Призрак юности в сломанных ставнях, Он блуждает и мнётся два века. Он всё ищет того человека, Что откроет для белого дверь. Призрак ищет, блуждает и знает И в агонии горя сгорает — Под палящей мансардой во веки Не грядёт и ноги человека…
***
Сквозь янтарные эры причал не особенно изменился. Крик чаек, шорох волн и низко нависающее небо — его ежедневная радиоволна. Горькое варенье из красного клёна орошало еле видимый силуэт пустошей. Одинокий мужчина внимал пению мира. Он был весьма сосредоточен: веки прикрыты, дыхание ровно, осанка пряма. Пах он напряжением, как пахнет ветер перед бурей. Его длинные развевающиеся чёрные волосы можно было спутать с каллиграфической подписью мастера. Выводя в воздухе спирали и зигзаги, это тёмное марево завораживало до тошноты. Перебинтованная рука крепче сжала его умирающий клинок, запрещая оружию развалиться раньше хозяина. В отличие от мужчины, лезвие обнажило взору свои шрамы, скрипящие уродливостью.«Достаточно»
Пирс скрипел под натиском нежеланного гостя. Мужчина медленно, но уверенно шёл вперёд. Он видел перед собой недосягаемую цель, которая давала ему силу, хоть и казалась несбыточной мечтой. Его же сила отравляла его, заставляла неметь в исступлении, топила его в водопаде нефти, испепеляла и возрождала из пепла.Феникс жаждет стервятника
Его относительный покой нарушила оглушительная вспышка грома. Она была столь внезапной, что в ушах зазвенело и в теле всё слиплось. За этим последовала головная боль такой силы, что это сводило с ума. Он повернулся лицом к уходящему за горизонт бледному солнцу и тотчас же услышал тихий плеск. Этот плеск привлёк его внимание, потому что выбивался из ритма морского воя. Найти его источник не составило труда, и когда он посмотрел туда, то увидел волнующую картину: человек отрешённо ступал вглубь. На лице его не было ни тени сомнения, ни отрешения. Оно не выражало ничего, и сам он являлся бесплотной тенью.«Мираж?»
Даже присутствие его в атмосфере улавливалось с трудом… Когда мужчина напряг плывущее сознание и сфокусировался на фигуре, его сердце пропустило глубокий удар:»…Ублюдок!»
Внутренние органы вмиг сжали тиски невидимых цепей, а безмятежное лицо его искривила гримаса ненависти. Через крепко сжатые кулаки проступили капли крови, его горячие вены вздулись, и волосы встали дыбом. Мужчина рванулся с места, мчась словно бык на красную тряпку. Разверзая воду, спустя считанные секунды он возник рядом. Как только макушка человека скрылась под водой, словно поплавок, он прыгнул за ним в ледяную воду. Мгновенно нащупав тело, он схватил его за шиворот и в бешенстве вынырнул обратно, волоча за собой «якорь». Выбравшись из воды, он схватил человека — молодого парня — за волосы на макушке и потащил за собой по берегу. Тело под ним билось в конвульсиях, как пойманная рыба. Кашляя водой и брыкаясь, парень дрожал. Его красные глаза с глубоко засевшими синяками под ними были покрыты пеленой, но сам он ни проронил ни слова. Он предпринимал жалкие попытки высвободиться, лишь покрываясь грязью, что прилипала к нему.— Никогда, слышишь? Ни в жизнь… Я никогда не позволю тебе убить себя… Ты… тот, что осквернил Смерть, ты не имеешь на это права!
Его голос становился всё громче, пока не сорвался в крик. Чайки аккомпанировали, тоже набирая громкость, и где-то вдали даже послышалось воинственно предупреждающее приветствие вороньей стаи. Собственная буря израненного мечника набирала силу:— Ад от тебя отказался! Ты избавился от своих кандалов, но твои главные кандалы — твой грех! И до тех пор, пока само твоё естество живо в этом мире, тебе не сбежать…
Он сделал ещё три шага и с усилием бросил ношу прямиком в землю. С рук посыпались редкие клочья волос. Парень медленно поднялся на колени, всё ещё откашливаясь и размазывая по лицу грязь и воду. Наконец он посмотрел на мужчину. Когда их взгляды пересеклись, и лишь облака тоскливо плыли в отражении стареющего моря…Плачущий клинок, словно меч короля Артура, вонзил своё жало в грудь юноши.
***
Он подскочил в холодном поту, и, когда влага моря и крик птиц казались реальнее, чем что-либо, он обнаружил перед собой просто-напросто книжную полку его комнаты в Звёздном экспрессе, одной комнаты из множества таинственных и одиноких лож поезда. Он взглянул на свои дрожащие влажные руки. Спина так же насквозь вымокла, дыхание сбилось. Сфокусировавшись, он с трудом передвинулся в самый угол его спального места и поджал колени руками. Он долго смотрел на входную дверь, будто внезапный гость мог стать вестником Судного дня. И сам парень был похож на привидение: бледный, худощавый, измотанный и несчастный. Но истинным привидением являлся не он сам, а преследовавший во снах образ. Он знал его лучше, чем кто-либо, он был уверен в этом, и это пугало его до изнеможения. Путая грань реальности, вымысла и чистого кошмара, его сердцебиение только учащалось. Когда от плена собственных чувств он был готов потерять сознание, дверь отворилась…Трое из пяти должны заплатить, и ты один из них!