***
Гермионе хотелось, чтобы победил Маклаген: Рон – самовлюбленный кретин! Она ему сказала, что в чашку что-то подлили, а он наоборот всё выпил! Он издевается! И вот, когда и Рон, и Маклаген поймали 2 мяча, а все остальные выбыли, Гермиона решила действовать. Когда наступила очередь Кормака, Грейнджер сжала кулачки, чтобы он победил. И да! Он поймал мяч! Но когда наступила очередь Рона, уж слишком он уверенно держался, поэтому Гермиона не выдержила и шепнула заклинание, из-за чего Уизли отбросила в сторону. Джинни забила мяч прямо в корзину. По трибунам болельщиков (которых было не так то и много) прокатился стон разочарования – как же так! Гермиона улыбнулась, что не ускользнуло от взгляда Рона.***
— Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО БЫЛО ТЫ!! — орал он на неё на Астрономической башне – лучшее место для обжиманий, ведь туда почти никто не ходил. Профессора уж тем более. — ТУПАЯ ГРЯЗНОКРОВАЯ СУКА!!! А вот это было уже перебором. Слёзы вылетели из глаз Гермионы. — Да как ты смеешь!? — закричала она на него. — Как ты смеешь обвинять меня в этом? Как ты смеешь называть меня так?! Я тебя ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! — слово "ненавижу" из ее уст звучало не хуже любого проклятия. Она говорила это с такой болью, презрением и реальной ненавистью, что Рон на секунду смегчился, а потом заорал очередные обвинения… — Ты идиот, Рональд Уизли! Ты мерзкий, уродливый, злой, жестокий, трусливый… — А ну повтори! — рявкнул он. — …трусливая псина!! Парень, скрипнув зубами, резко схватил её за бедра, сжав до боли. Грейнджер вскрикнула. Она ожидала что угодно, но не этого! Потом Уизли резко содрал с неё юбку с трусами с такой силой, что одежда буквально разлетелась на кусочки; проделав тоже самое и с блузкой, Рон с ненавистью посмотрел на Гермиону. — Я тебе ещё отомщу, — шипел он не хуже старой злой Нагайны (пусть они тогда с ней не были знакомы). — Посмотрим, назовёшь ли ты меня ещё когда-нибудь тру́сом… Потом послышался громкий звук: звякнул ремень, показывая, что Уизли снял брюки. — Рон! — тихо всхлипнула Гермиона – парень зажимал ей рот. — Пожалуйста, не надо, — как можно чётче умоляла она. — Ну нет, — ухмыльнулся парень, смотря на Грейнджер злыми безумными глазами. — Ты должна поплатиться за то, что натворила… — Нет! — как можно громче закричала Гермиона, но Рон лишь сильнее прижал руку к её рту, практически перекрывая ей дыхание. Сейчас он был безумным. Ярость свела его с ума, он даже не понимал, кем он становился. Насильник. Предатель. Гад. Таких слов можно было подобрать ещё много, но Миона даже подумать об этом не успела, как вдруг почувствовала, что его уже твёрдый член упирается ей в задницу. Резко развернув её к себе, он толкнул так сильно, что она упала и больно ударилась головой о каменный пол. Рон хмыкнул – видимо, именно этого он и хотел. Буквально сев на неё, его взгляд забегал по её телу. Вытащив палочку, он сказал спутывающие чары. Результат не заставил себя ждать: руки, ноги, тело и голова бедняги была надёжно привязано к полу, а запястья и лодыжки – связаны. Потом он откуда не возьмись вытащил что-то похожее на носок, буркнув что-то, похожее на «Мне Полуумная одолжила» и засунул ей в рот так, что она не могла не издать ни звука. Сейчас она чувствовала себя такой беспомощной… Связанная, с кляпом во рту девственная дура лежала на полу перед Рональдом Уизли: парнем, которая сейчас свела с ума ярость. Ему хотелось отомстить. Он был одержим этой идеей. Отомстить, во что бы то ни стало. Он должен это сделать. Потом он, приставив свой член к её девственной промежности, он прошипел: — Не будешь больше мешать мне? — Нет, — всхлипнула Герми внезапно хриплым голосом: но не от возбуждения или вожделения, а от страха, который сковал её тело. Вряд-ли Уизли будет мягок с ней – эта идея не просто пугала её, она приводила её в зверский ужас. Парень, наклонившись, пару раз плюнул на ее киску, расстерев так, чтобы слюна смочила почти всё. Сейчас она понимала, что чувствует заяц, убегая от волка. Он понимает, что висит на волоске, что он буквально на грани жизни и смерти, и что он не может сделать ровным счётом ничего. В данной ситуации он беспомощен, а должен бежать, пока его не поймают. Бороться за жизнь, понимая, что ему её уже не видать… Те самые секунды, когда ты осознаешь, что ты беспомощен, как тот заяц: можешь только смотреть, как Рон Уизли собирается изнасиловать тебя. Больно, правда? Ещё как. Из размышлений её вырвал собственный крик: Рон вошёл в неё, коснувшись головкой стенки, показывающая, что Гермиона – девственница. Потом, не очень медленно, но и не очень быстро он вошёл в неё полностью, игнорируя её крики и просьбы.***
