, скрутив руку и воткнув в правую ягодицу. — Ты так себя покалечишь.       Пациентка просто рыдала. Осела на пол и вывернулась из рук медсестры, обмякнув. Пациентка подползла к магнитофону и прибавила громкость.       — Что это? — присевшая рядом медсестра прислушалась к песне. — О, она довольно популярна. Каждую неделю её слышу по радио. Только вот забыла название песни и группы.       Как загнанный в угол дикий зверь, пациентка тихо сидела, а по щекам шли слёзы.       Она тихо-тихо заговорила, задыхаясь.       — Это… песня… Прыгну со скалы…группы «Король и шут».       — Я смотрю, ты знаешь их, — на восхищённый оклик девушки обитательница покоев повернула голову и кивнула.       — Я бросила всё и всех, чтобы начать лечиться. Моё состояние становилось всё хуже после смерти пациента. По ночам снились кошмары, а днём — галлюцинации. Мне казалось, что на какой-то момент я попала в сказку, где все, кто мне дорог, живы и здоровы, и я в том числе. У меня были жуткие головные боли и до этого, но после происшествия стало ещё хуже, кровь из носа и обмороки, только подтверждали это. — сухо и чопорно произнесла бывший врач.       — Но почему эта песня? Почему именно её ты слушаешь?       — Потому что он один мог заглушить все эти приступы.       — Как? — удивлённо, по-детски широко раскрыв глаза, шепнула медсестра.       — Обычно. Просто его присутствие было для меня лекарством. Объятия, поцелуи и просто обычные разговоры — лекарство от бесконечной боли. Мне реально помогало. Но в тот день, когда я сбежала, его не было. Он работал. А я была совсем одна в таком сильно-подавленном состоянии. Решив, что схожу с ума, когда мне снился и казался днём тот мужчина, которого не смогла спасти, меня бросало в холодный пот и я задыхалась. Вот тогда, незамедлительно, решила, что нужно бежать от этого ужаса, от всего что делала, от себя.       — Ты говоришь сейчас и рассуждаешь, как совершенно здоровый психически человек.       — Это просто ПРЛ и ПТСР. Ты же знаешь мои диагнозы.       — Да, а ещё знаю, что они лечатся. Поэтому ты и проходишь с доктором Вишневским когнитивно-поведенческую терапию. У тебя ещё не совсем тяжёлая форма ПРЛ, хоть и ПТСР у тебя выходит за грань среднего значения, поэтому, выполняя все требования, ты поправишься, — оптимистично заметила медсестра.       Пациентка только хотела ответить медсестре, как дверь в комнату открылась.       — Вика, ты чего с пациенткой лясы точишь? — хмурый санитар осмотрел двух девушек с ног до головы.       — Я зашла поставить ей укол.       — Её Вишневский ждёт. — коротко и ясно. — Горшенёва, на выход.       Маша встала с пола и, пошатываясь, двинулась к санитару. Она повернулась к медсестре и безумно улыбнулась. Её вывел за руки санитар, таща за собой. Она брыкалась и снова пыталась удариться головой об стену. Но на этот раз ей не удалось. Май 2000 г.       Мысли выныривают из воспоминаний. Она вглядывается в лица каждого, кто смотрел на неё. Маша заглядывала каждому в глаза и видела в них злость и безысходность.       Гордеев, заметив неловкую паузу между новым доктором и группой, решил представить её.       — Позвольте представить, Мария Юрьевна Горшенёва! Ваш доктор. — чтобы разбавить обстановку, он сказал это весело. На него грозно посмотрел Миша и тут же подошёл ближе к беглянке.       — Ты где была? — сразу без приветствия и грубо спросил Горшок.       — Не ваше дело, Михаил. — сухо и очень официально, будто робот, ответила блондинка.       — Я против того, что бы она была нашим доктором! — спокойно произнёс Князь, оглядывая свою бывшую девушку.       — Чётко по-моему было сказано, что вы не можете её уволить! — хитрая улыбка директора заставила ещё больше усомниться в том, что это было сделано не специально. — Но очевидно, что вам есть, что обсудить, а я пошёл по делам. Оставлю вас.       После того, как за директором захлопнулась дверь, в воздухе повисло неловкое молчание. Маша смотрела поверх голов своих друзей, ей не хотелось пересекаться с ними взглядами. Слишком стыдно перед ними. Она поймёт, если они её возненавидят.       — Ты надолго или потом опять сбежишь? — ехидно заметил Миша.       — Насовсем.       — Ты издеваешься? — негодующий Андрей тут же подлетел к ней. Навис, глядя прямо в глаза. — Мы целый год тебя искали, поднимали больницы и морги, а ты появляешься так просто, даже не извинившись? Нормальная или нет?       — Нет. Мне извиняться не за что. Так было нужно.       Андрей вскинул от безысходности вверх руки и отступил назад. Они потом ещё поговорят наедине, но не сейчас. Самое ужасное, что Маша будет находиться в зоне его видимости каждый день: на репетициях, концертах, турах. Он пытался забыть её, пытался ненавидеть за то, как жестоко поступила эта женщина с ним. Но сейчас она была перед ним, совсем другая и совсем не его. Поэтому легче будет ненавидеть.       В голове у Маши в это время происходил настоящий кавардак. Она старалась не смотреть на него, потому что понимала, как сложно будет сдержать слёзы.       — Так. Успокоились все. Маша, может быть ты расскажешь, что с тобой было, по порядку. — Яша спокойно предложил девушке сесть на диван. И она села.       Маша рассказала, но не всё и не в подробностях, где она была. Услышав ненастоящую версию девушки, все немного успокоились. После нескольких неловких разговоров с Машей и попыток отрепетировать будущий концерт, все пришли к одному мнению: бесполезно что-то спрашивать у Маши, она не скажет правду.       Единственные, кто не захотел узнавать, что случилось с исчезнувшей были Андрей и Миша. Они делали всё, чтобы она снова сбежала. Всё, чтобы почувствовала себя так же отвратительно, как и они в своё время: подкалывали, пытались вывести на эмоции, но это было слишком по-детски, поэтому Маша не обращала внимание на обиженных мужчин. Она внимательно слушала, молчала и только, выходя каждый раз из репетиционного зала, плакала. Понимала, что заслуживает такого отношения, но было очень неприятно и больно выслушивать упрёки от близких людей. Сентябрь 2000 г.       