Сюрприз на день рождение Джеймса Поттера

      — Глава 8 СВАДЬБА — прочитал Джеймс.        — Ну хоть одна глава надеюсь будет спокойной. — проговорила Лили, поудобнее устраиваясь в кресле.        — Единственная свадьба на которой я готов побывать это Сохатого с Цветочком. — улыбнулся другу Сириус и тут же увернулся от подушки пущенной Эванс.        — А как же Лунатик и Дора? — удивился Питер.        — Это конечно тоже — Блэк подмигнул красному Лунатику.        — А я вот жду вашей с Марлин свадьбы. И тебя в костюме!        — Я надену костюм только будучи трупом Сохатый! Да и нам с МакКиннон штамп не нужен. Джеймс лишь покачал головой на дурачество друга и начал читать. Назавтра в три часа пополудни Гарри, Рон, Фред и Джордж стояли у разбитого в фруктовом саду огромного белого шатра, ожидая появления свадебных гостей. Гарри принял приличную дозу Оборотного зелья и был теперь двойником рыжеголового мальчика-магла из соседней деревни Оттери-Сент-Кэчпоул — волосы его Фред позаимствовал с помощью Манящих чар. Идея состояла в том, чтобы обратить Гарри в «кузена Барни», а многочисленные Уизли должны были поддерживать эту легенду.        — Предосторожность всегда хорошо. — кивнул Джеймс. — отец говорит, что это одно из важных качеств мракоборца.        — Только увы у нашего Сохатого его нет. — рассмеялся Питер. Бродяга и Лунатик присоединились к нему, а Поттер обиженно надул губы.        — Я всегда осторожен!        — Ага. Пэтому несешься всегда и везде первым. — хмыкнул Ремус. — а здесь я согласен. Вряд ли конечно среди гостей будут пожиратели, но… Лили согласно кивнула. За спиной Гарри находился вход в шатер, а за входом открывались ряды и ряды хрупких золоченых стульев, стоявших по обеим сторонам пурпурной ковровой дорожки. Столбы, на которых держался шатер, были увиты белыми и золотистыми цветами. Точно над тем местом, где Биллу и Флер предстояло вскоре стать мужем и женой, Фред и Джордж разместили гигантскую связку золотистых же надувных шариков. Снаружи неторопливо порхали над травой и шпалерами бабочки и пролетали жуки, летний день был в самом разгаре.        — Красиво… — протянула Лили. Джеймс украдкой посмотрел на нее и улыбнулся.        — Хороший день для свадььбы. — кивнул Люпин.        — Вот и поженишься на Доре в такой день, Лунатик. — Сириус хлопнул друга по плечу.        — Не волнуйся Блэк. Марлин тебя затащит под венец. — сказала Эванс. — Когда буду жениться я, — сказал Фред, оттягивая ворот своей мантии, — я подобной дури не допущу. Все вы оденетесь, как сочтете нужным, а на маму я наложу Цепенящее заклятие, и пусть лежит себе спокойно, пока все не закончится. — Утром она была не так уж и плоха, — сказал Джордж. — Поплакала малость из-за того, что Перси не будет, хотя кому он, спрашивается, нужен? О черт, началось, они уже здесь — глянь-Ка.        — Перси?        — Вроде третий сын Уизли. — проговорил Питер. — Отлично, по-моему, я вижу нескольких кузин-вейл, — сказал Джордж, вытягивая шею, чтобы приглядеться получше. — Надо бы помочь им разобраться в наших английских обычаях, вот я прямо сейчас этим и займусь…        — Я бы тоже ими занялся! — рассмеялся Сириус, настроение которого менялось с пугающей скоростью. — Осади, безухий, -. сказал Фред и, просрочив возглавлявшую шествие стайку пожилых волшебниц, сказал паре французских девушек: -laissez-moi… чтобы assister vous Девушки захихикали и действительно позволили ему проводить их в шатер. Джорджу только и осталось, что заняться пожилыми волшебницами, Рон взял на себя заботы о престарелом министерском коллеге мистера Уизли Перкинсе. Что касается Гарри, на его попечении оказалась глуховатая пожилая супружеская чета.        — Как-то не равно они разделили гостей. — хмыкнул Петтигрю. — Приветик, — произнес, когда Гарри вышел из шатра, знакомый голос, и он увидел стоявших во главе очереди Тонкс и Люпина. Тонкс обратилась по случаю праздника в блондинку. — Артур сказал, что ты тот, у которого курчавые волосы. Прости за вчерашнее, — шепотом прибавила она, когда Гарри вел их по проходу. — Министерство отрастило на оборотней здоровенный зуб, и мы решили, что наше присутствие никакого добра тебе не принесет.        — Вот сволочи! — ругнулись мародеры. Ремус грустно опустил голову.        — Не бойся Рем, мы со всем разберемся. — друзья приобняли его. — Покончим с Лордом и займемся Министерством! — воинственно сказали они. Люпин лишь кивал, радуясь что у него такие верные друзья. — Все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри, обращаясь больше к Люпину, чем к Тонкс. Люпин коротко улыбнулся ему, но, когда он отвел взгляд в сторону, Гарри увидел, что лицо его снова стало несчастным.        — Что с тобой Рем? — спросила Лили. Тот лишь пожал плечами. Хагрид уже успел произвести некоторые разрушения. Неверно поняв указания Фреда, он уселся не на магическим способом расширенный и укрепленный стул, поставленный для него в заднем ряду, а на пять обычных, и теперь они напоминали горстку позолоченных спичек.        — Ох Хагрид, Хагрид. — мародеры и Лили улыбнулись. Гарри поспешил обратно к входу в шатер и обнаружил там Рона, разговаривавшего с на редкость чудаковатым волшебником. Он был немного косоглаз, с белыми, сильно смахивающими на сахарную вату волосами до. плеч, в шапочке с кистью, которая болталась перед самым кончиком его носа, и в желтой, цвета яичного желтка, мантии, при одном взгляде на которую начинали слезиться глаза. На золотой цепи, облекавшей его шею, висела странная эмблема, похожая на треугольный глаз. — Ксенофилиус Лавгуд, — сообщил он, протянув Гарри руку. — Мы с дочерью живем по соседству, за холмом. Как мило, что добрейшие Уизли пригласили нас. Впрочем, с моей Полумной вы, насколько мне известно, знакомы, — прибавил он, обращаясь к Рону.        — О, Лавгуд. — обрадовалась Лили.        — Опять начнет втирать про этих… как их? Многошигов        — Мозгошмыгов Бродяга! — рассмеялся Люпин. — Вроде он сейчас встречается с Пандорой Олливандер.        — Друг друга стоят. Как их занесло на Когтевран? — Да, — ответил Рон, — но где же она? — Задержалась немного в вашем очаровательном огородике, чтобы поздороваться с гномами, они у вас там кишмя кишат, чудесно! Мало кто из чародеев понимает, сколь многое мы можем почерпнуть у мудрых маленьких гномов или, если называть их как должно, у Gernumbli gardensi. — У наших можно почерпнуть множество ругательств, — сказал Рон, — но, по-моему, они и сами почерпнули их у Фреда с Джорджем.        — Они просто супер! — воскликнули мародеры. Он повел в шатер компанию чародеев, и тут появилась Полумна. — Привет, Гарри! — сказала она. — Э-э-э… меня зовут Барни, — ответил впавший в замешательство Гарри. — О, так ты и имя переменил? — весело спросила она. — Но как ты меня узнала?.. — Да просто по выражению лица, — ответила Полумна.        — Дочь в отца пошла. Такая же странная. — фыркнул Сириус.        — То что они немного не такие не повод обзываться, Блэк! — рявкнула Лили.        — Они не не такие, а странные! Ксенофилиус, углубившийся в беседу со знакомым волшебником, этот обмен репликами между Полумной и Гарри прослушал. Попрощавшись с волшебником, он обернулся к дочери, и та, воздев один палец,» сказала: — Смотри, папочка, меня гном укусил! — Чудесно! Слюна гномов благотворна до крайности! — сообщил мистер Лавгуд, хватаясь за палец дочери и оглядывая кровоточащие прокусы. — Полумна, любовь моя, если тебе захочется блеснуть сегЪдня своими талантами — вдруг тебя охватит желание пропеть оперную арию или почитать что-нибудь на русалочьем языке, — не противься ему! Это может оказаться даром Gernumbli! Сириус уже откровенно ржал, колотя рукой по креслу. Лили хмуро и недовольно смотрела на него. — А ты не хочешь перевязать чем-нибудь палец? — О нет, все хорошо, — ответила Полумна, с мечтательным выражением посасывая укушенный палец и оглядывая Гарри с головы до ног. — А ты хорошо выглядишь. Я сказала папочке, что большинство гостей скорее всего придут в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу лучше всего облачаться в солнечные цвета — на счастье, понимаешь?        — Ни кого не смущает, что она говорит только про отца? — взволновалась Лили.        — Уверен, с Пандорой всё хорошо. — улыбнулся девушке Джеймс. — И волосы у тебя слишком длинны, Рональд, я тебя сначала за Джиневру приняла. Мерлинова борода, во что это вырядился Ксенофилиус Лавгуд? Вылитый омлет. А ты кто? — гаркнула она, завидев Гарри. — Ах, да, тетя Мюриэль, познакомьтесь, это кузен Барни. — Еще один Уизли? Вы плодитесь, как гномы. А Гарри Поттер тут имеется? Я надеялась познакомиться с ним. Я думала, он ваш друг, Рональд, или вы всего-навсего хвастались? — Нет… просто он не смог приехать… — Хм-м. Нашел предлог, чтобы увильнуть? Ну, значит, не такая он бестолочь, какой выглядит на газетных снимках        — Бестолочь это ты, а не Гарри! — рыкнул Питер.        — На мою маман похожа. — хмыкнул Сириус. — Доброго слова не скажет никогда.        — Нет Бродяга. Она хуже. Мадам Вальбурга хотя бы на людях сдержанна. — сказал Джеймс, прожигая книгу злым взглядом. Я только что научила невесту, как ей лучше носить мою диадему! — крикнула она Гарри. — Гоблинская работа, знаете ли, хранилась в семье веками. Девочка она красивая, но все же француженка. Ну ладно, ладно, Рональд, найди для меня место получше, мне все-таки сто семь лет, я не могу долго стоять на ногах.        — Так сиди дома. — хмыкнул Петтигрю. Рон, проходя мимо Гарри, сокрушенно взглянул на него и на какое-то время пропал. Когда он снова появился у входа, Гарри успел развести по местам с десяток гостей. Шатер уже почти заполнился, а очередь у входа наконец иссякла.        — Ты справился Гарри! — Мюриэль — это какой-то кошмар, — сказал Рон, отирая рукавом лоб. — Раньше она к нам на каждое Рождество приезжала, но, слава богу, обиделась после того, как Фред с Джорджем прямо во время обеда взорвали под ее креслом навозную бомбу. Папа твердит, что она вычеркнет их из завещания. Можно подумать, что их это волнует, — при их темпах они все равно станут самыми богатыми в нашей семье людьми.        — Хах наши люди! — рассмеялись мародеры. Ух ты! — прибавил он и заморгал, глядя на приближавшуюся Гермиону — Роскошно выглядишь! — И ведь вечно этот удивленный тон, — произнесла Гермиона, но, однако же, улыбнулась. На ней было сиреневое развевающееся платье, туфли на высоком каблуке, гладко расчесанные волосы ее сияли. — Твоя двоюродная бабушка Мюриэль с тобой не согласилась бы. Я совсем недавно столкнулась с ней на верхнем этаже — она вручала Флер диадему. Увидев меня, она сказала: «Боже, это ведь магловка?» — а затем: «Плохая осанка и костлявые лодыжки».        — Как можно быть такой злобной. — буркнула Лили.        — Не все ангелы, Эванс.        — Да Блэк, ты точно не ангел.        — А я и не стремлюсь, Цветочек. — Не обращай внимания, она всем грубит, — сказал Рон. — Вы о Мюриэль говорите? — спросил Джордж, вышедший с Фредом из шатра. — Да, мне она сказала, что у меня уши какие-то кривые. Старая сова. Жаль, дяди Билиуса больше нет, вот кто умел повеселиться на свадьбах. — Это не тот, который повстречался с Гримом, а ровно через сутки умер? — поинтересовалась Гермиона. — Нуда, под конец у него появились кое-какие причуды, — признал Джордж. — Зато до того, как помешаться, он был душой любого свадебного пира, — сказал Фред. — Выдувал целую бутылку огненного виски, а после выскакивал на танцевальный настил, подбирал подол мантии и начинал вытаскивать букеты из… — Да, человек и вправду очаровательный, — признала Гермиона, пока Гарри сгибался от хохота в три погибели.        — Я э-это за-запомню! — сквозь смех проговорил Сириус, подмигивая Джеймсу.        — Я не дам тебе испортить мою свадьбу Блэк! — рявкнула Лили.        — То есть ты этот факт не отрицаешь да будущая миссис Поттер?        — Поттер просто читай… — девушка устало махнула рукой. Джеймс послал ей воздушный поцелуй и продолжил. — А сам почему-то так и не женился, — сказал Рон. — Вот этим ты меня удивил, — отозвалась Гермиона. Им было так весело, что никто не заметил запоздавшего гостя — темноволосого молодого человека с большим кривым носом и густыми черными бровями, — пока он не протянул свое приглашение Рону и не сказал, уставясь на Гермиону: — Прекрасно выглядишь. — Виктор! — завопила она и уронила свою расшитую бисером сумочку, ударившуюся о землю с громким стуком, нисколько не отвечавшим ее размерам. Торопливо подняв сумочку и покраснев, Гермиона сказала: — Я и не знала, что ты… господи… как приятно тебя видеть… Ну как ты? Уши Рона в очередной раз заалели. Прочитав приглашение Крама с таким видом, точно он ни единому стоявшему там слову не верил, Рон спросил намного громче, чем следовало: — Как это ты здесь оказался? — Флер пригласила, — приподняв брови, ответил Крам.        — Ммм видимо этот Виктор ее бывший… — протянул Сириус. Гарри, никакого зла на Крама не державший, пожал ему руку, а затем, решив, что лучше увести Виктора подальше от Рона, предложил проводить его до отведенного ему места. — Твой друг мне, похоже, не обрадовался, — сказал Крам, когда они вошли в уже наполненный людьми шатер и, взглянув на рыжие кудри Гарри, добавил: — Или он родственник? — Двоюродный брат, — пробормотал Гарри, однако Крам его, собственно говоря, уже не слушал. Появление Крама вызвало определенный переполох, особенно среди кузин-вейл: как-никак, Виктор был прославленным игроком в квиддич.        — Ого, он наверняка крутой!        — Не волнуйся Сохатый. Разберемся с змеем и пойдешь в квиддич. — Питер положил руку другу на плечо. Гости еще вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть его, а в проходе уже появились торопливо шагавшие Рон, Гермиона, Фред и Джордж. — Время усаживаться, — сказал Гарри Фред, — не то о нас новобрачная споткнется. Гарри, Рон и Гермиона заняли свои места — во втором ряду, прямо за Фредом и Джорджем. Гермиона казалась чуть-чуть порозовевшей, уши Рона по-прежнему алели. Просидев несколько мгновений в молчании, он прошептал Гарри: — Видал, какую идиотскую бородку он отрастил? Гарри пробормотал нечто неразборчивое.        — Точно ревнует! Нагретый солнцем шатер наполнили трепетные предвкушения, негромкий говорок сидевших в нем людей время от времени перемежался вспышками возбужденного смеха. По проходу прошли, улыбаясь и кивая родственникам, мистер и миссис Уизли — последняя облачилась сегодня в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку. Мгновение спустя в дальнем конце шатра возникли Билл и Чарли, оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в бутоньерках; Фред залихватски присвистнул, заставив кузин-вейл захихикать. Зазвучала’исходящая, казалось, прямо из золотистых шаров музыка, и все смолкли. — О-о-о-о-ох! — выдохнула Гермиона, повернувшаяся на стуле, чтобы взглянуть на вход. Общий вздох вырвался у всех гостей, когда в проходе появились мсье Делакур и Флер. Флер словно плыла, мсье Делакур подпрыгивал на ходу и радостно улыбался. На Флер было совсем простое белое платье, казалось, источавшее сильный серебристый свет. Как правило, рядом с ее сияющей красотой люди словно тускнели, сегодня же этот свет делал более прекрасными всех, на кого он падал. Джинни и Габриэль, обе в золотистых платьях, выглядели красивее обычного, а когда Флер приблизилась к Биллу, стало казаться, что он даже и не встречался никогда с Фенриром Сивым.        — И тут он! — рыкнул Сириус.        — Живучий зараза. — прошипел Ремус, сжав руки в кулаки.        — Это он тебя… — Лили взволнованно посмотрела на однокурсника.        — Да… — Рем опустил голову. — Мне было пять когда он напал на меня и укусил…        — Ох! — Лили обняла друга. — мне так жаль…        — Мы похороним эту тварь, Лунатик. — мародеры кивнули подтверждая свои слова. — Сивый и Змей и все пожиратели ответят за всё. — Леди и джентльмены, — произнес певучий голос, и Гарри с легким потрясением увидел того же маленького, с клочьями волос на голове волшебника, что распоряжался на похоронах Дамблдора, — он стоял теперь перед Биллом и Флер, — мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец… — Да моя диадема кого хочешь украсит, — звучным шепотом сообщила тетя Мюриэль. — Однако должна сказать, вырез у Джиневры уж больно низкий.        — Гарри оценит. — улыбнулся Сириус. Джинни обернулась, улыбаясь, подмигнула Гарри и тут же снова уставилась перед собой. Мысли Гарри побрели куда-то вдаль от шатра, к послеполуденным часам, которые он проводил наедине с Джинни в укромных уголках школьного двора. Какими давними они казались теперь и слишком прекрасными, чтобы быть правдой, — сияющие часы, выкраденные из жизни какого-то нормального человека, у которого нет на лбу похожего на молнию шрама…        — Я уверен, всё так и будет! — Радостно воскликнул Сириус. — Господин Сохатый, госпожа староста обвеняю вас мужем и женой!        — Ты наверное хотел сказать-объявляю, Бродяга. — хихикнул Питер, смотря на красных Лили и Джеймса которые кидали на друга злые взгляды.        — Да нет, Хвост. Я именно что обвиняю их! Обвиняю в том что до них слишком долго доходит!        — Я лучше продолжу. — буркнул Поттер. — Уильям Артур, берете ли вы Флер Изабелль?.. Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко рыдали в кружевные тряпицы. Трубные звуки, донесшиеся из задних рядов, давали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатерку, заменявшую ему носовой платок. Гермиона, повернувшись к Гарри, светло улыбнулась ему, и ее глаза были полны слез.        — Это так мило… — прошептала Лили.        — Эванс, ради Мерлина не разводи нюни.        — У тебя свадьба будет не хуже. — одновременно с Сириусом сказал Джеймс.        — Поттер!!! — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. Волшебник с клочкастой головой поднял над Биллом и Флер палочку, и серебристые звезды осыпали новобрачных словно дождем, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Фред и Джордж первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольца, вливая пение и перезвон в общий шум. — Леди и джентльмены, — провозгласил клочковоло-сый маг, — прошу всех встать! Все встали, тетушка Мюриэль громко пожаловалась на причиненное ей неудобство; клочковолосый взмахнул волшебной палочкой. Стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли — теперь все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах. — Чистая работа, — одобрительно сказал Рон, когда повсюду вдруг засновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски или лежали груды пирожков и бутербродов.        — О, началась моя любимая часть! Лили вздохнула. Сириуса ничего не исправит. — Надо пойти поздравить их, — сказала Гермиона, приподнимаясь на цыпочки, чтобы увидеть Билла и Флер, окруженных толпой уже поздравлявших их гостей. — Успеем еще, — пожал плечами Рон, снимая с проплывавшего мимо подноса три бокала со сливочным пивом и вручая один Гарри. — Гермиона, держи, давай найдем столик… только не здесь! Подальше от Мюриэль… Рон повел друзей через пустой танцевальный настил, поглядывая влево и вправо, — Гарри казалось, что он высматривает Крама. К тому времени, когда они добрались до другого конца шатра, большая часть столиков была уже занята, самым пустым оказался тот, за которым одиноко сидела Полумна. — Ты не будешь возражать против нашей компании? — спросил Рон. — Конечно нет! — радостно ответила она. — Папочка пошел к Биллу и Флер с нашим подарком. — И что он собой представляет — пожизненный запас лирного корня? — поинтересовался Рон. Мародеры рассмеялись, Лили же недовольно посмотрела на них. Смеяться над человеком только из-за того что он отличается было не про нее. Гермиона попыталась лягнуть его под столом, но попала в Гарри. От боли на глаза его навернулись слезы, и продолжения разговора он не услышал. Заиграл оркестр. Билл и Флер вышли на танцевальный настил первыми, сорвав громовые аплодисменты, спустя недолгое время за ними следовали мистер Уизли с мадам Делакур и миссис Уизли с отцом Флер. — Какая хорошая песня, — сказала Полумна, покачиваясь в такт вальсовому ритму, а через несколько секунд и она скользнула на танцевальный настил и закружилась на месте — одна, закрыв глаза и помахивая руками. — Она великолепна, правда? — сказал Рон,.- И всегда была хороша. Однако улыбку его тут же точно ветром сдуло — на освобожденное Полумной место опустился Виктор Крам. Гермиона приятно взволновалась, впрочем, на сей раз Виктор комплиментов ей говорить не стал, а спросил, сердито нахмурясь: — Кто этот человек в желтом? — Ксенофилиус Лавгуд, отец нашей хорошей знакомой, — ответил Рон. Сварливый тон его свидетельствовал, что он не намерен подсмеиваться над Ксенофилиусом, пусть тот и дает для этого множество поводов. — Пойдем потанцуем, — резко предложил он Гермионе.        — Чем ему Лавгуд не угодил?        — Может он украл у него этих можешмыгов? Мародеры рассмеялись.        — А Рон то ревнует. — улыбнулась Лили. Недоумевающая, но и обрадованная Гермиона встала и вместе с Роном присоединилась к густевшей толпе танцующих. — Они теперь вместе, что ли? — спросил сбитый с толку Крам. — Да вроде того, — ответил Гарри. — А ты кто? — Барни Уизли. Они обменялись рукопожатиями. — Слушай, Барни, ты этого Лавгуда хорошо знаешь? — Нет, только сегодня познакомился. А что? Крам пристально вглядывался поверх своего бокала в Ксенофилиуса, который непринужденно беседовал с несколькими чародеями по другую сторону танцевального настила. — Да то, — ответил он, — что, не будь он гостем Флер, я мигом вызвал бы его на дуэль за мерзкий знак, который он носит на груди.        — Что за знак?        — Дальше сказано. — Джеймс пробежался глазами по тексту. — Знак? — переспросил Гарри и тоже вгляделся в Ксенофилиуса, на груди которого так и поблескивал странный треугольный глаз. — Но почему? Чем он нехорош? — Грин-де-Вальдом он нехорош. Это знак Грин-де-Вальда.        — Разве у Гриндевальда был какой то знак? — Сириус посммотрел поочередно на Лили и Ремуса.        — Никогда не слышал. Лили кивнула. — Грин-де-Вальд… Это темный маг, которого одолел Дамблдор? — Точно. Челюстные мышцы Крама походили вверх-вниз, как будто он что-то жевал, потом Виктор сказал: — Грин-де-Вальд уничтожил многих, моего деда в том числе. Конечно, в вашей стране он никогда большой силой не обладал, говорили, что Грин-де-Вальд боится Дамблдора. И правильно говорили, если вспомнить, чем он кончил. Но вот это… — Крам ткнул пальцем в Ксенофилиуса. — Я этот знак сразу узнал, Грин-де-Вальд вырезал его на стене нашей школы, Дурмстранга, когда учился в ней. Среди наших нашлись идиоты, которые копировали его, изображали на своих учебниках, на одежде, хотели поразить окружающих, выделиться. В конце концов те из нас, у кого Грин-де-Вальд отнял членов семьи, научили их уму-разуму        — Мда… похоже на нашего змея.        — Только Гриндевальд действовал более… политически.        — Всегда были жертвы. И тут и там. Крам угрожающе пристукнул по столу костяшками кулака и снова сердито вгляделся в Ксенофилиуса. Гарри был сбит с толку. То, что отец Полумны был приверженцем Темных искусств, казалось неправдоподобным до невероятия, к тому же никто больше в этом шатре не узнал треугольного, напоминающего руну символа.        — Так он про Дары смерти?!        — Лавгуд верит в дары! — А ты… э-э… совершенно уверен, что это знак Грин… — Мне ошибиться трудно, — холодно ответил Крам. — Я несколько лет проходил мимо него каждый день, запомнил. — Знаешь, не исключено, — сказал Гарри, — что Ксено-филиус на самом деле и не догадывается, что это такое. Лавгуды — люди довольно… необычные. Он мог где-то увидеть этот символ и принять его за поперечное сечение головы морщерогого кизляка или еще кого-нибудь.        — Хотя может и не верит.- опроверг свои же слова Блэк. — Сечение чего? — Ну, я не знаю, что это за твари, но, похоже, он отправляется летом вместе с дочерью разыскивать их… Толком объяснить, что представляют собой Полумна с отцом, ему не удалось, понял Гарри. — Вон его дочь, — сказал он и указал на Полумну которая так и танцевала одна, крутя вокруг себя руками, точно она комаров разгоняла. — Что это она де, лает? — спросил Крам. — Скорее всего, пытается избавиться от мозгошмы-га, — сказал опознавший симптомы Гарри.        — Кажется Гарри надо меньше времени проводить с этими людьми. Эванс угрожающе посмотрела на Блэка, сжав палочку. Крам, похоже, не мог понять, смеется над ним Гарри или говорит всерьез. Он извлек из-под мантии палочку и многозначительно постучал ею себя по бедру — из кончика палочки посыпались искры. — Грегорович! — воскликнул Гарри. Крам испуганно вздрогнул, но Гарри слишком разволновался, чтобы обратить на это внимание: стоило ему увидеть палочку Крама, как он вспомнил Олливандера, тщательно изучавшего ее перед Турниром Трех Волшебников. — А что такое? — подозрительно спросил Крам. — Это же мастер, он делает волшебные палочки! — Я знаю, — сказал Крам. — И твою сделал! То-то у меня квиддич в голове вертелся…        — Хоть вспомнил. — хмыкнула Лили.        — Мальчик не потерян!        — Блэк! Подозрения Крама явно усилились: — Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович? — Я… наверное, читал где-то, — ответил Гарри. -В… в спортивном журнале. Эта торопливая импровизация Крама успокоила.        — Импровизацией он в Сохатого. Джеймс надулся от гордости и продолжил читать. — Не знал, что спортивные журналы писали о моей палочке, — сказал он. — Так… э-э… где сейчас Грегорович? Крама его вопрос озадачил. — Ушел на покой несколько лет назад. Я был одним из последних, кто купил палочку Грегоровича. Они самые лучшие — хотя я знаю, вы, британцы, ставите Олливан-дера выше всех других мастеров. Гарри не ответил. Он сделал вид, что наблюдает, так же как Крам, за танцующими, а сам тем временем лихорадочно размышлял. Выходит, Волан-де-Морт пытается найти прославленного мастера, и долго отыскивать причину этого не нужно-, она состоит в том, что проделала палочка Гарри в ночь, когда Волан-де-Морт гнался за ним по небу. Остролист и перо феникса одолели палочку, позаимствованную у кого-то Волан-де-Мортом, а Олливандер этого не предвидел да и понять не смог. Может быть, Грегорович лучше разбирается в подобных делах? Может быть, он и вправду искуснее Олливандера и владеет секретами, которых Олливандер не знает?        — Мне кажется тут дело в другом. — задумчиво произнес Люпин.       — Чужая палочка змея не спасла…        — Значит связь палочек тут не причем. — проговорила Лили.        — Связь между Гарри и Змеем?        — Возможно… — Очень красивая девушка, — сказал Крам, возвращая Гарри в свадебный шатер. Крам указывал на Джинни, которая только что присоединилась к Полумне. — Тоже твоя родственница? — Да, — внезапно ощутив раздражение, сказал Гарри, — и у нее уже есть поклонник. Ревнивый такой тип. Здоровенный. Его лучше не злить. Крам хмыкнул. — Какой смысл, — сказал он и, осушив свой бокал, встал из-за столика, — быть всемирно известным игроком в квиддич, если всех красивых девушек уже разобрали? Он отошел, а Гарри, получив у проходившего мимо официанта бутерброд, начал обходить танцевальный настил, на котором уже было не протолкнуться. Ему хотелось найти Рона, рассказать про Грегоровича, однако Рон танцевал с Гермионой в самой середке настила. Гарри прислонился к позолоченной колонне и начал, стараясь не злиться по поводу данного им Рону обещания, наблюдать за Джинни, которая танцевала теперь с другом Фреда и Джорджа, Ли Джорданом.        — Держись Гарри… — проговорил Джеймс. — Понимаю как это когда твоя любимая с другим. — Он бросил взгляд на Лили. Эванс покраснела и опустила голову, чувствуя стокатто в сердце. На свадьбах он еще никогда не бывал и потому не мог сказать, чем эти торжества волшебников отличаются от тех, что устраивают маглы, однако был совершенно уверен, что ни свадебного торта, увенчанного двумя действующими моделями фениксов, которые взлетают, когда его начинают резать, ни плывущих в толпе по воздуху бутылок шампанского у маглов не увидишь. Вечер переходил в ночь, и под навес начали залетать мотыльки, кружившие вокруг плававших в воздухе золотистых фонариков, а веселье становилось все более буйным. Фред и Джордж давно уже удалились в темноту с двумя кузинами Флер, Чарли, Хагрид и какой-то коренастый чародей в лиловой круглой шляпе с загнутыми кверху полями распевали в углу песню «Одо-герой». Углубившись в толпу, чтобы избавиться от пьяного дядюшки Рона, — этот господин, похоже, никак не мог сообразить, сын ему Гарри или не сын, — он заметил одиноко сидевшего за столом старого волшебника. Ореол белых волос вокруг головы, придававших ему сходство с состарившимся одуванчиком, прикрывала сверху траченная молью феска. В нем ощущалось что-то смутно знакомое и, пошарив в памяти, Гарри вдруг сообразил, что это Элфиас Дож, член Ордена Феникса и автор некролога Дамблдора.        — О, может сейчас мы узнаем что-то интересное. — Питер подался вперед.        — Или опять вытряхнем наружу кучу грязного белья. — нахмурилась Лили. Гарри подошел к нему: — Вы позволите мне присесть? — Конечно, конечно, — ответил Дож, голос у него был высокий и слегка хрипловатый. Гарри наклонился к волшебнику: — Мистер Дож, я Гарри Поттер. Дож ахнул: — Мой дорогой мальчик! Артур сказал мне, что вы здесь, в ином обличье… Я так рад, так польщен! И Дож, трепеща от волнения и удовольствия, налил Гарри бокал шампанского. — Я собирался написать вам, — зашептал он, — после того как Дамблдор… Такое потрясение… уверен, для вас тоже… Маленькие глазки Дожа наполнились слезами. Лили чуть всхлипнула и Джеймс нерешительно взял ее за руку. — Я читал некролог, который вы написали для «Ежедневного пророка», — сказал Гарри. — Не думал, что вы так хорошо знали профессора Дамблдора. — Не лучше, чем другие, — ответил Дож, промокая салфеткой глаза. — Конечно, я знал его дольше всех — если не считать Аберфорта, но Аберфорта почему-то никто в счет не берет.        — Они не очень ладят, Аб как-то обмолвился мимоходом. — сказал Джеймс.        — знакомо… — Лили вспомнила старшую сестру.        — Братья те еще занозы. — вздохнул бродяга. — Кстати, о «Ежедневном пророке»… не знаю, видели ли вы, мистер Дож… — О, прошу вас, дорогой мальчик, называйте меня просто Элфиасом. — Не знаю, Элфиас, видели ли вы посвященное Дам-блдору интервью с Ритой Скитер. Лицо Дожа залила гневная краска. — О да, Гарри, видел. Эта женщина, а вернее сказать, стервятница, буквально извела меня просьбами побеседовать с ней. К стыду моему, должен признаться, что я ей в конце концов нагрубил, обозвал пронырливой пятнистой форелью, что породило, как вы, возможно, знаете, клеветнические утверждения касательно поразившего меня умственного расстройства.        — О, давайте ее тоже называть ее пятнистой фарэлью?        — Отличная идея, Хвост! Мародеры рассмеялись и дали друг другу пять. — Так вот, — продолжал Гарри, — в интервью Рита Скитер намекнула, что в молодости профессор Дамблдор увлекался Темными искусствами. — Не верьте ни единому слову! — мгновенно ответил Дож. — Ни единому, Гарри. Не позволяйте замарать вашу память об Альбусе Дамблдоре! Гарри всматривался в серьезное, огорченное лицо Дожа и ощущал скорее разочарование, чем уверенность. Неужели Дож полагает, что все так легко, что можно просто предпочесть ничему не верить? Неужели он не понимает, что Гарри нужна уверенность, точное знание? Возможно, Дож догадался, что чувствует Гарри, потому что заговорил быстро и озабоченно-. — Гарри, Рита Скитер ужасная… Их прервало визгливое кудахтанье: — Рита Скитер? Обожаю ее, читаю все, что она пишет!        — Кто этот недалекий человек?! Подняв глаза, Гарри и Дож обнаружили стоящую у их столика тетушку Мюриэль с покачивающимся на шляпе плюмажем и бокалом шампанского в руке.        — А ну теперь понятно. — фыркнули парни.        — Слабоумие первой степени. — кивнула Лили. — Вы знаете, она ведь книгу про Дамблдора написала! — Здравствуйте, Мюриэль, — сказал Дож. — Да, мы как раз беседовали о… — Эй, вы! Давайте сюда ваш стул, мне сто семь лет! Еще один рыжий кузен Уизли испуганно вскочил, и тетушка Мюриэль, с завидной силой развернув его стул к себе, уселась между Дожем и Гарри. — Еще раз здравствуйте, Барри или как вас там, — сказала она Гарри. — Ну, так что вы тут говорили о Рите Скитер, Элфиас? Вам известно, что она написала биографию Дамблдора? Жду не дождусь, не забыть бы только заказать ее у «Флоуриша и Блотса»! Услышав это, Дож посерьезнел и помрачнел, а между тем тетушка Мюриэль осушила свой бокал и щелкнула костлявыми пальцами проходившему мимо официанту, требуя замены. Затем она от души глотнула шампанского, рыгнула и произнесла:        — Может ей уже хватит пить?        — Ей это уже не поможет. — Ну, что вы надулись, как пара лягушачьих чучел? Прежде чем Альбус стал уважаемым, достопочтенным и прочая чушь, о нем ходили очень интересные слухи! — Злобные измышления плохо осведомленных людей, — сказал Дож, покраснев, как редиска. — Это вы так говорите, Элфиас, — фыркнула тетушка Мюриэль. — Я заметила, как деликатно вы обошли в вашем некрологе все острые углы!.; — Сожалею, что у вас создалось такое впечатление, — с еще большей холодностью произнес Дож. — О, всем известно, что вы преклонялись перед Дамблдором. Смею сказать, даже если выяснится, что он-то и прикончил свою сестрицу-сквиба, вы все равно будете считать его святым!        — Что?! — общий возглас раздался по Выручай-комнате.        — Так ребята… Это же Скитер и тетка алкоголичка!        — Но слухи не раждаются на пустом месте, Эванс. — Мюриэль! — вскричал Дож. В груди Гарри заструился холодок, никакого отношения к ледяному шампанскому не имевший. — Что это значит? — спросил он у Мюриэль. — Откуда известно, что его сестра была сквибом? Я думал, она просто болела. — Ну и напрасно думали, Барри! — объявила тетушка Мюриэль, явно довольная произведенным ею впечатлением. — Да и вообще, что вы об этом можете знать? Все происходило, мой дорогой, много лет назад, когда вас еще и в проекте не было, а даже те из нас, кто жили тогда, так никогда и не узнали, что там на самом деле приключилось. Потому-то я и жду так книгу Скитер, уж больно не терпится узнать, что она раскопала. Дамблдор всегда помалкивал о своей сестре!        — Он и не должен рассказывать о своих родственниках первому встречному! — воскликнула Лили. Джеймс чуть улыбнулся разглядывая тонкий девичий профиль. — Неправда! — прохрипел Дож. — Абсолютная неправда! — Он никогда не говорил мне, что его сестра была сквибом, — сказал, не подумав, Гарри, по-прежнему ощущавший холодок в груди. — А с чего бы он стал вам об этом рассказывать! — проскрипела Мюриэль и покачнулась на стуле, попытавшись сфокусировать взгляд на Гарри. — Причина, по которой Альбус никогда не говорил об Ариане, — начал Элфиас сдавленным от переполнявших его чувств голосом, — на мой взгляд, совершенно ясна. Он был настолько подавлен смертью сестры… — А почему ее никто никогда не видел, Элфиас? — проскрежетала Мюриэль. — Почему половина наших даже не знала о существовании Арианы, пока из дома не вынесли гроб, в котором ее похоронили? Где был ваш святой Альбус, пока Ариана сидела запертой в погребе? Блистал в Хогвартсе и ни разу не задумался о том, что творится в его доме! — Что значит «запертой в погребе»? — спросил Гарри. — Как это? Вид у Дожа стал совсем несчастный. А тетушка Мюриэль хихикнула и ответила Гарри: — Мамаша Дамблдора была жуткой бабой, попросту жуткой. Родилась от магла, хоть и притворялась, как я слышала, будто это не так…        — Ей пора заткнуться! — воскликнул Блэк.        — Смело может работать в тандэме с Скитер.        — Мерлин упаси, Пит! — Ничего она не притворялась! Кендра была достойной женщиной, — жалко прошептал Дож, однако тетушка Мюриэль не обратила на него никакого внимания. — Заносчивая, властная, из тех волшебниц, для которых родить сквиба хуже смерти…        — Это она про себя что-ли? — спросил Джеймс.        — Чем больше у человека на душе зависти, тем больше на языке гадости. — изрек Люпин.        — Ох Лунатик выражайся проще! — взвыл Блэк.        — Он лишь сказал, что жалкие люди более завистливы успехам других. — воззвела глаза к потолку Лили.        — Ты очень умная. — прошептал Поттер. — Ариана не была сквибом! — прохрипел Дож. — Это вы так говорите, Элфиас, но объясните тогда, почему она не училась в Хогвартсе? — поинтересовалась тетушка Мюриэль. И снова повернулась к Гарри: — И в наши-то дни о сквибах нередко помалкивают. Однако довести все до крайности, запереть девочку в доме и делать вид, будто ее и на свете-то не существует… — Да говорю же я вам, все было не так! — воскликнул Дож, но тетушка Мюриэль катила себе дальше, как паровой каток, по-прежнему обращаясь лишь к Гарри. — Сквибов, как правило, переводили в магловские школы, старались помочь им прижиться среди маглов. В этом было намного больше доброты, чем в попытках найти для них место в волшебном сообществе, где они навсегда остались бы существами второго сорта. Но, естественно, Кендре Дамблдор и в голову не могло прийти отдать свою дочь в школу маглов… — У Арианы было хрупкое здоровье, — с отчаяйием произнес Дож. — Слишком хрупкое, чтобы позволить ей… — Позволить ей выходить из дому? — фыркнула Мюриэль. — Между прочим, ее никогда не приводили в больницу святого Мунго и на дом целителя ни разу не вызывали!        — Ну это уже перебор! — Право же, Мюриэль, ну как вы можете знать… — К вашему сведению, Элфиас^ мой кузен Ланселот работал в то время целителем в святом Мунго. Так вот, он под строжайшим секретом сообщил моей семье, что Ариану там и в глаза не видели. Что представлялось Ланселоту весьма и весьма подозрительным!        — А Ланселот этот, что был там важной шишкой?! — спросил Питер.        — Вряд ли. Казалось, Дож, того и гляди, расплачется. Тетушка Мюриэль, явно наслаждавшаяся собой, щелкнула пальцами, требуя еще шампанского. Ошеломленный Гарри вспоминал о том, как Дурели когда-то запирали его, не выпускали из дому, старались, чтобы он не попался никому на глаза, и все за одно-единственное преступление — за то, что он был волшебником. Неужели сестру Дамблдора поразила такая же участь, хоть и по причине совершенно обратной? Неужели ее держали под запором за то, что она не была волшебницей? И Дамблдор действительно предоставил ее этой участи, отправившись в Хогвартс, чтобы продемонстрировать всем свои блестящие дарования?        — Не верь этому Гарри. Не верь. — прошептала Лили. — Ну так вот, если бы Кендра не скончалась первой, — снова заговорила тетушка Мюриэль, — я сказала бы, что это она прикончила Ариану… — Как вы можете, Мюриэль? — простонал Дож. — Чтобы мать убила свою дочь? Думайте, что говорите! — Если упомянутая мать способна годами держать дочь под запором, почему бы и нет? — пожала плечами тетушка Мюриэль. — Однако, как я сказала, этого не случилось, поскольку Кендра умерла первой — отчего, так никто до конца и не понял… — О, разумеется, ее убила Ариана, — сказал Дож, отважно силясь изобразить презрение. — Почему бы и нет? — Да, Ариана могла предпринять отчаянную попытку вырваться на свободу и убить Кендру в завязавшейся при этом драке, — сказала тетушка Мюриэль. — Можете покачивать головой сколько угодно, Элфиас. Вы же присутствовали на похоронах Арианы, не так ли? — Да, присутствовал, — дрожащими губами ответил Дож. — И более печального события я не помню. Сердце Альбуса было разбито… — Не только сердце. Разве Аберфорт не сломал ему нос прямо посреди заупокойной службы?        — Так вот почему у директора нос кривой! — воскликнули Джеймс и Сириус.        — Это действительно то, что вас сейчас интересует? — Лили посмотрела на ребят как на психов.        — Ты меня интересуешь 24/7 Эванс!        — Лучше читай, Поттер! — Лили кинула в анимага подушкой. Если до сих пор Дож выглядел охваченным ужасом, то теперь оказалось, что это были сущие пустяки. Мюриэль с таким же успехом могла ударить его ножом в грудь. Она, громко захихикав, снова глотнула шампанского, да так, что оно потекло по ее подбородку. — Откуда вы?.. — прокаркал Дож. — Моя матушка дружила со старухой Батильдой Бэгшот, — радостно сообщила тетушка Мюриэль. — Батильда описала ей все в подробностях, а я подслушала у двери. Драка над гробом! По словам Батильды, Аберфорт заорал, что в смерти Арианы виноват только Альбус, и ударил его по лицу. И по ее же словам, Альбус даже не защищался, что само по себе достаточно странно. Случись у них дуэль, Альбус даже со связанными сзадкруками и мокрого места от Аберфорта не оставил бы.        — Батильда Бэгшот? Историк магии?        — Она живет недалеко от нас. — сказал Джеймс.        — Может драка над гробом и была, но тут всё пропитано отчаянием. — рассудила Лили. Мюриэль опять приложилась к шампанскому. Восторг, в который приводил ее рассказ об этих старых скандалах, был нисколько не меньшим, чем ужас, который он вызывал у Дожа. Гарри не понимал, что ему думать, во что верить: он жаждал правды, а Дож только и знал, что мямлить о нездоровье Арианы. Гарри был не в силах поверить, что Дамблдор мог остаться безучастным к тому, что в его доме совершалась такая жестокость. И все-таки в этой истории, несомненно, присутствовало нечто странное. — И вот что я вам еще скажу, — слегка икнув и оторвав от губ бокал, произнесла Мюриэль. — Думаю, это Батильда выболтала все Рите Скитер. Помните, Скитер намекала в интервью на важный источник, близкий к Дамблдорам? Видит бог, Батильда была там, пока тянулась вся история с Арианой, — она-то этот самый источник и есть! — Батильда ни за что не стала бы разговаривать с Ритой Скитер, — прошептал Дож.        — Вот это кстати правда. Мисс Бэгшот считает ее статьи макулатурой. — кивнул Поттер. — Батильда Бэгшот? — спросил Гарри. — Автор «Истории магии»? Это имя стояло на обложке одного из учебников Гарри, хотя, надо признать, и не того, какой он читал с наибольшим вниманием. — Да, — ответил Дож, хватаясь за его вопрос, как утопающий за спасательный круг. — Чрезвычайно одаренный историк магий и давний друг Альбуса. — Теперь-то она, говорят, совсем из ума выжила, — радостно сообщила тетушка Мюриэль.        — Как и ты. — фыркнули гриффиндорцы. — Если так, тем более бесчестно поступила воспользовавшаяся ее состоянием Скитер, — сказал Дож, — а уж полагаться на рассказы Батильды и вовсе нельзя. — Ну, существуют разные способы извлекать из памяти ее содержимое. Уверена, Рита Скитер владеет ими до тонкостей, — сказала тетушка Мюриэль. — И даже если Батильда напрочь рехнулась, у нее наверняка сохранились старые фотографии, а то и письма. Она знала Дам-блдоров многие годы… так что, думаю, съездить к ней в Годрикову Впадину очень и очень стоило.Гарри, как раз сделавший глоток сливочного пива, подавился им. Дож стучал по его спине, а Гарри не сводил заслезившихся глаз с тетушки Мюриэль. Совладав наконец с голосом, он спросил: — Батильда Бэгшот живет в Годриковой Впадине? — Да, и всегда там жила. Дамблдоры переехали в те места после того, как Персиваль сел в тюрьму, и она оказалась их соседкой. — И Дамблдоры тоже жили в Годриковой Впадине? — Ну, Барри, я же тебе только что об этом сказала, — брюзгливо ответила тетушка Мюриэль.        — Ох Гарри. — вздохнула Лили.        — Сейчас он будет переживать. — грустно сказал Джеймс.        — Синдром Лили Эванс. Гарри ощущал себя выжатым, опустошенным. Ни разу за шесть лет их знакомства Дамблдор не говорил, что оба они жили и оба потеряли родных в Годриковой Впадине. Почему? И далеко ли от могилы Лили и Джеймса до места, где похоронены мать и сестра Дамблдора? Если Дамблдор навещал их, быть может, он проходил и мимо могилы родителей Гарри? Но он никогда не говорил об этом Гарри… не потрудился сказать… Почему это настолько важно, Гарри не смог бы объяснить даже себе самому, и все же он чувствовал — то, что Дамблдор молчал насчет общих для них мест и общего опыта, было равносильно лжи. Он смотрел перед собой, почти не сознавая того, что происходило вокруг, и не заметил выбравшийся из толпы Гермионы, пока она не уселась на соседний стул. — Все, больше танцевать не могу, — пропыхтела она, стягивая с ног туфли и растирая ступни. — Рон пошел сливочное пиво искать. Странно, я только что видела, как Виктор летит на всех парусах от отца Полумны, похоже, они повздорили… — Гермиона вгляделась в его лицо и понизила голос: — Гарри, у тебя все в порядке?        — Конечно у него не всё впорядке. — покачал головой Ремус. Он не знал, с чего начать, впрочем, начинать было поздно. Именно в этот миг нечто большое и серебристое пробило навес над танцевальным настилом. Грациозная, поблескивающая рысь мягко приземлилась прямо посреди толпы танцующих. Все лица обратились к ней, а люди, оказавшиеся к рыси ближе прочих, нелепо застыли, не завершив танцевальных па. А затем Патронус разинул пасть и громким, низким, тягучим голосом Кингсли Бруствера сообщил: — Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко. Мародеры и Лили замерли в ужасе глядя на книгу. На лицах каждого явно было написано только одно-"только не это».        — Это начало войны… — прошептал Джеймс. Ремус молча взял у него книгу.        — Мы это можем остановить лишь одним способом.