lollapalooza

— Stray kids everywhere all around the world! Stray kids everywhere all around the world! Stray kids everywhere all around the world! — скандирует возбужденная публика, а у Хенджина за кулисами от этого уже крышу сносит. А еще у него сносит крышу от Чана в его блядских кожаных черных шортах. И нереально дико стоит. Хван не знает, что это — адреналин от предвкушения удачного концерта, желание расслабиться после напряженного фансайна или просто давно несбывшиеся желания, но он отталкивает лидера в туалет, в кабинку, и целует его напористо. Проникает в рот языком, причмокивает и стонет как от самой сладкой конфеты. Но в то же время готов к тому, что его оттолкнут. Между ним и Чаном два года висит напряжение. По крайней мере, со стороны Хенджина. Гребаный Red lights с его БДСМ концептом поставил стену между парнями. Точнее, сам трек не виноват. Тут скорее дело в том неловком быстром сексе в туалете во время смены локации. Забавно, опять туалет. С тех пор Хенджин влюблен в Чана. Возможно, безответно. Возможно, нет. Но у Хвана нет повода, чтобы спросить. Они слишком заняты подготовками к камбекам, концертами, промоушеном. А ведь у парня еще и в личном расписании планов немеренно… Хенджин отлипает от лидера. А у него зрачки расширенные и дыхание сбитое, будто кросс пробежал. — Я уж думал, ты и не предложишь никогда, — одними губами шепчет Чан. Бан прижимает Хенджина к стене. Благо, кабинка самая дальняя. Да и туалет не то чтобы особо близок к гримеркам, так что вряд ли их кто-то здесь услышит. Чан целует страстно, искусывая губы почти до крови и талию сжимает до синяков. Его ведет. Эта блядская юбка сносит ему крышу. Чан кусает мочку уха и шепчет: — Выебать бы тебя прямо в этом туалете, чтоб ты собственное имя забыл, — и шею зацеловывает, да так нежно, что до дрожи в коленях. — Так зачем мелочиться. Сделай это. Только костюм не испачкай, — почти стонет Хенджин, чувствуя, как учащается его пульс от ласк старшего. — Не волнуйся. Я аккуратно. Ты же знаешь, — целует в кадык, а руками под рубашку лезет, нащупывает бусины сосков и крутит их совсем немного. А Хенджин уже от этого готов выть. Хван так скучал по такому Чану — страстному, властному, но в то же время нежному и заботливому. Два года он ждал. И наконец-то получил его. Возможно, чуть позже они оба пожалеют об этом. Но кому какая разница, если сейчас кайф? Чан сжимает чуть сильнее и кусает через рубашку, стараясь не пачкать костюм в слюне настолько, насколько это возможно. А хочется вылизать Хвана всего — от макушки до кончиков пят. И чтоб стонал и извивался под ним, совсем не сдерживался. Хенджин шумно ругается и зажимает себе рот. Не дай бог услышат. — Мой мальчик такой чувствительный, — улыбается Чан и руками проводит по бокам и ниже к ягодицам. Сжимает их по-собственнически и бьет несильно. Будто сдерживается, — Клянусь, если я еще хоть раз увижу тебя в юбке, выебу прямо на глазах у всех. — Тогда я буду носить ее как можно чаще… — шепчет Хенджин куда-то в потолок. Хван сейчас – чистый оголенный нерв, медный провод, который бросили в воду. Коснись его, и он ударит с трехкратной силой. Чан продолжает кусать, сжимать и крутить его соски, выбивая из груди стоны и судорожные вдохи. А Хенджин хватается за плечи Чана, просовывая руки под куртку, щупает мышцы и ловит дикий кайф от этого. У него свой особый пункт на мышцы лидера. — Блять, если ты снимаешь куртку во время выступления, я что угодно для тебя сделаю. Ты такой невьебенно красивый в этой блядской майке. И шорты у тебя тоже блядские… — Приятно слышать, — Чан ведет носом от кадыка до уха и вылизывает ушную раковину Хвана, судорожно вдыхая аромат его парфюма, — Тогда трахну тебя на диване в студии, пока Чанбин и Джисон будут обедать. Хенджин на это предложение только стонет и сводит ноги, пытаясь хоть как-то ослабить болезненное возбуждение. Чан садится на унитаз и хлопает себя по бедрам, приглашая младшего. А тот не идет. Вместо этого он сползает на колени и одними зубами подцепляет резинку шорт, что не давали ему покоя с первой секунды, как он увидел их на лидере. Приятным сюрпризом становится отсутствие трусов под этими самыми шортами. — Чанни, развратник, — трется носом о стоящий колом член лидера Хенджин, — В зале столько несовершеннолетних стей, а ты такое себе позволяешь. Как же я тебя обожаю. А Чан краснеет от кончиков ушей и до самой шеи и Хван мечтает