Венок из ромашек

— Мастер.       Нет ответа. — Мастер, просыпайся! — Оберон аккуратно похлопал беззаботно спящего Фуджимару по щеке и потряс за плечо. — Ты опоздал!       И ему повезло, что он вовремя отпрянул: в то же мгновение до этого неподвижный Фуджимару замахал руками, задрыгал ногами и едва не свалился с кровати на деревянный пол.       Затем вытаращился на гордо выпятившего грудь Оберона. Сморгнул пару раз. — Погоди, куда я опоздал?.. — Ромашки собирать! Ты обещал, что мы пойдём утром, помнишь?       В комнате царил сумеречный полумрак. — Но ведь солнце ещё не взошло, — он подуспокоился и теперь тёр рукой уголок глаза. — Так тут окна на запад, как ты поймёшь, что оно взошло? Пойдём, светать начало час назад!       Снова повисла тишина. Фуджимару зевнул. Откуда-то со стороны окна, которое Оберон открыл, когда забирался в комнату, послышалось жужжание маленьких крыльев. — Бланка, достань чай?.. — вздохнул он беспомощно. Жужжание крыльев усилилось, пронеслось белым вихрем по комнате и исчезло за окном.

* * *

      На луг они отправились почти сразу: глядя на мельтешащего на грани видимости Оберона, Фуджимару забоялся, как бы его не унесли насильно.       Скоростью его сборов Оберон остался доволен.       Несмотря на «опоздание», пришли они как раз вовремя: зарянки, налетевшие на луга и рассевшиеся по приземистым кустикам, только начали перекличку, а под ещё прохладными солнечными лучами едва начала выпадать роса.       Оберон носился средь белых пятен соцветий ромашки, кружась в незамысловатом танце, рассыпая пыльцу фей со своих ярких трепещущих крыльев и вспугивая воробьёв; Бланка неумело ему подражала.       Ромашки, по мнению Оберона, подходили и ему, и Фуджимару: чистые, солнечные, сильные. Правда, если он, Оберон, был бы яркой белой ромашкой, то Фуджимару — ромашка какая-то чёрная и усталая. Поливать, стало быть, лучше надо!       Он вдруг остановился, присел, запустил руки в мокрую от росы траву и стал срывать цветы один за другим. В голове созрела отличная по его мнению идея.       Фуджимару сидел где-то на лугу и ощипывал всё вокруг себя — ему наверняка пригодится небольшой подарок.       Он быстро собрал букет из тридцати, или около того, ромашек, немилосердно отряхнул его от росы и побежал обратно. — Мастер! Угадай, что? — он практически подлетел к нему, торопливо присел рядом и, не дожидаясь ответа, протянул букет.       Лёгкое замешательство на лице Фуджимару надо было видеть! Он посмотрел на ромашки, на лицо заразительно улыбающегося Оберона, снова на ромашки — потом вздохнул сквозь улыбку и смиренно принял букет. Положил его на колени.       Он сидел здесь и плёл венки. Один почти закончил — глянул на беззастенчиво заглядывающего под руку Оберона, взял одну ромашку из букета и вплёл в венок. Завязал.       А затем отчего-то долго и пристально посмотрел на Оберона.       Дошло до него не сразу: он попялился в ответ пару секунд, сморгнул озадаченно — а потом с коротким понятливым «А» снял корону и положил её на траву.       Фуджимару взял венок двумя руками и торжественно водрузил его на голову наклонившегося к нему Оберона.       Тот сразу хохотнул излишне счастливо, накинулся на Фуджимару с объятиями — и чуть не повалил его на росу, — и мигом вскочил: побежал распугивать воробьёв.       С его новой «короной» только такими ребячествами и заниматься.