Demons Are a Girl's Best Friend

Провести вечер субботы за просмотром какой-то хрени по телеку – не то, что хотел Кацуки, но вариантов получше у него не было. Именно поэтому он сейчас развалился на одном из трёх диванов в общей комнате общежития и смотрел дурацкое шоу про Экстрасенсов. Подумать только: во время пика развития интернета должна была и вовсе пропасть надобность в телевидении, но постановочные шоу не переставали жить и удивлять. Душераздирающие истории реальных людей, запоминающийся мужской закадровый голос, жуткая музыка, участники этого фрик шоу и заявления очевидцев, которых забыли предупредить о дичи: "Об этом мог знать только я" – всё, что нужно для завлечения впечатлительного зрителя. Кацуки в детстве тоже смотрел это шоу, наивно веря в паранормальщину, но потом вырос, и реальные проблемы отбросили всё паранормальное на задний план, а на передней вышли хроническая тревожность и проблемы с контролем гнева. — Тот второй брат с длинными чёрными волосами здесь самый сильный, — практически пропищала Мина так, что Кацуки чуть на месте не подпрыгнул от неожиданности. Сильный? Это что, соревнование "кто возьмет больше вес"? — Ну нет, его брат сильнее, — возразил Каминари, указывая пальцем в экран. — Видала, как он через собаку всю инфу про суккуба получил. Через собаку... Кацуки тяжело вздохнул и провёл ладонью по лицу, надеясь убрать с него весь этот ужас. У него уже не осталось ни сил, ни желания воспринимать это на абсолютно серьезных щах. Поэтому он покрутил головой в надежде найти что-нибудь, на что переключить внимание. За большими окнами он заметил, как в саду, на траве лежали Урарака с Цую и рассматривали звёздное небо. В другой стороне Киришима и Серо никак не могли поделить игровую приставку. Он повернул голову в сторону кухни. За столом крутился Сато с пачкой муки в руках. Видимо искал то, чем её просеить. Рядом возникла Тодороки в смешном розовом фартуке и с упаковкой яиц. Эта картина оказалась куда занятнее. Именно поэтому он стал незаметно наблюдать, как Сато что-то говорил Тодороки, а та в ответ кивала и начинала мешать резиновой лопаткой ингредиенты, разбивать яйца в миску, просеивать муку. Сато улыбался, одобрительно хлопал её по плечу. Значит у неё получилось. А у Кацуки невольно возникла улыбка на лице. От рассматривания его отвлекла рука на плече: — Бро, смотри, в неё вселился дух дома! — радостно завопил Каминари в ухо Кацуки, что у него зазвенело в голове. А вот и началось фрик шоу, которое поддерживало стабильные рейтинги канала. Образ взрослой женщины в каких-то псевдо шаманских одеждах, которой овладела сущность в виде гномика, именно поэтому она каталась по полу и вопила низким гортанным голосом, навсегда отпечатался у него в мозгу. Ещё в добавок она в бубен тарабанила. Кацуки физически было невыносимо наблюдать за этим. И как теперь такое развидеть? Даже если закрыть глаза, то он всё равно слышать будет. А когда она зашипела змеей, потом схватилась за голову, чуть ли не вырывая волосы с воплями: "Я бы тут спать не смогла бы!", у Бакуго возникло резкое желание выйти в окно, ибо к такому его психика не была готова. Если бы она раздеваться начала, то рейтинги бы выше крыши взлетели. Ну а что? Всё ведь можно списать на суккуба, мол она вселилась и дичь творить приказала. Пока Кацуки был в состоянии тотального ахуя, остальные зрители этого пиздеца были в восторге. Каминари почти что ногти себе сгрыз. От переживаний, видимо. — Кто сжечь всё хочет? — спросила жилец дома с привидениями. — Суккуб, — коротко ответила то ли ведьма, то ли ясновидящая. Кацуки и знать не хотел, как это "чудо" себя величало. Пусть хоть початком кукурузы, ему плевать. — Знаете, кто такие