«Привет, Джин-хён!
Надеюсь, что ты чувствуешь себя хорошо, находясь в своём путешествии. Знаешь, мы все тут скучаем по тебе. Намджун-хён с ума сходит, что во время очередного своего эксперимента, глубоко задумавшись о тебе и, словив тоску, перепутал что-то и теперь его волосы розового цвета! Тебе бы непременно понравилось, хён. Тэхён же… »
Это не первое письмо, которое Юнги находил на пороге дома своего друга Ким Сокджина. Без обратного адреса и имени отправителя. Каждый раз оно аккуратно лежало на краю приветственного тёмно-коричневого коврика, на котором золотыми нитями было вышито: «Добро пожаловать! Надеюсь, вы прихватили лимонный пирог?». Голубоватый, поблёскивающий и переливающийся на солнце конверт, – мужчине думалось, что отправитель каждый раз сыпал на него кучу блёсток, – притягивал к себе внимание. По началу Мин, как порядочный человек и хороший друг, не вскрывал его. Однако он не был лишён природного любопытства, потому держался достаточно долго. Если два месяца можно считать долгим периодом. Три с половиной месяца назад Юнги въехал в уютный коттедж лучшего друга, пока тот находился в очередном своём путешествии, временные рамки которого настолько размыты, что тот мог вернуться через неделю или же год. Точной даты окончания «паломничества», как объявил Джин, не было. Поэтому он попросил присмотреть за его скромным жилищем, а ещё поливать немногочисленные, но многострадальные, цветы. Те, стоило только хозяину переступить порог дома и исчезнуть с территории небольшого городка, стали выглядеть опечалено. Слегка подсохшие, потерявшие свой яркий лиловый цвет, они смотрелись уныло. Мужчина даже испугался, что это его вина – залил или наоборот недостаточно полил, отчего они пребывали не в самых лучших условиях, ведь никакой инструкции Ким не оставил. Постепенно всё наладилось. Юнги приспособился поливать их раз в три дня достаточным количеством воды. Ещё одной причиной согласия на спонтанный переезд стала дорога. Теперь, чтобы добраться до работы, не надо было тратить кучу времени, и если быть точнее – дополнительные минуты уходили на сон. Несомненно, это стало плюсом в его размеренной тихой жизни, однако на этом можно было поставить точку. Жирную такую. Юнги казалось, будто в доме поселился кто-то посторонний, помимо него самого. Основанием мыслей служили постоянно пропадающие вещи. Он точно помнил, что вчера оставлял свои заранее подготовленные и выглаженные брюки на спинке деревянного стула. Сейчас же их там не было. Мин утром обошёл гостевую комнату, в которой остановился, раза три. Может быть четыре. Очередной заход бессмыслен. Глубоко вдохнув, он прикрыл глаза, досчитал до пяти, выдохнул, и вновь отправился на поиски, но уже по всему коттеджу. Нашлась пропажа на мягкой обивке зелёного дивана в гостиной. Выяснять, как они здесь оказались, времени не было. Наскоро собравшись, Юнги вылетел из дома и глазами наткнулся на очередной конверт. Сердце замерло, а в горле застрял ком от желания прочитать. Мужчина не раз корил себя, что вторгался в личную жизнь друга, только терпеть сил не было. Любопытство всё же оказалось сильнее. Потому, схватив его с собой, он понёсся в сторону книжного магазинчика, где коротал свой день в приятной обстановке. Вот и сейчас, сидя на удобном пуфике в углу помещения, пока никого из покупателей и постоянных клиентов не наблюдалось, Юнги читал новое письмо. Без обратного адреса и имени отправителя.«Тэхён же опять угодил в собственную ловушку, подстроенную для Чонгука. Их извечные шутки и издёвки в сторону друг друга так выматывают, хён, ты бы знал! Оба ведь ходят жаловаться мне. Я поэтому не выдержал и крикнул им, чтобы они уже, наконец, сходили на нормальное свидание. Ты бы видел их покрасневшие лица, будто два спелых сочных помидорчика…»
Мин хихикнул себе под нос, имея примерное представление об этих двоих по ранее отправленным письмам. Закрывая на секунду-другую веки, он испытывал эфемерность, словно находился с ними и видел проделки двух хулиганов прямо перед собой, а где-то сбоку обязательно стоял бы тот самый отправитель, который с первых прочитанных строк притягивал к себе внимание, заставляя испытывать симпатию и, возможно, необременительную влюблённость. Он будто читатель, проникшийся к главному герою книги. В итоге он не сдержался, когда в первых числах июля пришло новое послание. Слишком стало интересно, не приходили ли они по ошибке или же какие-нибудь бандиты были теми ещё приколистами, отправляя уведомления о приближающейся расправе в красивом конверте. Стоило вскрыть один, как Юнги не выдержал и прочитал предыдущие. Он тайно надеялся, что Сокджин не будет ругать его за подобную шалость и на чашу весов в его сторону встанет свежий лимонный пирог. Такие сообщения приходили три раза в месяц: в начале, в середине и под конец. Юнги честно пытался выяснить у их почтальона, кто являлся их отправителем и почему он находил их под дверью, а не в специально предназначенном для этого почтовом ящике, находящимся около заборчика. Дедушка на это лишь хмурился, чесал приличную седую бороду, да пожимал ссутулившимися плечами. Он не имел никакого представления об этом, а само письмо видел впервые. Юнги тогда недоумённо смотрел на закрытую тёмно-зелёную калитку с той стороны и на удаляющуюся вдаль фигуру.«Лес по-прежнему гудит о тебе и о твоём очередном путешествии. Все гадают, куда ты отправился на этот раз. Мне тоже интересно, ты так и не рассказал! Жду невероятных историй, а ещё кучу интересных рецептов.
Возвращайся скорее, Джин-хён. Твой любимый донсэн.»
Юнги нравился почерк неизвестного отправителя. Он был округлым, витиеватым, но при этом чётким. В какой-то степени даже нежным. Всё это вызывало непонятный трепет, а разыгравшееся воображение рисовало молодого симпатичного парня с мягкой улыбкой и сияющими глазами. Не требовалось никаких дополнительных логичных объяснений, чтобы установить пол человека. Одного «хён» вполне было достаточно. Единственное, о чём жалел мужчина – имя незнакомца неизменно отсутствовало. Аккуратно сложив бумагу обратно, Юнги убрал конверт в свой рюкзак и задумчиво посмотрел вперёд. Через большое окно он мог рассмотреть противоположную улицу, где кипела жизнь: девчушка в ярко-жёлтом платье держала в одной руке мороженое, а в другой – ладонь мамы, явно что-то мурлыкая ей в ответ на задаваемые вопросы. В кафе напротив туда-сюда бегал Хосок, изредка ловящий его взгляд и машущий в приветствии. В обеденный перерыв он постоянно таскал ему свежие малиновые булочки и ароматный кофе. Мимо шла компания подростков, наслаждающихся летом. Один из парней прыгнул на спину другого, вытягивая руку вперёд. Юнги был уверен, что тот проговорил клишированную фразу: «Скачи, мой верный конь!» — и они с весёлыми криками понеслись дальше. Мин видел, как лучи летнего солнца проникали через толщу стекла в его книжный магазин, огибали корешки книг и солнечными зайчиками падали на бежевые стены. В помещении играла тихая инструментальная музыка, создавая приятную атмосферу. Это всегда любили покупатели, оставаясь на несколько часов, погрузившись в чтение какой-либо полностью завлёкшей их истории. Обо всём этом ему хотелось написать и отправить на неизвестный адрес для человека, имя которого он по-прежнему не знал. – И всё же, надеюсь, что Джин меня не прибьет, – хмыкнув, Юнги достал чистый листок бумаги и ручку. Возможно, когда-нибудь ему выпадет шанс.(=ↀwↀ=)
