Грубость

—Погоди, Чуя, — стонет Осаму, прижимаясь к стене. Пахло гарью и лампочки мигали. — Это что, сектор пыток мафии? —Конечно, Дазай. — расстягивает Накахара, пнув парня в черной повязке, которая плотно закрывала глаза. Напарник ойкает. Чуя злобно прищуривает глаза и скалится, когда Осаму начинает хихикать. —Угрозы-угрозами, Чуя, но когда ты уже начнешь действовать? — дразнит того шатен. Рот расстягивается в широкой улыбке. Дазай всегда любил поиздеваться над Чуей, над его ростом и стыдливыми поступками в прошлом «Двойного Чёрного». Столько пережил этот легендарный дуэт. Столько эмоций пережили оба. И они не жалеют об этом. Чуя ползёт к тому, как свирепый хищник загнавший жертву в угол. Он свирепо фыркает и усаживается на колени Осаму. — Будешь дрыгаться — пырну тебя ножом. Понял? — шепчет Накахара тому на ухо, проводя тупой стороной нож по выпирающей жилке на шее Осаму. Тело сразу покрывается мурашками от холодного металла, а сам парень нервно взглотнул. Чуя стягивает с того чёрный галстук и принимается расстегивать белую рубашку. Пиджак валялся в углу. —Чуя-я, ну скажи-и, — тянет Дазай. — В чём я провинился на этот раз? —Ни в чём. — коротко отрезал рыжий, расправившись с последней пуговицей рубашки, а после медленно оголяя плечи Осаму. Шатен удивлённо приподнял брови от столь неожиданного ответа напарника. — Да и вообще ты какой-то болтливый. Надо бы тебя заткнуть, как думаешь? Улыбается Чуя, затягивая красные веревки на руках туже, чтобы сделать неприятнее и как можно больнее для Осаму. Последний шипит и дергает кистью. —Наручниками тебя обездвиживать не вариант: выберешься. — бубнит Накахара, размышляя и оглаживая скулы Дазая. — Может, шибари лучше? Осаму вздрогнул. Видимо, верёвки его несколько пугают. А особенно связывание, зная, что Чуя овладел шибари* от Коё, которая является элитной юдзё* и знает в нём толк. Осаму чувствует, как его переворачивают на живот и начинают мучительно медленно снимать темные брюки. Дазай коротко пискнул, вспоминая, как Накахара уже практиковал этот вид связывания на нём. Шатен не мог и пошевелиться. Веревки были словно сталь, а какого-нибудь карманного ножика не было в кармане и рукаве. Осаму пришлось очень туго. Во всех смыслах. Он брыкался и хныкал. –Погоди, Ч-Чуя! — вскрикнул Осаму, барахтаясь и пытаясь, как гусеничка, отползнуть назад. Но все его тщетные попытки улизнуть останавливает грубая сильная рука на ноге, которая сжимала щиколотку. Так больно. Неприятная острая боль отдавала по всей ноге, нагло пульсировала. — Ты н-не можешь так плохо со мной поступить, Чуя! Осаму чуть ли не заплакал, демонстрируя всю свою обиду. –Ты же не хочешь причинить мне боль, верно? — хнычет Осаму, извиваясь и пытаясь вырваться из мёртвой хватки Чуи. –Как раз-таки и хочу, дурашка. — хмыкнул Накахара, начиная с медленных узлов, затягивая их. Он целует того в плечо, а после чуть ниже, в трясущиеся лопатки. Такой нежности Дазай не ожидал, особенно от Чуи, который весь год только и делал что избивал Осаму, бил за шутки. Хотя, что уж перечислять? Отношения у них не самые лучшие, так скажем, нездоровые. Но в постели Чуя нежен и ласков, правда, это их второй секс за неделю, и Дазай отметил эти «качества» только на первый взгляд. Но, может, он делает поспешные выводы? Все же рыжий не будет с ним нежиться, целовать. Конечно нет. Он грубый, злой, вспыльчивый и резкий, а вспоминая их довольно натянутые отношения с Осаму то он и вовсе становится дьяволом! Чуя делает узлы так ловко и быстро, что Дазай даже не успевает почувствовать сковывающее ощущение в некоторых местах. Верёвки были тугими и натирающими. Кружило голову от махинаций с телом шатена. Он изредка ойкал и айкал, но всё же терпел некоторый дискомфорт. Осаму шипит, когда по ягодицам проходится лезвие ножа, оставляя на коже тонкий порез, через который тут же начала сочиться алая густая