суккубы? Жители дома активно отрицательно покачали головами, и поэтому "чудо" продолжило: — Это сущности, которые пытаются сексуальной энергией. Какой ещё суккуб? Ахренеть! Судя по людям, которые позвали экстрасенсов себе в дом, секс для них похоже на что-то из прошлого, со времен молодости. Мужчина отвёл её в сторону и стал на полном серьёзе рассказывать, что в ночи просыпается и видит на потолке, мать его, оргию. Как можно продолжать жить в доме, где по мнению его жителей, происходит такая хрень? Может им стоило позвонить не на телевидение, а в больничку? Кацуки надеялся, что они номером ошиблись. А потом это недоразумение, что прозвали испытанием, проходил мужик, который своей харизматичностью готов был экран продавить. Он поставил под сомнение заключение своих, прости господи, коллег. С порога заявил, что в доме нет нечисти. А в замен предложил связаться по заказу с любым усопшим родственником. Как будто в Рай или Ад, там уже как получилось, протянута телефонная линия, и она, конечно же, проходила исключительно через этого чела. Кацуки было искренне жаль наивных, доверчивых людей, которые не понимали специфики подобных шоу. А рецепт прост. Для этого необходимо лицо, что любой кирпич позавидует, брутальная внешность, бородка, а ля "я только что вышел из барбершопа" и улыбка глазами, как завещала Тайра Бэнкс. Так готов контент наебалова зрителя. А чего это он с усопшими только связывался, а почему бы с суккубом не пообщаться? Кажись, нормальная баба окажется. — А у суккубов есть свой облик или они могут принимать чей-то определённый образ? — с искренней заинтересованностью в голосе спросила Мина. — Мне откуда знать, — отозвался Денки. — Давай погуглим. Это явилось последней каплей. Кацуки встал с дивана, засунул руки в карманы спортивных штанов и, кинув короткое "Я спать", направился в свою комнату, напоследок бросив взгляд в сторону кухни. *** — Кацуки, проснись... Он резко открыл глаза, но вокруг был мрак. Повернув голову в сторону, откуда донесся голос, ему с трудом удалось разглядеть фигуру, что сидела на его письменном столе. Некто щёлкнул пальцами, после чего загорелась настольная лампа и осветила комнату. Бакуго резко сел в кровати. У него в удивлении расширились глаза. Перед ним, на его грёбанном столе, сидела Тодороки Шото. А от того, что на ней было надето, у него и вовсе отвисла челюсть: короткая оранжевая юбка в складку, что с трудом зад прикрыла, и такого же цвета топ с белыми буквами "UA" на груди. Кацуки вспомнил эту форму по спортивному фестивалю на первом году учёбы. Тогда маленький извращенец и Пикачу решили поиздеваться над девушками, заставив их переодеться в эти тряпки и тем самым повеселить народ. Да что скрывать, и себе чуток кровь разогнать для впечатлений. Тогда единственной девушкой, к которой даже подходить боялись не то, чтобы пошутить над ней, была именно Шото. Одного её взгляда хватало, чтобы напугать до мокрых штанишек. В тот год Бакуго был занят своим величием и толком не запомнил этой радости для любителей аниме-девочек, но пересматривая фото в социальных сетях, так или иначе ехидные мыслишки возникали. "Это сон. Это явно сон", — всё твердил себе Бакуго, всматриваясь в девушку на столе. Он думал о ней, вот она и явилась ему во сне. Всё логично. Это просто шутки его мозга. — Халфи? — он не сразу понял, что он произнёс это вслух. — Это родители дали ей такое имя? — она одним грациозным движением спрыгнула со стола и медленно направилась к его кровати. — Или только ты так её называешь? Кацуки опустил взгляд на свои руки, и в голове закрутились мысли. Если это сон, то почему голос Тодороки звучал совсем иначе: низко, томно, с примесью сарказма? И движения совсем не