Прошло три месяца. Со временем всё наладилось, отношение ребят в группе к Маше стало прежним. Кроме одного человека. Он в свою очередь всегда острил и разговаривал с сарказмом. Но Горшенёва всё так же старалась не обращать внимания на колкие и обидные фразы со стороны того, кто был ей не безразличен.       Большой концерт в Лужниках показал, что группе действительно необходим доктор.       Обычный саунд-чек обернулся не совсем приятным событием.       — Андрюха, какого хрена ты не поёшь? — зарычал Миша.       Князь удивлённо и со страхом поднял на друга глаза от микрофона. Он пытался произнести хоть слово, но не мог. Даже шёпотом не получалось. Молодой человек тыкал пальцем в горло.       — Только не это, — вздохнул Балу. — Как вариант, я могу взять твои партии на себя.       Все в панике стали думать, как спасти голос главного вокалиста. Они понимали, что придётся обратиться к Маше Горшенёвой, которая была в нескольких метрах, за кулисами, перебирая свой чемодан на наличие различных медикаментов. Девушка не видела никого вокруг, была глубоко погружена в свои мысли и не заметила, как к ней подошла скрипачка.       — Машут, там твоя помощь нужна.       — А? — выныривая из мыслей, вздрогнула доктор.       — Я говорю, что нужна твоя помощь. Андрей голос потерял, а нам выходить на сцену через два часа. Есть какой-то способ вернуть ему голос? — с надеждой глядя на сестру Горшка, Маша Нефёдова закусила губу.       — Мне нужно осмотреть его.       Девушки двинулись в сторону растерянных и злых музыкантов. Когда подобрались ближе, доктор сразу же заметила у новоиспеченного пациента красные глаза. Она подлетела с огромной скоростью к нему и приложила руку ко лбу.       — Давно у тебя температура? — строгий голос эхом раздавался в огромном зале Лужников.       Андрей не хотел, да и не мог ей ответить. Он просто закатил глаза и смотрел вперёд.       — Ещё раз спрашиваю, — переходя на крик, девушка смотрела в глаза упёртому молодому человеку. — как давно у тебя температура? Если будешь молчать, то я не смогу помочь, а если не смогу помочь, то ты не выйдешь на сцену.       — Нам надо, чтобы он вышел. — Миша хлопнул друга по плечу.       — Ну? — требовательно произнесла Горшенёва. — Я жду ответа.       Андрей, не глядя на неё, показал два пальца. А потом снова сложил руки на груди.       — Два дня? — и в ответ на вопрос последовал кивок светловолосой шевелюры. — Это очень плохо. Ребята, он два дня с температурой. Наверняка и горло начало болеть в тот же день.       Андрей просто хмыкнул.       — А мы ещё холодного пива бахнули вчера! — задумчиво произнёс Миха.       — Вот и результат! — Маша с дикой досадой посмотрела на брата. — Мне нужно его осмотреть, измерить температуру и поставить нужный укол.       — Там есть гримёрка, под лестницей. — Яша кивнул в сторону задней части сцены.       — Отведите его туда, а я сейчас из машины принесу нужные лекарства.       Парни выполнили просьбу доктора и отвели друга, который находился практически в полуобморочном состоянии из-за температуры, в гримёрку и уложили на диван.       — Андрюха, ты как так-то? Чё раньше не сказал, ё-маё. Машка же всё время с нами, могла бы вовремя помочь. Я понимаю, что ты зол, но нужно засунуть обиды в задницу в такие моменты.       Князь отмахнулся от друга и, дрожа от холода, закрыл глаза.       Проснулся молодой человек от того, что на его лоб легла тряпка, вымоченная в прохладной воде. Рядом крутилась Маша и что-то поправляла поверх своей головы. Она слегка повернула голову и посмотрела на него. Показалось, что она на несколько секунд зависла, но потом очнулась, повторяя манипуляции.       — Вижу тебе лучше. — она нервно перебирала ампулы в сумке. — Голос появиться должен через полчаса. Нужно, чтобы во время концерта, на небольшие паузы, ты убегал за кулисы. Я буду брызгать тебе в горло лекарство, так связки будут расслаблены. Если ты не будешь выполнять мои инструкции, у тебя навсегда пропадёт способность петь.       Он кивнул, соглашаясь сотрудничать.       — Я не хочу, чтобы ты болел, Андрей. — Маша привстала, чтобы настроить капельницу. А в это время по щекам катились слёзы. — Просто потому что моя работа – поддерживать ваше здоровье.       Андрей, из-за затуманенных температурой глаз, не замечал поведения доктора. Его трясло, а голова раскалывалась на тысячу осколков.       — Ну всё. Так нужно полежать минут двадцать, затем тебе должно стать лучше.       — Ладно. — он не стал благодарить её, не за что. Она выполняет свою работу, она поступает правильно сейчас, но не тогда, год назад.       — Попробуй вздремнуть.       — Не нужно мне больше ничего говорить. Твоя задача – привести меня в порядок. Точка. — шепнул рассерженно молодой человек.       — Но я…       — Замолчи. Я сплю. — раздражённо прошипел пациент.       Маша тяжело вздохнула, смахнула с щёк слёзы и отошла дальше от того, кто не хотел её видеть. Она устроилась в кресле, недалеко от гримёрного столика, и стала вглядываться в сентябрьское дождливое небо. Мыслей не было совсем, просто спокойствие и какая-то мимолётная тревога. Её даже не обижало то, как с ней разговаривали ребята. Она понимала, что им нужно время простить её. Но его постоянные колкости больно резали сердце, однако, она не подавала вида. Девушка точно помнила, что прежде чем сбежать, она оставила ему письмо с просьбой простить её и подождать, но скорее всего оно не было прочитано, раз к ней такое отношение.       Приступы агрессии, тревоги и паники несколько месяцев уже не тревожили Машу. Профессор выписал ей отличные нейролептики и транквилизаторы. Ей пришлось начать заново работать доктором, чтобы просто обеспечить себя дорогостоящими заграничными лекарствами, которые может достать только её психиатр, хотя она очень этого не хотела.       