Он продолжал толкаться в ней. Боль немного отступила. Теперь её охватил ужас: вдруг он что-то разорвет? Это может быть смертельно… — Теперь… ты… не будешь… мешать… мне? — прохрипел он, продолжая толкаться в ней. — Да! — выкрикнула она. Может, это её единственный шанс! Но Рон не остановился. Он только ускорился. И вот, как только он почувствовал, что на грани оргазма, послышались шаги. Грейнджер очень обрадовалась: хоть кто-нибудь, да хоть Тёмный Лорд, да хоть Снейп, да хоть сам Годрик Гриффиндор, но хоть кто-нибудь поможет ей уйти от Рональда Уизли и его насилия. Рон, видимо, услышал это тоже. Радует, что это была не её шизофрения – эти ситуации всегда такие неловкие. Он, вскочив, оделся и выскочил через другую дверь. Последнее, что Гермиона услышала, прежде чем отключиться, было: "Вы уверены, что это там?". Может, ей просто послышалось?…***
— Гермиона, — позвал до боли знакомый голос. — Грейнджер! — уже громче рявкнул он (голос). — Луна? — туманно, до сих пор ничего не соображая ответила девушка. — Ч… что ты тут делаешь? О, нет! Почему именно Полумна? Эта шизофренничка? Почему не какой-нибудь Драко Малфой? Хотя нет, он обязательно расскажет все всему Хогвартсу – этого ещё не хватало! — Не бойся, — как ни в чем не бывало ответила Лавгуд. — Мне подсказали мозгошмыги – их тут особенно много. Слишком много мозгошмыгов. Гермиона даже забыла, что сейчас лежит на полу голая перед посторонней когтевранкой. Она вздохнула. — Ладно, — так же задумчиво продолжила Полумна. — На самом деле я снова потеряла тяги, а мозгошмыги помогают мне их найти. Девушка заглянула под стул. Ничего. — Какие тяги? — спросила Грейнджер. — Бархатные, — все так же спокойно ответила Лавгуд. Она наклонилась и глянула за мусорной. Снова пусто. — Ах вон они где! — радостно ответила она, подбежав к окну. Там были подвешены ее башмачки, как сушенные яблоки. — Мои бархатные тягочки. Я уж думала, вы убархали. — Луна, мне нужна помощь, — попросила Гермиона. Вся эта ситуация с бархатными тягами и рыжеволосым насильником начинала раздражать. — Ничего, — бросила Луна, небрежно махнув рукой, после чего надев ботинки. — Мозгошмыги уже в деле. Миона с удивлением посмотрела вниз и поразилась: пусть там никого и не было, но крови уже почти пропала. Несколько минут спустя (которые были погружены в тишину) крови не было вообще. — Гермиона, — протянула Полумна. Грейнджер глянула на подругу. — Герми, у меня есть предложение. Тебе надо расслабиться. Давай я закончу начатое Роном. Да и вообще, у тебя там много мозгошмыгов. Слишком много мозгошмыгов. А их надо убрать. Это вредит здоровью. — А как именно? — У тебя может отвалиться рука, — на полном серьёзе ответила Луна. До сих пор не до конца поняв смысл слов когтевранки, Грейнджер подала плечами. — Да, почему бы и нет. Но если ты имеешь ввиду насилие… — Нет, милая моя. Сейчас узнаешь. Раздвинь ножки пошире. У Гермионы никогда не было с девочкой (да и с мальчиком тоже, если не считать этого говнюка Уизли), решила правда попробовать. Провеновавшись приказу Луны, Грейнджер развинуда ноги по шире. Полумна удобно устроилась между ними. — А ты умеешь? — с подозрением спросила Герми, на что Луна только фыркнула. — А ты думаешь, чему нас в Когтевране учат? Гриффиндорка пожала плечами. — Хз, — кратко ответила она. — Хз – это значит Харитон зовёт, — спокойно ответила Лавгуд. Потом она наклонилась и коснулась языком её нижних губ. Гермиона вздрогнула от этого прикосновения. Медленно проведя языком сверху-вниз, Луна стала теребить её клитор. Что ж, это было приятно. Гермиона издала тихий стон. Потом стала всё громче и громче стонать. А Луна аккуратно вошла пальцем в её влагалище. Грейнджер охнула. А Полумна продолжала кружить языком по её промежности. Часто Гермиона издавала всякие фразы по типу: "Ах". "Да, вот тут". "Не останавливайся". "О, Мерлин". "О, Боже, я сейчас кончу". Потом она, застонав имя когтевранки, кончила.10 лет спустя.
Мальчик, лет семи бежал по лестнице вверх. Там его встретила злая мать. — Доминик! — раздражённо сказала Гермиона. — Мы с тобой ещё не закончили! Или хочешь, чтобы я все рассказала твоему отцу? — Нет, мама, только не папе! — крикнул Доми, замахав руками. — И вообще, нельзя было трансгрессировать! Это нечестно! — Ах, вон же папа! — Гермиона указала на дверь к отцу в кабинет. — Кстати, мама, там пришла какая-то тётя. Она сейчас у папы. Сердце Грейнджер с глухим стуком рухнуло. Неужели, её муж ей изменяет? Нет, не может быть. Не при ней же! Девушка редко вошла в кабинет супруга. Там стоял он и Полумна Лавгуд: они что-то обсуждали. — Луна! — с удивлением воскликнула Гермиона. От сердца отлегло. — Привет, Гермиона, — сказала Полумна, склонив голову набок. Давненько я тебя не видела… Доминик поздоровался с тётей. — Здравствуйте, — робко поздоровался Доми. — А кто вы и что вы тут делаете? — Я Луна. Полумна Лавгуд. А ты… а ты, должно быть, Доминик! — А как вы узнали? — оторопело спросил мальчик. Луна лишь хмыкнула. — Мне мозгошмыги подсказали. Вокруг тебя их много, — потом девушка мельком поглядела на Гермиону. — Слишком много мозгошмыгов.