походили на неё. Выходит это эротический сон? Кацуки не мог найди объяснений тому, почему, находясь во сне, он чувствовал прилив сил, словно проснулся на самом деле. Но наличие Шото в его комнате говорило об обратном. Кацуки пришёл в себя, когда Тодороки опустила колено на его постель. Он медленно поднял взгляд по её обнажённому бедру, с замиранием сердца заметив, что на ней нет белья. Он с силой отвернул голову и стиснул одеяло в руках. Тонкие пальцы обхватили подбородок и легко, почти не касаясь, повернули на себя, заставляя посмотреть правде в глаза. — Чего же ты отворачиваешься? — тихо спросила Шото. — Ты ведь хочешь её. — Она запнулась. — То есть меня? В словах Шото была доля истины: он влюблён в неё с первого года, мечтал прикоснуться к ней во всех смыслах, завладеть ею, но он никак не мог признаться себе, что ему снесло голову из-за какой-то девчонки. Так как, по мнению Кацуки, любовь – это зависимость, и он никогда не простит себе, если растворится в другом человеке. Тодороки села на постель и придвинулась ближе, что Кацуки мог разглядеть её лицо. В свете настольной лампы её глаза почти что светились. Вот на что способна фантазия влюблённого подростка. Явить в своём сне девушку мечты без нижнего белья, так ещё и с явным желанием близости. Тодороки обвила руки вокруг его шеи, наклонилась и коротко поцеловала его в губы. — Всё это – твоя фантазия, — прошептала Шото. — И происходит исключительно здесь. — Она указательным пальцем постучала по его виску. — Ты волен делать всё, что угодно. Её слова разрушили толстые стены сомнений, открыв путь истинному желанию. Кацуки понимал: всё, что будет дальше, останется на его совести. А уже сделку с ней он как-нибудь переживёт. Об этом он будет рассуждать потом, когда проснётся. Если этот сон – своеобразный подарок его мозга, то он насладится им сполна. Бакуго обнял Тодороки за талию и усадил себе на бёдра. Припал к её губам жадным, грубым поцелуем. Языком раскрыл столь желанный рот и проник внутрь через преграду ровных зубов. Половинчатая откликнулась сразу и углубила поцелуй. Она хотела перенять инициативу: кусала его губы, проталкивала язык глубже, оттягивала его волосы на затылке. Но не вышло. Заполучив Тодороки в свои руки, пусть даже в фантазии, он так просто не отпустит. Шото с пошлым чмоком разорвала поцелуй, чем вызывала у Кацуки недовольный рык. Она слезла с его бёдер, но только для того, чтобы одним движением сбросить одеяло, что так мешало почувствовать пленительную близость. Тело к телу. Кожа к коже. Тодороки вновь оседлала Бакуго, взялась за край его футболки и стянула через голову. Кацуки через ткань штанов ощущал жар её промежности. Она опустила руки ему на грудь, толкнула на подушки, сразу же нависла над ним и накрыла губы очередным поцелуем. Её длинные двухцветные волосы щекотали лоб и щёки. Страстные прикосновения Тодороки сводили с ума. Бакуго стремительно накрывало возбуждение. Он пытался о чём-то подумать, но в голове не задерживалось ни единой мысли. Да и был ли смысл думать, когда на нём сидела самая смелая его фантазия. — Я знаю, что это твой первый раз, — произнесла Шото над ухом и закусила мочку. — Не беспокойся, она с тобой будет нежной. Это было правдой, что до этого у Кацуки никогда никого не было, а до прошлого года он и вовсе не думал о такой ерунде, как отношения. В средней школе ему подбрасывали любовные письма и сладости, но он всё это отправлял сразу в мусорное ведро, даже не открыв из любопытства. А этого любопытства и не было. Была лишь цель показать всем насколько он силён, умён и величественен. Поступив в UA, он встал на путь завтрашнего величия. И даже представить не мог, что его в пустое с рождения сердце, может