Дом встретил привычной тишиной, приятной прохладой после душной улицы и в миллионный раз пропавшими из небольшого узкого коридорчика тапочками. Мин тяжко вздохнул, гадая, где они могли оказаться на этот раз. Главное, не на крыше, а то мало ли. Доставать оттуда не очень-то хотелось. Он привычно протопал на кухню, чтобы поставить пакет с продуктами и после пойти переодеваться, вот только он никак не ожидал увидеть, что на плите будет стоять грязная сковородка, которой утром здесь точно не было. На её дне находились угольки от некогда свежих овощей. Мужчина озадаченно нахмурился, запуская руку в пепельные волосы и откидывая отросшую чёлку назад. Оглянулся. На столе стояло блюдце, и, судя по оставшимся каплям, там ранее было молоко. Возле посуды валялись крошки хлеба. На лице вырисовалось недоумение. – Какого чёрта, – Юнги вздёрнул брови вверх, а после принялся всё это убирать. – Если, блин, едите за столом, то хоть убирайте за собой! – Возглас в пустоту и непонятно кому. Убирая всё в раковину, Мин не заметил, как углу замельтешило несколько чёрных пушистых комочков, что издавали непонятные звуки, напоминающие скорее тарахтение холодильника. Они группкой скрылись в щели стены коттеджа.(=ↀwↀ=)
Если здесь водился домовой, то с этим надо было что-то делать. Причём срочно. Юнги растерянно стоял посреди ванной комнаты, смотря на стиральную машинку, где оставлял большое синее полотенце. Надо ли говорить, что сейчас на ней ничего не лежало? Абсолютная пустота. Он упёр руки в боки, пока с его волос капала вода, а в мыслях судорожно пытался сообразить, изгонялись ли домовые или их лучше задобрить, а может, он вообще сходил с ума, и изначально полотенца никакого не было? Ходить по чужому дому нагим – некомфортно, определённо. Мин выглянул из ванной, посмотрел по сторонам так, словно здесь кто-то был, и его могли застукать в неприличном виде, и чуть ли не бегом добрался до комнаты, прикрыв достоинство руками. До безобразия глупо. Домашние вещи кучей-малой валялись на полу, а кровать была разворошена. На ней явно прыгали, скомкав одеяло и скинув его одежду. Кое-где в уголках подушки виднелись пёрышки. Некоторые книжки, что переехали вместе с ним к Джину, перекочевали с полки на столик в открытом виде. На них также обнаружились крошки и пятна от чая. Это стало последней каплей. Юнги пошёл гуглить.(=ↀwↀ=)
Поиск ничего конкретного не дал. Практически везде говорилось, что такого своеобразного соседа лучше всего умилостивить. Юнги пытался, честно, но ничего не помогало: ни молоко, ни любимое печенье, которым он делился в надежде, что его великодушие оценят, ни даже дорогой виски. Мало ли, домовой, как и он, любил выпить. Но нет, ничего из этого не вернуло в дом спокойствие. В какой-то момент Юнги показалось, что он видел, как над ним насмехались те самые цветы, а в углах затаилась странная дышащая пыль, которая то ли хихикала, то ли фырчала. Усугубило ситуацию то, что по дому на его глазах начали летать предметы, ловко изворачиваясь от попыток их поймать. В голове появилось ненавязчивое желание самостоятельно позвонить в службу психологической помощи, высказаться и тогда, быть может, ему бы намекнули, что пора лечиться. Юнги бы непременно согласился с этим. Жаркий месяц июль постепенно подходил к концу, вместе с тем и терпение Юнги. В связи с новыми обстоятельствами его жизни, мужчина теперь смотрел на дружбу с Джином иначе: некоторые недомолвки, что порой летали между ними, раскрывались в новом свете. Те странности, к которым Мин привык за время их дружбы, поддавались анализу и связывались крепкой нитью со всем происходящим в доме. Юнги уверен: Ким Сокджин или инопланетянин, что казалось ему более правдоподобной версией, если вспомнить его скрипучий смех, напоминающий попытку связаться с иной расой, или чёртов волшебник. Ему уж проще было поверить в инопланетян. У тех хотя бы приближённое к логике обоснование о существовании имелось. Тем не менее, найденные вещи говорили об обратном. Книжки, которые он отыскал на пыльных полках, пока наводил очередной порядок после взбушевавшегося соседа, были исписаны неизвестным для него языком; склянки и банки с противным запахом таились на чердаке коттеджа, куда он раньше не заглядывал, там же оказалась куча неразобранных коробок; круглый фиолетовый шар, как у тех гадалок-шарлатанок из телевидения спрятался в комнате самого хозяина, когда Мину пришлось заглянуть туда и убедиться, все ли там в порядке, а грохот ему лишь послышался. Юнги надеялся, что сможет найти хоть какой-нибудь ответ или намёк в очередном письме, которое, признаться честно, ждал, затаив дыхание. Открывая уличную дверь, Мин увидел перед собой обыкновенную пушистую белку, в зубах которой находился голубой, мерцающий и такой привычный конверт. В её тёмных глазах мелькнула паника, присущая всем зверькам, когда они находились на расстоянии вытянутой руки возле человека. Юнги застыл, раскрыв рот шире. Они смотрели друг на друга так, будто одно лишнее движение и мир схлопнется в мгновение ока. Кисточки маленького почтальона, как и пушистый рыжий хвост, подрагивали, пока она своими крохотными лапками тянулась к ноше и следила за каждым движением мужчины. Она осторожно вынула из зубов бумагу и положила аккуратно на край коврика, мол, вот, принесла. Принимай почту. – Ещё скажи, что ты разговаривать умеешь, – тихо, боясь спугнуть существо, отозвался Юнги. «Может, и умею», – в голове мужчины раздался тоненький, почти писклявый голосок, – «Вы только передайте письмо Сокджину и не читайте, иначе Чимин обидится! Пока!» Юнги далеко не принцесса из диснеевской сказки, но отчего-то почувствовал себя именно ей. Возможно, он был бы какой-нибудь принцессой, любящей хороший алкоголь уютными вечерами и разговаривающей с белками, как с близкими подружками. Последняя, кстати, моргнула пару раз и, словно по волшебству, растворилась в сиреневой дымке под первыми слабыми каплями летнего дождя. Решение не идти на работу было принято моментально. Сменщик справится сегодня и без него.«Привет, хён!
Представляешь, в Лес вернулись цветочные феи. Их не видели, наверное, лет сто. Все так обрадовались этому, что решили устроить целый праздник по такому случаю и закатить пирушку, даже дату назначили. Под конец августа, когда на небе появится Эванджелина, мы под её светом будем распивать лучший гномий эль и эльфийское вино. Я достану из своих погребов! Однако нам необходимы некоторые твои магические штучки… Надеюсь, ты не будешь против, что я наведаюсь к тебе домой? Может, ты уже вернулся и читаешь это письмо, пока готовишь какую-нибудь сладость (я уверен, что это твой любимый пирог), а если нет, то, когда прочтёшь это после возвращения, то будешь в курсе, кто проник к тебе на территорию! Хотя хотелось бы конечно, чтобы ты сам присутствовал вместе с нами. Намджун-хён всё чаще тоскует по тебе, да и Чонгук повесил свои очаровательные волчьи уши, а Тэхён даже прекратил шутить над ним. Мы все скучаем.
Со всей любовью, твой донсэн. Ps. Я верю, что ты не забыл оставить медовые шарики для своего дома, иначе он будет злым и начнёт надо мной шутить.»