Девушка задумывалась о том, как так получилось, что у неё поехала крыша. Доктор сказал, что это накопительный эффект. Всё, что она пережила в школе, в обычной жизни и на работе, всё сказалось на психике. Последней каплей была смерть пациента. Каждое безумное действие в больнице: гуляние по парапету балкона, удары головой об стену, попытки изрезать себя чем угодно, лишь бы не чувствовать подступающей боли – было лишь попыткой забыться. Из бесконечной тёмной пелены её выводила лишь песня, которая играла в её мини-магнитофоне, который после долгих уговоров доктор разрешил ей оставить в палате. Она вслушиваясь в знакомый голос, представляла его голубые глаза, сильные руки и губы, что с улыбкой каждый раз встречали её дома, а потом страстно целовали.       Он везде её спасал: в Там-Таме, маленькую и любопытную, на репетиционной точке в четырнадцать лет после попытки изнасилования, в девятнадцать, после того же самого, а самое главное – от кошмаров, которые снились каждую ночь. Ей было грустно осознавать то, что, возможно, он никогда не простит её за предательство. Но надеялась, что хотя бы перестанет ненавидеть, и они станут добрыми друзьями.       Маша встала с кресла, чтобы проверить капельницу. Андрей беспокойно спал, однако, жар постепенно спадал. Девушка, проверив температуру, слегка погладила его по щеке.       — Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня понять и простить. Я обязательно всё расскажу, когда буду здорова и готова. — она убрала руку и уставилась в одну точку, не замечая, как на неё смотрят два голубых глаза, жадно поглощая образ доктора в тусклом свете лампы.       Придя в себя, Князь был готов выступать с новыми силами. Температура всё ещё не прошла, однако, было гораздо легче. Он весело шутил с одногруппниками и повторял слова песен. Маша Нефёдова и Маша Горшенёва наблюдали за этим с усталыми улыбками.       — Что ты с ним сделала, что он скачет по комнате, как конь? — заливаясь смехом, заметила скрипачка.       — Ничего. Просто немного прокапала его, плюс все лекарства, что у меня были, заставила принять. Голос, конечно, восстановился, но ненадолго. Завтра ему нужно будет молчать и обязательно показаться лор-врачу.       — В Москве вряд ли удастся это сделать, а вот когда домой вернёмся, то обязательно заставь его сходить.       — Он не маленький, и заставлять его не надо. Сам сказал, что сходит, иначе надолго потеряет способность петь.       — А вот это страшно. — Маша Нефёдова заметила, как парни начали быстро заливать в себя холодное пиво.       До этого спокойная доктор молниеносно подлетела к артистам. Она схватила открытую бутылку пива из рук пациента и вылила её на голову Андрея. Он подлетел на месте и с диким рыком пошёл на Машу. Как хищный зверь ступал тяжёлой поступью по полу. Остальные в полном шоке и молчании смотрели на разъярённую пару.       — Ты что делаешь? — в бешенстве молодой человек вжал Машу в стену. Он оглядел её с ног до головы и хищно улыбнулся, собираясь «напасть».       — Ты алкоголик сранный, Князь! У тебя голос может пропасть, и лечить я тебя не буду, — спокойно ответила доктор. — Сначала выступи, а потом уже делай, что хочешь. А теперь отошёл от меня!       Андрей отошёл от девушки и открыл обзор на других друзей. Сам смотрел в пол, полыхая от гнева, и полностью осаженный маленькой и нахальной девчонкой, он строил план мести.       — А вас, ребята, прошу больше не подбивать моих пациентов на опрометчивые поступки. — Миша хотел было возразить сестре, послать куда подальше, но она остановила его движением поднятой ладони. — Я всё сказала! Князев, во время перерывов на концерте подходишь ко мне, я тебе запрыскиваю в горло лекарство. Всё ясно?       Она ставила себя совершенно серьёзно. Строгая речь, уверенный взгляд и тон голоса – всё показывало уверенность девушки в том, что она делает всё правильно.       Директор прервал напряжённое молчание в общей комнате приглашением на сцену. Все музыканты смотрели на девушку с осторожностью, и потихоньку двигались к выходу.       Она уверенно смотрела вперёд, не двигаясь. Девушка отошла от стены, не заметив, как сзади подкралась тень.       — Мы с тобой ещё поговорим, принцесса! — угрожающий шёпот на ухо со спины заставил Машу съёжиться от нарастающего страха и возбуждения. Она развернулась, но никого рядом уже не было.       Концерт шёл уже несколько часов. Маша во всём этом весёлом безумии весело пританцовывала, но не забывала о том, что у неё есть пациент, который через несколько минут снова спустится к ней за кулисы, чтобы получить очередную порцию лекарства в горло.       Маша задумалась, совсем на чуть-чуть, глядя на то, как ребята выкладывались на сцене. Они полны энергии, уже изрядно уставшие, но на драйве продолжали концерт. Если бы она тогда не ушла, если бы осталась совсем одна, но дождалась бы их и его, смогла бы она восстановиться? Вряд ли. Но одиночество её сводило с ума. Теперь Маша потеряла почти всех, но обрела хотя бы ощущения для себя.       — Горшенёва? — хриплый голос окликнул её. Она дёрнулась и заметила перед собой запыхавшегося, кашляющего Андрея. — Быстрее!       Все манипуляции проведены. Она кладёт свою руку на его горячий потный лоб. Светлые волосы торчат во все стороны, он выглядит так сексуально, так круто, стал таким мужественным, что Маша сглотнула. Девушка смотрела прямо в глаза объекту обожания, не могла оторваться от любимого лица. Он смотрел на неё подозрительно, обиженно, безразлично и одновременно с интересом. Температура поднималась ещё выше от её взгляда. Великолепная, фигуристая блондинка смотрела на него с таким обожанием, что на секунду ему захотелось поцеловать её, но остановил тот факт, что эта девушка его предала и вокруг находятся те, кто не должен знать о его тайных желаниях, а тем более она.       — Я пошёл! — хриплый не от болезни, а от подступающего желания, голос солиста звоном донёсся до её ушей.       — Аккуратно, пой диафрагмой, а не связками.       — Не тебе меня учить! — он уже забегал на сцену, когда добавил в ответ. — Перестань на меня так смотреть, мы больше не вместе и не будем никогда.       — Никогда не говори никогда! — кричит обиженно девушка. — Это мы ещё посмотрим.       