кровь. Рана тут же начала неприятно ссадить и колоть. Повязку снимают, и Осаму видит лицо своего мучителя. Голубые глаза смеялись бирюзовыми морскими красками, такими насыщенными. Чуя, видимо, испытывал некую радость, видя напарника в таком состоянии. Таком раскрепощенном. Власть делала свое дело, принимала свои обороты. Она затуманила разум Накахары. Один лишь вид связанного и беспомощного Дазая заставлял того усмехнуться, а Осаму вздрогнуть. Рыжие волосы нежно рассыпались водопадом по плечам Чуи. По этим сильным упругим мышцам, с которых стекали капельки пота. Тонкие красные губы расстянулись в радостной улыбке, которая, в принципе, ничего хорошего для Дазая не предвещала. –Узнал это место? — усмехнулся Накахара, затягивая последний сильный узел на запястьях Дазая, которые были покрыты белыми бинтами. Время явно поиздевалось над ними. Они стали темнеть и в некоторых местах были в саже. Дазай оглядывал стулья, разные орудия пыток, в том числе любимую металлическую грушу Коё. Она всегда издевалась над жертвами ею. На стенах висели заточенные ножи разных размеров и видов, расцветок и производителей –Ч-Чуя! — выдавил Осаму, когда штаны были полностью сняты, а Накахара разглядывал упругие розоватые ягодицы. Неожиданно послышался громкий развратный шлепок. Это Чуя ударил по заднице Осаму. На глазах выступили слёзы, а сам шатен поджал пальцы на ногах от нахлынувшей боли. –Я же сказал тебе не брыкаться. — расстягивает Накахара, прижавшись к тому сверху и шепча на ухо. — Или до тебя с первого раза не доходит? Дазай почувствовал тепло сверху, такое обжигающее. Дыхание опаляло шею и плечи, которые вздрагивали при каждом движении ловкого и быстрого Накахары. –Не забывай с кем имеешь дело, Осаму. — вновь соблазнительно шепчет Чуя, взяв шатена за подбородок. –Я превосхожу тебя физически, так что если попытаешься сбежать — далеко не уйдешь. Горячее дыхание опаляло шею, а соблазняющий голос и вовсе заставлял Осаму течь. –Ага, вот только физически, но не умственно. — тихо подколол того Дазай, почувствовав, как глаза снова завязывают. Вновь темная пелена затмила взгляд. Вообще, если подумать, то Накахара был даже прав. Сейчас Осаму не в том положении чтобы огрызаться с ним и драться. Да и правда ведь, Чуя сильнее. Пусть и на немного, но сильнее, а это уже было очень даже значительно. Если бы Осаму попытался освободиться из верёвок, то чем? Под рукой нету даже карманного ножика, а верёвки — не наручники, из которых Дазай мог хотя бы выбраться. –Потише там, Осаму. — рявкнул Чуя, снимая с себя черную обтягивающую портупею, которая так соблазнительно облегала грудную клетку и выделяла ее. Чертовски сексуально. Она заставляла ткани рубашки покорно сминаться под собою. — Не тявкай там. Осаму лишь обидчиво хмыкнул. Странно, он бы кинул парочку обидных словечек в адрес обидчика, но сейчас молчал и лишь дулся на Накахару. Чуя стягивает с себя штаны, чувствуя тяжесть и узость в них. Жар накрыл мафиози, который тщетно пытался расправиться с чёртовкой-застежкой. Голубые глаза хитрó прищурились, а сам Накахара проводит холодной ладонью по ягодице, плавно опускаясь до бедёр. Он улыбается, когда шатен под ним вздрагивает. Наконец, тот устраивается сзади и целует того в поясницу и чуть ниже. Он оглаживает бедра и ноги, изредка целуя поясницу и бока. Дазай лишь утыкается носиком в плечо и хмыкает. Он приподнимает таз. Чуя же улыбнулся и раздвинул ягодицы меж. Рыжий засовывает указательный палец внутрь, ощупывает сухие стенки и недовольно цокает. Он достает маленький тюбик лубриканта, который очень хорошо поместился в кармане, и выдавливает холодную субстанцию на два пальца. Осаму напрягся от долгого бездействия партнëра. Тëмные тонкие брови сдвинулись к переносице. –Чуя? — неуверенным шёпотом зовёт того Дазай, прикусив губы. В ответ склизкие пальцы входят в анал с характерным хлюпаньем, а сам