– Медовые шарики… Серьёзно, из всего многообразия, ты любишь именно их? В ответ – тишина. Мин и не надеялся, если честно, что ему что-то скажут. Наверняка, это бы напугало его ещё больше. Мужчина сидел в углу дивана, пока в голове кружили мысли, цепляясь друг за друга и одновременно вытесняя. К единому соглашению с самим собой прийти сложно, особенно, когда пытаешься принять несколько странных фактов, открывшихся перед глазами. Юнги, сжимая в руках бумагу (на этот раз от неё пахло чем-то сладким), прошёлся языком по пересохшим от возросшего волнения губам и слегка нахмурился. Он смотрел в упор уже на знакомый округлый почерк, перечитывал в пятый раз и пытался структурировать всё происходящее. Эванджелина? Пирушка? Гномий эль и эльфийское вино? У них там костюмированная вечеринка намечалась, где Джин должен был быть в роли волшебника? Мужчина тряхнул головой, из-за чего не уложенные прядки спали на лицо, раздражающее мешаясь, и откинул листок в сторону, борясь с самим собой, чтобы его не смять в бумажный шар. Вот только так поступить он не мог. Хотя бы из уважения к Джину – он и так не будет рад, что Юнги читал письма, предназначенные ему. Чуть отойдя от случившегося утром, Мин пришёл к нескольким выводам: Ему ответила белка. Дом отчего-то обожал медовые шарики. Раскрылось имя загадочного отправителя писем… Чимин, если верить словам той же белки, к слову, должен приехать, чтобы забрать какую-то магическую хрень. У Юнги началась паника. Мужчина сходил с ума.(=ↀwↀ=)
Медовые шарики ему купить всё же пришлось, и, надо сказать, это действительно помогло. В какой-то степени. Теперь его тапочки преданно дожидались в коридоре, заранее выглаженные вещи висели на спинке стула в комнате, а предметы перестали летать, только иногда передвигались на глазах с места на место. Таким исключением всегда становилась утренняя кружка кофе, которая «плясала» по столу, пока Юнги пытался её поймать и выпить, в конце концов. Вместе с этим в кухне всегда слышалось непонятное тарахтение старого холодильника, что было странным. Тот стоял, в самом деле, новёхоньким в углу, никогда не издавая лишних звуков. Мужчина уже хотел вызвать мастера, пока не понял – это всё проделки домового, явно издевающегося над ним с самого утра. Тому забавно, а вот ему самому не особо. Честно признаваясь самому себе, Юнги ждал появления неизвестного Чимина на пороге не шибко большого коттеджа, чтобы завалить вопросами и попросить прощение, дабы частично очистить свою совесть. С момента последнего письма прошло четыре дня, в течение которых он следил за изменениями в доме, нигде не задерживался, сразу после работы возвращался обратно. Обходил каждый угол, чтобы удостовериться, не было ли кого за время его отсутствия, но видимых следов не находил. Только ту самую странно дышащую пыль. Трогать её было страшно. В гостиной горела настольная лампа. Рядом раздавались мурлычащие звуки, словно домовой переквалифицировался в домашнего кота и теперь решил поластиться. Правда, не показывался всё равно. Сидя вечером в конце пятого дня, мужчина почти засыпал с очередной книгой, обнаруженной на полках, в руках, пока в коридоре не послышалось копошение. Он встрепенулся, отгоняя постепенно обволакивающее чувство сна, и встал. Клетчатый плед сполз с его колен на светлый ворсистый ковёр, а пустая кружка отправилась на рядом стоящую тумбочку. Юнги тихими шагами направился в коридор. – Надеюсь, хён не будет против, что я так вторгаюсь в его дом… – Ну, раз ты так легко вторгаешься, то я думаю, что он предвидел это, – Юнги встал, облокотившись об угол стены. Высокий вскрик, и в мужчину полетело что-то тяжёлое, судя по звукам битого стекла – то была ваза, одиноко стоящая в коридоре до этого. Он еле успел увернуться от неожиданного снаряда в его сторону. – Какого хрена?! Зачем кидаться-то? – Что? Это ты меня напугал! Оно само, знаешь ли. Да и вообще, кто ты такой? – вечерний гость быстро сориентировался, включая свет в коридоре. Видно, что тот не первый раз здесь находился. Юнги сощурился на мгновение из-за внезапного источника света, а после уставился на… Чимина? Это же он? – Мне стоит вызвать копицию? То…лиция? Да как там… – Полиция, – Мин хмыкнул, учтиво подсказывая, – и нет, кому и стоит вызвать, так это мне. Ты, как истинный воришка, проник в дом моего друга, словно пытаешься что-то выкрасть у него, а? Мне так страшно, жуть, аж мурашки пошли. – Он показательно провел ладонями по своим предплечьям. Юнги привык быть честным с самим собой, потому он моментально признался себе: эта ситуация его забавляла. – Джин расстроится, когда узнает, что его милый донсэн, Чимин, так жестоко поступил с его другом. Лицо Чимина исказилось: полные губы поджались, брови нахмурились к переносице, а голубые глаза забегали из стороны в сторону, словно он пытался найти подвох. По всей видимости, нашёл. Теперь он был ещё более недовольным, чем до этого, и, возможно, немножко злым. Чимин скрестил руки на груди, уставившись на мужчину, из-за чего Юнги поднял свои в примирительном жесте. Он добровольно сдался в этой перепалке. Сделав шаг навстречу, Мин протянул ладонь и широко улыбнулся. Гостя это застало врасплох. – Что ж, приятно с тобой наконец-то познакомиться, Чимин. Надеюсь, ты ответишь на все интересующие меня вопросы. Меня зовут Мин Юнги, и я подозреваю своего друга в колдовстве. Неуверенное пожатие рук с тихим писком: «Пак Чимин» и покрасневшие заострённые кончики чужих ушей. Мужчина подвис, разглядывая… эльфа? На кухне не хватало перекати-поля, чтобы хоть как-то развеять установившуюся тишину между ними после недолгих выяснений, кто они и зачем здесь находились. Сидели, друг напротив друга за столом со свежезаваренным чаем, который стыл в кружках, спокойно стоящих на месте. Юнги даже успел отвыкнуть от этого. Сам дом будто замер, наблюдая за ними. Из приоткрытого окна дул ночной ветерок, что зарывался в прядки эльфа, весело тормоша их в стороны. Под слабым, можно даже сказать, интимным освещением небольших светильников, расположенных в углах кухни, волосы Чимина переливались оттенками голубого и мерцали, как звёзды на ночном небосклоне. Временный хозяин дома находил это очаровательным, особенно в сочетании с ярким румянцем на щеках гостя и его недоверчивым, в некотором роде смущённым взглядом. Чимин сложил руки перед собой, теребил в пальчиках салфетку, схваченную со столещницы, и бесконечно кусал свои губы. Достаточно молодой парень изучал его в ответ. Пак не чувствовал рядом с ним никакой опасности, впрочем, нервозность всё равно присутствовала. В его ониксовых глазах горел непонятный для Чимина интерес, заставляющий сжаться до маленьких размеров. Человек перед ним сидел прямо, расправив достаточно широкие плечи, будто пытался придать себе уверенности, сцепил между собой длинные узловатые пальцы на столе и периодически ёрзал на месте. – Итак, ты читал мои письма, предназначенные для Джин-хёна. – Не вопрос – утверждение. Юнги уже успел поведать ему обо всём, потому лишь кивал и улыбался, разглядывая Чимина во все глаза, из-за чего тот смущался ещё сильней. Настойчивый румянец теперь прилип не только к щекам, но и к задней стороне шеи. – Тебе, должно быть, стыдно? – Невероятно, – и попробуй догадаться, о чём конкретно говорил мужчина. То ли ему действительно было настолько стыдно, то ли внешность Чимина так повлияла на него, а может быть вообще из-за сущности, расспросить о которой пока стеснялся. Даже подтверждённая новость о том, кем на самом деле являлся его друг, не вызвала такую бурю реакций. – Так что тебе понадобилось в доме Джина? – О, мне нужны фонарики. Точнее, гирлянда. А ещё одуванчиковое вино, хён делает его лучше всех в нашем Лесу. Как оказалось, где-то в доме хранились осколки упавшей звезды, что стали бы прекрасным украшением для праздника. Искать их решили утром, как и продолжить сам разговор. Чимин видел, что у Юнги осталась куча вопросов, но время позднее. Ему бы самому переварить встречу с человеком, которого чуть не угробил. На том и разошлись. Пак ушёл в комнату Сокджина, чуть улыбнувшись напоследок и пожелав спокойной ночи. Прощение он попросит завтра, может быть. Чимин сам по себе с мягким характером, но достаточно гордый, полноценной своей вины не чувствовал, и совсем капельку вредный. Уже лёжа в кровати на спине, Юнги обнимал подушку и пялился в потолок, где появилась розовая мерцающая надпись: «ты влюбился?». Над ним явно глумились, но полноценно отвергать это предположение он не стал. Улыбался только, как дурак, ей-богу.(=ↀwↀ=)
