Жизнь Марии

            На улице стояла премерзкая погода. Девушка печально вздыхала, вглядываясь в капли дождя, что быстро заполоняли всё окно.       В больнице Маша находится уже месяц. Её обследуют буквально со всех сторон. Пневмония уже практически сошла на нет, но появились и другие проблемы. Её головные боли возобновились с ещё большей силой. Лекарства, что она так усердно пила по предписанию психиатра, нельзя больше принимать. Ей об этом сказали местный психиатр и нейрохирург.       В первые недели, когда бывшие коллеги сообщили девушке о её состоянии, все врачи твердили о том, что беременность нужно прервать. Но Маша ни в какую не соглашалась. Даже аргументы о том, что потуги во время схваток могут стать катализатором разрыва опухоли в мозгу, которую обнаружили на МРТ, не убедили её в необходимости прерывания беременности.       — Маш, может всё-таки согласишься прервать беременность? — Светлана, облокотившись на стену в палате Горшенёвой, устало потирала переносицу и смотрела умоляюще на пациентку у окна.       — Нет. — твёрдый и решительный ответ Маши не удивил врача. Скворцова махнула рукой, спорить с твердолобой девушкой было бесполезно.       — Ну и куда ты с ним? У тебя ни образования, ни работы. Плюсом два психиатрических диагноза.       — Спасибо, что напомнила. — безэмоционально, смотря в окно, ответила пациентка. — Работу найду. Жильё — тоже. А что касается диагнозов — буду проходить терапию с доктором, немедикаментозную.       — Упёртая ты, Машка. Твоё это качество в хорошее русло бы направить. — вздохнула доктор. — Ведь отличным врачом бы была. Не собираешься возвращаться?       — Возможно, когда-нибудь восстановлюсь в колледже, но не сейчас. О другом мысли в данный момент. — Маша прошла к кровати и плюхнулась на неё, не отрывая глаз от окна.       — Ты расскажешь парню своему о ребёнке?       — Да, когда вернётся из Америки. — Горшенёва не лукавила, она собирается ему всё рассказать. Однако, угрозы директора группы заставили её задуматься о том, как без проблем для себя и ребят это сделать. — Сколько вы меня тут будете ещё держать?       — Через неделю выпишем. Остаточные очаги пневмонии ещё остались. — девушка кивнула головой в знак согласия.       Маше хоть и надоело находиться в больнице, но кров и бесплатная еда удерживали её от безумных поступков.       Она на протяжении нескольких недель прокручивала в голове различные мысли. У неё есть информация и компромат на Гордеева, однако, доказательств нет. Её бесил тот факт, что на пути возникло очередное препятствие к собственной спокойной и счастливой жизни. Девушка понимала, что должна сообщить Андрею про своё положение, но Гордеев чётко дал понять, что он не оставит её в покое, если она будет предпринимать попытки общения с кем-то из группы. Но ей было глубоко всё равно. Маша не боялась последствий, да и не воспринимала угрозы всерьёз. Она думала, что директор сказал так, чтобы отомстить.       Девушка ждала, когда закончится тур по Америке у ребят. Смотрела телевизор в общей зоне, пыталась узнать информацию у знакомых. Звонила ребятам из группы, но абоненты были вне зоны действия сети.       Маша грустила. Но понимала, что их возвращение скоро.       Спустя ещё неделю Горшенёву наконец-то отпустили из больницы. Выйдя на крыльцо со своим огромным чемоданом, что был с ней, когда она вернулась в Петербург, Маша смотрела на палящее солнце. Ей хотелось, чтобы кто-то встретил её. Но никого из друзей рядом не было. Нахлынувшее одиночество, а также игра гормонов вызвали слёзы на глазах Марии.       Звонок телефона прервал её одинокий акт грусти.       — Алло? — дрожащим голосом ответила на телефон Маша.       — Маша! Привет! Ну наконец-то я дозвонилась. — весёлый женский голос на другом конце трубки заставил Машу успокоиться.       — Оля? — удивлённо заметила Горшенёва.       — Да! А ты где? В Америке?       — Нет, в Петербурге.       — Ого, а ребята?       — Они в США.       — Понятно… значит ты одна тут. Может за тобой приехать? Наверняка тяжёлый чемодан, а от Пулково далеко ехать…       — Я не в аэропорту.       — В смысле? — удивлённый голос Оли заставил Машу засомневаться в том, стоит ли ей всё рассказывать.       — Я в больнице.       — Что?! Так, говори адрес, я приеду! — блондинка даже не стала слушать отказ Маши, а настойчиво заставила её оставаться на месте.       Оля была на месте уже через полчаса. Она вышла из машины, поприветствовала подругу и взяла у неё чемодан, загрузив в багажник.       Девушки сели в автомобиль. Маша вздохнула от неудобства.       — Так, и чего мы вздыхаем? — смотря на дорогу, спокойно спросила Оля.       — Мне неудобно, что ты оторвалась от дел и забрала меня.       — Так. Во-первых, я в отпуске и делать мне нечего, во-вторых, скажи мне, пожалуйста, куда мы едем? — Маша пожала плечами и уставилась в окно. — Ага, значит некуда тебе идти. Едем ко мне!       — Нет, Оль, ты живёшь не одна, не хочу мешать.       — О чём ты? — она взглянула на бледную потерянную Машу, — Ты про Настю что ли? Так она у мамы моей на всё лето, так что я одна дома. Не скромничай, я только рада, что ты будешь рядом. Расскажешь мне всё.       Прибыв на место, девушки поднялись в квартиру, перевели дух, занесли вещи. Ольга налила себе чай, а гостье кофе. Они сидели на кухне около четырёх часов, просто разговаривая.       Маша почему-то доверяла Оле. Она поделилась с ней переживаниями, вообще рассказала почти всю свою жизнь. Рассказала о болезни, о расстройствах, но не о своём положении. В свою очередь подруга рассказала о себе.       — Надо что-то делать с этим Гордеевым. Он отравляет им жизнь. — задумчиво уставилась в стену Ольга. Она понимала, что если не предпринять попыток, то Маше будет очень сложно общаться с группой. — Послушай, ты обязательно расскажи всё Мише, он поймёт.       — Он-то поймёт, а потом пойдёт и набьёт ему морду. Знаем — проходили. Не хочу, чтобы кто-то из них ставил себя под удар.       — Я только по рассказам твоим понимаю, что ребята в группе очень хорошие. С Мишей я знакома, но не особо долго. — щёки блондинки слегка порозовели то ли от горячего чая, то ли от мыслей о неотёсанном панке.       — Понравился? — хитрый вопрос в лоб от Маши вовсе не смутил девушку.       — Да. — коротко и ясно ответила блондинка.       — Как они приедут, обязательно тебя со всеми познакомлю. — искренне улыбнулась Горшенёва отхлёбывая из чашки кофе.       Оля уговорила Машу остаться до конца лета, пока та не найдёт работу и квартиру. Девушки вечерами болтали, пытались решить, как справиться с тем, кто портит жизнь Маши.       В один из вечеров за ужином девушки весело болтали, обсуждая рабочий день Ольги. Неожиданный звонок на мобильный телефон Маши заставил их напрячься. Девушка, заметив на экране неизвестный номер, с осторожностью подняла трубку.       — Алло?       — Маша! Привет! — на другом конце трубки она услышала желанный мужской голос.       — Андрей? — изумлённо вздохнула девушка.       — Да.       — Э… привет. Вы вернулись?       — Нет ещё. Гордеев — сука, не поставил нас в известность, организовал ещё три концерта с разницей в неделю. В общем дома будем только в конце августа.       — Как ты себя чувствуешь? — Маша научилась чувствовать каждого из них, в особенности Андрея. Услышав его голос, поняла, что он очень вымотан.       — Заебался. — честно признался мужчина. — Все эти переезды, вся эта Американская ерунда по началу нравилась, но сейчас очень бесит всё. Мы с Михой чуть-ли не каждый день грызёмся.       — Оно и понятно. Скажи мне, вы принимаете все то, что я каждому давала?       — Да. Аня контролирует нас. Она молодец, очень скучает по тебе, как и все.       — Я тоже скучаю. — грустный тон девушки, пробрал до мурашек Олю и Андрея. — Я тебе продиктую, какие лекарства для чего нужны, а ты этот список отдай Ане, пусть закупится.       — Хорошо. Ты как? Уехала так быстро, сильно плохо было?       — Очень. У меня пневмония была, лежала в больнице почти месяц. Кстати, о больнице… — Маша только хотела сказать о ребёнке, но связь прервалась. У Андрея закончился лимит по звонкам.       Печальные гудки доходили до него набатом, бьющим по всем внутренностям. Ему стало легче, когда услышал её голос. Он облегчённо вздохнул и спокойно положил телефон на полку. Его напрягало, что не может видеть Машу, спокойно разговаривать с ней. Его напрягала атмосфера в коллективе.       Поведение Гордеева не нравилось обоим фронтменам, а также вечно заплаканное лицо Маши Нефёдовой с синяками заставляло ещё больше натягивать нервы, как струны гитары. Следующий тур уже в сентябре, а они вернутся только в августе, в лучшем случае. Аня Цвиркунова психует от того, что они могут не успеть подготовиться, и тогда вся концертная программа будет коту под хвост. Они очень часто ругаются с директором. Участники группы стараются не лезть в разборки стаффа, однако, это ещё больше напрягает.       Он устало закрывает глаза, чтобы просто перевести дух. Сегодня репетиция и снова дорога в неудобном трейлере. Его ждёт Миша, чтобы просто поговорить, обсудить тур и дальнейшие планы на жизнь группы. Обессиленный Андрей поднялся со стула, что печально скрипнул под ним, пригладил волосы, вздохнул и спросил куда-то в пустоту:       — Может ну его нахрен?       И удалился из мимолётного укрытия по делам. Сентябрь 2002 г.       Красивое сентябрьское небо радовало Машу. Выйдя после сеанса психотерапии на улицу, она прогуливалась по Невскому проспекту. Паника и тревога, что посещали её последний месяц, потихоньку отступали. Беременность её не беспокоила, не проявляла себя. Девушка сделала всё необходимое: встала на учёт в женскую консультацию, посещает раз в две недели нейрохирурга, что пытается выяснить реакцию её головного мозга на изменения в организме. Машу предупреждают о рисках во время родов, о том, что опухоль, что обнаружили в её мозгу, неоперабельная. Прописали таблетки, что не вредят плоду. Она всё как положено принимала.       Находясь в своих мыслях, Маша не сразу услышала звонок телефона. Быстро достав его из кармана и глянув на номер, раздражёно вздохнула.       Звонки стали неотъемлемой частью её жизни после того, как она нашла новую работу. Помощник в агентстве гастролей и фестивальной культуры всегда должен был быть на связи. Клиенты и менеджеры каждый день названивали ей, как ответственному лицу по нескольким мероприятиям.       Фестивали приносили довольно хорошие деньги и знакомства. Маша обзавелась связями с несколькими другими группами и их менеджерами. Девушке нужно было дорасти до менеджера по организации мероприятий, чтобы зарабатывать ещё больше.       — Нет, я не поеду в Курган! — возмутилась девушка, оперевшись о фонарный столб. — Мне негде жить там. Если организуете менеджерам и их помощникам все условия, тогда поговорим!       Бросила трубку. Вскинула гордо голову и двинулась вверх по улице.       «Король и Шут» вернулись из тура только в начале сентября. Все были на жутком нервяке и старались в свободное от репетиций время не контактировать друг с другом. Аня не могла расслабиться из-за того, что следующий тур по России состоится через неделю.       Маша не беспокоила ребят, понимая, что им сейчас нужно отдохнуть, а ей нужно погрузиться с головой в новую работу.       Дни сменялись днями. Маша, не смотря на своё положение, старалась вникать во все аспекты новой жизни. Ей пошли на уступки, поэтому она, её менеджер и ещё несколько сотрудников поедут в командировку в Курган организовывать музыкальный фестиваль вместо нее.       Маша мечтала о «Нашествии», но ей до него работать и работать, и уж точно не с этой фирмой. Она собирала вещи, упаковывала лекарства и всё необходимое на несколько месяцев прибывания в чужом городе. Комната в коммуналке, которую она снимала когда-то с Аней, снова была её уютной пристанью. Хозяйка была рада заселить в отремонтированную квартиру знакомого человека. Горшенёва предупредила её о том, что она будет уезжать в длительные командировки, но оплачивать всё будет в срок, чтобы никому не досталась её комната.       На вокзале Маша оказалась одна из первых. Они с Еленой, менеджером, расписали план работы, пока ждали остальных. Каждому менеджеру давали свою задачу и область, по которой они с помощником будут работать. Им досталась полностью медицинская часть фестиваля: расположение медицинских штабов, карет скорой помощи, медикаменты и так далее. Маша была в этом как рыба в воде, поэтому радовалась, что отвечает именно за эту часть организации мероприятия.       Почти четверо суток в поезде вымотали девушку. Оказавшись в гостинице, Маша отсыпалась несколько часов. После отдыха девушка приступила к работе с новой силой. Октябрь 2002 г.       Двое суток без сна окончательно выводили из себя. Нужно было разобрать огромное количество документации. Она сверяла закупленные у подрядчиков медикаменты и вносила в журнал учёта данные.       Глаза щипало, а от недостатка нормального сна и приёма пищи, Маша стала плохо себя чувствовать. Её менеджер, находившийся вместе с ней в комнате, так же зарывшись в бумаги, на секунду отвлеклась и взглянула на подопечную.       — Маш, как чувствуешь себя? — интересовалась коллега.       — Нормально, — пробурчала сосредоточенная девушка.       — Давай, поспи, а то в твоём положении не нужно усердствовать.       — Я не закончила.       — Закончишь позже. Фестиваль только в ноябре. — строго посмотрела на коллегу Елена. Она уважала помощницу за усердие, твёрдый характер, прямолинейность, что помогало им в работе с подрядчиками, но сейчас ей было важно, чтобы Маша чувствовала себя хорошо. — Спать.       Приказной тон старшей коллеги убедил девушку в необходимости того, что стоит прислушаться.       Проспав сутки, Маша проснулась от тянущих болей в животе. Бывший медик поняла, что это не есть хорошо, поэтому вызвала такси и отправилась в ближайшую больницу.       Обследовавший её доктор настоятельно рекомендовал остаться хотя бы на три дня, чтобы привести в порядок тонус матки, иначе это чревато не самыми лучшими последствиями.       Горшенёва оповестила об этом менеджера, та вовсе не была зла или расстроена отсутствием помощницы, главное, чтобы к фестивалю она была в строю. Елена по просьбе Маши привезла ей все документы, что вела девушка.       Проведя в больнице несколько дней, потихоньку заканчивая работу, Маша решила дойти до столовой, где выдавали поздний ужин. Она с удовольствием поела и отправилась в палату спать.       Очередная необходимость в уколе подняла её среди ночи. Медсестра, что всегда была спокойна, сейчас суетилась.       — Что случилось? — почувствовав наступающую тревогу, поинтересовалась шепотом Маша.       — Ничего страшно. Отдыхайте. Мне просто бежать надо.       — Понимаю, конец смены. — устроившись на боку, улыбнулась девушка.       — Нет. Экстренного везут. Неотложка. — эта медсестра знала, что Горшенёва — бывший медик, поэтому всегда разговаривала на равных, та её понимала.       — Совсем серьёзно?       — Могу сказать только то, что понадобиться операционная.       Маша попрощалась с медсестрой и попыталась уснуть. Сон не шёл. Сердце бешено колотилось. В душе девушки тревога нарастала с каждой минутой. Решив, что ей нужно успокоительное, Маша вышла к посту медсестры, но там никого не оказалось. Она несколько раз звала сотрудницу, но никого не было. Следующий пост был в другом крыле, куда она и двинулась.       — Вы откуда? — тучная среднего возраста медсестра смотрела на неё сонными глазами.       — Из гинекологии. Нашей медсестры нет на месте, а мне неспокойно, будьте добры, успокоительное. Пустырник или валерьянку.       — Беременная? — Маша утвердительно кивнула, и медсестра пошла за успокоительным.       Ожидание длилось недолго, но Маша слышала шум где-то поблизости. Протягивая пациентке таблетки, медсестра объяснила, что кого-то везут в их отделение.       — Экстренно. У нас ведь хирургия. — закатила глаза медсестра и села обратно заполнять свой кроссворд.       — Спасибо. Я пойду. — Маша только стала отходить от поста, как двери резко открылись. Вбегающие врачи скорой помощи и медсёстры быстро везли кого-то в сторону, как поняла девушка, операционной.       Она остановилась, с интересом наблюдая за всем действом. Тихонько ступая по стеночке, девушка двинулась в сторону своей палаты.       На утро, после не менее тревожной ночи, пройдя процедуры, девушка возвращалась обратно на свой этаж.       — Доктор, как долго он тут будет находиться? — знакомый голос заставил Машу остановиться. Ей сначала пришла мысль о том, что показалось, но потом она убедилась в подлинности своей галлюцинации.       — Дня три точно. Он потерял много крови. Мы наложили швы, но придётся ещё подождать, пока восстановится.       Маша ещё чуть-чуть поднялась по ступенькам, чтобы расслышать, о ком идёт речь.       — Я поняла, благодарю. — девушка достала телефон и стала набирать номер. Пересказала абоненту всё, что сказал ей доктор. — Ну, а что поделаешь. Три дня не страшно, проведите концерт без него.       Маша набралась смелости, поднялась наверх и встала за спиной у гостя. Её не волновало, что её раскроют, не волновали угрозы Гордеева, ей необходимо было узнать, что происходит.       — Что происходит? — громкий вопрос отражался от стен холла больницы. Рыжеволосая девушка замерла, а потом повернулась, ошарашенно глядя на возникшую за спиной пациентку.       — Маша? — она сглотнула слюну. — Ты чего тут делаешь?       — Тот же вопрос и у меня.       — Мы на гастролях. — ответила, всё ещё отходя от шока, Аня.       — Я по работе здесь.       — А чего в больнице? Голова?       — Да. — уверенно соврала Маша. Её живот был маленький, поэтому его сложно было заметить. — Кто из ребят здесь?       — Андрей. — опустив глаза вздохнула Аня.       Девушку будто ударили током. Ей в одно мгновенье стало дурно. Она опиралась о перила, еле удерживаясь на ногах. Не подавая вида, что ей плохо, девушка задала вопрос.       — Что случилось?       И Аня не выдержала и рассказала.       — Они пили в поезде все. Тур по Америке нас всех очень сильно потрепал. Ты же знаешь, как наши мальчики расслабляются. Гордеев в очередной раз вывел Мишу с Андреем из себя. Чуть не врезали ему, лучше бы сделали это. Так вот, после этого Горшок с Князем опять схлестнулись словесно. Психанув Андрей вышел в тамбур, а остальные остались в купе. Он там курил стоял, с кем-то общался. Потом залетает какой-то мужчина в вагон наш и говорит о том, что там один дебил разбил стекло в двери поезда и сейчас там крови много. В общем, так мы тут и оказались.       Маша кивнула головой. Ей стало очень плохо, что, не слыша Анин зов, она удалилась за дверями отделения гинекологии. Еле дошла до поста медсестры и упала в обморок.       Он не чувствовал ничего, кроме боли. Рука так сильно онемела, что сложно было шевелить ей. Он подумал, что руку потерял, от этого пересохло в горле. Сознание постепенно приходило в порядок, но мысли хаотично всплывали в голове.       Приоткрыв глаза, мужчина увидел белые стены и потолок. Мгновение, в мыслях психушка. Его поступок мог повлиять на то, чтобы оказаться там. Безумство, что захватило его в поезде, привело к травме. Алкоголь много раз подводил его, доводил до состояния невменяемости. Теперь пришло чёткое понимание того, что нужно завязывать с этим делом, иначе организм в двадцать девять лет скажет «до свидания».       Когда вокруг была лужа крови, а сознание находилось в кромешной тьме, он слышал её голос. Ему даже показалось, что видел её в тумане. Большие зелёные глаза смотрели с огромной тревогой. Она кричала о том, что дурной поступок, совершённый им, её расстроил. Он расстраивал её всегда, а она его. Взаимность и стабильность.       Гордеев перекрывал воздух им всем. Он не давал никаких чётких ответов на вопросы, почему же доктор уехала. Один ответ: «Заболела». Это была часть правды. Директор не вспоминал о ней, а если и заходили разговоры о девушке, хищно улыбался и переводил тему. Андрей и Миша стали подозревать неладное. Им бы только выяснить, только узнать, они бы мигом вышвырнули его с работы и сделали бы директором Аню, которая по большей части и делала всю работу.       Боль, что пронзила руку, вывела его из мыслей, и он простонал. В палату вошла медсестра, поставила обезболивающее и вышла, а Андрей провалился в сон.       Резко очнувшись, Маша осмотрелась по сторонам. Её состояние пугало. Она никогда не падала в обмороки, даже при сильных болях. Соседка по палате пригласила медсестру, а та в свою очередь и доктора.       — Доктор, что со мной? — ослаблено спросила девушка.       — Вы, Мария Юрьевна, упали в обморок. Скорее всего повлиял стресс, недосыпы и лекарства, что вы принимаете от головных болей. — увидев руки на животе и вопросительный взгляд, доктор успокоила Машу. — Плод в порядке. Сильный, как и мама.       Лёгкая улыбка взбодрила Горшенёву. Она откинулась на подушки и задремала.       Разбудил звонок телефона. Осмотрев палату, девушка поняла, что одна, и ответила.       — Алло?       — Маш, привет! — хриплый голос на другом конце провода повысил настроение девушки. Родной человек, узнав о том, что она в больнице, практически сразу же позвонил.       — Привет, Мишка.       — Ты чё, ё-моё, в Кургане делаешь?       — Работаю. — она рассказала в подробностях о новой работе, о том, что очень сильно соскучилась по всем друзьям.       — Как все вернёмся, надо будет встретиться. — Маша печально вздохнула. — Чё такое?       — Не знаю, как сказать… в общем, не могу я с вами встречаться, пока Гордеев ошивается рядом с вами.       — Что эта сука сделала? — голос становился громче, а ноты его яростнее.       — Ничего страшного. Мы не сошлись характерами, очень сильно поругались.       — Ты из-за этого уехала из Америки?       — Отчасти, но основная причина — пневмония.       — Скажи мне, как так получилось, что ты заболела? — заботливый голос брата пробирал до мурашек.       — Эээ… в Лас-Вегасе в фонтане купалась. — совершенно серьёзно ответила девушка.       На другом конце трубки трёхсекундное молчание, а потом смех, звонкий и искренний.       — Ну ты даёшь. — еле отдышавшись от смеха, произнёс брат. — Ты это, Андрюхе там передай, чтоб не раскисал, чёт его нереально жмыхнуло.       — Вы принимали что-то? — Маша включила доктора.       — Не, давно уже ничем не балуемся. Грешу на палёнку. Он с Америки ещё на психе, да и все мы. Скажи ему, что мы будем ждать, сколько потребуется. — искренний и наивный Миша беспокоился за друга. — Ты тоже давай там в обмороки не падай, а то повредишь себе что-нибудь.       — Хорошо, Мишута. — медсестра, вошедшая в палату дала понять, что пора идти на процедуры. — Мне нужно идти на уколы.       — Да, давай. Не сильно там на Князя ругайся, ладно?       — Хорошо. — улыбнулась девушка. — Пока.       Пройдя очередные процедуры, Маша пошла в хирургическое отделение, чтобы попробовать навестить Андрея. Она долго уговаривала медсестру, а потом доктора, чтобы её пропустили к нему. Пришлось соврать и сказать о том, что она его сестра, иначе, бы не пустили.       Пройдя в одиночную палату, где пахло медикаментами и кровью, осмотрелась и села на стул. Медсестра оставила пациентов наедине.       Он спал, а она ждала, пока действие морфия пройдёт, и она сможет поговорить с ним. Врач объяснил, что ему вкололи такое количество препаратов, что, возможно, он даже помнить ничего не будет после этого.       Маша поднесла руку к его волосам и погладила. Поцеловала в щетинистую щёку и взяла за здоровую руку.       — Судьба играет с нами. Кто бы знал, что мы окажемся в одной больнице и в одном городе. Злодейка. Обязательно напиши про неё песню. — девушка находилась рядом около двух часов, но действие лекарств не давало ему проснуться. Андрей иногда только постанывал от жара и боли. — Эх, Трубадур, как тебя угораздило.       — Всё, часы посещения закончились. — строгий голос медсестры прервал уединение.       — Но я даже поговорить не успела с ним.       — На выход.       — Ладно. — девушка печально вздохнула, погладила по голове пациента и исчезла за дверями палаты. Ноябрь 2002 г.       Последние приготовления фестиваля закончились. Всё было готово к проведению. Маша полностью погрузилась в работу.       Её выписали раньше, чем она успела поговорить с Андреем. Ей сказали, что его сухожилия еле смогли спасти, играть на гитаре он больше не сможет. Девушка печалилась от того факта, что они не успели увидеться нормально.       Ей поступали смс с угрозами, она знала от кого они, но не обращала внимание. Это лишь послания, что не имеют веса. Маша именно так и думала. Всё ещё незаметный живот под свободной одеждой не выдавал её положения. Она не знала, кто будет, но надеялась, что родится здоровым.       Группа всё ещё находилась в туре. Естественно, Миша и Аня рассказали Андрею про то, что Маша была в той же больнице и что заходила к нему. Его серьёзный взгляд прожигал насквозь дыру в стене гостиничного номера. Горшок рассказал ему так же про то, что Гордеев ставит Маше в колёса палки. Что она не может с ними нормально общаться из-за его угроз. Продумывая план, как поймать его с поличным, молодые люди параллельно готовились к концерту.       Маша беспокойно спала всю ночь. Казалось, что утро не наступит никогда. Она хоть и не обращала внимания на угрозы, но всё равно старалась быть осторожной.       Следующий день прошёл в полном погружении в фестиваль. Все артисты, приглашённые на него, имели определенные проблемы со здоровьем. Поэтому, когда к Маше в палатке приходил каждый из них за нужными лекарствами, она чувствовала свою важность.       Фестиваль шёл пять дней. Всё в области медицины было в порядке и даже очень хорошо организованно. Менеджер хвалила Машу перед руководителем, поэтому ей должны были выписать премию.       Маша отдыхала в палатке, когда к ней ворвался фельдшер.       — Мария Юрьевна, есть что-то от сердца?       — Есть корвалол, что случилось?       — Одной из зрительниц плохо стало.       — Ведите её сюда, в спокойствии хоть осмотрим её и лекарства дадим.       Через несколько минут фельдшер привёл пациентку. Она брыкалась и очень не хотела принимать какие-либо таблетки.       — Со мной всё нормально. — уверяла его женщина.       — Не нормально, Екатерина Петровна. Прошу вас, присаживайтесь, сейчас вам дадим лекарства.       Маша уже держала наготове корвалол. Услышав имя пациента, она удивлённо уставилась на неё и радостно приблизилась к ней.       — Ну вот нас снова свела судьба. — девушка улыбалась женщине, а та в тусклом свете не сразу смогла разглядеть её.       — Маша?       — Да, тётя Катя, я. Рада вас видеть! — она приобняла женщину, та ответила взаимностью.       Маша уговорила женщину выпить лекарства и провела практически всё время с ней в палатке.       Екатерина Петровна хвалила фестиваль, рассказывала о том, что она звонила, хотела просто поговорить, но никак не могла этого сделать. Маша объяснила, почему та не могла дозвониться, и они расхохотались от историй, что девушка рассказывала о путешествии в Америке. Она поведала о том, по какой причине уехала и почему оказалась в больнице.       — Так… а отец не голубоглазый касатик случайно? — хитро взглянула на девушку тётя Катя.       — Он. — кивнула ей Маша.       — Почему не говоришь ему?       — Не было возможности, да и мне угрожают… — Горшенёва рассказала про то, что её не могут оставить в покое, что она не может нормально общаться с группой.       — Да… вот что, как закончится фестиваль — приезжай ко мне домой. Там подумаем, что делать.       — Как же работа?       — Уйдёшь в декрет раньше. Потом приедем вместе в Питер.       Они попрощались, Екатерина Петровна дала адрес и исчезла из палатки. Маша же задумалась, может быть она поможет раздобыть на него компромат.       Машу закидали звонками из полиции и суда. Оказалось, что, пока Горшенёва лежала в больнице в Питере, Гордеев написал на неё заявление о краже препаратов и употреблении наркотических веществ на рабочем месте. Девушка держалась как могла, работа отвлекала, но трясущиеся руки и нервное напряжение выдавали её.       — Кусок говна! — записывая в тетрадь очередные лекарства, девушка кинула ручку. — Не думаю, что он мог услышать наш с Андреем разговор. Тварь. Уничтожу.       Её намерения были очень серьёзные.       Фестиваль закончился. Подрядчики и остальные менеджеры сворачивали работы своих областей, Маша с Еленой тоже. Последняя договорилась, чтобы Маше дали декретный отпуск раньше времени за хорошую работу. В итоге сошлись на том, что она уходит раньше в декрет, соответственно и выходит раньше. Машу устраивало это.       Закончив со всеми уборочными работами, она вызвала такси и отправилась по нужному адресу.       Оказавшись в квартире Екатерины Петровны, Маша вздохнула с облегчением. Та её накормила, напоила и теперь слушала о том, что в итоге произошло между ней и директором.       — Вот гад! Ещё и подаёт заявления. Мы можем подать встречный иск на него, обвинив в сексуальных домогательствах.       — Но доказательств нет, только лишь мои слова. И камеры… в Лас-Вегасе.       — Ну допустим, что твоих слов достаточно. Можно провести процедуру психо-криминалистическую и на детекторе лжи. Этого будет достаточно. — серьёзная женщина искала в своём телефонном справочнике что-то, проводя указательным пальцем правой руки по строчкам. Ничего, у него у самого рыльце в пушку.       — Но я не воровала и чётко вела учёт препаратов. А то, что принимала… это мои таблетки, прописанные психиатром.       — Мы докажем это. — очки женщины сползли на нос, но она продолжала спокойно искать.       — Спасибо вам большое, я не знаю, чтобы делала без вас. — искренне благодарила Маша.       — Не надо благодарностей. Я хочу отплатить тебе за твою работу проделанную с моим сыном, за старания и борьбу. Да и просто, ты мне нравишься как человек. Я людей насквозь вижу.       Маша ещё раз поблагодарила женщину и стала потихоньку погружаться в сон. Та настояла, чтобы девушка легла в гостиной на удобный диван. Послушная Маша так и сделала.       Прошло несколько дней после того, как Маша прибывала в гостях у Екатерины Петровны.       — Значит так, я говорю вам о том, что надо нам подтянуть все структуры. И что? Вы сейчас со мной спорить будете? Я сказала, привлекайте. — грозный голос хозяйки квартиры пробирал до мурашек. Маша с интересом наблюдала, как её знакомая менялась в лице и по характеру, когда разговаривала по телефону и с ней. — Так. Задачу поставила.       — Вы такая грозная. — в шутку заметила Маша.       — С ними только так и надо разговаривать. За тридцать лет нихрена не поменялось, как халтурили, так и халтурят.       — Мне интересно, кем вы были в милиции, что вас так все слушаются.       — А, да в главном управлении сидела, полковником уголовного розыска по области была. Все дела через меня шли.       — Ого, не знала, что имею честь общаться с такой важной персоной.       — Перестань. Сейчас главное сосредоточиться на твоём деле.       — Я вас от работы отвлекаю.       — Брось, давно хотела уволиться, сейчас в отпуске. Не отвлекай. Лучше погулять сходи. И да, если кто-то из группы позвонит, обязательно ответь, мы должны понимать, где они сейчас.       Маша кивнула головой и пошла гулять по парку. Она наслаждалась холодным воздухом и приятным покалыванием морозца. Присела на лавочку и просто уставилась в дерево. Телефон прервал её размышления.       — Привет! — поприветствовала Маша подругу.       — Приветик. Ты когда вернёшься? — Оля на другом конце провода чем-то шуршала и иногда ворчала, что не может нормально что-то сделать.       — Скорее всего в декабре. Может и раньше.       — А ребята?       — Не знаю, у меня нет с ними связи.       — Всё из-за этого мудака? Не обращай внимание и звони.       — Мне нужно кое-что рассказать… — Маша рассказала. Оля, не перебивая, слушала её внимательно, впитывая информацию.       — Вот же мразь… — обычно приличная на выражения Оля выругалась. — Хорошо, что у тебя есть такой человек в знакомствах. Ты быстро его на место поставишь. Хочешь, я могу узнать, где они сейчас?       — Как?       — Мише позвоню.       — Я смотрю, вы общаетесь. — хитрый голос Маши заставил Олю на другом конце трубки зардеться.       — Да, иногда бывает. Когда вернётся, мы договорились встретиться.       — Оль, это же отлично.       — Тогда узнаю?       — Да. Спасибо.       — Не за что, до встречи.       — До встречи.       Вернувшись домой, девушка обнаружила тётю Катю за столом, она пила чай и смотрела телевизор.       — О, вернулась. Ты как себя чувствуешь? — приглашая жестом за стол, проговорила женщина.       — Всё нормально, вы как? Сердце больше не беспокоит?       — Нет. Кстати, когда тебе ставят предварительную дату родов?       — Февраль.       — Поняла. В общем, дело твоё может затянуться на несколько месяцев. Тебе же нужно будет родить спокойно. Может быть ты не поедешь в Питер, тут останешься в спокойствии?       — Нет, я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством и добротой.       — Всё равно дома мы будем видеться, я буду помогать.       — Как к этому отнесётся ваша дочь? Она не заревнует?       — Дочь моя живёт в Италии. Они приезжают раз в год, если не в два. Да и знает она твою ситуацию. Она у меня тоже бывший сотрудник органов внутренних дел, поэтому вызвалась помочь.       — Я не знаю, как вообще вас благодарить. — заплакала Маша.       — Ещё раз повторяю, ты пыталась помочь нам, мы помогаем тебе. Око за око.       — Спасибо.       — Собирай вещи, через два дня в Питер полетим.       — На самолёте? Вам бы не желательно.       — Со мной же врач рядом будет. — улыбнулась женщина.       Вот так чужие абсолютно люди стали гораздо ближе, чем родные.       Девушка понимала, что у неё совсем мало времени осталось до рождения ребёнка, поэтому решила, что когда приедет домой, обязательно закупится. Тётя Катя обещала помочь, говоря о том, что это приятные хлопоты.       Сейчас Маша была благодарна тому, что происходит. Она в тепле, в уюте. Рядом хорошие люди, а главное — голова не болит уже несколько месяцев. Осталось только снова начать общаться ребятами. Февраль 2003 г.       Маша сидела в своей комнате в коммуналке. Она складывала аккуратными стопками детские пелёнки и распашонки.       Она всё время вспоминала те два месяца, что были практически в вечной беготне и суете.       Екатерина Петровна и Маша, вернувшись в Санкт-Петербург, сразу же стали заниматься исковыми заявлениями. Горшенёва несколько раз была в милиции, в суде и в различных инстанциях, чтобы доказать свою невиновность. Им удалось это сделать, однако, потребовалось очень много времени. Девушка настолько устала, что в свободное время не выходила из дома, а только лишь спала.       Морально было тяжело и страшно, но она не расслаблялась, не позволяла себе этого, чтобы жить потом в спокойствии. Гордеев на связь не выходил, но, насколько Маша поняла, его тоже таскают по судам. Естественно, никто из группы не знает, что между бывшими доктором и директором происходит. Они занимаются новым альбомом и продакшеном.       Оля пару раз заезжала к ней, отдала какие-то детские вещи и дала пару советов. Они с Мишей стали встречаться. Ей тоже приходится с ним нелегко, так как Горшок снова стал употреблять. Девушка вытаскивала его из ломок, получая советы от Маши. Но она выдержала и теперь все ждут, когда же он снова начнёт чистую жизнь. Оля не говорила никому о положении подруги, потому что та об этом попросила.       В дверь постучались. Она в удивлении поднялась со стула и пошла открывать дверь.       — Кто там? — тихо уточнила Маша.       — Это Аня.       — Ага. Привет.       — Ты, может, пустишь меня? — рыжеволосая дожидалась на пороге, когда ей откроют дверь.       Маша решила, что не может держать подругу на пороге, поэтому пустила.       — Ты чего опять в затворницу играешь… — девушка от удивления открыла глаза, заметив округлившийся живот подруги. — Но когда? Как?       — Садись, Ань. Чай будешь? — она посадила шокированную подругу за стол. Налила чай и уселась рядом.       — Рассказывай. — требовала подруга. Маша решила, что не будет говорить, от кого она беременна, но решила рассказать, что это произошло случайно. Рассказала, почему ни с кем не имела контактов и почему сейчас ведёт жизнь затворника. — Вот же мудак! Маш, почему ты никому не сказала.       — Я тебе объяснила почему.       — Он всё равно подал бы на тебя заявление. Убью.       — Погоди, Ань, давай договоримся. Ты никому ничего не говоришь. Никому. У меня есть серьёзные люди, которые помогают мне со стороны милиции. И прошу не говорить никому про моё положение. Не хочу, чтобы Гордеев знал, а то мало ли сделает ещё что-то с ребёнком или попытается лишить родительских прав. Обещай.       — Обещаю. Если тебе нужна будет помощь, говори. Но вдруг это всё затянется на несколько лет?       — Значит никому ничего не буду говорить. Не хочу никого загружать своими проблемами и усугублять ситуацию ещё больше. Пожалуйста, Ань.       — Да, хорошо. — она оглядела комнату. — Тебе помочь собрать вещи?       — Давай.       