постучаться одна девушка с гетерохромными глазами. Что он однажды начнёт высматривать в серой массе людей именно Шото. Кацуки понятия не имел, куда деть свои руки: хотелось коснуться Шото везде и сразу, не пропустить не единого сантиметра тела. Запечатлеть в памяти каждое прикосновение. Он, то ли от неуверенности, то ли по неопытности, водил руками по её бедрам, никак не решаясь сжать или шлепнуть по коже. Тодороки, казалось, поняла его замешательство, поэтому разорвала поцелуй, выпрямилась и медленно стала снимать топ. Кацуки смотрел на неё не моргая, боясь пропустить хоть миг. Шото отбросила в сторону топ, перехватила руки Кацуки и накрыла ими свою грудь. Намекнула тем самым, что его ладони должны послужить правильному делу. Он слабо смял её, как игрушку-антистресс. До ушей долетел первый стон девушки, и от этого возбуждение электрическим током прошло по всей нервной системе. Её грудь была даже лучше, чем он представлял: горячая, маленькая, но ладони Кацуки полностью её обхватывали, словно его руки именно для этого и были созданы. Он ласково, неспеша сжимал их, ощущая всю тяжесть. Большими пальцами огладил соски, уже отвердевшие. Левая рука Шото прошлась по его груди и животу, направилась прямиком к паху и принялась неспешно оглаживать бугорок сквозь ткань спортивных штанов. Бакуго рвано выдохнул сквозь сжатые зубы и приподнял таз, прося о большем. На него обрушилось облегчение, когда она приподнялась и сняла с него штаны вместе с бельём. Горячая ладонь охватила сразу всю длину возбуждённого члена, начиная медленно двигаться. Тодороки наклонилась и стала покрывать мокрыми поцелуями его шею, кусать тонкую кожу. При этом не переставая двигать рукой. Он блаженно застонал, запустил пальцы одной руки в длинные волосы, а другой вцепился в её бедро, и сосредоточился на том, как его твёрдый, налитый кровью член, плавно скользил в её руке. Бакуго закрыл глаза и полностью отдался чувствам, позволил делать с собой всё, что заблагорассудится Шото. Видимо, в прошлой жизни он сотворил что-то действительно хорошее, что теперь его награждают такими реалистичными сновидениями. А может вовсе он умер во сне, и это на самом деле рай. Шото хмыкнула, чмокнула его в щеку и отстранилась. Кацуки уже хотел было вознегодовать, но стоило ему оторвать голову от подушек и лицезреть момент, как Шото приставила головку члена к своему влагалищу, у него напрочь пропал дар речи. Кацуки даже сравнить это было не с чем. Она медленно опустилась на всю длину, дала время привыкнуть к новому. Он зарычал от удовольствия, как его член растягивал податливые стенки внутри неё. Его тело накрыла волна жара, конечности сводило в судороге, а в воздухе словно исчез весь кислород и стало трудно дышать. Шото упёрлась ему в грудь руками и начала неторопливо двигаться: садиться и привставать в своём темпе. Бакуго уже бесила медлительность процесса, что он ухватился мёртвой хваткой в ягодицы Тодороки и начал силой направлять, как бы ускоряя и задавая так необходимый ему ритм. Шото над ним не сдерживала томные стоны и громкие крики. При каждом толчке выгибалась в спине, запрокидывала голову. Она размашисто двигала бёдрами, насаживаясь всё глубже. Каждый раз желала заполучить как можно больше Кацуки. А тот жадно целовал её, куда только мог дотянуться. Обнимал, прижимал к себе. В моменты пика страсти Тодороки царапала его грудь. Будь всё реальностью, то Бакуго пришлось бы придумать какое-нибудь нелепое оправдание царапинам. Что-то типа "с медведем рукопашку замутил" или "елку в сентябре помог притащить". Но это лишь выдумка его сознания, так что его будут ждать лишь муки совести. И только противный звон будильника вернул его в полный разочарования мир.