Сквозь светлые шторы вовсю светило солнце, нагло прорываясь лучами к сонному лицу и щекоча нос. Постепенно в комнате становилось душно из-за нагретого воздуха, потому Юнги откинул одеяло в сторону, причмокивая во сне и неожиданно чихая. Он зажмурил глаза, зевнул во весь рот, что даже не пытался прикрыть ладонью. Хотел было перевернуться на другой бок, скрывшись от настойчивого солнца, как почувствовал, что по его животу кто-то топтался. Юнги замер, пытаясь понять, не показалось ли ему, но нет. Топот маленьких ножек напоминал котёнка, что пришёл рано утром к своему хозяину, дабы выпросить еды или ласки. Кота у Юнги не было и, насколько он помнил, у Сокджина тоже. По крайне мере тот ни разу не показывался за всё время. Юнги медленно открыл веки, оглядел пространство вокруг себя на всякий случай, убеждаясь, что он находился в той же комнате, где и заснул, и перевёл сосредоточенный взгляд на свой живот. На него уставились две пары глаз, принадлежавших пушистым комкам, что с удовольствием прыгали на нём до этого. Мин ощутил себя в сцене кино, где между персонажами вёлся немой диалог. Искра. Буря. Крик. Существа, громко тарахтя и выпучив глазёнки, спрыгнули с него и в рассыпную разбежались по комнате. Юнги сел, а в его груди бешено стучало сердце от испуга. В комнату забежал взволнованный Чимин. В своих руках он держал сковородку, готовый в любой момент применить её в действии, правда, не по назначению. Тишина. Воздух будто наэлектризовался от напряжения, которое тут же слетело, когда до Чимина дошло, в чём было дело. Он рассмеялся, из-за чего несколько колечек в его ушах позвякивали, стукаясь друг об друга, и присел на корточки. Негромко постучал несколько раз по полу пальцами. Из-под шкафа выглянули те самые нарушители утреннего спокойствия Юнги, которые понеслись на руки к эльфу. Пак прижал их к груди, поглаживая большим пальцем по пушистой шёрстке. И ушёл, словно ничего не было. Мин недоумённо смотрел на закрытую дверь. – Что это, блин, было? Спускаясь со второго этажа, Юнги учуял ароматный запах свежеприготовленного кофе и тостов. Сегодня был выходной, поэтому он бессовестно дрых до своеобразного момента пробуждения. На кухне тихо играла музыка из древнего радиоприёмника, о существовании которого мужчина даже не подозревал. Он встал, подпирая дверной косяк, пока эльф кружил возле плиты, а рядом с ним на столе пританцовывали пушистые комки. Удивительно, что они имели только крохотные ножки и глаза, цветом угля. Юнги прокашлялся, чтобы привлечь внимание. Чимин развернулся вокруг своей оси и сразу расплылся в широкой улыбке, видимо вспомнив утренний инцидент. Мужчина замер, не в силах совладать с очередным марафоном своего глупого органа. Эльф стоял в удлинённой светло-фиолетовой футболке, с выглядывающими ключицами из-под растянутого ворота, что так и норовил съехать ниже, открыв вид на что-то более сокровенное. Юнги отвёл глаза в сторону. По всей видимости, настала его очередь смущаться. Стойко выдержав насмешливый взгляд лукавых глаз, Юнги прошёл, усаживаясь на стул. Перед ним тут же поставили кружку с кофе, которая привычно начала двигаться в попытках сбежать. Он даже не дёрнулся, чтобы её поймать. – Это они так мстят. Ты их слишком напугал своим криком, – Чимин ловко перехватил кружку, которая опасно двигалась к краю стола, и сунул прямиком в руки заторможенного человека. Он хихикнул, когда тот разинул рот, намереваясь что-то спросить. – Они не первый раз так чудат, да? – Да… Погоди, стой, разве это не проделки домового? – Домовой? О, нет-нет, – Пак замотал головой, пока расставлял всё для завтрака, – это – пифы. Хранители дома Джин-хёна. Любят пошутить, как ты понял, но, если их задобрить, будут вполне ласковыми. – Маленькие шерстяные комки, что любят поиздеваться, – Юнги фыркнул, поглядывая на пифов, что теперь без страха ходили между стоящих тарелок и вглядывались в их содержимое. Наверняка искали медовые шарики. – Значит, летающие предметы дело их рук или лап, что у них там вообще? В общем, это их вина. Понял. – Чимин хихикнул. – Расскажи мне о Лесе? Ты часто упоминал об этом месте в своих письмах. Глаза эльфа загорелись, буквально. В голубой радужке появилось лёгкое свечение, которое только придавало загадочности парню. Он откинулся на спинку стула, улыбнулся широко и принялся рассказывать. Мелодичный голос приятно обволакивал, колыбелью лился в уши, убаюкивал и умиротворял. Юнги сидел, подперев руками подбородок, следил внимательно за сменяющимися эмоциями на чужом прекрасном лице. Чимин подробно описывал Лес, как нечто невероятное, самое лучшее место на Земле. Там не было привычной для обычного человека цивилизации, многие жили на мощных ветвях многовековых деревьев; кто-то встраивал свои дома в широкие дупла, придавая всевозможный комфорт и уют жилищу. Электричество питалось от естественной магии места, хотя иногда такие волшебники как Джин приходили в поселение, чтобы помочь устранить магические перебои. Чимин более подробно поведал о двух ранее известных перевёртышах – Чон Чонгуке и Ким Тэхёне. Последний, учитывая его лисью натуру, любил пошутить над молодым волком. Задирал свой лисий хвост высоко, кончиком доставая до чувствительного носа Чонгука, из-за чего тот чихал постоянно, а после убегал от него же. Пак усмехнулся, вспоминая, что Тэ умудрился попасть в свои же установленные сети, из которых его потом вытаскивал младший, читая целую нотацию. Рассказал о неуклюжем Намджуне, чьё имя также часто мелькало в строчках его посланий. Тот был полу-фейри с постоянно блестящими щеками и меняющимся цветом волос из-за извечных экспериментов в своей лаборатории. Утончённости от фейри ему явно не досталось. «А ещё, по секрету, он безумно влюблён в нашего Джин-хёна». – Пак наклонился ближе, словно рассказывал потаённые устои их мироздания. – «Ходят вокруг да около, смущаясь, как дети малые». Завтрак проходил в приятной обстановке. Чимин не переставал удивляться человеку, что принимал новую для себя информацию и впитывал её, подобно губке. Тот безотказно верил всем словам эльфа, задавая всё больше вопросов. В какой-то мере это льстило. Он смотрел на Юнги, видя в нём обаятельного мальчишку, который только начал познавать мир вокруг себя. Его длинные ресницы взволнованно трепетали, стоило Паку затронуть тему с магией; рот то раскрывался, то тут же захлопывался, когда он слышал о принципах волшебного мира; подпрыгивал на стуле, в ожидании продолжения истории. Чимин сравнивал себя с ним, когда был совсем маленьким и задавал точно такие же «почему» своим родителям. Юнги был в какой-то мере удивительным. Любой другой неизвестный послал бы его наверняка, ссылаясь на безумство человека. А ведь он сам даже не человек. Эльф настолько увлёкся рассказом, что не заметил, как они переместились в гостиную с новой кружкой чая, где Юнги сидел в позе лотоса на полу и поглаживал одного из пифов. Комочек урчал от ласки, вытянув свои ножки вперёд. – Почему ты не ставишь под сомнения мои слова? – он всё же решил поинтересоваться. – Наверное, потому что подсознательно я был готов к чему-то такому, – мужчина почесал свою макушку свободной рукой, другой же продолжал тискать маленькое существо, – особенно, когда здесь, ну… Началось твориться всякое. Из-за них вот, – он тыкнул в пифа пальцем, – а потом ещё твои письма. Я как-то быстро принял, словно это естественно, понимаешь? Возможно, ещё влияние Джина сыграло свою шутку. Чимин кивнул, имея представление, о чём тот говорил. Сокджин действительно мог неосознанно влиять на своё окружение. Такова его магическая сила. – Можно не скромный вопрос? – Ты уже столько их задал, а интересуешься только сейчас, можно ли? – Чимин хмыкнул. Юнги покраснел. – Валяй, чего уж там. – Сколько тебе лет? Я знаю, точнее наши фантасты пишут в своих книгах, что эльфы живут очень долго. – О, это так, в ваших выдумках можно найти правильные отголоски нашего мира. Ведь когда-то очень давно он соприкасался с вашим. Впоследствии долгой борьбы, человеческой алчности и желания обладать тем, что им никогда не принадлежало, эта связь истончилась и оборвалась. – Пак поёрзал, не горя желанием вдаваться в уроки истории. – Мне девяносто пять, но я всё ещё молод по эльфийским меркам. Практически подросток, если