Она вышла из-за кулис и двинулась в сторону улицы. Ей нужно было срочно покурить и подышать свежим воздухом. Она смотрела на горящие фонари и печально понимала, что, возможно, он прав. Такое не прощается.       Чувство вины стало неотъемлемой частью жизни Маши. Она просыпалась и засыпала с ним. Вина была перед всеми, абсолютно. Девушка запивала очередные таблетки, чтобы заглушить чувство тревоги. Поезд всё дальше уходил от Санкт-Петербурга.       Группа «Король и шут» едет в тур. Их очередной город – Киев.       Миша и Андрей как всегда напились и устроили пьяный дебош в поезде, остальные парни пытались их сдерживать, однако, не так легко сдержать двух огромных мужиков.       Маша встала с кровати, слегка покачиваясь, от движущегося поезда. Хотелось покинуть купе и посмотреть в коридоре на виды. Это её успокаивало. Она была рада, что путешествует вместе с группой, вместе с друзьями. Купе, в котором она проводила большую часть времени, было чисто женским. В нём ехали все приближённые к группе женщины. Маша Нефёдова была до жути рада данному факту, потому что ей надоело быть единственной девушкой в группе. Анфиса и Аня тоже поехали за мужьями в тур, Алёна не смогла, хотя очень хотела хоть раз оказаться в атмосфере угара и счастья, но её пациенты не отпускали девушку, тем более осень и в самом разгаре обострение.       Аня стала менеджером группы, у неё очень хорошо получалось организовывать досуг и мероприятия. Анфиса была что-то вроде гримёра и костюмера. Все были заняты своими делами, скучать было некогда. Они читали, общались и обсуждали вопросы по организации тура. Маше было важно, чтобы её обеспечили всеми необходимыми препаратами. Помимо провизии, которую Аня организовала в поезд, она выделила деньги на аптечку. Скляночки, баночки, блистеры, пластыри – всё что было необходимо в дороге и в туре. Горшенёва просила деньги на лекарства, Гордеев и Цвиркунова – выделяли. Взаимопомощь, очень организованная работа всех структур группы, помогала ребятам проводить успешные концерты.       Маша покинула приятное и тихое купе. В нём пахло очаровательными ванильными духами Ани и французским кремом для тела Анфисы. Девушка впотьмах нашла чью-то кофту и вышла. Она вдохнула воздух вымытого хлоркой коридора и сразу же учуяла запах чего-то отвратительного, чего она не знала. Принюхавшись, она двинулась в сторону купе, где как раз находилась мужская часть группы. Приоткрыв тяжёлую дверь её чуть не стошнило. Отвратительный запах алкоголя, еды и потных носков донесся до чувствительного носа девушки. Рвотный рефлекс подступал к горлу, и она решила закрыть дверь. Тамбур был единственным её спасением.       Добравшись еле как до него, она заметила две высокие фигуры в клубах сигаретного дыма. Ей не хотелось гадать кто это, но встала сбоку, чтобы её не было видно.       — Андрюха, вот заработаешь сейчас деньжат, Алёнка будет в восторге! — яркий бас весело и пьяно старался проговаривать каждую букву.       — Да, это точно. — сухо и с сомнением произнёс Князь.       — Ты чего это? Вы же отличная пара, она же очень хороша.       — Да знаю я, Саш, знаю. Восхитительная женщина! Но… Я не чувствую к ней ничего кроме уважения. Отношусь как к другу.       — С каких пор?       — С тех пор, как призраки прошлого нагрянули на мою голову.       Маша вздрогнула, осознавая, что речь идёт о ней. Она не хотела быть причиной чьего-либо расставания или головной боли. Она хотела быстро покинуть тамбур, но не смогла сделать этого тихо, ударившись ногой об железную дверь.       — Ау… — заскулила от боли девушка.       — Ты вечно куда-то спешишь, Горшенёва. — хитрый тон голоса Андрея заставил её развернутся в пол оборота.       — Дак она ходячая катастрофа, как ещё доктором стала? — теперь Маша узнала второго мужчину, это был Саша Леонтьев. Он вечно её подкалывал и подначивал. Она не обращала на него внимания. Препиралась лишь с двумя людьми всегда и везде – с Мишей и Андреем, последний, как маньяк, бегал за ней постоянно с камерой и не только за ней.       — Не дай Бог тебе попасть ко мне на лечение, боюсь, что без яиц останешься. — Андрей заржал во весь голос от дерзости подруги. — Вколю препарат, который лишает потенции, и останешься на всю жизнь импотентом.       — Ты опасная женщина, Маша, — томный голос Ренегата заставил обоих друзей вздрогнуть, одну от нарастающего страха перед высоким и сильным мужчиной, другого от непонятного, но гневного чувства. — Не повезло твоему будущему мужу. Ты же как паучиха или богомолиха откусишь голову и не поперхнёшься.       — Сань, перестань её подначивать. Иди спать. — спокойный и строгий тон фронтмена заставил отступить мужчину от маленькой юной женщины.       — Андрюха, смотри как бы тебе не попасть в её сети. Откусит ведь голову. — развернулся и ушёл.       — Уже давно. — тихо проговорил Князь.       — Прости, что влезла в ваш разговор. Я просто вышла подышать.       — Ты просто всегда и везде суешь свой нос.       — Не нужно со мной так разговаривать.       — А как ещё? Ты разве заслужила другого обращения? После того как предала нас?       — Да, заслужила. Ты ведёшь себя как ребёнок. Все остальные ребята давным давно общаются со мной нормально и только ты один каждый раз доёбываешься до каждой мелочи. То одежда у меня шлюшинская, то волосы растрёпанные, то макияж отвратительный. Ты всегда говоришь это не осторожно. Мне обидно.       — Мне тоже было, когда ты ушла, не сказав ни слова. Ты просто растоптала меня и выкинула. — он уже стал повышать голос.       — Ты не знаешь причины, по которой я покинула вас всех. Ты не знаешь, что я пережила за этот год! Ты нехрена не знаешь! — уже начавшаяся истерика стала заполнять тесное пространство между молодыми людьми.       — Так расскажи! Ты ничего не говоришь. Я не экстрасенс, нахуй, чтобы прочитать тебя.       — Зачем тебе вообще что-то обо мне знать? Ты сам сказал, что мы лишь коллеги и больше ничего. — девушка всё ещё хваталась за ногу поскуливая.       — Не знаю. Ты не выходишь из моей головы.       Поезд сильно качнуло на очередном повороте, и Маша полетела прямо на Андрея. Он успел ухватить её за талию, но не удержал равновесие и упал на пол, находясь в объятьях девушки. Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Горшенёва так долго этого ждала, что не удержалась и впилась в губы любимого Трубадура. Она страстно его целовала, а он, выйдя из ступора, ответил на поцелуй. Безумие охватило двоих молодых людей, сидевших на полу в тамбуре поезда. Девушка запустила свои пальцы в его волосы, он ещё ближе притянул её к себе. Оторвавшись на мгновение, уткнул свое лицо в её шею и замер на долгие минуты. Маша несколько минут сидела так, что затекло всё на свете, не хотела упускать момента, но пошевелилась, уткнулась носом в его макушку, глухо прошептав.       — Я обязательно тебе всё расскажу, как буду готова. Обещаю. — он оторвался от её шеи и взглянул в глаза. Она утонула в тусклом голубом озере.       — Этого больше не повториться. — коротко, чётко и сухо произнёс Князь.       — Да, я знаю. У тебя есть девушка и это не правильно. Понимаю. Сама ведь всё разрушила.       — Если бы ты оставила хоть записку, когда ушла…       — Я оставила. — его сердце пропустило удар от услышанной фразы.       — Ты издеваешься?       — Вообще нет. Я оставила её на твоём столе, где ты работал всё время. — он стал отодвигать от себя причину его головных болей и встал. Она последовала за ним, рукой опираясь об стену, нога неприятно ныла.       — Ничего не было. Ты только присылала перед своим появлением письмо, но на своем столе я не видел больше ничего кроме своих набросков и то я их выброс… — глаза округлились от понимания происходящего. Он мог выбросить письмо, которое она написала перед уходом вместе с остальными ненужными бумажками. Как раз находясь чуть ли не в психозе он вычищал всю квартиру, чтобы ничего не напоминало о ней. — В любом случае, ничего у нас не получится. Всё сразу было предопределено.       — О чём ты? Мы любили друг друга.       — Не уверен. Ты была мне интересна, хотелось узнать и распробовать тебя. Но если бы я любил, то у меня были чувства до сих пор, а их нет. — удар, удар, удар. Сердце бешено стучало и норовило выпрыгнуть из груди. Он хотел оттолкнуть её, хотел причинить боль, что когда-то причинила она, он смог.       Её глаза засверкали в тусклом свете фонаря. Она отчаянно хваталась за свои пижамные штаны стараясь не заплакать. Больно. Маша поняла, что он мог специально это сказать, чтобы отомстить. За год их отношений, она научилась его чувствовать. И он врал. Но она не подала виду, хоть и всё равно было неприятно. Маша знала, что он испытывал к ней искренние чувства, знала, что до сих пор что-то есть внутри его неприступной натуры. Но из-за обязательств перед другой, естественно он не скажет.       — Хорошо. Только коллеги. Я больше не буду даже надеяться, мечтать и тому подобное. У тебя есть девушка, а значит и я могу себе кого-то найти. На тебе свет клином не сошёлся. Доброй ночи. Завтра жду на проверку голосовых связок.       Хромая, девушка покинула тамбур сдерживая подступающий поток слёз. Она вернулась в купе и беспокойно уснула, надеясь, что следующий день её не разочарует.       В гостинице пахло порошком, моющим средством и едой. Группа всей толпой завалилась в главный холл, разбрасывая сумки во все стороны.       — Наконец-то земля! — кричит Горшок. — Я хочу хавать!       — Сначала номера! — строгая Анна Цвиркунова достала список всего стаффа и самой группы. — Итак, начнём.       Она распределяла людей по комнатам. Семейные пары были вместе в номерах, остальные ребята по комнатам отдельно.       — Саша Балунов и Андрей, вы в сто двенадцатом. — парни взяли у неё свой ключ и отправились с тяжёлыми сумками наверх, Андрей при этом весело снимал всё происходящее на камеру.       — Ну, а вы, Маши, вместе. — рыжеволосая подруга передала девушкам ключ. — Сто тринадцатый.       Нефёдова двинулась было к лифтам, но Горшенёва поймала её за руку.       — Стой. Мы что рядом с ними? — Маша кивнула в сторону уходящих басиста и вокалиста.       — Ага. — Аня придвинулась ближе к уху подругу и шёпотом сказала. — Лови момент помириться с ним.        — Ань, мы коллеги. Больше ничего.       — Ага, конечно! — и менеджер, развернувшись, на каблуках покинула подруг, скрывшись в лифте.       — Стой, мы получается на другом этаже? Все на пятом, а мы на шестом? — скрипачка задумалась, но не расстроилась. Маша кивнула в ответ и принялась тащить тяжелую сумку. — Вот и здорово, нас никто не узнает зато.       — А вас часто узнают? — заходя в лифт, поинтересовалась доктор.       — Не часто, но всё же. Сейчас парни отоспятся и как начнут пить и веселиться.       — Опять? Да сколько можно? — возмущенно заворчала Маша.       — Привыкай, так всегда. Это ладно, что в этот раз с ними жёны поехали, видела бы ты прошлый тур.       — А что было в прошлом туре? — он был как раз тогда, когда она совершила изменивший её жизнь поступок.       — Ой, там было весело… — скрипачка рассказывала забавные истории, пока они шли до комнаты. От алкогольных трипов, до весёлых и трезвых вечеров, когда они просто дурачились. — А самое главное знаешь что? Никто из ребят ни глянул ни на одну девушку. Обычно они кого-то подцепят для общения, но не в тот раз. Андрей вообще уходил в комнату, когда парни только начинали об этом говорить.       — Верный Трубадур. — прошептала Маша, улыбаясь.       — Что?       — Ничего, мы просто пришли. — они открыли дверь ключом и, не раздеваясь, кинув сумки на пол, легли на кровати и заснули.       Машу разбудил дикий шум из соседней комнаты. Там слышались голоса и гитары. Соседки не было в комнате, поэтому решив, что она даже умываться не будет, двинулась на источник шума.       Она громко стучала и барабанила в двери, пинала и чуть ли не сорвала ручку, пока замок не щёлкнул на другой стороне.       — По-моему тут не мы дебоши устраиваем, парни, а одна маленькая истеричная ведьма! — весело произнёс Ренегат. Он не стал сильно открывать дверь, чтобы Маша не могла пролезть между ним и дверью.       — Пусти! — пыхтевшая девушка пыталась сдвинуть почти двухметрового парня с дороги.       — Чего тебе? Тут тусовка без баб.       — Вы мне спать мешаете.       — Это ты нам мешаешь работать.       — Да пусти ты её уже. — звонкий голос Горшка раздался из комнаты.       — Ну раз король сказал, то мы выполняем. Барыня… — он отступил, и Маша влетела в комнату просто сбивая вещи со своего пути.       — Привет, Маха. Чё тебе? — Миша, играя в карты вместе с Балу, не отрывался от них.       — Перестаньте так орать! Я хочу спать!       — Твои проблемы. — заметил Балу.       — Ты не в том положении, чтобы командовать нами. — Андрей откуда-то со стороны балкона пробирался в комнату. — И вообще, после своего плохого поведения ты должна быть тише воды, ниже травы. Разве нет?       — А разве ты не хочешь, чтобы я закапала не то лекарство тебе в глотку, заставляя скрючиться от режущей боли? Могу устроить, Князев.       — Ты смотри, какие острые зубки у нашего доктора. — цыкнул Поручик.       — Просто змея выбралась из своего террариума или нет, сбежала из психушки. — разразился хохотом Ренигат.       Упавшая пелена неконтролируемого гнева легла тяжёлым грузом на Машу. Она уже летела на него с кулаками. Ударила его в живот и схватила за длинные волосы.       — Ты без года неделю в группе, а уже высказываешься, будто знаешь меня. — он попытался оттолкнуть её, но у маленькой и хрупкой девушки была крепкая хватка. — Никто не смеет меня обзывать. Никто! Ясно?!       Парни уже поняли, что Маша не на шутку разозлилась и подлетели со своих мест. Миша пытался оторвать руки сестры от головы гитариста, Балу быстро убрал опасные предметы, а Андрей и Поручик схватили Машу за талию и попытались её оттащить от товарища.       — Вы меня все заебали со своими подколами и презрением! — она орала так, что уши закладывало. — Лучше не выводите, у меня справка из психушки есть!       В комнате повисла тишина. Маша отвлеклась на неё. Её обняли за талию сильные руки и потащили лицом в сторону выхода. Она брыкалась и кричала от подступившего приступа агрессии. Девушка не помнила, как её завели в комнату. Её грубо положили на кровать.       — Перестань истерить, Маша! — строгий баритон охладил пыл девушки. Она начала задыхаться. Андрей не на шутку испугался данной реакции, но, заметив тянувшуюся в сторону какой-то баночки руку, обратил на неё внимание. — Тебе это нужно?       Маша, задыхаясь, кивнула ему. Он быстро подал ей лекарство и воду. Девушка выпила его и, расслабившись, уснула.       Утром инцидент в комнате сто двенадцать был уже на слуху у всего стаффа группы. Маша медленно входила в столовую на завтрак, где были все ребята. Ей было стыдно смотреть каждому в глаза и она, взяв свою тарелку, отсела дальше всех за столом. Кусок в горло не лез, но она взяла один кусочек омлета и съела. К ней подсела Аня.       — Солнышко, с тобой всё хорошо?       — Разве не видно? — глухо произнесла блондинка.       — Мы с тобой давно не говорили по душам. Давай сейчас?       — Лучше удели время своему мужу, мне не нужно.       — Я видела твою справку, когда оформляла документы заграницу. Видела твои диагнозы. Очень здорово, что ты не сошла с ума окончательно.       Маша резко подорвалась на стуле и, не убрав за собой тарелку, выбежала из столовой.       Находясь в спокойной обстановке комнаты, девушка читала любимую книгу – «Преступление и наказание». Все остальные в это время были заняты приготовлением к концерту и репетировали. Она не сразу услышала стук в дверь. Но когда постучали сильнее, девушка всё же встала и прошла к источнику её беспокойства.       — Кто там, чёрт возьми? — она открыла дверь. — О, собственной персоной, герой моих кошмаров.       — И тебе доброго дня.       — Чё надо? — она сложила руки на груди и разглядывала причудливый наряд мужчины.       — Лечение. Выполняй свою работу.       — Андрей Сергеевич, вы находитесь не в государственной поликлинике, а в частной.       — Мы что в ролевые игры будем играть?       — А ты против?       — Ну… не совсем. — он ухмыльнулся, представляя в своём бурном воображении как бы он сыграл с ней в эту игру.       — Просто проходи и садись на кровать.       Молодой человек прошёл в её комнату и нисколько не удивился порядку. Он внимательно осмотрел всё вокруг, пока хозяйка была в ванной. Заметил ту самую банку и рядом с ней ещё одну. Прочитал названия и записал, чтобы потом спросить у кого-нибудь, что это за лекарства.       — Сейчас будет не особо приятная процедура. — она достала медицинский шпатель из сумки и обмотала его бинтом. Окунула в раствор, который приготовила в ванной, смешивая между с собой препараты. — Открывай широко рот, я буду обрабатывать твои голосовые связки.       Парень послушал доктора. Она не делала раньше данную процедуру ему, но в каких бы городах они не были, Маша всегда проводила дни в больницах и расспрашивала про то, как можно восстановить голосовые связки в кратчайшие сроки, поэтому он ей доверял.       Шпатель ловко проскользнул в горло, а дальше началось настоящее мучение для пациента. Он терпел адские боли и неприятные ощущения в течение двух минут. Руки сжал в кулаки, а глаза закрыл. Маша не произнесла ни слова, скрупулёзно обрабатывая горло солиста.       — Потерпи ещё немного. — она успокаивающе произнесла данную фразу. — Эта процедура будет не часто.       Андрей вздохнул от безысходности. От неудобной позы, в которой он находился уже три минуты, тело начинало затекать.       — Всё, можешь идти и полоскать горло. Раствор на полке в ванной.       Он выполнил все инструкции доктора. И когда выходил из ванной, заметил, что Маша уставилась в одну точку.       — Я всё.       — Молодец. Не пей ничего холодного и слишком горячего. Можешь идти. — её золотые волосы отражали блеск солнца из окна.       Он заворожённо уставился на Машу. Она была в пижамных шортах и футболке белого цвета. Разглядывал все изгибы её тела, каждую родинку, что так хорошо ему были знакома. Он сглотнул и внезапный жар накрыл всё тело.       — У меня, кажется, температура. — девушка развернулась к нему лицом и быстро подошла, положив ладонь на лоб. Её вечно холодные руки, даже летом, удивляли всегда горячего во всех смыслах парня.       — Тебе просто жарко. Температуры нет. Иди работай. — она отвела от него свой взгляд, хотя очень не хотела этого делать, и стала отступать назад.       Он схватил её за предплечье и остановил.       — Ты всегда убегаешь от меня, принцесса.       — Сам же этого хотел. Я и делаю всё что ты говоришь. Если ты меня не отпустишь сейчас, то не смогу удержаться и поцелую. — милая угроза, звучавшая из её уст, заставила его улыбнуться. Но Андрей отпустил её руку.       — Приходи на выступление.       — Приду в любом случае.       Когда он вышел из комнаты, Маша чуть не задохнулась от спущенного напряжения. Она положила руку на сердце, что бешено билось, и тихонько улыбнулась. Ей было приятно, когда молодой человек с ней так разговаривал, флиртуя. Она покраснела, но тут же включила строгого доктора и стала собираться на репетицию парней.       Маша немного опоздала из-за пробок на дороге, но к выступлению группы успела.       Она влетела за кулисы, ловко расталкивая весь стафф. Заметив подругу, она подбежала к ней.       — Ань, извини, опоздала. Мне пришлось на такси ехать.       — Ничего. Ты не одна опаздываешь. — Аня разговаривала с ней обыденно, так, будто утром ничего не было между ними.       — А кто ещё? — запыхавшись и хватаясь за бок, еле произнесла доктор.       — Горшок вышел минут пятнадцать назад в туалет, но его нигде нет. Андрей пошёл его искать.       — Странно, Миша же всегда остаётся возле сцены. Он делает всё что хочет и пьёт и курит, но не уходит.       — Я не знаю, Машут. Музыканты уже настроили аппаратуру. В зале люди рассаживаются, а их всё нет. Да ещё и Гордеев на зале сэкономил, козёл. Акустика ужас!       — Это ДК бывший что ли? — оглядываясь, заметила Мария.       — Ага. Прикинь, я такую площадку под концерт подобрала, а он всё забраковал.       Шум, доносящийся из зала и настройка, заглушали возмущения девушки. Но самое главное они обе услышали.       — Ты какого хуя в таком состоянии, Горшок? — пылая от гнева, Князь чуть ли не тащил друга за шкирку.       — Андрюх, ё-маё, чутка всего лишь принял.       — Ты еблан! На ногах не стоишь! — он посадил друга на ступеньку, а сам пнул бутылку, находящуюся рядом.       — Что такое? — девушки подбежали к фронтменам. Аня, глядя на Мишу, закрыла рот рукой.       — Ну кто бы сомневался, братец. — Маша взмахнула руками и зло глянула на брата. — Ты чего, паршивец, такой пьяный? И от чего?       — Он не ответит. Я просто больше не могу. — взмолился Андрей.       Миша поднял одну руку, попытавшись что-то сказать и тут же опустила её обратно в расслабленном состоянии. Маша обратила внимание на вены и поняла в чём дело.       — Всё ясно. Андрей, я не успею его в порядок привести, он слишком пьян.       — Я понял. Чёрт, всё идет по пизде в этом сраном туре! — он начал орать на всех вокруг.       Маша понимала, что если он сейчас не успокоиться, то все её старания насмарку пойдут. Она еле как отвела его в сторону, где бы их никто не видел и положила свои ладони на его щёки.       — Перестань психовать, пожалуйста! — он посмотрел на неё раздраженно. — Ты так голос можешь потерять.       — У нас и так концерт просран из-за одного пьяного чудака.       — Всё в порядке. Как ни странно, в каком состоянии вы бы не были, но ваши концерты всегда идут на ура! И сейчас всё будет хорошо. Только успокойся, ладно? — она обняла его в поддерживающем жесте и поцеловала в щёку. — Иди, вам пора! Порвите зал!       Андрей устало улыбнулся и последовал её совету. Когда он пришёл к сцене, Миша уже был на ней и начал петь песню.       — Ладно… Будь, что будет! — вылетая на сцену, произнёс Князь.       После концерта, когда он был сыгран, Миша слетел за кулисы со сцены. Он упал в ноги Маше. Она поняла, что с ним происходит и предприняла меры.       — Ребята, через полчаса интервью. — напомнил директор.       — Нам бы просто встать, да, Горшок? — обратился к другу Князь. — Как он?       — Он просто в стельку пьян, ему бы проспаться. Потому что неожиданные приступы нам не нужны.       — Нам в турах жёны не нужны. — ехидно заметил Андрей.       — Чего? — открывая ампулу, удивлённо спросила Маша.       — Я нашёл их с Анфисой в подсобке. Они там изрядно ширнулись.       — Поняла. Голос как?       — Придётся ещё переживать эту сраную процедуру, потому что я не чувствую вообще голосовых связок.       — Я придумаю ещё что-нибудь, что могло бы тебе помочь. — Маша повернулась к брату и поставила внутривенную инъекцию.       — Спасибо за помощь.       — Это моя работа.       — Я про другое, — он показал на щёку, на которой остался фантомный поцелуй девушки. — Ты успокоила меня.       — Всегда пожалуйста. Ты же тоже успокоил меня. — она складывала всё обратно в чемодан. — Кстати, а где Леонтьев?       — Он пока готовится стать частью нашей группы. Но ему нужно доиграть у Кукрыниксов.       — Он ещё и там? Везде воздух портит.       — У вас взаимные чувства.       — Ага. Молчи, а то совсем голос пропадёт. До интервью ни слова.       Андрей кивнул и пошёл в гримерные комнаты. А Маша осталась возле брата, который скоро должен прийти в себя от лекарства, что она ему дала.       Следующие дни в туре были спокойные. Андрей с Мишей хоть и поругались из-за того, что учудил последний, но очень быстро так же помирились.       Маша все время следила за здоровьем ребят. Постепенно каждый переболел простудой. Кто-то отравился пирожками с вокзала, кто-то перебрал с алкоголем. У неё было много работы, девушка не скучала. Ребята подостыли и стали выполнять все поручения доктора по здоровью. Андрей большую часть времени в поезде старался молчать, чтобы сохранить связки в целости. Он писал стихи, и они обсуждали это с Мишей в полной тишине, когда было слышно его шепот.       Прибыв в очередной город, ребята, замученные дорогой, решили, что сначала они все отдохнут. Алкогольные приключения останутся пока что на какое-то время позади. Доктора не могло это не радовать.       