Неестественно

Елена вышла из повозки и оглянулась. Перед ней предстала самая обычная деревня, со множеством небольших бревенчатых домов и дорожками между ними. — Вещи, — кучер протянул ей несколько ее мешков. — Точно ничего не забыли? — Нет, — окинув свои забитые до отказа мешки взглядом, ответила Елена. — До свидания. — Всего хорошего, — закатив глаза, кучер пошел обратно к лошадям, и до девушки донеслись его бормотания. — Хоть бы спасибо сказала, важная особа, ага. Елена решила проигнорировать его слова — в конце концов, она не должна была их услышать, да и бормотания жившего в одной из своих душных повозок человека для нее не имели ровно никакого значения. — Это ты Елена, дочка старейшины? — раздалось сзади, когда повозка уже исчезла из поля зрения, и Елена, вздохнув, обернулась к своему запоздавшему проводнику. Им оказалась загорелая девочка, на вид младше нее, с кое-как собранными в хвостики волосами и в цветастом из-за обилия заплаток сарафане. Елена криво улыбнулась в ответ на широкую и какую-то даже чересчур искреннюю улыбку, оголившую дырку у девочки между зубами. — Да, это я, — заправив выбившуюся прядь темных волос за ухо, ответила девушка. — А меня зовут Сара, рада познакомиться, — представилась девочка и, не дожидаясь ответа, которого и не получила бы, продолжила. — Пойдем, я провожу тебя до дома и покажу нашу деревню. О, — взгляд Сары опустился на лежащие у ног девушки мешки. — Тебе помочь? Елена решила, что интересоваться, выдержит ли вес мешков хилая на первый взгляд Сара, не стоит — вдруг передумает их нести, и кивнула. Сара, оценив вес каждого мешка, два из них взвалила себе на спину и под их весом слегка наклонилась вперед. Впечатляюще, подумала Елена, учитывая, что мешки у нее были отнюдь не легкие. — Самые тяжелые я взяла, третий унесешь? — Унесу, — кивнула девушка и взяла действительно самый легкий мешок в руку. — Тогда пошли! — весело сказала Сара и легкой, особенно учитывая ее груз, походкой, двинулась вперед. Необщительность Елены она либо не заметила, либо списала на усталость после долгой дороги — Елену это сейчас волновало меньше всего, так что она последовала за проводницей, стараясь запомнить путь к своему новому дому, что звучало для нее странно. После третьего поворота по тропинке Елена заметила первого, помимо Сары, человека в деревне. Некто сидел в тени дерева, из-за чего даже его очертания было сложно различить. — Кто это? — спросила Елена, кивая в сторону незнакомца. Сара повернула голову к дереву, и на ее лице снова расцвела улыбка. — А, это странствующий бард — он очень красиво играет на лютне — и его кошечка, они пока остановились у нас в деревне, ночевать приходят ко мне домой, — решив, видимо, что Елена хочет познакомиться с бардом, Сара сошла с тропинки и прямо через траву двинулась к нему. — А имя у странствующего барда есть? — прижав мешок к груди, чтобы не испачкать в траве, поинтересовалась Елена, продолжая идти следом. — Он немой, — пожала плечами Сара, ловко обходя муравейник. — Так что мы зовем его Одуванчиком, он сам не против, да и сама увидишь — очень похож. — Если не поет, то просто музыкант, а не бард, — усмехнулась девушка. — Он не поет, — согласилась проводница и вышла из высокой травы прямо к дереву. — Поет его кошечка. Точнее, мяукает, конечно, но такое чувство, что поет. Елена, решив на это просто промолчать, тоже вышла из травы, отряхнув юбку, подняла взгляд и теперь увидела барда вблизи. Он и правда был похож на одуванчик: белые волосы, кажущиеся растрепанным цыплячьим пухом, бледная, так что видно вены на лице, кожа и неестественно яркие зеленые глаза, с любопытством смотрящие на подошедших. — Вот, Елена, это Одуванчик и его кошечка, — теперь девушка перевела взгляд на сидящую справа от мальчика