говорить более понятным для вас языком. – Я не буду называть тебя хёном! – Мин встрепенулся. Впервые за всё время на его лице отобразилось неверие, что Чимин мог быть старше его. Тот же выглядел, словно действительно являлся подростком, только вывалившимся из родительского гнезда. Максимум, на который бы согласился Юнги – двадцать лет, не больше. Ему самому только весной стукнуло двадцать семь. – Я выгляжу старше, чем ты, потому отказываюсь. – Просто вы быстро стареете, – передразнил он, но ничуть удивлённым не был. Такой реакции стоило ожидать. – Мы живём столетиями, сохраняемся хорошо, поэтому я выгляжу младше. Я не настаиваю, чтобы ты называл меня так. Хватает мне двух младших на голову. – Подожди, если тебе столько лет, то сколько же Джину? – Об этом никто не знает, но мои родители были совсем детьми, когда они впервые встретились с ним. Им сейчас по пятьсот. Юнги, в который раз начал пересматривать свою дружбу с Сокджином. Сейчас все возмущения Кима по поводу больных костей не казались шуткой или простым ворчанием. Возможно, ему стоило подарить на его день рождения не один тюбик чудодейственной мази, а целую коробку? Вдруг, действительно ему поможет. Дальше разговор не особо клеился. Чимин вспомнил, что он вообще-то прибыл сюда не за болтовнёй, а за конкретной вещью. Мин посоветовал ему поискать на чердаке, где лежала куча всякой лабуды, по его скромному мнению. Сам же принялся за рутинные домашние дела. На удивление, они пошли легче обычного. Пифы, собравшись небольшой группкой, безмолвно вызвались помогать. Во главу встал комочек, которого Юнги успел приласкать, и под всеобщее тарахтение, медленным, важным шагом повёл на кухню убирать оставшуюся на столе посуду. Мужчина молился, чтобы они ничего не разбили, пока сам возился со стиркой. Ему было странно заниматься чем-то обычным, в то время как мысли крутились вокруг конкретного эльфа с его многогранным миром. На секунду Юнги представил свою реакцию, окажись он в поселении, где жил Чимин и куда Джин с периодичностью ходил в гости. Это было бы чем-то определенно завораживающим, захватывающим дух. Внезапно у него появилась мечта, которую обязан помочь исполнить если не Чимин, то Джин уж точно. Он добьётся своего. Спустя некоторое время Мин поднялся на самый верх. Чимин сидел в окружении коробок, внимательно перебирая каждую. Его волосы отчего-то спутались, и Юнги непременно захотелось их поправить, в чём он не стал себе отказывать. Пак дёрнулся, однако тут же расслабился, когда понял, кто рядом с ним. Руки эльфа были испачканы в пыли, а на лице появилось пятно грязи. Он недовольно пропыхтел по поводу беспорядка в магических вещах, с которыми не стоило так обращаться. Юнги лишь хмыкнул на это, заинтересованно вытаскивая из коробки фотоальбом в старом переплёте, и уселся недалеко от Чимина прямиком на пол. Мин не отвлекал, но следил неотрывно, прикрываясь тем, что изучал старые фотографии друга в руках. На улице был день. То самое коварное утреннее солнце продолжало светить через единственное круглое окно, находящееся на чердаке. Под ним Юнги и спрятался, в наглую рассматривая профиль Чимина. Волосы того поблёскивали, из-за чего оттенок становился светлее, чем был до этого; приоткрытые губы, казалось, своим цветом походили на спелую вишню; нос кнопкой порой морщился от количества пыли, скопившейся за неопределённое время; на щеках проступал румянец, вновь выдавая чувства парня. Юнги хихикнул. Пак кинул на него недовольный взгляд, насупился, да показательно отвернулся. – Чимин, после того, как ты найдёшь эту гирлянду, что планируешь делать? – Ммм, спущусь в погреб, возьму вино и отправлюсь домой, – он замер, когда услышал сопение за своей спиной, – а что? – Останься ненадолго. Я могу показать тебе город.(=ↀwↀ=)
Чимин остался. Он нашёл гирлянду спустя два часа ковыряний, отыскал вино в погребе, открывая для Юнги залежи хорошего алкоголя, но всё равно решил задержаться. Пак знал многое из рассказов Джина, однако, чужой мир так стремительно менялся, что некоторые вещи до сих пор оставались для него загадкой. Тем более, вживую увидеть намного интереснее. Мин старался не подавать виду, хотя внутренне он ликовал. Провести время в компании эльфа, пусть местами вредного, – чего стоили его высказывания по поводу человеческой нецелесообразности,– было для него как глоток свежего воздуха в знойную погоду. Это лето стало исключительным, богатым на события. Природная любопытность, наконец, вдоволь насытилась. Юнги водил Чимина на вечерние прогулки, показывая немногочисленные достопримечательности их городка. Говорил о больших мегаполисах, насколько в них тяжело живётся и что он сам сбежал из такого, предпочитая размеренную жизнь. Сводил в единственный кинотеатр, где эльф следил за динамичными сценами на экране широко раскрытыми глазами, а после восторженным голосом делился впечатлениями. Юнги тогда поймал себя на мысли, что хотелось бы самому стать причиной таких эмоций парня. Назвать его мужчиной как-то язык не поворачивался. Для него Чимин выглядел мальчишкой, впрочем, как он сам для эльфа со своим нескончаемым потоком вопросов. Как-то днём они остановились возле уличного музыканта. Женщина в возрасте играла на старенькой, судя по её внешнему состоянию, скрипке. Весёлая подвижная мелодия была до жути знакомой, но её названия Мин так и не вспомнил. Чимин слушал внимательно, качал головой в такт, а после как затянул Юнги в танец, хохоча на всю улицу. Никакое сопротивление не помогало – Пак игнорировал вялые попытки отстраниться, кружа мужчину в своих руках. Поначалу Юнги действительно чувствовал себя некомфортно, но, поймав одну волну с парнем, сам вошёл во вкус. Чимин ещё долго напевал про себя, а Юнги заслушивался им. У обоих весь оставшийся день с лиц не сходили глупые улыбки и слетали поддевающие друг друга шутки. В один из вечеров они сидели на песчаном берегу, купив в небольшом уличном киоске по стаканчику с мороженым. Пак испачкался подтаявшей сладостью. Юнги еле сдержал себя, чтобы не поцеловать краешек губ и не слизать эту липкость, ощутив при этом трепещущую близость. Тот флёр очарования от первых прочитанных строк перерастал в лёгкую, окрыляющую влюблённость. Мин не задумывался никогда над тем, что мог так запросто поддаться этому состоянию. У него были отношения там, в Сеуле, но те оказались не для него. В них он чувствовал лишь удушение, словно его вынуждено заточили в клетку. Ощутить полноценную свободу удалось здесь, в прибрежном городке, где порой ласковое солнце касалось водной глади, провожая старый день и встречая новый, где пёстрые закаты и рассветы приносили больше восторга, чем безликое небо над Сеулом. Над их головами кружили чайки, пока Чимин радовался незначительным мелочам другого мира. Маленькая, но всё же неприятная ссора случилась, когда Юнги забыл полить цветы. Чимин ходил тогда, ворча на него подобно деду, бухтел об отсутствии ответственности. «Молли – важное растение, оно идёт в состав многих зельев!» – он показательно достал небольшую лейку, полил необходимым количеством воды и оставил растерянного мужчину в гостиной. Тот в сердцах чуть не крикнул: «Да откуда я ж мог знать, чëрт возьми!». Юнги сам почувствовал себя подростком, когда надулся, закрываясь в комнате. Надолго их не хватило. Через час к Чимину в комнату прополз пиф, еле тянущий за собой небольшую записку: «Больше такого не повторится. Расскажешь мне о них поподробнее за пиццей?» Что такое пицца – Чимин не знал, но сердце предательски ёкнуло, а в груди растопилось тепло, как то самое мороженое в жаркую погоду. Совсем тихо, впервые еле признаваясь самому себе, Юнги прошептал под нос, что это могли бы быть самые настоящие свидания. Он засмущался от этого предположения, уж точно решая – никогда и никому не расскажет об этом. Где-то глубоко таилась надежда, что Чимин считал также. Зарывшись носом в подушку, он глупо улыбался. На потолке неизменно мерцала та же самая надпись, но без знака вопроса в конце. Пифы, тарахтя, – Мин был уверен, что они издевались над ним, – устроились кучкой возле головы, намереваясь охранять чужой сон. Утром, когда он собирался на работу, в его комнату ввалился взбудораженный эльф. Он быстро протараторил, что собрался пойти с Юнги, ведь ему наскучило торчать дома без него, потому Мину стоит поторопиться и пройти на завтрак. Лишь после небольшого своего монолога, Чимин заметил, что