Подруги сидели, разбирая вещи и складывая их. Обсуждали работу. Аня рассказывала смешные случаи с предыдущего тура и так же моменты, полные неудобства. Маша всё внимательно слушала. Они не заметили, как пролетело время.       — Кстати, Андрей завтра всех собирает, он пытался до тебя дозвониться, пригласить.       — Ну куда я пойду? Кстати, у него кто-то появился?       — Да, какая-то прилипла к нему. — Маше было неприятно слышать эту информацию, но она прекрасно понимала, что он имеет права, ведь так и не успели они официально снова стать парой. — А ещё у Миши же девушка появилась, Оля, очень хорошая.       — Знаю, мы с ней знакомы.       — Да? Ну ничего себе. Ладно, я пойду. — Аня уже стала подниматься на ноги, как подруга резко схватила её за руку. — Что такое?       — Воды… — спокойно произнесла Горшенёва. Она тихонько с помощью подруги поднялась и взяла сумку. Та стояла растерянная, не понимая, что делать. — Ань, не подбросишь до роддома?       — Ты сейчас прикалываешься? — Цвиркунова, отходя от шока, смотрела на подругу, как на диковинку.       — Абсолютно нет, я рожаю. — таким же ровным и спокойным тоном ответила девушка.       — Охренеть ты спокойная. — Аня выхватила из рук подруги сумку, взяла ключи от машины со стола. Предложила руку, чтобы помочь дойти к машине.       — Не надо, у меня пока не такие сильные схватки. Могу самостоятельно передвигаться.       — Тебе чё, не больно?       — Больно. Но зачем паниковать. — и спокойно вышла, закрыв квартиру на ключ.       Они старались ехать быстро, но пробки на улице замедляли движение. Аня очень нервничала, а Маша совершенно спокойно дышала и считала схватки.       — Ты хоть отцу ребенка позвони.       — Не буду беспокоить.       — В смысле? Он не знает?       — Нет. Скажем так, я не хочу, чтобы он пока знал.       — Это из-за судебных тяжб?       — Да. Но я ему расскажу, как это всё закончится.       — Слушай, уже восемь часов вечера, ты же можешь родить сегодня.       — Не обязательно, могу и завтра. — Маша понимала, что так и будет. По своему организму замечала, что схватки всё ещё не такие сильные, поэтому скорее всего рожать она будет долго.       — Жаль, что не могу поделиться радостью с парнями. — она увидела взгляд Маши. — Не скажу, тем более, что всегда там ошивается этот мудак. Поскорее бы его уже прижучить. Андрей с Мишей очень этого хотят, но не могут ему ничего предъявить.       — Скоро сам уйдёт. — Маша перевела дыхание от увеличивающейся боли.       — Машут, скоро будем на месте, осталось пятнадцать минут. — Аня в панике начала ёрзать по сидению.       — Не волнуйся, у тебя в машине не рожу.       Они ворвались на огромной скорости на стоянку роддома. Горшенёва спокойно взяла сумку, а Аня всех раздвигала на своём пути. Она зацепилась языками на входе с охранником, что не хотел пускать их в такой поздний час. Но после того, как Маша позвонила своему доктору, её сразу же пустили.       Аня не отходила ни на шаг. Она контролировала каждый процесс, помогала дышать и отслеживала КТГ, который был подключен к животу подруги.       — Ань, ты если устала, можешь ехать домой. Тем более завтра день рождения у Князя. — произнеся кличку Андрея, схватки усилились.       — Ого, как ты про него сказала, так сразу схватка началась. Да, твой организм всегда на него так реагировал.       — Как?       — Болезненно. — пошутила Аня.       В палату вошла акушерка, чтобы проверить состояние Горшенёвой. Она осмотрела её и сказала, что раскрытие всего три сантиметра.       — Это что значит? — поинтересовалась подруга.       — А это кто? — акушерка грозно взглянула на рыжеволосую Аню.       — Сестра. — в один голос соврали девушки. Маша дышала, спокойно переживая боль, как могла.       — Это значит, что сегодня не родит. Скорее всего ночью.       — Понятно. — кивнула Цвиркунова. У неё завибрировал телефон. Она подняла трубку. — Да, милый. Чего? Скоро буду. Всё хорошо, правда.       — Тебе идти надо?       — Прости, меня Яша потерял. — виновато уставилась в пол подруга.       — Ты вообще не обязана была мне помогать.       — Заткнись и рожай. — щёлкнула по носу подруга.       — Ань. Будешь крёстной?       Аня замерла. Её сердце билось от невыносимо милого предложения.       — Конечно.       — И ты обещала…       — Да я никому не скажу! — выходя из дверей, Аня снова поговорила с медсёстрами о лучшем содержании подруги и удалилась.       Роды длились практически десять часов. Маша была уже без сил. Она лежала на кровати вспоминая свою жизнь и прощаясь с ней. От такой сильной боли и напряжения, опухоль и правда может лопнуть. Схватки стали частыми, и Маша уже не могла сдерживать слёз.       Акушерка зашла как раз на последней схватке. Она снова осмотрела пациентку. Раскрытие было полным, можно уже было рожать.       — Какое число? — будто в бреду интересовалась Маша.       — Шестое. Поехали рожать.       Её довезли до родовой палаты. Там врач, акушерка и неонатологи уже ждали пациентку. Сами роды длились около тридцати минут.       Пронзающая насквозь боль, последняя потуга, сильное натяжение в области таза и она услышала звонкий плач.       — Сильнее, сильнее. Вот молодец! Ух, какую красавицу родила. — весело отчитывалась акушерка. — А звонкая какая, будет певицей.       — Девять часов утра, шестое февраля. — заключил гинеколог.       Маша усмехнулась, обессилено глядя в потолок. Она смогла подарить жизнь, при этом не потеряв свою.       Врачи измеряли, взвешивали, умывали малышку, а другие занимались Машей. Закончив все процедуры, неонатологи приложили к груди ребёнка.       — Ну что, как зовут принцессу? — спросила акушерка.       — Ева. — надрывисто произнесла Маша, смотря на маленькую красную девочку на груди. Вся сморщенная, но очень милая. — Ева Андреевна.       — С днём рождения, Ева Андреевна. Отдыхай, Горшенёва. Ребёнка сейчас заберут, а потом принесут кормить.       Маша кивнула головой и уснула. Перед этим в пустоту послеродовой палаты прошептала.       — С днём рождения, мой любимый Трубадур. Мой подарок готов. Март 2004 г.       Маленькая светловолосая девочка сидела на полу, играя в куклы. Она смотрела иногда своими огромными голубыми глазами в сторону телевизора.       Две женщины сидели за столом. Они обсуждали дело, что длилось почти что год.       Маша очень сильно устала. Утром она принимала таблетки, что нейрохирург и психиатр ей назначили, а вечером всё это запивала коньяком. Она любила дочь, но не могла дать ей нормальной жизни. Гордеев портил воздух, портил всё.       — Так, Маш. Соберись. — отвлекла девушку от раздумий Екатерина Петровна. — Вот смотри, здесь нам нужно будет подать документы, а вот здесь…       — Меня заебало это всё. — честно призналась Горшенёва. — Когда он сдохнет или съебет из страны? Просто не могу. У меня ребёнок маленький, работа, ещё и суды.       — Все мы так жили. Все мы вас так поднимали, так что не жалуйся. — спокойно сказала тётя Катя. — Кстати, тебе подписку о невыезде аннулировали.       — Замечательно! — хоть одна новость порадовала Машу.       — В суд хотели вызвать всех членов группы, но я настояла на том, чтобы их не трогали.       — Правильно сделали, потому что у парней и так сложные времена. У них скрипачка ушла. Сейчас ищут ей замену.       — Ладно. Осталось чуть-чуть, Маша. Ради дочери потерпи.       — Стараюсь. Сил нет.       — Поэтому ты коньяк хлещешь? Хочешь, чтобы и родительских прав лишили? — строгий воспитательный голос отрезвил девушку.       — Не хочу.       — Ну вот и славно. Продолжаем дальше.       По телевизору шёл какой-то рок-концерт, когда объявили группу «Король и Шут», Ева подняла глаза и подползла ближе к телевизору. Девочка уже умела ходить и говорила некоторые слова. Она уставилась в экран, будто понимая, что происходит в записи, как загипнотизированная замерла.       — Солнышко, не сиди так близко к телевизору. — ласково проговорила Маша.       — Ня, ня, ня. — указывая пальчиком, девочка пыталась сказать маме, что слушает песни.       — Она любит музыку?       — Ага, особенно рок. — закатила глаза девушка.       — Тя-тя. — девочка радостно захлопала в ладоши, когда увидела на сцене Горшка. — Ма-ми, тятя!       — Да, милая, дядя Миша выступает. — Маша улыбнулась.       — Она отца-то узнаёт? — поинтересовалась тётя Катя.       — Я не показывала ей фотографии.       — Очень зря. Она ведь точная копия его, один в один.       — Потом как-нибудь, у нас есть дела поважнее.       Девочка стала отплясывать приседая под «Мёртвого анархиста», а когда началась «Кукла колдуна» — она стала подпевать.       Так шли дни. Маша работала всё там же. Ей приходилось брать с собой дочь, так как некого было оставить с ней. В один из таких дней руководитель вызвал её к себе в кабинет.       — Маша, я понимаю, что тебе не с кем оставить ребёнка, но ты же понимаешь, что фестивали — это не детское дело. Ты отличный работник.       — Дайте шанс, пожалуйста. — Маша испугалась, что потеряет хорошую работу.       — Я не собираюсь тебя увольнять. Просто делаю предупреждение о твоём поведении. Подрядчики жалуются, что ты материшься на них.       — Если они не понимают элементарных вещей.       — Понимаю, ты — вспыльчивый человек. Где-то твой коммуникативный навык может и пригодится, но не с подрядчиками.       — Буду сдержаннее. — Маша отпустила голову.       — Ладно. Вот держи, — руководитель бросил прям перед ней папку с информацией по фестивалю.       — Крылья? — удивлённо спросила Маша.       — Да, на тебе полностью вся организация, от А до Я. Первый твой фестиваль в качестве главного менеджера. Он будет в Лужниках. Особенно на безопасность и медицину обрати внимание.       — Обалдеть! Спасибо большое! — она радостно подскочила со стула.       — Может быть и до «Нашествия» дорастёшь. — хмыкнул руководитель. — Всё, иди.       — Мне нужно будет ехать в Москву. Могу ли я взять дочь с собой?       — Совсем не с кем оставить?       — Нет.       — Ладно. Иди готовься, фестиваль в июле. Июнь 2004 г.       Маша усиленно работала. Она договаривалась со всеми подрядчиками, со всеми партнёрами и участниками. Кипа бумаг и компьютер занимали весь стол. В гости обещали прийти Оля и Аня, чтобы помочь ей с Евой и просто отвлечь от работы.       Оля и Аня пришли после работы. Они ждали, когда закончит работать.       — Погодите, мне тут ещё с итальянцами нужно связаться по размещению.       — Почему ты всё делаешь одна? — поинтересовалась Оля.       — Не одна, у нас целая команда из двадцати человек и за каждым закреплена своя группа. Так как я главный менеджер, за мной закреплены все иностранные группы.       — Поняла. — Оля заметила, как Ева теребила длинные волосы Ани.       — Нравятся? — спросила у малышки Аня. — Можешь ещё погладить.       — Прелестная девочка. — умилительно смотрела на неё Оля. — Но явно не в Горшенёвскую породу.       — Согласна. Есть в ней что-то хулиганистое. — Аня тыкнула пальцем в животик Евы, та со смеху повалилась на пол. — Слушай, я не могу понять, кого она мне напоминает.       — Актрису какую-то?       — Возможно… но нет. Прям очень сильно… — Аня уставилась на девочку.       — Всё, наконец-то закончился этот день. — потянулась Маша. Она сползла к девочкам на пол и зевнула.       — Ты с Евой на фестиваль поедешь? — Оля спросила, открывая коробку конфет.       — Да, а что делать.       — Хочешь, я могу там с ней посидеть? Мы же тоже едем, но думаю, что Миша и без моей поддержки справится. — Оля захохотала.       — Спасибо, ты бы очень выручила меня. Ань, а ты едешь?       — Еду. — она закатила глаза. — Гордеев на звонки не отвечает, а надо решить кое-какие дела насчёт тура.       — Он до сих пор трубку не берёт? — посмотрела удивлённо Оля на подругу.       — Да, невольно думала, что Маша с тётей Катей его где-нибудь зарыли.       — Я бы с удовольствием. У меня из-за него подписка о невыезде была. Поэтому работать не могла нормально.       — Даже так? Далеко зашёл. Хотя это ты должна была на него за домогательство в суд подать первой.       — Ага. Ой, не дай Бог, узнают парни, они его по стенке размажут. — Аня закинула конфету в рот. — Кстати, Евуська такая красотка.       — Благодарю. — Маша погладила по голове дочь. Та снова пошла к телевизору. — Ох, снова будет смотреть рок-концерты.       — Ну дак чья племянница. — слегка пихнула в бок локтем Оля.       — Кстати, отец не объявлялся? — Аня напрямую в лоб стала задавать вопросы. Она хотела выведать у неё тайну, которую никто не знал.       — Нет.       Ева запела «Куклу колдуна» и заплясала.       — Вот так! — захлопала в ладоши Оля. Она наслаждалась милыми выходками девочки.       Аня наблюдала за девочкой, как заворожённая смотрела то на Еву, то на поющего на экране Андрея. Она не могла понять, почему так сильно ей девочка напоминает кого-то.       — Ева! — на Машу дочь не обращала внимание. — Ева Андреевна, отойди от телевизора.       Аня вздрогнула. Она снова посмотрела на экран, а потом на ребёнка. Бинго! Как две капли воды, даже движения маленького человека были схожи.       — Ева Андреевна, значит? — хитро уточнила Цвиркунова.       — Да, Горшенёва Ева Андреевна. — Маша глазом не повела от того, что её пытались вывести на чистую воду.       — Почему не Князева? — Оля подавилась от заданного вопроса Ани к Маше. Она тоже замечала схожие черты, но сейчас ещё сильнее стали прослеживаться.       — Потому что она Горшенёва.       — Отчество, значит, ты его дала, а фамилию — нет?       — Не твоё дело, Аня.       — Ты её ещё и шестого февраля родила. Ну не чудо ли. — Аня всплеснула руками. — Но почему ты ему не сказала?       — Я же тебе объясняла, почему никому не говорила про неё. Тем более, неоднократно пыталась ему сказать.       — Это не шутка, Маша! — Аня очень сильно разозлилась.       — Я расскажу всё. На фестивале. Обещаю. — она и правда хотела сделать шаг. Хотела сказать правду, не скрывая.       — Очень надеюсь. — пробурчала Аня. Июль 2004 г.       Маша проверяла каждый сантиметр сцены. Она тщательно выполняла свою работу. Каждый менеджер обращался к ней за помощью и советами.       Она устало обвела площадку фестиваля взглядом. Всё было готово.       На следующий день Оля, как и обещала, пришла посидеть с Евой. Маша собиралась, судорожно вспоминая о том, всё ли она подготовила.       Входя на территорию фестиваля, девушка искала своего помощника. Она подозвала кого-то из стаффа и попросила позвать его.       Суетливый молодой человек в чёрной футболке с надписью «Организатор» подбежал к ней.       — Маш, звала?       — Доброе утро. Да. Всех собери, надо провести собрание.       Он кивнул головой.       Маша провела собрание, уточнила у всех готовность по каждой части фестиваля. Прошлась и проверила всё вокруг лично. Убедившись, что все в порядке, она двинулась к своим подопечным.       