Ведьмачье утро

На низкой прогалине, в сущих сантиметрах от реки Потудань, располагалось шикарное в своей фундаментальности деревянное строение. Невысокое, но просторное в ширину, большую часть его составляла ажурная веранда, уходящая в мостки у самого берега речки. Ранним утром, когда приглушенные звуки леса и шум зверей только-только начинали бредить сознание, по веранде деревянного дома расползался тягучий запах травы. Он заползал в углы, трогал рецепторы и бодрил своей тональностью с намеком на гнильцу. Зелья никогда не радуют приятным вкусом и ароматом. Стоя у пышного чугунного чана, Верховный одной рукой управлясь с варевом внутри емкости, второй перебирал воздух, словно лаская струны несуществующей гитары и тихо напевая мелодию. Одежда, что и стоит ожидать от жителя поселка была у него заметно схожей с униформой для вспалывания грядок, чего стоил давно исчезнувший в многовековых пятнах белый фартук. Вид у мужчины был, мягко сказать, непринужденный. Данный вид работы был для него до того рутинным и надменным, что концентрация терялась быстро среди живописных и чистых красот Потудани. Мирное начало дня, когда прочие обитатели лесного хозяйства сладко спали в кроватях, пророчило столь же обычный день. Отвар в больших количествах служил ежемесячным ритуалом для пополнения запасов и основой многих зелий, позже уже подчиненные Верховного должны позаботиться о судьбе отвара, возможно, тут же потратить большую часть для жизнено важных нужд. Махнув руками Верховный призвал ступу, что в своих размерах скорее походила на крючковатую трость, не в силах скрыть почти пакостной улыбки от представления их постных лиц. Никто не любит работать, что уж говорить о ведьмах и ведьмаках, которые половину быта спихивают на магию. Промокнув влажные руки Верховный со вздохом готовился к более "пикантной" части — размешиванию. Густой отвар был непримирим ни с чем, кроме вышеупомянутой ступы-трости, но даже ей приходилось помогать самому. Чтобы основа вышла качественной приходится своими собственными руками и без капли заклятий справляться с подготовкой зелья. Сменяясь более теплым, сливочным цветом утро вдруг посмурнело, скукожилось и зашипело, словно его бросили на сковороду, прямиком в кипящее масло. Заволновались ивы у подлеска правее деревянного особняка, подлетел ранее спокойный и прохладный ветер, подбрасывая редкие сучья и листья. Верховный и не думал брать происходящее в счет, продолжал монотонное занятие. Пока отвар в чане не изменил цвет, став чернильным, сверкающим как смола. Ведьмак недоуменно смотрел на ставшее четким отражение в его глади, не осмеливаясь шевельнуться. Тревога была легкой, на уровне волнения за позабытый включенный утюг, поэтому не придав случившемуся значимости, Верховный просто перебирал варианты решения. Пока нечто зловеще сверкнув не поддалось прямо к нему, слегка выгибаясь за пределы чана. Ожившая черная смола перестала быть ошибочно смешанными ингредиентами и стала настоящей загадкой. Недолго размышляя над участью нечта Верховный зашептал. — Evanescet. Смола дернулась, образуя формы руки и не теряя упругости. Лизнув воздух в пространстве между ней и ведьмаком, играясь в ластившуюся кошку, она угрожающе нависла над головой Верховного, смотря прямо на него, хотя и не имела таковой физической возможности. Но Верховный чувствовал, что-то, но прожигало его невидимыми глазами. — Ведьмак Воронежского ковена — загробно прочавкала жидкая тьма, растягиваясь, словно имитировала улыбку. Ее голос слышался в трехмерном виде, со всех сторон и с тем де не покидая границ его сознания. Далекий, гулкий, пронзающий. — Ох, не абы кто а, сам Верховный, новичок судя по всему. Нос Верховного почти соприкоснулся со смолой, но природа ведьмака, вынуждающего его не удивляться невероятному, вынудила его не шелохнутся прочь. В голове уже кружились пути защиты от каморки, существа, что помешал его ежемесячной работе. Каморки были безобидны, но развиты интеллектуально, любили поумничать и лишний раз показать свою древность. Питали силы такие твари оо других ведьм и, конечно, источников, вроде крупной порции зелья. За мыслями о том, откуда в их краях появилась каморка и где ему отыскать свои железные ножи, каморка продолжала играть. — Боишься, смертный, боишься! — слышился торжествующий голос. Верховный лишь глумливо приподнял бровь, пытаясь понять куда логичнее смотреть. — Бойся! Не знаешь ты кого призвал и что за этим повяжется... Мгновение стоило одному удару ведьмачьего, вполне обычного сердца. Легкий выдох, в желании принять дзен и срастить случившееся. Всего секунда и на месте каморки — лишь пустота и следы ее "сущи", как кляксы от чернил облепившие все вокруг. Маленький взрыв обрушился на веранду и Верховного неприятным хлопком и подпорченным днем — убирать придется не мало. Аккуратно поддев кончиком языка не самую лицеприятную на вид жижу с уголка рта, Верховный, как и думал, пробовал свое горьковато-безвкусное зелье. В легком шоке от случившегося ведьмак не приметил гостя, появившегося из воздуха у него прямо перед носом. — Как вы? Верховный шумно обернулся на голос, растеряв всю способность к страху и прочим эмоциям. Ожидая узреть если не явление Христа, то минимум Второе пришествие за столь короткий период времени ведьмак заметил лишь... обычного мужчину?