кошку, рыжую и с темными глазами, в радужках которых терялся зрачок. Слева от барда лежала полноценная лютня. — А это Елена, — продолжала знакомство Сара и, поставив мешки на землю, подошла погладить кошку, которая тут же подставила ей мордочку и громко замурчала. Одуванчик — почему он вообще согласился на это глупое имя? — кивнул Елене и улыбнулся. Почему-то Елене его взгляд показался жутким, и мысленно она взяла на заметку лишний раз не приближаться к подозрительному мальчишке. — А сыграешь Елене что-нибудь? Она теперь будет тут жить, это та самая дочь старейшины, о которой нам говорили, — как будто назло девушке предложила Сара, и Елена неимоверным усилием воли удержалась от того, чтобы прихлопнуть ее своим мешком и бежать, бежать, бежать от такого чувства, что намеренно проделывало в ней дыру, и взгляда мальчишки. Но к счастью для Елены, бард по какой-то причине помотал головой и, виновато улыбнувшись, развел руками. Кошка, как будто извиняясь уже вслух, мяукнула. — Не можете еще? Ну, ничего страшного. Не волнуйся, Елена, — Сара снова взяла мешки с земли и повернулась к девушке. — Еще послушаешь. Тебе точно понравится! *** Лежа на тонком, положенном прямо на пол матрасе, Елена сильнее куталась в тонкое одеяло. Старейшина приедет только завтра, а комнату ей еще не выделили, так что оставалось только лечь спать у стены прямо в гостиной. На импровизированную кровать из-за прикрытых ставней окна падал лунный свет, и девушка подумала, что ее длившаяся до невозможного долго кромешно черная полоса в жизни закончилась, раз дядя умер, а отец наконец соизволил забрать дочь к себе. Конечно, она вряд ли свыкнется с беспричинным и до боли в сердце искренним дружелюбием местных жителей, да и наверняка покажется им закрытой и нелюдимой, но, по крайней мере, крови и смертей, разве что естественных, в это тихом месте быть не должно. Смущал только тот мальчишка-бард, но причины Елена понять никак не могла. Что может сделать ей немой мальчишка с кошкой и лютней? Но почему-то каждый раз, вспоминая его взгляд, девушка содрогалась. Она точно не видела его раньше — просто по той причине, что все, кого ей приходилось видеть, умирали. Возможно только, что он был чьим-то родственником, но все равно это звучало несколько абсурдно. А может… Поток ее мыслей прервал звук приближающихся шагов за окном. Девушка резко села в кровати и насторожилась. Нет, ей определенно не показалось. Неужели отец уже вернулся? Решив лишний раз не гадать, она встала с матраса, открыла ставни полностью и тут же закрыла себе рот ладонью, чтобы не закричать. По тропинке прямо к дому бледной тенью в лунном свете шел мальчишка-бард с лютней, а рядом семенила его кошка. На негнущихся от страха ногах Елена отошла от окна, пока ее не заметили, и стала лихорадочно думать, что теперь делать. Он же странствующий, что б его, бард, может, просто решил уйти из деревни… Но почему именно ночью, именно когда сюда приехала Елена и именно проходя совсем рядом с ее домом? Восстанавливая дыхание, девушка решила, что самым верным решением сейчас будет спрятаться. Даже если это все ошибка, даже если она себе надумала, просто вылезет из укрытия через некоторое время и пойдет дальше спать. Или же просидит в нем всю ночь. Стараясь идти как можно тише, Елена подошла к шкафу — он был к ней ближе всего, буквально на другом конце гостиной, и выглядел наиболее надежным. С замиранием в сердце открыв угрожающе скрипнувшие дверцы, девушка спряталась между обилием одежды внутри и, побоявшись оглянуться напоследок, медленно закрыла дверцы и затихла, пытаясь унять бешенный стук сердца, который, казалось, выдаст ее с потрохами. Прошла минута. Потом две или три, еще с десяток минут, а никаких звуков, кроме так и не унявшегося стука