Накахара самодовольно хмыкнул. Осаму, было, хотел вскрикнуть, но рука Чуи прикрыла его рот, не позволяя даже промычать. Дазай лишь обидчиво шмыгал носом. Накахара ощупывал тёплые стенки анала. Видимо, к Осаму вернулись воспоминания о растяжке. Тот машинально начинает двигать ягодицами в такт движений пальцев. Чуя присвистывает. –Неужели Осаму хочет поскорее начать? — дразнит того Накахара, ощущая некую гордость внутри себя. Гордость за то, что он наконец-то сможет проучить своего главного языкастого обидчика. — Ты будешь молить меня об оргазме, Дазай. Шатен вскрикнул, когда ловкие длинные фаланги пальцев нащупали комок нервов. Это действие пустило по телу Осаму вибрационные волны, а в животе все закрутилось приятным узлом. Он отдался Чуе. Мелкому и вредному Чуе. Но такому любимому и красивому. Дазай любил в нем все, даже скверный характер. Любил его сильные упругие мышцы, обожал эти могущественные руки, которые грубо кидали его на постель и душили, сходил с ума по этим глубоким голубым глазам. Он видел в них всю свою жизнь и смысл. Видел в них смеси океанов, волны: лазурные, голубые, бирюзовые. Так любил он своего Чую. За все недостатки и прелести. Резкий глубокий толчок заставил Дазая изогнуться в стоне. Подушечки пальцев грубо надавили на чувствительную гладкую простату, которая поддатливо прогнулась под пальцами. Звонкий гулкий стон разносился по всей комнате. Благо, сектор пыток портовой мафии находился внизу, под землёй. Чуя скручивал пальцы меж, выбивая из Осаму стоны и восторженные вскрики. Член того возбудился, судя по капелькам смазки, которые оставляли темные пятна на бетонном полу. Сегодня Чуя позволил себе обращаться грубо с Осаму. Так грубо и непривычно. Дазай чувствует, как на лопатках оставляют легкий, едва ощутимый поцелуй. Он сильнее пытается спрятаться руками, закрыться ими. Сейчас они казались единственной защитой и опорой. Накахара подключает третий палец, им входя еще глубже, тем самым заставив Дазая хмыкнуть от непривычной заполненности. Анальные стенки поддатливо и плавно расстягивались под руководством Чуи, а сам Осаму довольно распластался под рыжим, тихо постанывая. Мафиози довольно улыбается, видя под собою такого распущенного и послушного Осаму. Теперь это он собачка тут. Чуя вынимает все три пальца с громким хлюпаньем. Красная дырочка вновь сжалась. Он неторопливо берёт свой член в руки и размазывает предэякулят большим пальцем, растирая прозрачную жидкость по всей головке члена. Накахара подставляет орган к анусу, но при этом поглаживая по ягодицам и целуя Осаму в лопатки. –Моли, чтобы я вошёл, Дазай. — всё так же соблазнительно шепчет Накахара, заставляя Осаму вздрогнуть и невольно покраснеть. Дазай отпускает свою гордость и, потираясь ягодицами об упругий пах любовника, он жалобно стонет: –Накахара-сан, прошу вас.– Дазай останавливается для глубокого жадного вдоха. Тонкие губы Чуи расстянулись в хитрой улыбке. Он склоняет голову к лицу Осаму, дабы увидеть то, как тот раскаивается. Рыжий убирает руку с ягодиц шатена и перекладывает ее на его член, который весь истекал предэякулятом. –Просишь о чём? — ухмыляется Накахара, оглаживая уздечку члена. Дазай же стыдливо прикусывает язык, а после продолжает: –Я хочу чтобы вы вошли в меня, Накахара-сан. — Осаму останавливается, чувствуя, как того ударили по ягодицам. «Недостаточно» — твердил внутрений голос. — Я хочу кончить от вашего большого члена, пожалуйста. –Неплохо, Осаму, — Чуя трётся головкой о сжатое колечко мышц, вызывая по телу мурашки. А Дазай молит о том, чтобы тот не томил, вошел в него, накрыл все обиды грубыми толчками и грязными извращенными словами. Стыдно признавать, но Осаму любил когда Накахара называет того «Своей сучкой», или когда оттягивает за тёмные волосы. И это только малая часть того, что может перечислить Осаму. –Накахара-сан, умоляю. — вновь стонет шатен, сжав