тот стоял посреди комнаты оголённым по пояс, натягивая носки. Пак пискнул: «Предупреждать же надо, дурень!» и скрылся также внезапно, как и появился. Юнги рассмеялся, совсем немного краснея. Завтрак прошёл в подколках со стороны Мина и ворчании эльфа, которого, по его словам, тут совсем не уважали. Добираясь до книжного магазинчика, оба молчали. В этой тишине не было отягощения, как при первой встрече. Чимин чувствовал себя достаточно комфортно, хотя движения были всё ещё стеснены из-за ситуации утром. Он прошёл в небольшое помещение, заставленное стеллажами с книгами от пола до потолка. На его лице проскользнул интерес. Юнги не верил, что эльф сможет просидеть с ним весь день, прежде чем начнёт канючить со скуки. Пак был чуть более активен в своих действиях, нежели сам мужчина. Однако тот, блуждая между полок, будто в лабиринте, нашёл для себя парочку зацепивших глаз изданий. Уселся на пуфики в углу и принялся за чтение. Спасибо Джину, который смог обучить его чужому языку. Время шло в размеренном темпе. В магазин изредка заглядывали посетители, что любили поболтать, поделиться впечатлениями о купленной ими книге. Они совсем не обращали внимание на затаившегося в углу Чимина, когда тот, наоборот, старался уловить нить разговора покупателя и Юнги. Последний частенько смеялся, подсказывал, какую историю стоит прочитать следующей, был учтив и мил. Низкий, слегка хриплый голос, напоминал бархат. В какой-то момент Пак потерял суть разговора, с удовольствием слушая чужие интонации, переливающиеся из заботливых нот в строгие. Чимин, быть честным, потерялся в днях. Он совсем не следил, сколько прошло времени с момента прибытия в дом хёна. Наверняка о нём волновались близкие, не сведущие, где можно столько пропадать. Просто отчего-то хотелось как можно дольше оставаться с Юнги, который сначала напугал его до чёртиков, а после заинтересовал. Сердце в последние дни билось всё чаще рядом с ним. Стоило увидеть улыбку, как у самого на лице появлялась такая же. Чимин совсем недавно поймал себя на неосознанных движениях: он намного чаще стал незаметно прикасаться к человеку. То рукой по его предплечью проведёт, то растормошит без того торчащие в разные стороны волосы. Это пугало и одновременно заставляло затаить дыхание в желании не останавливаться. Неизвестно откуда в нём возникла уверенность – его не оттолкнут. – Чимин, с тобой всё в порядке? – виновник запутанных мыслей присел на корточки напротив Пака, привлекая к себе внимание касанием по коленке. – Чего-нибудь хочешь? Тут кафе напротив, я могу что-нибудь купить. – Юнги, скажи, я тебе нравлюсь? Мин замер ненадолго, разглядывая посерьёзневшее лицо. Такого прямого вопроса он не ожидал. Возможно, тайно надеялся на взаимность, как любой другой влюблённый человек, но точно не думал, что его спросят о таком. Врать совершенно не хотелось. – Это настолько очевидно? – Что? Нет, это не очевидно, просто… кажется, ты мне нравишься. Юнги улыбнулся, увидев покрасневшие кончики эльфийских ушей. Потому что да, он ему нравился тоже. Даже больше.(=ↀwↀ=)
Они забежали в дом полностью мокрые, но довольные. Дождь настиг их внезапно, пока они шли по узкой улочке мимо полюбившейся эльфу кондитерской. Во время бега Мин успел перехватить ладонь Чимина и не выпускал её, когда открывал ключами дверь; сжимал, пока стягивал с себя потёртые кроссовки; прижимал к своей груди, смотря прямо в светившиеся тихим счастьем глаза. Чужой аккуратный нос морщился, когда мокрая одежда липла сильнее от телодвижений, а с волос капала остаточная влага, стекая по вискам к острому подбородку. Мужчина видел перед собой одного только Чимина – остальное меркло на заднем фоне, словно весь фокус кинокамеры сосредоточился на сказочном парне. Стоя в тесном коридорчике, никто не отходил в сторону – оба подались вперёд, заранее прикрыв глаза. Их губы столкнулись в мягком, головокружительном поцелуе. Юнги, уместив свободную руку на талию, притянул Чимина ближе к себе. Он не знал, существовала ли какая-нибудь магия поцелуя, но был уверен: сейчас происходила именно она. Тёплое дыхание опаляло щёки, пока они продолжали изучать губы друг друга в незатейливых ласках. У Юнги пальцы на ногах поджимались от удовольствия. Если бы он умел мурчать, то непременно сделал бы это. Однако с этой задачей вместо него справились пифы, что группкой столпились подле них. Они громко мурчали, глядя прямо на целующуюся пару. Им явно нравилось, что на их глазах зарождалась история любви. Оба после засмеялись в голос от этой умилительной картины. Мин обнимал эльфа, уткнувшегося лбом в крепкую грудь. Его плечи мелко подрагивали от смеха, в то время как на припухших после поцелуя губах красовалась широкая, влюблённая улыбка. После того, как они разошлись по комнатам, дабы привести себя в относительный порядок, Юнги увидел на своей кровати всё ещё довольного пифа, который при помощи магии рисовал мерцающие сердечки в пространстве. Мужчина усмехнулся, потрепав указательным пальцем пушистое тельце, из-за чего тот в очередной раз заурчал. Рядом с ним лежал поблёскивающий от прикроватного света листочек. От вида полюбившегося почерка в подсознании пронеслись воспоминания, когда он впервые в нетерпении вскрыл чужое письмо и погрузился в ежедневную рутину незнакомого для него Леса. «Откроем ту самую бутылочку одуванчикового вина?» На улице по-прежнему шёл дождь. Через приоткрытое окно были слышны капли, ударяющиеся о черепичную крышу, о деревянный пол открытой веранды и шум покачивающихся из-за ветра елей. Они сидели на полу, обмотанные в тёплый шерстяной плед. Вокруг царил полумрак, лишь притащенная эльфом гирлянда, за которой он прибыл изначально, освещала комнату. В руках у каждого бокал того самого вина, нагло стащенного с погреба; рядом нарезка фруктов и отдельное блюдце с медовыми шариками. Тихо лилась фоновая музыка еле пойманной волны из радиоприёмника, принесённого с кухни. Юнги громко смеялся от третьей по счёту истории Чимина, запрокидывая голову назад. Тот наоборот прикрывал рот ладонью, скрывая, как он выразился: «не очень красивые, кривоватые зубы». Мин так не считал. – Никакой зубной феи! – он пьяно хихикал, отрывая чужую руку от лица, чтобы рассмотреть то, чего, по его мнению, не было. Весь Чимин – воплощение эльфийской красоты. – Дурень, зубных фей не существует, – Пак отвёл взгляд. Юнги был слишком близко к нему. – Ты буквально только что сломал мечты миллионов детей, что хотят увидеть зубную фею. – Он носом провёл по скуле прямо к кончикам ушей. Грудь Чимина стала вздыматься чаще, а дыхание потяжелело. Вырвался еле слышимый всхлип. – Твою тоже? – Моя мечта сидит прямо передо мной. Такой уверенный тон заставил Чимина потеряться на мгновение. Он захлопал глазами, пока Юнги продолжал тереться своей щекой о чужую, ластился, словно благодарный кот, попавший в добрые руки. Мужчина практически навалился на парня, прижимаясь своей грудью к груди эльфа. В какой-то момент показалось, что их сердца начали биться в унисон. Юнги не делал ничего сверхъестественного, желая получить разрешение в любом звуке или действии со стороны. И получил. Чимин обвил руками шею, вплёл правую ладонь в пепельные прядки, слегка массируя кожу головы и пропуская волосы между пальцами. Это сорвало определённые ограничения. Юнги обхватил губами сначала кончик, а затем мочку уха, прокатывая на языке колечки серёжек. Его широкие ладони проехались от лопаток к пояснице, чуть задрав просторную домашнюю футболку Чимина. Катастрофически хотелось ощутить мягкость его бархатной кожи. Он опустился носом к бьющейся на шее жилке, вдохнул сладкий аромат и еле дотронулся устами, но этого хватило, чтобы парень под ним дёрнулся, а после издал тихий стон. Мин улыбнулся, продолжая прятаться лицом в основании шеи. Последующий поцелуй произошёл, когда Чимин оказался на острых коленях, сцепив ноги за спиной. Юнги беспрепятственно оглаживал бока под одеждой, пока губами ловил все издаваемые всхлипы. Заведённые, они целовались до того умопомрачительно, что голова шла кругом. Юнги, привыкший вести, решил отдать все бразды правления Паку, который, почувствовав власть над ситуацией, ворвался своим языком и теперь вёл этот танец. Он прошёлся по ряду зубов, зацепился кончиком за небольшой клык и дотронулся до нёба. Эта вседозволенность и, пусть и мнимое, но всё же повиновение распаляло до крепкого возбуждения у обоих. Однако