День очередного концерта. Маша шла в номер, ей нужно было собрать сумку с лекарствами. Она услышала из-за угла сильно знакомый голос, что, видимо, говорил по телефону.       — Я знаю. Это моя работа. Солнце, ну потерпи ещё немного, я скоро уже вернусь и обязательно сходим с тобой куда-нибудь. Целую, пока.       Девушка решила завернуть за угол и пройти мимо говорящего по телефону человека. Она не поднимая глаз от земли, не заметила как влетела ему в спину и больно ударилась лбом.       — Ауч.       — Так и думал, что это ты. Следишь за мной?       — Больно нужно. Я шла в комнату.       — Ладно. Не отрицай, что ты до сих пор хочешь быть вместе.       — Я никогда не отрицала. — на её дерзкую реплику, парень слегка смутился. — Если нужно подождать, я подожду. Мне не привыкать, Андрей.       — Долго тебе ждать. Потому что я тебя ещё не простил. И тем более, что я собираюсь своей девушке сделать предложение.       — Значит умру одинокой кошатницей.       — Настолько ты меня любишь, что даже других мужиков не рассматриваешь.       — Увы, конечно, с удовольствием, но я – однолюб. Это касается всего.       — Ну, тогда жди. Возможно и на твоей улице будет праздник.       — Будет, не сомневаюсь. Ты хоть и говоришь, что у тебя не осталось чувств, но глаза твои говорят совершенно другое. Глаза – зеркало души.       Андрей хотел было что-то возразить, но их бессмысленный спор прервал Яша.       — Ребята, там Михе совсем плохо. Его трясет всего, он бледный и кашляет, будто лёгкие выплюнет.       — Бегу. — Маша быстро рванула в комнату к себе, а Андрей к Мише.       Она помнила отчётливо, где находился номер брата. Спускаясь по лестнице, она чуть несколько раз не запнулась и не упала.       Маша даже не постучала в двери, влетела на всей скорости в комнату. Андрей сидел возле друга и печально смотрел на него.       — Он весь горит.       — Сейчас я его осмотрю.       Время осмотра длилось для Андрея очень медленно, он волновался за друга и желал, чтобы ему стало лучше.       — Андрей, ему срочно нужно в больницу. — Маша в ужасе смотрела на друга и вся тряслась.       — Что?       — Скорую вызывай, живо. Подозрение на пневмонию, очень серьёзное.       — Твою мать! — Андрей ринулся к стационарному телефону в номере и стал набирать знакомые цифры.       В это время Маша села возле брата, измеряя его давление и температуру.       — Мишенька, все будет хорошо, это лечится, главное вовремя обнаружить её.       — А концерт? — бессильно отвечает Миша.       — Мы отменим, без тебя никак, друг. — сказал Андрей.       — Нет. Вы выступите без меня. Ты тоже солист, справишься.       — В основном публика любит тебя, что это будет за концерт без Горшка, ты задаешь энергию концерта.       — Ты справишься! — одновременно сказали Горшенёвы.       — Я тогда пойду готовиться. Держи в курсе его здоровья.       — Хорошо, прими, пожалуйста, лекарство перед концертом.       — Ладно.       — Удачи, Князь. — пробормотал брат.       Маша ждала скорую возле брата. Она протирала его тело полотенцем от пота.       — Что с тобой было? Куда ты исчезла?       — Миш, я была в психиатрической больнице закрытого типа.       — Я понял, что ты лечилась. — он очень сильно закашлял и болезненно скорчил лицо.       — Вы тогда были в туре. Я была одна, не с кем даже поговорить было об этом. Была авария на СПбКАД. Моя бригада принимала участие в спасении пострадавших и у меня был один пациент, которого мы довезли до больницы, но он там умер. Я его убила своим бездействием. После этого у меня снесло крышу. Я будто стала другим человеком: агрессивной, безумной и несчастной. В клинике мне поставили два диагноза, которые лечатся, прописали лекарства. И вот я здесь.       — Почему ты об этом никому не рассказала?       — Не знаю. Это моя проблема, не ваша. У вас своих хватает.       — Мы – семья. Ты моя семья и можешь всегда обратиться за помощью.       — Я знаю, Мишенька. Ты прости меня пожалуйста.       — Да ладно. Проехали. — снова кашель и тут уже чуть ли не до крови. — Ебанный в рот. Кстати, что у вас с Андреем?       — Ничего.       — Не ври. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга, как препираетесь. Ты всегда смотришь на него так, будто от него зависит твоя жизнь.       — Миша, я люблю его.       — Я понял. Как давно?       — С четырнадцати лет.       — Долго. И это безответно?       — Было. Но потом мы были вместе целый год. Если вам была неприятна моя пропажа, то его она совсем подкосила. Я предала его.       — А я-то думал, что с ним происходит. В запой ушел, ё-маё, просто потому что подруга пропала. Понял.       — Я хочу быть с ним. Но уже поздно. Он меня не может простить.       — Я был бы только рад. Мой лучший друг и моя сестра – это же здорово.       — Думала, ты убьешь нас.       — С чего? Вы же так хорошо смотритесь вместе. Что-то из-за болезни во мне проснулся романтик. - он улыбнулся и хрипло хмыкнул.       — Ты всегда им был. Пожалуйста, только не говори ему, что ты знаешь про всё. Про меня тем более.       — Не скажу.       — Спасибо. — она поцеловала его в пылающую от температуры щеку.       — Но со своими отношениями разбирайтесь сами. Я лезть не буду и в жизнь вашу тоже. И не надо меня тянуть из стороны в сторону, ибо нехуй. — он закашлял ещё сильнее.       — Разберемся.       В дверь постучались, и Маша быстро открыла ее. Фельдшеры скорой помощи стояли на пороге вместе с Андреем. У Маши от одного только вида формы по спине пошли мурашки, лоб покрылся испариной, а сердце бешено заколотилось в такт пульсирующим вискам. Она стала задыхаться.       — Покажи где он, прошу. Мне плохо.       — Хорошо. Я все сделаю, не переживай. — он положил руку на её плечо. И кивнул ей в знак того, что она может спокойно уйти.       Маша залетела в комнату и истерично начала искать свои таблетки. Она проглотила их, не запивая.       Тело перестало дрожать, а сердце успокоилось. Она поняла, что теперь один груз с её души спал, вряд ли Миша вспомнит об этом разговоре, но она надеялась, что всё же он будет его помнить. Осталось ещё семь, но с ними она разберётся потом.