руки в кулаки и поджав пальцы на ногах. Чуя самодовольно облизнулся, поняв, что с парня достаточно. Он медленно входит головкой внутрь. Ощущение теплоты нахлынуло на мафиози. Рыжий тяжело вздыхает от узких стенок кишечника. Накахара начинает с мягкого темпа, ищет подходящую точку, чтобы заставить Осаму извиваться и хрипеть лишь его имя. Он заставит Дазая думать лишь о его члене. Пока что мало приятного, а шатен хнычет и иногда вскрикивает, когда член слишком сильно упирается в стенки. Он грубо их разрывает, а Осаму лишь тихо плачет, ощущая мокрые дорожки слез на щеках, которые стекают до подбородка. Чуя же, видя чужие слёзы, возбуждается еще больше, плоть твердеет, а сам Накахара становится грубее, напористее. Он убирает руку с члена Осаму и кладет ее на ягодицы. Головка, наконец, задевает комок нервных окончаний, и Дазай прогибается в громком стоне. Рыжий довольно хмыкнул, а после подполз к Осаму поближе. Накахара продолжает в быстром резком темпе, выбивая из Дазая гулкие звонкие стоны. Рыжие волосы из-за капелек пота прилипли к мышцам, а руки напряглись, оттягивая Дазая за темные волосы. Осаму же иногда шмыгал, когда член ударялся прямо в простату, попадал точно в яблочко. Тогда Дазай просто тонул в удовольствии, задыхался от собственных стонов. –Видел бы ты своё личико, когда я тебя деру, Осаму. — широко улыбается мафиози, склонив голову к лицу Дазая. Тот лишь обидчиво промычал, а после вновь замолк. — Неужели нравится быть моей персональной сучкой? Накахара опять перемещает руку на дергающийся орган Осаму, водя ею вверх и вниз. Верёвки стали натирать запястья сильнее. Завтра на руках будут красные отметины, синяки и бугорочки, а Дазай будет скрывать их за рукавами белой рубашки. Накахара перекладывает ладони на глотку Осаму, подушечками пальцев сжимая кадык, а ладонью сдавливая шею. –Ну же, Осаму, признай, – Шепчет тому на ухо Чуя, сжимая руки на шее того сильнее, заставляя того начать задыхаться. – Ты же без ума от моего члена, ведь так? –Я без ума от вашего члена, Накахара-сан.. – Дазай еле как находит в себе силы чтобы ответить, а после облегченно выдыхает, когда его отпускают. Перед глазами заплясали пьяные искры. Правильно говорили, у Чуи мёртвая хватка. –Умница. Моя сучка. Дазай лишь терпит сильные толчки сзади, которые заставляли его чуть покачиваться. Головка грубо ударяет в простату. Осаму изогнулся в немом стоне. По телу пробежалась приятная вибрационная волна, а глаза Дазая закатились вверх. Оба впадают в состоянии некой эйфории, темп срывается на бешеный, пытающийся сломать Дазая. Осаму изливается на бетонный пол, с облегчением выдохнув, а Чуя внутрь Дазая. Последний чувствует горячую смесь внутри себя, ощущает, как глубоко она вливается и наполняет его. Так приятно. –Чуя.. – стонет Осаму. Клонит в сон. Последние нити с реальностью разрываются. Связь оборвана.

***

Чуя, уже одев штаны и боксеры, старательно развязывает Дазая. –Чуя, ты был очень грубым, – недовольно косится на того Дазай, потирая красные от верёвок запястья. – Было больно. Чуя лишь улыбается, развязав последний узел. –А кто сказал, что я хотел тебе сделать приятно, придурок? – вяло смеется Накахара, встав и начиная одевать рубашку. Дазай же прикрывался помятым пиджаком. –Неужели ты меня не любишь, Чиби? – обидчиво шмыгнул Осаму, все так же сидя на холодном бетонном полу. –Люблю. Просто, ты сам знаешь, как себя ведешь иногда. – Чуя повернулся к тому задом, заправляя рубашку и одевая кожаную портупею. Вновь соблазн вернулся к Дазаю и тот покраснел от вида Чуи сзади. – Одевайся. Так уж и быть, подожду тебя у выхода. Чуя улыбается и выходит под недовольные вопли Дазая. Металлическая дверь захлопнулась, а Осаму принялся одеваться, поправляя растрепанные волосы. Он растёр оставшуюся на полу сперму обувью, подумают, мол, пролили что-то. –Ненавижу твою грубость по отношению ко мне.