однажды оставить на ней миллиарды засосов. Но это будет потом. Если будет. Хенджин легонько дует на член старшего, посылая мурашки по телу. Чан сейчас тоже оголенный провод. Он тоже ответит втройне. Хван ведет языком от основания и начинает легонько посасывать красную головку, строя самое невинное лицо, которое можно только встретить. Как же Бан обожает его в такие моменты. — Джинни, пожалуйста, — кладет руку ему на голову Чан и Хенджин принимает. Он заглатывает сразу до основания, чуть ли не давится, но испытывает от этого сильнейшее удовольствие на грани с мазохистским. Хван втягивает щеки и каждую венку языком обводит. А сам стонет, будто минет сейчас делают ему. Как же он влюблен в своего лидера. До боли в сердце, до дрожи по коже, до луны и обратно, как принято сейчас говорить. А в такие моменты, когда только они вдвоем и больше никого, когда Чан сходит с ума от его ласк и не знает, за что ему ухватиться, когда судорожные вздохи вырываются из легких, он готов плакать от счастья. Ему хорошо с Чаном, и Чану с ним хорошо. Хван все больше и больше напирает, все чаще втягивает щеки и упивается наслаждением старшего. Парень чувствует, как напряжены бедра под его руками, видит, как губы искусаны в кровь от сильнейшего наслаждения. — Джинни, я сейчас… — начинает Чан, а Хенджин тут же вытаскивает член изо рта с пошлым чпоком и зажимает у основания. — Ты тут не один, — и облизывается развратно. Встает с коленей и шорты снимает, отбрасывает куда-то в сторону. А юбку оставляет. Она ведь так нравится лидеру. Хенджин садится Чану на колени и пальцы ему вылизывает, как пару секунд делал то же самое с его членом. Бан слюну вязкую сглатывает, завороженный этим зрелищем. Руки сами скользят вниз по бокам на талию, а оттуда к двум упругим половинкам. Чан сжимает их и бьет сильнее, чем в прошлый раз. — Когда-нибудь этот зад окажется на моем лице, слышишь? — говорит куда-то в шею лидер. — Буду ждать, — с вожделением отвечает Хенджин. Рука скользит к промежности младшего и встречает там пробку. Чан удивленно-довольно смотрит на Хвана. — И это я здесь развратник? — говорит и губу закусывает. Лидер надавливает на игрушку, вводя глубже и задевая простату. — Боже… — стонет Хенджин, зажмуриваясь. — Можно просто Чан, — ехидничает Бан. Он еще несколько раз проделывает такие манипуляции с пробкой прокручивая и возвращая в исходное положение, выбивая из Хвана довольные вздохи. Вдовль наигравшись, он вытаскивает ее с характерным звуком. Хенджин привстает и сам насаживается на член лидера, вводя его по самое основание. Этот парень не из тех, кто любит постепенно. Ему нужно все и сразу. — Блять, детка, я так по тебе скучал, — шепчет старший и целует в висок. А у Хенджина от этой нежности бабочки в животе и искры из глаз. Он целует Чана, вдумчиво и со вкусом, пробует его, как мороженное в жаркий день. Чан приподнимает его и вновь насаживает. И снова. И снова. И снова. А у Хенджина воздуха в легких почти не осталось. Ему сейчас просто невыносимо хорошо. Он хватается за плечи Чана под курткой, стараясь не оставлять заметных следов. В нем член идеальных размеров. Иногда Хвану кажется, что он может почувствовать каждую вену на нем. Идеально. И Чан идеальный. Он тоже стонет и ему просто отлично. И хочется продлить это мгновение. Повторять это спонтанное сумасшествие. И снова. И снова. И снова. Хенджин стонет и не знает, куда ему деться. Головка члена так идеально проходится по простате, с каждым разом выбивая из парня похабные звуки. Голова идет кругом, а пот катится по спине. Хвану трудно дышать от переизбытка чувств. Он целует Чана хаотично и безумно, как вкладывая в этот поцелуй все, что давно хотел сказать. Люблю. Люблю. Люблю. Парни оба чувствуют, как приближаются к разрядке. Костюмы портить нельзя, а поэтому Хенджин нехотя встает с бедер Чана и оба парня додрачивают в унитаз. Им обоим нужно отдышаться. И, наверное, поговорить. Но слова просто не хотят вкладываются я предложения. Язык не слушается мозга, а сердце отчаянно вопит и мечется в грудной клетке. Чан подает голос первым. — Хенджин, будешь моим парнем? А Хенджин не отвечает. И сперва старшему кажется, что ответ будет "нет". Но Хван набрасывается на него с поцелуями по всему лицу и слезами счастья на глазах бездумно повторяя "да". На концерте играет SuperBoard. Хенджина обнимает лучший на свете парень, и он никогда не чувствовал себя таким счастливым.