Участники итальянской группы Bulldozer любезно приветствовали её. Они все разговаривали на английском. Маша подтянула его до хорошего уровня, поэтому и говорила с ними без проблем. Она объяснила правила и некоторые моменты обсудила с их менеджером.       Фестиваль уже шёл, как час. Более двух тысяч человек собралось на нём. Все сферы фестиваля работали как один большой механизм.       — Мария Юрьевна, извините. — к ней подбежал менеджер, что занимался группами из Санкт-Петербурга.       — «Король и шут» уже готовы? — поинтересовалась у коллеги девушка.       — Нет, они не хотят выходить. Ставят какие-то условия, ругаются, приглашают руководство.       — Пьяные?       — Отчасти.       — Пошли. Юра, следи за всем. — она обратилась к помощнику.       Маша шла молча. Рядом вздыхала напуганная менеджер. Она знала этот взгляд Горшенёвой. Сейчас будет плохо.       — Гримёрка в здании у них?       — Да.       — Тань, не бойся, я поговорю с ними. — она быстро двинулась в сторону здания. Заметив у дверей помощника Татьяны, который пытался донести что-то артистам, стучался в дверь.       — О, ну наконец-то. Они заперлись.       Маша постучала в дверь. Ей никто не открыл. Она отчётливо слышала смех и голоса внутри.       Девушка отошла к другой стене и приказала коллегам отойти от двери. Хитро улыбнулась и побежала на дверь, с ноги выбив её.       Влетела в комнату и заорала.       — Вы совсем ахуели?       К ней повернулись все члены группы, удивлённо вытаращив глаза.       — Маша? — Балу сглотнул слюну от приближающейся догадки. — Парни, она походу тут главная, нам пизда.       — Всё нормально, мы просто хотим условия получше. — спокойно заметил Князь.       — Пиваса холодного и кондиционер. — добавил Миша.       — А ещё гонорар побольше. — Ренегат ухмыльнулся с издёвкой.       — Может вам ещё отсосать? — в бешенстве зарычала Маша.       — Мне не надо. Фу. — Миша заржал.       — А мне можно. — поднял палец вверх Леонтьев.       Маша рявкнула на коллег, чтобы уходили. А сама бросилась к Ренегату с кулаками. Её еле оттащили от мужчины. Мише и Андрею тоже досталось пару раз.       Князь схватил её за руку и отвёл в сторону. Он смотрел на неё сверху вниз. Когда она была в бешенстве, казалась ему ещё более привлекательной.       Маша вырывалась из крепкой хватки, еле сдерживаясь от гнева.       — Успокоилась? — он придерживал её за предплечье, ощущая горячую кожу под пальцами.       — Скажи мне, Князев, вы специально это делаете? Что бы отомстить мне? За то, что долго так не общалась с вами?       — Мы даже не знали, что ты тут главная. — мужчина спокойно вглядывался в зеленые глаза подруги.       — Зачем так себя вести? Позорники!       — Маш, мы просто попросили об одолжении и всё. Но Леонтьев решил это сделать в шуточной форме.       Она отодвинула его с дороги. Неважно, что он был выше и здоровее её, она смогла его сдвинуть.       — Значит так. Ваше выступление через десять минут. Не увижу вас на готовности через пять, выпишу большой штраф, который придётся вам выплачивать несколько лет.       Парни тут же соскочили с мест и стали собираться. Она имела власть над ними и ей это нравилось.       — Где Гордеев? — поинтересовалась девушка у ребят.       — Да хуй его знает, видимо опять в ментовке. — Миша пожал плечами. — Девчонка на него какая-то заяву за домогательство написала.       Маша хищно улыбнулась. Она была рада, что процесс двинулся с места. Андрею была знакома эта гаденькая улыбка девушки. Ему приходила в голову эта отвратительная мысль, но не хотел даже думать о её правдивости. Они ещё обязательно поговорят после фестиваля.       Горшенёва гордо вышагивала рядом с группой, контролировала, чтобы они дошли до сцены. И оставила их там, ещё раз пригрозив штрафом. Выступление прошло отлично, ребята сыграли как всегда на драйве.       Площадку решено было разбирать утром. Маша, поспав всего два часа, уже контролировала рабочих. За девять часов под палящим солнцем стало всем работникам невыносимо жарко.       Маша, погружённая в работу, не заметила как к ней подошли со спины.       — Маха! — она повернулась на знакомый голос.       — Доброе утро, парни. Что-то забыли? — она отвернулась от них по причине того, что рабочие чуть не уронили один из тентов. — Аккуратнее! Вы сами себя опасности подвергаете.       — Мы хотели бы извиниться. — проговорил Балу.       Маша удивлённо подняла бровь и повернулась. Она оглядела полусонных рокеров, которые, как маленькие дети в садике, опустили голову.       — Тут не хватает Князева. Должны быть все. — произнесла иронично организатор.       — Он за водой ушёл, слишком жарко. — пояснил Яша.       — Хорошо, мы его подождём. — она повернулась к сцене и заметила, что к ней бежит маленькая фигурка. Ева сегодня находилась в руках у одного из помощников менеджеров.       — Мааааааааа-мииииии. — девочка бежала, раскрыв руки. Маша повернулась к ней и словила.       Она поцеловала её в щёку и обняла.       — Ты покушала? — спросила у девочки Маша. Та кивнула и показала в сторону сцены. — Мы завтра домой поедем.       — Это что за принцесса? — хитрый голос Балу отрезвил Машу, от встречи с дочерью она напрочь забыла, что здесь находится не одна.       — Это Ева. — она показала на девочку рукой. Дочь стала прятаться в шею матери, как бы стесняясь незнакомцев. — Моя дочь.       Все замерли. Миша пристально смотрел на сестру и на племянницу.       — И чё ты её скрывала, ё-моё. — он беззлобно оглядел сестру.       — Так сложились обстоятельства, что я не могла вам её показать.       — Ладно, потом расскажешь, что за обстоятельства такие. — Миша протянул руки к племяннице. — Привет, малышка, я твой дядя.       — Тя-тя? — девочка посмотрела на маму. Маша подтвердила его слова. Маленькие ручки потянулись в сторону мужчины.       — Ты такая прелестная. Такая милая. — все мужчины были очарованы девчушкой. Балу пригляделся к ней. — Ты украла её что ли?       — Чего это? — Маша спросила с нотой шутки в голосе.       — Вообще не ваша порода. Не горшенёвская.       — Вот так, носишь, рожаешь в муках, а ребёнок раз! И на отца похож. — подхватила Аня, напоминая о том, что Маша дала обещание.       Девушка грозно зыркнула на Аню, но та только подмигнула.       Ева играла с длинными волосами дяди и смеялась, когда он щекотал её.       — Парни, я нашёл пятилитровую канистру с водой, нам должно хватить. — Андрей тащил пакет и бутылку. Оглядел толпу, что столпилась вокруг Миши.       — Смотри, кто тут, Андрюх. — Поручик подозвал отставшего друга.       Балу, что только что сюсюкался с девочкой, посмотрел на фронтмена, а потом на Еву. Потом снова на неё, потом на него. Глаза округлились, и тут уже взгляд перешёл на Машу, она умоляюще смотрела на него, чтобы не выдал.       — Это что за светловолосое чудо? Ты кто? — он приблизился к девочке, которая сидела на руках у Миши.       — Это Ева. — Маша подошла поближе, чтобы представить её.       — А по отчеству как величать королеву? — спросил Миша, когда Андрей щекотал животик девочки.       — Горшенёва Ева Андреевна, прошу любить и жаловать.       Никто не заметил ничего странного, кроме убедившегося Балу.       — Ну ты и конспиратор. Это же надо, как она на него похожа. Прям копия. — подошёл поближе Саша, чтобы сказать Маше. — Сколько ей?       — Шестого февраля год исполнился.       — Да ладно. Ещё и в один день. Вот это подарок! — рассмеялся Балунов. — Ты должна будешь всё рассказать.       — Расскажу. Только дайте мне закончить работу. И я обязательно всем всё расскажу.