Самое важное

Над дверью звенит колокольчик, оповещая персонал о прибытии нового клиента. Но не успевает Кейджи выйти и поздороваться, как в дверной проем процедурной заглядывает маленькая макушка, прикрытая капюшоном с кошачьими ушками. — Какой сюрприз, Гин, — тянет Кейджи с привычной дружелюбной улыбкой, продолжая стерилизацию инструментов перед следующим клиентом, — Сара отошла, можешь подождать ее на диване. В ответ раздаются неловкие и нервные шаги. Гин мнется на пороге, неловко теребя что-то в своих карманах. Огромный капюшон и медицинская маска не дают рассмотреть эмоции на его лице, пряча мальчика от внешнего мира, но даже так видно его неуверенность. Он не любит чужих людей, особенно взрослых, привыкает к ним крайне долго и всегда нервничает. Даже спустя год визитов сюда, он не смотрит тату мастеру в глаза и никогда с ним не разговаривает, предпочитая отвечать кивками или мотанием головой. Но сегодня все меняется. — А я не к старшей сестренке Саре, вуф, — голос дрожит, но он все же продолжает, — Я к вам. На Гина падают лучи неоновых ламп из приемной, отчего он сильнее съеживается. Он не любит яркий свет, звук работающей тату машинки и запах ароматизированных сигарет, но все равно приходит сюда, чтобы провести время со своей бывшей няней, Сарой, но та всегда уводит его в комнату для персонала, где и тише, и темнее, и пахнет лишь едой из доставки. Но отчего-то сегодня цель его визита изменилась. Сары рядом нет, отчего его нахождение здесь оказывается для него еще более некомфортным, чем обычно. Кейджи вопросительно выгибает бровь, и Гин трясущимися руками достает из карманов что-то. Этим шуршащим "что-то" оказывается пара мелких банкнот. — Я сэкономил немного на школьных обедах... Этого же хватит на татуировку, мяу? — и смотрит своими огромными просящими глазами, точно котенок из уличной коробки, — Маленькую, — заканчивает совсем застенчиво. Кейджи видит, что совсем не хватает. Но все равно спрашивает: — И что же ты хочешь набить? У Гина глаза загораются решительностью, а в голосе проскальзывает энтузиазм: — Самое важное! У сестренки Сары и глупого братика Джо же есть парные татуировки, вуф? — Кейджи заинтересованно кивает, и Гин продолжает, — Я тоже хочу! Я посвящу ее самому важному человеку в моей жизни, мяу! — его глаза искрятся задором, и выглядит он сейчас, точно мальчишка, решивший из картонных коробок построить космический корабль и отправиться на нем на луну. — Ясно-ясно, — расплывается в легкой улыбке, — И кому же именно? — Моей маме, конечно же! — и неловко протягивает деньги, но Кейджи отказывается их принимать. Но в услуге не отказывает. Ведь в этом мире не так много вещей, которые Гин любит. Он любит кошек, потому что они забавно мурлычут; собак за то, что они любят всех без исключения. Свою одежду, потому что она пахнет домом и скрывает его от чужих любопытных взглядов. Он любит еду из доставки, потому что она все еще горячая, а пластиковые контейнеры забавно скрипят. Гин любит старшую сестренку Сару, потому что она умная и все знает, а глупого братика Джо за то, что он всегда задает глупые вопросы вместо самого Гина и всех веселит. Даже это место он по-особенному любит, ведь хоть тату машинка и страшно жужжит, но люди выходят отсюда счастливыми и с красивыми рисунками на теле. Маму же он любит по огромному ряду причин, и перечислять их можно так же долго, как считать звезды на небосводе. Естественно, о настоящей татуировке и речи не идет, зато Кейджи находит подходящую переводную. Гин морщится от воды, словно настоящий кот, но все же стойко терпит. А после выходит из процедурной такой же счастливый, как и все до него. Потому что теперь у него на лопатке есть напоминание о самом важном в его жизни человеке.