никто не спешил с ним расправляться. Чимин чувствовал шершавость не слишком пухлых губ. Юнги, напротив, ощущал лишь мягкость и вишнёвый вкус с оттенками одуванчикового вина. «Бальзам», – молниеносной стрелой метнулось в голове, – «Чёртово пьянящее вино» – пролетело следом. Оставив короткий чмок прямо в центре, мужчина увидел, как между ними тянулась ниточка слюны и точно такая же скопилась в уголке. Глаза напротив затуманились поволокой, отдавали слабым свечением. Свет от гирлянды упавшей звезды, что валялась позади них на диване, ложился на покрасневшее лицо, очерчивая линию скул, подбородка. Юнги ладонью провёл вверх под футболкой, намеренно задевая горошины сосков. Чимин всхлипнул и молча потянулся к подолу ткани, чтобы её задрать. Вещь полетела в сторону. Юнги опьянел от этого хлеще, чем от алкоголя. Взору открылся вид на подтянутую грудь, которую покрывали мурашки от соприкосновения чужого жгучего изучающего взгляда и прохладного воздуха из окна. Чувственный контраст заставил Чимина впервые открыто простонать. Мин разглядывал перед собой, как он считал, произведение искусства, не смея к нему даже прикоснуться. Видя сомнение, эльф прошёлся пальцами от своей шеи к кромке выглядывающих из-под штанов боксёров. – Ты можешь, – и этого стало достаточно. Обхватив зубами сосок, Юнги осторожно прикусил его и тут же примирительно поцеловал; со вторым проделал то же самое. Он водил языком вокруг ореолов, сжимал между пальцев и попеременно дул. Чимин не знал, куда деть свои руки, поэтому просто схватился за плечи мужчины. Он старался держать себя в сознании, чтобы не пропустить ни одной ласки, щедро получаемой от Юнги. Выходило, откровенно говоря, плохо. Тот умело игрался с его телом, балансировал на грани, доводя до истомы. Ладони Мина с нажимом легли на пышные бёдра. Юнги мял их, то поднимался к коленям, то спускался к ягодицам, но не трогал пах, больше всего требующий внимания. Чимину казалось, что тот попросту издевался над его плаксивым состоянием. – Юнги-я, пожалуйста, – эльф подался вперёд, намекая, – ты можешь? Мне нужно… – Могу что? – воркование и намеренный вид непонимания того, чего от него требовали. – Маленький хён чего-то хочет? – Клянусь, я найду кого похлеще, чем пифы и подселю к тебе, если ты не сделаешь с моим членом что-нибудь! Мин усмехнулся, однако, накрыл рукой возбуждённый член, сжимая. Парень довольно простонал, толкаясь навстречу. Вновь поцелуй, более остервенелый, чем был все разы до этого. Чимин вцепился в губы мужчины, кусая каждую поочерёдно. Юнги шипел, но всё же позволял, прекрасно понимая, что так ему мстят. Он пробрался сразу под белье, обхватил пальцами налившуюся кровью головку, образуя кольцо, и двинул ими вверх-вниз. Рука моментально стала липкой из-за выделяемого предэякулята. У самого всё ныло, вот только он стоически держался, желая в первую очередь доставить удовольствие Чимину. Естественная смазка позволяла легче скользить по члену. Движения были плавными, не скорыми. Полностью сосредоточившись, Юнги специально не ускорялся, как того, возможно, хотелось бы эльфу. Мужчина спустился ниже, начиная пальцами играться с потяжелевшими яйцами. Осторожно перекатывая их в ладони, он осыпал лицо поцелуями, оставлял еле ощутимые касания на прикрытых подрагивающих веках. Рука Чимина легла поверх, когда Юнги вернул свою на член, задавая необходимый темп для приближающейся разрядки. Противиться тот не стал. Мин почувствовал, как орган в его руках напрягся сильнее. Он намеренно затормозил, чтобы в лёгком касании провести пальцами по всей длине, видя, как от этого Чимин выгибался в пояснице, и вновь обхватил всей ладонью. Хватило нескольких минут быстрых движений, прежде чем Пак излился. Хриплый, протяжный стон вырвался из груди у обоих. У Чимина от оргазма, у Юнги – от раскрепощённого и разнеженного вида парня. Он оглядел его всего: у эльфа надломились брови, губы подверглись пытке из-за зубов, в уголках пушистых ресниц скопилась влага. Пак спиной почувствовал ворс ковра, на который уложил его мужчина. Глаза по-прежнему были закрыты. Эльф развёл руки в стороны, случайно задевая оставленные и позабытые бокалы с вином. Те упали, и вся жидкость вылилась на пол. Джин определённо убьёт их, когда увидит, если они не придумают, как избавиться от пятен до его приезда. Юнги вытер руку об плед и уже намеревался встать, но ему не дали. Чимин протестующе замычал. Мин наклонился к нему, чтобы оставить поцелуй на подбородке. – Чимин, мне надо разобраться со своей проблемкой. – Парень повертел головой из стороны в сторону, возражая. – Или у маленького хёна есть предложения? – Иди в задницу, – он фыркнул, – можешь… – Нет. – Категорический отказ, из-за чего парень открыл глаза и упёрся насупившимся взглядом в человека. Причина ему не ясна. – Я не буду трахать тебя с проникновением, пока хоть капельку пьян. Хочу на трезвую голову. – Фи, как грубо, неотёсанный ты человек, – эльф на миг скривился, но следом на его лице что-то мелькнуло, чего Юнги не смог прочесть в ту же секунду. Пак ловко перевернулся на живот, – откуда только силы? – встал в коленно-локтевую позу и через плечо призывно посмотрел на него. – Ты можешь использовать мои бёдра? Я не против, наоборот. Позволь мне доставить тебе удовольствие таким образом, Юнги-я. Возможно, впервые за всю свою сознательную жизнь Юнги был готов поверить в то, что перед ним не эльф, а самое настоящее божество. Мужчина навис сверху, утыкаясь во взмокший загривок и кусая нежную кожу на шее. Его член упёрся прямиком между ягодиц, о которые Юнги потёрся и рыкнул. Кто он такой, чтобы отказывать, когда его просили о таком? Стащить оставшиеся вещи с их тел – не проблема, зато устоять и не впиться зубами в аппетитную попу – ещё какая. Он провёл дорожку коротких мокрых поцелуев вдоль всей спины, уделяя особое внимание ямкам Венеры на пояснице. Ладони соскользнули с боков к пышным бёдрам, сжав. Юнги со всей зарождающейся в нём любовью оглядел открывшийся вид перед ним. Невероятно хорош. Удивительно, какая у него выдержка, раз он позволял себе так долго любоваться телом перед собой. Распределив по своему члену предэякулят, Мин мягко проник им между плотно сжавшихся бёдер. С его уст слетел стон; впереди раздалась довольная усмешка. Как и с дрочкой Чимину, темп поначалу не был быстрым. Юнги постепенно раскачивался, задевая вновь возбуждающийся орган Пака; безостановочно мял и оттягивал в стороны его ягодицы, иногда шлёпал и поглаживал. Для человека, у которого продолжительное время не было секса, это казалось чем-то невообразимым. Со временем коленки Чимина стали разъезжаться – в нём практически не осталось сил. Он старался поддаваться назад навстречу, подмахивал задницей, слыша звук шлепков тел друг о друга. Так одурманивающе пошло. Мужчина навалился на его спину своей грудью, дотягиваясь до кончиков ушей и беря их в плен своими губами. Вместе с этим по всей гостиной раздавались всхлипы, стоны и низкое хрипение, вперемешку с рычанием. Смешанная какофония звуков порождала самую приятную, сладкую симфонию, которую хотелось слушать до конца жизни. Чимин стонал имя человека, наконец, набиравшего темп в своих движениях. У него самого близилась вторая разрядка. Подпитываемый чужими чувствами и эмоциями, он обхватил собственный член рукой, начиная водить по нему в такт толчкам. Удерживать себя одной рукой невероятно сложно, потому он повалился грудью на ковёр, ворс которого сейчас казался жёстким, приносящим некоторую боль своим трением. Но Чимин не возмущался, получал удовольствие даже от этого. Юнги сорвало окончательно, когда глазами уловил то, как Пак вместе с ним стремился получить свой второй оргазм. Это чертовски льстило. Упивающийся их совместным состоянием, мужчина рокотал и ворковал, сыпал комплиментами прекрасному созданию на ухо, так легко вскружившему ему голову. Оглаживая всё, до чего только могли дотянуться руки, Юнги сделал несколько особенно мощных толчков и излился, пачкая чужой орган и внутреннюю сторону бёдер. Через пару минут кончил сам Чимин. Оба уставшие повалились на пол. Человек моментально сгрёб его в охапку и прижал к своему потному телу. Дыхание до того тяжёлое, что воздух приходилось хватать ртом. Скорее всего, они будут ненавидеть себя завтра из-за того, что не собрались, не прибрались на месте «преступления» и не сходили в душ. Но это всё будет завтра. Единственное, на что хватило сил у Юнги – встать и закрыть окно, а после утянуть засыпающего Чимина на диван, предварительно скинув гирлянду и укрыв испачканным в их семени пледом. Плевать. Всё будет завтра. Где-то на задворках расслабленного сознания пронеслась мысль о наблюдающих за ними пифах, а, впрочем, это уже не важно.(=ↀwↀ=)