Придерживаясь за некогда идеально чистые перила веранды, перед ним стоял заурядный моложавый человек, с легким налетом чего-то детского в чертах и взгляде. Отличный высоким ростом и находясь намного ниже чем Верховный он смотрел ему прямо в глаза, ответно отводя их и рассматривая интересного незнакомца. В руке у него была странная на вид конструкция, похожая на средневековый арбалет, ведьмак мигом срастил, что виновником взрыва стал именно незваный гость и его уродливый механизм. Разглядывая друг друга некоторое время и слушая оживших птиц они не отметили как все вернулось в норму — небо приняло здоровый оттенок голубого, осадки сошли на нет, как и вакханалия природы в целом. — Помимо позволительного в данный момент шока — вполне нормально, — продекламировал Верховный, запоздало отвечая на ранее заданный ему вопрос. — А вы, кто позвольте узнать? И что в такой час делаете на частной территории. — Да так, выслеживал каморку, — буднично пожав плечами, сказал мужчина, словно и не отмечая настороженности и иглам недоверия брошенным в него со взглядом. Его русые кудри шевельнулись стоило ему тряхнуть головой, дернувшаяся рука оголила край запястья и локтя с вязью сложной руннической татуировки. Таким ведьмы клеймили личных солдат и охранников, атташе. Также их называли... — Охотник, — ответив саму себе, заметил ведьмак. Его взгляд не отрывался от замысловатого узора, пока мужчина в неловкости не оправил край туники. "Смущается? Он-то? Прошла едва минута с того момента, как этот атташе ворвался на чужую землю и устроил кавардак в чужом доме. И он смущается?" — повел все менее враждебным взором Верховный. Запертый в праведном непонимании ведьмак и не успел приметить, как рука охотника скользнула к его щеке. — Позвольте, — произнес атташе, поддевая подушечкой пальца остатки отвара и каморки. Лицо охотника вмиг приобрело оттенок отвращения и он пропустил удивленно сомкнувшиеся напротив него веки. Верховный оторопело отодвинулся, чувствуя себя не то не в своей тарелке, не то в сознании в общем. — База для зелий. Наредкость пренеприятная штука, — пробубнил охотник. Они замерли, как замерло и время между ними, потянувшись и зевая, не желая отмирать. Хрустел воздух, потикивали струнки нервов. Наконец, приобретя внутренний порядок дальнейших действий Верховный приготовился прогнать наглеца тряпками и тем самым "пренеприятным" зельем куда подальше, но его остановила ещё одна сумасбродная реплика. — Я, кстати, Антон, — протягивая широкую ладонь, представился охотник. — Приятно познакомится с кем-то из Воронежского ковена, обычно я работаю только в самом Воронеже, не покидая город. Служу там при одной из ведьм-отшельниц по мелочи и редко выбираюсь за пределы, но тут, сами понимаете. Вы, ведьмы, существа, конечно, странненькие. Я сколько бы Оксане не говорил о ненадобности каморки, а она все равно велела отловить сбежавшую тварину и вернуть на место. Точно! Болтовня без смысла прервалась достаточно ловким действием — Антон-охотник быстро перепрыгнув перила веренды прошествовал к чану. Перегнувшись через его бортик выудил на свет шерстяной комочек, мглистый и коцанный. Каморка приняла более комфортную, для поврежденного тела, форму мыши, свернувшись калачиком. Прикрыв ее руками с двух сторон Антон поднял голову и широко улыбнулся. — А вас как звать-то? Желание выдворить гостя почти пропало, как и всякие подозрения с недовольством. Верховный протянул грязную от отвара руку для пожатия. — Дмитрий, Дмитрий Позов. Антон принял ее, нежно зажав каморку в одной из ладоней. Из них обоих искрилось любопытство, смешанное с интригой, словно оба соприкоснулись с еще нерешенной загадкой, полные желание ее узнать. — Вы обязаны будете здесь все убрать. — Конечно-конечно! А у вас есть чай и чего дырявого? Так я эту тварь до Воронежа не довезу... С того совершенно необыкновенного дня началась такая же совершенно чудная связь, породнившая двух полярных противоположностей — Верховного ковена и охотника. Их история длинной поступью уходит в вереницу курьезов и нелепостей, два нечеловека не очень любящие неприятности, но все же пригласившие те самые неудобства, выбевающие из колеи повседневной жизни, ближе некуда.