собственного сердца, Елена и не услышала. «Ну вот, сама себе надумала, сама себя испугала, — с облегчением выдохнула девушка и выбралась из шкафа. — Как же глупо, что после всего, что я пережила, испугалась из-за какого-то мальчишки-барда… Может, мне вообще показалось». Окончательно успокоившись и уже твердо стоя на ногах, Елена закрыла шкаф. Но обернувшись, врезалась во что-то, а судя по тому, что это нечто взяло ее за ворот ночнушки, не давая упасть, это было не что-то, а кто-то. И теперь, глядя в светящиеся в темноте — у нормальных людей так не бывает — неестественно яркие зеленые глаза, Елена замерла и, обмякнув, повисла, как кукла. — Т-ты… — Удивлена? — раздался хриплый и слабый голос. Но ведь бард немой. Чертов Одуванчик закашлялся, и на лице и ночнушке Елены оказалось что-то темное и липкое. Кровь. В этой деревне не должно быть крови и смертей… Откуда-то снизу, из темноты, раздалось мяуканье, и девушка почувствовала, как о ее ноги трется что-то холодное и шерстяное. Страх объял ее с ног до головы, не давая даже двинуться, не то что задрожать — Если коротко, — бард подошел к окну с открытыми ставнями, за все тот же ворот ночнушки таща Елену за собой. — Я хочу тебя убить. В свете луны его глаза казались еще более жуткими, а бледная кожа почти что прозрачной. Лицо выражало глухую ненависть. — За что? — едва слышно спросила Елена. Вернее было бы спросить «за что именно», учитывая, скольким смертям она посодействовала. Бард снова закашлялся кровью, и снова прямо на Елену, оставляя на ней новые бордовые следы. — Не притворяйся дурочкой, — прохрипел он, рукавом рубашки утирая с губ кровь. — Хотя, учитывая, скольких этими руками, — он резко схватил девушку за запястье и сжал в железной хватке. — Ты спровадила на тот свет, можешь и не помнить. Раздался рвущий уши, мерзкий хруст, и бард отпустил руку Елены, оставив ее с выгнутым под неестественным углом запястьем безвольно болтаться вдоль тела. Девушка не могла даже закричать или схватиться за разрывающуюся от боли руку — в один момент все ушло на второй план. Он знал. Он все знал. — Я хотела жить, — чувствуя, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, надрывным шепотом сказала Елена и, опустив взгляд, заметила размытым от слез зрением сжатую в руке барда лютню. Кошка, поймав взгляд девушки, зашипела на нее и оскалилась, враждебно выгнув спину. — Ты знаешь, — лютня оказалась неожиданно тяжелой, как и удар в грудь, от которого девушка упала на пол и на несколько секунд потеряла возможность дышать. — Моя мама тоже, — он снова закашлялся, на этот раз прикрыв рот ладонью, и тенью прошлого навис над Еленой. — А я не хотел лишаться возможности петь. Жадно хватая ртом воздух, девушка перекатилась на бок и приподнялась на локте, предпринимая попытку встать, но попытка быстро провалилась, когда бард рывком поднял ее за волосы так, чтобы их глаза были на одном уровне, и Елена, сморщившись от боли, почувствовала, как некоторые пряди были вырваны с корнем. — Не волнуйся, смерть будет небыстрой, — он оскалился и, тем же способом подтянув Елену чуть выше, заставил подняться на трясущиеся ноги. И тут же ей в лицо прилетела все та же лютня, снова сбив с ног. Но теперь Елена, словно сквозь пелену в сознании, понимала, что больше уже не поднимется. Тело словно стало одной сплошной болью, дышать стало невозможно, а в ушах зашумело. «Вот дура — решила, что сможет убежать от прошлого, — промелькнуло в голове, и девушка слабо улыбнулась собственной глупости. — Очевидный конец для кого-то вроде меня». А дальше в голове все снова смешалось, звеня и звякая, и последним, что девушка услышала сквозь угасающие мысли и обволакивающую тела тьму, было прощальное мяуканье и хриплые слова: — Как-нибудь приду сыграть на твоей могиле.