– Какого хрена?! Чужой, но всё же знакомый голос набатом ударил в голове каждого спящего. Юнги нехотя открыл глаза, жмурясь от света. Судя по внутренним часам – сейчас было около шести утра, а значит, он проспал часа четыре, не больше. Рядом завертелся Чимин, сильнее утыкаясь в ложбинку между плечом и основанием шеи человека. Просыпаться ему совершенно не хотелось. Юнги улыбнулся этому, прижимая тело ближе к себе. Следуемый за всё ещё собственным сонным состоянием, Мин закрыл, было, глаза, как вдруг в них полетели вещи. – Я спрашиваю: какого хрена? Вы слышите меня? О, боже, что вы натворили с моим ковром! – послышалось копошение. Кто-то, а конкретно Джин, открыл окно, впуская свежий воздух, дабы согнать остаток запаха алкоголя и, о нет, он просто не хотел думать, чем занимались эти двое ночью; зазвенели бокалы и бутылка вина; неожиданно заиграл радиоприёмник с громкой бодрящей музыкой. – Вставайте, засранцы малолетние. Чтобы через двадцать минут были на кухне, иначе уменьшу до размера мошек и скормлю своей новой красавице – мухоловке. – Недовольный топот, а там и визги счастливых пифов. Юнги хихикнул, зарываясь носом в макушку перед собой. Чимин, кажется, проснулся тоже, судя по тому, как он активно водил своим замёрзшим носом по ключицам и оставлял лёгкие поцелуи на груди. Мужчина слабо шлёпнул по заднице эльфа и навис сверху, заглядывая в голубые глаза, где уже не было ни капли сна, зато весёлых искорок хватало сполна. Первый утренний поцелуй, не переходящий границ. – Совместный душ? – Пожалуй, иначе Джин-хён прибьёт нас, – Чимин выкрутился и сполз на пол, закутываясь в плед. Он быстро убежал на второй этаж. Хлопок ванной комнаты. Юнги ничего не оставалось, кроме как быстрым шагом добраться следом. Абсолютно голым. Куда подевался его стыд? После множества нетребовательных ласк, на которые ушло времени больше, чем на сам душ, они сидели на кухне рядом друг с другом. Джин крутился возле плиты, не говоря ни слова. Его широкие плечи были напряжены, движения чуть скованные. Он остановился ненадолго, выдохнул пару раз и заметно расслабился. Юнги с Чимином сидели, будто нашкодившие дети, которым теперь придётся отчитываться перед заботливой матерью, однако, недовольной их выходками. Обоих распирало на смех. Рассказ об их знакомстве вышел слегка сбивчивым. Юнги с горящими глазами говорил сначала обо всех вещах, происходящих с ним до появления Чимина в доме. Нашкодившие пифы поначалу поддавались критике, затем мужчина смягчился, ловя одного из них и начиная поглаживать. Ведал о цветах, к которым он вначале не знал, как подступиться; сознался о письмах от эльфа и даже белку упомянул, которую, кстати говоря, оказалось, зовут Бельчита. Про все подозрения в сторону друга тоже не умолчал – он чуть не сошёл с ума, когда размышлял об этом. Джин с Чимином откровенно смеялись над ним. Эльф упёрся рукой о его бедро, чтобы не упасть со стула. Правда, не помогло – всё равно умудрился сделать это. Пак в свою очередь рассказал о том, как чуть не убил Юнги вазой, стоящей в коридоре. Сокджин возмутился о том, какие они вредители для его дома, тихо добавив, что прибить всё же стоило. Оставил всего на четыре месяца, а он вон, каких дел наворотил. Чимин также сказал про приближающийся праздник подробнее, вспомнив, про ребят и, конечно, Намджуна – упоминание этого имени заставило старшего заметно покраснеть. Юнги с Чимином захихикали. В них, вместо снаряда, полетел пиф, которого Пак ловко поймал и прижал к себе. – Кстати, хён, сколько тебе лет? – Мин жевал тост, с интересом глядя на друга. – Чимин говорил, что тебя знали его родители, будучи ещё совсем молодыми. – Эй! Неужели вы думаете, что я такой старик? – он возмутился. – Они видели моего отца, а мы слишком сильно с ним похожи, не удивительно, что могли перепутать. – Так сколько? – эльф заинтересованно склонил голову в сторону. – Достаточно, чтобы ты называл меня хёном, паршивец. Возможно, Чимин чуть приукрашал, называя себя его любимым донсэном. Юнги было смешно до момента, пока Пак не сказал, что ему действительно пора возвращаться. Мужчина моментально схватил его за руку, с тревогой вглядываясь в лицо. Они ведь не успели обсудить, как сложатся их дальнейшие отношения. Мин точно знал: отпускать эльфа из своей жизни он не намерен. Тот сначала не понял такую резкую перемену в настроении человека. Приподнял бровь, но тут же расплылся в улыбке, когда дошло. Чимин потянулся и оставил звонкий поцелуй на щеке Юнги, поглаживая вцепившуюся ладонь большим пальцем. – Всё будет хорошо, Юнги-я. Твой хён тебя не оставит, уж тем более, когда всё более чем взаимно. Тебе пора на работу, а мне необходимо вернуться в Лес, чтобы уладить накопившиеся дела. – Ты имел в виду себя, маленький хён? – издёвка, за которую прилетело по лохматой макушке. – Спешу обрадовать, но наше выражение: «бьёт – значит, любит», туфта полная, не работает. Лучше целуй. – Какие вы слащавые, отвратительно, – Джин закатил глаза, отставляя в сторону кружку с чаем, – и нет, я не завидую. – Охотно верим, – враньё. Отпускать Чимина было тяжело. Юнги стоял в коридоре, сжимая в руках талию и смотря точно в такие же, как у него самого, печальные глаза. Впервые у них не находилось ни слов, ни вопросов. Мин стоял спиной к уличной двери – ему уходить раньше, чем Чимину. Джин вызвался его проводить, но перед этим ему надо было найти пару вещей, которые он когда-то обещал Намджуну для его экспериментов. Он заверил, вернëтся домой этим же вечером, чтобы они, двое друзей, нормально поговорили, наконец. Волшебник понимал, что у младшего вопросов к нему не меньше, чем к Чимину в первый день их встречи. Время уже поджимало, Юнги стоило выдвигаться, чтобы не опоздать на работу, вот только сердце намертво приклеилось к порогу дома, не желая отпускать причину его, как выразился Ким, тахикардии. – Говорю тебе, Юнги, твоё сердцебиение рядом с Чимином – ненормально, проверься. Вдруг, тахикардию разовьёшь, находясь с этим озорником. – Дурак ты, хён. Посмотрю на тебя, когда Джуна увидишь. Тогда и поговорим. – Пак показал язык в сторону старшего, вставая на защиту своего человека. Сокджин со второго этажа прокричал, что через десять минут он будет готов. Юнги хмыкнул, как вдруг дёрнул эльфа на себя и прижался губами сначала ко лбу, щеке, носу и подбородку. Сладкое он оставил напоследок. Рот Чимина приоткрылся навстречу желаемому поцелую, а руки уже автоматически обвили шею. Юнги целовал трепетно и воздушно, позволяя неге растечься по всему телу. Пак не был уверен, что смог бы твёрдо устоять на ногах. То лёгкое, необыкновенное чувство, что у него зарождалось внутри, заставляло сомневаться в том, что у эльфов нет крыльев. Иначе как объяснить его парящее состояние? Прижавшись лбами, они смотрели друг другу в глаза, понимая всё на своём личном уровне. Юнги негромко хлопнул дверью, всё ещё ощущая чужое тепло.«Здравствуй, Юнги-я.
Письмо теперь уж точно предназначено тебе. Прости, что не написал тебе ни разу с момента, как мы с Джин-хёном отправились в Лес. Тэхён вместе с Чонгуком набросились на меня, обвиняя во всём, в чëм только можно. Они старались выпытать у меня причину такого долгого отсутствия, даже к хёну пристали, но никто из нас ничего не сказал. Я решил, что познакомлю их с тобой лично, так что ты – великая тайна, и пока только моя. Мы обязательно заглянем за несколько дней до самого праздника, чтобы потом забрать тебя с собой. Бери на работе выходные! Отказы не принимаются! Прочитал твоё письмо, что ты всучил мне перед самым отъездом дрожащими руками и такими большими от волнения глазами, что я невольно про себя сравнил тебя с оленёнком. Знаешь, я думал, что узнал тебя за то время, что мы провели вместе, но это не так. Ты удивительный, Юнги-я. Пообещай мне, что ещё напишешь таких писем для меня, а я напишу тебе в ответ. Мы соберёмся вдвоём, под звук потрескивающего огня на дровах в камине, с бутылкой алкоголя, жутко влюблённые друг в друга и прочтём всё до последней точки для того, чтобы поставить многоточие в нашей с тобой истории.
Твой маленький любящий хён»